Александр Богданов. «Красная звезда»

Но пока победа остается еще за человечеством, личность достаточно защищена от этой трагедии коллективностью; даже когда наступает прямая опасность, гигантские усилия и страдания напряженной борьбы так ровно распределяются между бесчисленными личностями, что не могут серьезно нарушить их спокойного счастья. А для такого счастья у вас, кажется, есть все, что надо. - Спокойное счастье! Да разве может личность не чувствовать сильно и глубоко потрясений жизни целого, в котором ее начало и конец? И разве не возникает глубоких противоречий жизни из самой ограниченности отдельного существа по сравнению с его целым, из самого бессилия вполне слиться с этим целым, вполне растворить в нем свое сознание и охватить его своим сознанием? Вам не понятны эти противоречия? Это потому, что они затемнены в вашем мире другими, более близкими и грубыми. Борьба классов, групп, личностей отнимает у вас идею целого, а с ней и то счастье, и те страдания, которые она приносит. Я видел ваш мир; я не мог бы вынести десятой доли того безумия, среди которого живут ваши братья. Но именно поэтому я не взялся бы решить: кто из нас ближе к спокойному счастью: чем жизнь стройнее и гармоничнее, тем мучительнее в ней неизбежные диссонансы. - Но скажите, Энно, разве, например, вы не счастливый человек? Молодость, наука, поэзия и, наверное, любовь... Что могли вы испытать такого тяжелого, чтобы говорить настолько горячо о трагедии жизни? - Это очень удачно, - засмеялся Энно, и странно звучал его смех. - Вы не знаете, что веселый Энно один раз уже решил было умереть. И если бы Мэнни всего на один день опоздал написать ему шесть слов, расстроивших все расчеты: "Не хотите ли ехать на Землю?" - то у вас не было бы вашего веселого спутника. Но сейчас я не сумел бы объяснить вам всего этого. Вы сами увидите потом, что если есть у нас счастье, так только не то мирное и спокойное счастье, о котором вы говорили. Я не решился идти дальше в вопросах. Мы встали и вернулись в музей. Но я не мог больше систематически осматривать коллекции: мое внимание было рассеяно, мысли ускользали. Я остановился в отделе скульптуры перед одной из новейших статуй, изображавших прекрасного мальчика. Черты его лица напоминали Нэтти; но всего больше меня поразило то искусство, с которым художник сумел в несложившемся теле, в незаконченных чертах, в тревожных, пытливо вглядывающихся глазах ребенка воплотить зарождающуюся гениальность. Я долго неподвижно стоял перед статуей, и все остальное успело исчезнуть из моего сознания, когда голос Энно заставил меня очнуться. - Это вы, - сказал он, указывая на мальчика, - это ваш мир. Это будет чудесный мир, но он еще в детстве; и посмотрите, какие смутные грезы, какие тревожные образы волнуют его сознание... Он в полусне, но он проснется, я чувствую это, я глубоко верю в это! К радостному чувству, которое вызвали во мне эти слова, примешивалось странное сожаление: "Зачем не Нэтти сказал это!"

