Николай Непомнящий. На Руси жили разумные обезьяны, братья индийских ванаров. Знакомьтесь: Леший

«Не верьте, если вам кто скажет, что в народных бреднях нет смысла и значения…» (Владимир Даль. «Письма о Хивинском походе»)

Константин Константинович Платонов (1906—1984) — советский психолог, доктор психологических наук и доктор медицинских наук, профессор.

Хоть Далю-то поверите? А вот что пишет российских психолог, профессор К. К. Платонов в книге «Психология религии» (1967 г.): «Мне приходилось беседовать со старым забайкальским охотником, который говорил: «Не знаю, есть ли на свете обезьяны, может, их и выдумали, а вот лешего я своими глазами видел, и не один раз» (Платонов К.К. Психология религии. М.: Изд. полит. лит. 1967. С. 85).

Вооружившись такими оптимистическими предуведомлениями, смело начнем рассказ об этом существе со смелых сравнений его с человеком, как возможным родственником.

То, что искомые существа должны находиться в очень близком зоологическом родстве с человеком, следует прежде всего из их двуногого, как у людей, а не четвероногого, как у обезьян, способа передвижения. Из фольклорных источников совершенно определенно следует, что лешие, русалки и прочая нежить ходят, бродят, бегают и скачут по земле на двух ногах.

Дмитрий Юрьевич Баянов, (род. 1932), научный руководитель Международного центра гоминологии и председателем семинара по вопросам гоминологии в Государственном Дарвиновском музее. Ученик и последователь известного историка и философа профессора Б.Ф.Поршнева (1905-1972), главного теоретика проблемы реликтовых гоминоидов (так называемого «снежного человека»

Как отмечает гоминолог Дмитрий Баянов, к работе которого «Леший по прозвищу Обезьяна» мы сейчас обратились, все наши источники единодушны в отношении атлетических качеств нечистой силы.

Дмитрий Николаевич Анучин (1843-1923), русский географ (первый в России профессор географии), антрополог, этнограф, археолог, музеевед, основоположник научного изучения географии, антропологии и этнографии в Московском университете.

Как отмечал русский антрополог Д. Н. Анучин (!), леший — существо «гораздо более рослое и сильное», чем человек. Коми-пермяцкий богатырь Пера «хоть неимоверно силен, всегда уступает лешему и в силе, и в росте». Недаром живы по сей день старые поговорки: «С лешего (черта) вырос, а ума-то не вынес!», «храбер, силен, а все с лешим не справишься».

Леший – он же «снежный человек», он же обезьяна, а возможно и неандерталец.

Поневоле ловим себя на том, что, то и дело думая о лешем, находим материальные, а точнее биологические детали и аспекты его поведения и внешнего облика. Ведь фольклор предоставляет нам информацию относительно характера волосяного покрова разных демонов, его распределения по телу, цвета волос. Для наглядности используются сравнения с обычными животными данной местности.

Николай Николаевич Харузин (1865 — 1900), российский этнограф, один из основателей российской этнографии, историк и археолог.

Н. Н. Харузин пишет, что, по словам лопарей, луот-хозик (оленья хозяйка) «живет в тундре; видом походит она на человека: ходит на ногах, как человек, и лицо человечье, только вся в шерсти, словно олень». У абхазского абнаое все тело «покрыто шерстью, как у барана». О талышском биабан-гули очевидец сообщает: «И голова, и руки у него, все — как у человека, только на всем теле шерсть, как у буйвола». В Таджикистане по словам рассказчиков, «гульбиябан (гульбияван, гуль) — человекоподобное существо крупных размеров, покрытое желтовато-серой шерстью, напоминающей верблюжью».

А вот некоторые указания на распределение волосяного покрова. Грузинский каджи, которого автор поясняет словами «бес, демон, леший, пагубное существо», народом представляется в образе мужчин и женщин, покрытых с ног до головы волосами — лишь кое-где на их теле замечаются голые места». В коми-зырянском фольклоре лешего обычно называют «мохнатоухим» (гона пель), а человека «голоухим» (куш пель).

В Большой Медицинской Энциклопедии, в статье «Волосатость (гипертрихоз)», упоминается медицинский термин «пучок фавна», которым обозначают чрезмерное развитие волосяного покрова у мужчин в области крестца. «Древние греки, — поясняет энциклопедия, — считали такой „пучок” принадлежностью мифических существ — фавнов». Следует лишь поправить уважаемых ее авторов, что фавны (те же лешии) — персонажи римской, а не греческой демонологии…

Братья Энкиду и Гильгемаш

На голове у леших волосы растут на человеческий манер, как это отмечал еще Низами Арузи, персидский и таджикский писатель XII века, в отношении более близкого ему существа наснаса. Тело вавилонского Энкиду «было покрыто густой шерстью, а волосы на его голове подымались, подобно спелым колосьям». Дыбом стоят волосы на голове бесов, изображенных, с точки зрения приматологии, весьма реалистично на одном из клейм иконы «Богоматерь Боголюбская с житиями Зосимы и Савватия» (1545 г.).