5. В ЛЕЧЕБНИЦЕ

   Я возвратился домой очень утомленный, а после двух  бессонных  ночей  и
целого дня полной неспособности к  работе  я  решил  опять  отправиться  к
Нэтти, так как мне не хотелось обращаться к незнакомому врачу  химического
городка. Нэтти с утра работал в лечебнице; там я и нашел  его  за  приемом
приходящих больных.
   Когда  Нэтти  увидал  меня  в  приемной,  он  тотчас  подошел  ко  мне,
внимательно посмотрел на мое лицо,  взял  за  руку  и  отвел  в  отдельную
маленькую комнату, где с мягким голубым светом смешивался легкий, приятный
запах незнакомых мне духов, и тишина ничем не нарушалась.  Там  он  удобно
усадил меня в глубокое кресло и сказал:
   - Ни о чем не думайте, ни о чем не заботьтесь. На сегодня  я  беру  все
это себе. Отдохните, я потом приду.
   Он ушел, а я ни о чем не думал, ни о чем не заботился, так как он  взял
на себя все мысли и заботы. Это было  очень  приятно,  и  через  несколько
минут я заснул. Когда я очнулся, Нэтти опять стоял передо мной и с улыбкой
смотрел на меня.
   - Вам теперь лучше? - спросил он.
   - Я совершенно здоров, а вы - гениальный врач, - отвечал я. -  Идите  к
своим больным и не беспокойтесь обо мне.
   - Моя работа на сегодня уже кончена. Если хотите,  я  покажу  вам  нашу
лечебницу, - предложил Нэтти.
   Мне это было очень  интересно,  и  мы  отправились  в  обход  по  всему
обширному красивому зданию.
   Среди  больных  преобладали  хирургические  и  нервные.  Большая  часть
хирургических были жертвы несчастных случаев с машинами.
   - Неужели у вас  на  заводах  и  фабриках  недостаточно  ограждений?  -
спросил я Нэтти.
   -  Абсолютных  ограждений,  при  которых  несчастные  случаи  были   бы
невозможны, почти не существует. Но здесь собраны эти больные из района  с
населением больше двух миллионов  человек,  -  на  такой  район  несколько
десятков пострадавших не  так  много.  Чаще  всего  это  новички,  еще  не
освоившиеся с устройством машин, на которых работают: у нас ведь все любят
переходить из одной области производства в другую. Специалисты,  ученые  и
художники особенно легко становятся жертвами своей рассеянности:  внимание
им часто изменяет, они задумываются или забываются в созерцании.
   - А нервные больные - это, конечно, главным образом от переутомления?
   - Да, таких немало. Но не меньше и  болезней,  вызванных  волнениями  и
кризисами половой жизни, а также другими душевными потрясениями, например,
смертью близких людей.
   - А здесь есть душевнобольные с затемненным или спутанным сознанием?
   - Нет, таких здесь нет; для них есть  отдельные  лечебницы.  Там  нужны
особые приспособления для тех случаев, когда больной может причинить  вред
себе или другим.
   - В этих случаях и у вас прибегают к насилию над больными?
   - Настолько, насколько это безусловно необходимо, разумеется.
   - Вот уже второй раз я встречаюсь с насилием в вашем мире.  Первый  раз
это было в "доме детей". Скажите: вам, значит, не удается вполне устранить
эти элементы из вашей жизни, вы принуждены их сознательно допускать?
   - Да, как мы допускаем болезнь  и  смерть  или,  пожалуй,  как  горькое
лекарство. Какое же разумное существо откажется от насилия, например,  для
самозащиты?
   - Знаете, для меня это  значительно  уменьшает  пропасть  между  нашими
мирами.
   - Но ведь их главное различие вовсе не в том  заключается,  что  у  вас
много насилия и принуждения, а у нас мало. Главное различие в том,  что  у
вас то и другое облекается в законы, внешние и внутренние, в нормы права и
нравственности, которые господствуют над людьми и постоянно  тяготеют  над
ними. У нас же насилие существует либо как проявление  болезни,  либо  как
разумный поступок разумного существа. В том и другом случае ни из него, ни
для него не создается никаких общественных законов и норм, никаких  личных
или безличных повелений.
   - Но установлены же у вас правила, по которым вы ограничиваете  свободу
ваших душевнобольных или ваших детей?
   - Да, чисто  научные  правила  ухода  за  больными  и  педагогики.  Но,
конечно, и в этих технических правилах вовсе не предусматриваются  ни  все
случаи необходимости насилия,  ни  все  способы  его  применения,  ни  его
степень, - все это зависит от совокупности действительных условий.
   - Но  если  так,  то  здесь  возможен  настоящий  произвол  со  стороны
воспитателей или тех, кто ухаживает за больными?
   - Что означает это слово -  "произвол"?  Если  оно  означает  ненужное,
излишнее насилие, то оно возможно только  со  стороны  больного  человека,
который сам подлежит лечению. А разумный и сознательный человек,  конечно,
не способен на это.
   Мы миновали комнаты больных, операционные, комнаты  лекарств,  квартиры
ухаживающих за больными и, поднявшись в верхний  этаж,  прошли  в  большую
красивую залу, через прозрачные стены которой открывался вид на озеро, лес
и отдаленные горы. Комнату украшали высокохудожественные статуи и картины,
мебель была роскошна и изящна.
   - Это комната умирающих, - сказал Нетти.
   - Вы приносите сюда всех умирающих? - спросил я.
   - Да, или они сами сюда приходят, - отвечал Нетти.
   - Но разве ваши умирающие могут еще сами ходить? - удивился я.
   - Те, которые физически здоровы, конечно, могут. Я понял, что речь  шла
о самоубийцах.
   - Вы предоставляете самоубийцам эту комнату для выполнения их дела?
   - Да, и все средства