Вместе с тем, наряду с людьми и обезьянами, демоны иногда лысеют, если судить по изображениям лысых бесов в лубке и иконах, а также лысых силенов и других демонологических персонажей в античном искусстве. Учтем при этом, что силен определяется как «старый сатир», и, значит, его лысина, как и у людей, — следствие и указатель возраста.

Прервемся ненадолго и послушаем не ученых – простых людей из глубинки, встречавших нежить возле дома.

В половине быличек в немудреных воспоминаниях проглядывают конкретные зоологические объекты, искомые гоминологами, – «снежные человеки»: «медная шапка», к примеру, лучше всего отражает особую форму головы гоминоида с особым саггитальным, как у гориллы,  гребнем, покрытым рыжей шерстью.

Сергей Васильевич Максимов (1831 — 1901), русский этнограф-беллетрист. фольклорист и писатель, почетный академик Петербургской Академии наук.

Обратимся к С. В. Максимову. Вот что пишет он в книге «Нечистая, неведомая и крестная сила»:

– Неодолимой плотной стеной кажутся синеющие вдали, роскошные хвойные леса, и нет через них ни прохода, ни проезда. Только птицам под стать и под силу трущобы еловых и сосновых боров, эти темные «сюземы» или «раменья», как их зовут на севере. А человеку если и удается сюда войти, то не удается выйти.

В этой чаще останавливаются и глохнут даже огненные моря лесных пожаров. Сюземы тем уже страшны, что здесь на каждом шагу, рядом с молодой жизнью свежих порослей, стоят тут же деревья, приговоренные к смерти, и валяются уже окончательно сгнившие и покрытые, как гробовой доской, моховым покровом.

…Здесь родилась мрачная безнадежная вера дикарей и сложилась в форму шаманства с злыми, немилостнвыми богами. В этих трущобах поселяется и издревле живет тот черт, с которым до сих пор еще не может разлучиться напуганное воображение русского православного люда. Среди деревьев с нависшими лишаями, украшающими их наподобие бород, в народных сказках и в религиозном культе первобытных племен издревле помещены жилища богов и лесных духов. В еловых лесах, предпочтительно перед сосновыми, селится и леший, или, как называют его также, лесовик, лешак.

Заметим, что в Новгородской губернии (в белозерских краях) и в ярославском Пошехонье этому духу дают еще название «вольного», И все с тою же целью, чтобы не обижать его общепринятым прозвищем. В Олонецкой же губернии лешего звали «лядом», «еляд тя возьми», «пошел к лядам», т. е. ко всем чертям) и еще проще – прямо «лесом», сознательно веруя в то же время, что лес праведен – не то, что черт». Прозвищем «праведного» леший неизменно пользуется во всех лечебных заговорах.

– В ярославском Пошехонье лешего называют даже просто «мужичок», а в вологодском полесовье лешему даны даже приметы: красный кушак, левая пола кафтана обыкновенно запахнута за правую, а не наоборот, как все носят, – продолжает С. В. Максимов. – Обувь перепутана: правый лапоть надет на левую ногу, левый – на правую. Глаза у лешего зеленые и горят, как угли. Как бы он тщательно ни скрывал своего нечистого происхождения, ему не удается это сделать, если посмотреть на него через правое ухо лошади.

Леший отличается от прочих духов особыми свойствами, присущими ему одному: если он идет лесом, то ростом равняется с самыми высокими деревьями. Но в то же время он обладает способностью и умаляться. Так, выходя для прогулок. забав и шуток на лесные опушки, он ходит там (когда ему предстоит в том нужда) малой былинкой, ниже травы, свободно укрываясь под любым ягодным листочком. Но на луга, собственно, он выходит редко, строго соблюдая права соседа, называемого «полевиком» или «полевым». Не заходит леший и в деревни, чтобы не ссориться с домовыми и баенниками, – особенно в те, где поют совсем черные петухи, живут при избах «двуглазые» собаки (с пятнами над глазами в виде вторых глаз) и трехшерстные кошки. Зато в лесу леший является полноправным и неограниченным хозяином: все звери и птицы находятся в его

ведении и повинуются ему безответно.

…Кому удавалось видеть лешего, хотя бы и через лошадиное

ухо, те рассказывают, что у него человеческий образ. Так, например, в Новгородчине видали лешего во образе распоясанного старика в белой одежде и белой большой шляпе. Олончане же настолько искусились в опознавании всей лесной нечисти, что умеют отличать настоящих леших в целых толпах их от тех «заклятых» людей, которые обречены нечистой силе в недобрый час лихим проклятьем. Леший отливает синеватым цветом, так как кровь у него синяя, а у заклятых на лицах румянец,

так как живая кровь не перестает играть на их щеках.

Орловский леший – пучеглазый, с густыми бровями, длинной зеленой

-бородой; волосы у него ниже плеч и длиннее, чем у попов. Но, впрочем, в черноземной Орловской губернии лешие стали редки, за истреблением их жилищ (т. е. лесов), а потому за наиболее достоверными сведениями об этой нечисти следует обращаться к жителям севера. Здесь эта нечисть сохраняется местами в неизменном старозаветном виде (например, в Вятской и Вологодской губ.).

Настоящий леший нем, но голосист: умеет петь без слов и подбодряет себя хлопаньем в ладоши. Поет он иногда во все горло (с такой же силой, как шумит лес в бурю) почти с вечера до полуночи, но не любит пения петуха и с первым выкриком его немедленно замолкает. Носится леший по своим лесам как угорелый, с чрезвычайной быстротой и всегда без шапки.

А теперь обратимся к современным очевидцам. Уже известный нам своими путешествиями С. Прохоров на этот раз отправился на поиски приключений по лесам, заброшенным деревням и белорусским топям.

Поразившись живучести суеверий в сельской глубинке, путники решились пройти по местным достопримечательностям.

О лешем вспомнили только тогда, когда оказались в болоте. Вероятно, раньше здесь была деревня с прудом, на месте которого, в низине, потом и образовалась топь. Протопав до сотни километров, путники разместились на берегу Западной Двины в хвойном лесу. Развели костер, поужинали и завалились спать.

Наутро, проснувшись, мы не поверили своим глазам: костер, потухший еще вечером, продолжал гореть ровным пламенем, как будто кто-то подкладывал туда дрова. Более того: дымились и два соседних кострища, расположенные по разные стороны от палатки.

Мнение тоже уже известного нам эксперта Андрея Максимова:

– Практически всегда леший враждебен по отношению к человеку, который вторгается в его пространство, поэтому с этим существом связана опасность, что выражается в устойчивом круге суеверий о нем: леший «водит» людей, заставляя блуждать по лесу, кружить по одному и тому же месту (поэтому смоленские крестьяне звали его также блудом), пытается завести в непроходимые, гиблые места, похищает детей и женщин, забирает проклятых людей. Сами лешие могут происходить из проклятых людей, чаще детей.

Именно действиями лешего раньше объяснялось неадекватное поведение человека, происходящие с ним в лесу «странности» и вообще различные необъяснимые явления.

Обычно встреча с лешим происходит на «его» территории, причем он появляется внезапно и так же быстро исчезает, но известны случаи, когда демон является в жилище людей и некоторое время остается незамеченным. Как и в целом в русской традиции, на Смоленщине леший – это человек или антропоморфное существо – «старик седой в белой одежде и с длинными волосами». Иногда он предстает как неопределенного вида существо: то как «голая образина вроде лягушки, а ростом с человека», то как, «весь еловый».

Александр Николаевич Афанасьев (1826 — 1871), русский собиратель фольклора, исследователь духовной культуры славянских народов, историк и литературовед.

Во многих свидетельствах о лешем, собранных Д. Баяновым,  проскальзывают сведения о женских особях, участвующих в каверзах против людей. Вот информация о лешачихах из книги русского собирателя фольклора А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу»: «Народное воображение наделяет их такими огромными и длинными грудями, что они вынуждены закидывать их за плечи и только тогда могут свободно ходить и бегать».

Если причина здесь в народном воображении, то работает оно повсеместно в одном направлении. Архангельская водяниха (жена водяного) имеет большие отвислые груди. У нижегородской «водяной чертовки», по словам очевидца «титьки большущие, до пупка висят».

У белорусской русалки «цьщки большие-большие, аж страшно». Чувашская арсури — «женщина с взлохмаченными волосами, с огромными, как овсяные мешки, грудями». Татарские шурале «имеют очень большие груди, из которых одну закидывают на правое плечо, другую — на левое». Женщины-дэвы в османских сказках предстают как безобразные существа «с грудями, перекинутыми через плечи».

Маннхардт Иоганн Вильгельм Эммануил (Mannhardt Johann Wilhelm Emmanuel, 1831 – 1880) – немецкий историк религии, один из основателей мифологической школы в религиоведении. исследователь народной мифологии.

Интересное толкование полногрудым демоницам дает немецкий знаток фольклора и демонологии Вильгельм Маннгардт. Приведя примеры германских и скандинавских лесных духов и диких людей) с развевающимися волосами и длинными грудями, перекинутыми через плечи», он пишет, что их огромные груди должны рассматриваться как символ плодородия. Однако тут же дает в сноске примечание, представляющее для нас особый интерес.

Сославшись на сообщение в антропологическом журнале о том, что женщины австралийских аборигенов могут, при желании, закидывать свои груди за плечи, Маннгардт далее пишет: «Я считаю это весьма примечательным фактом, но все же не решаюсь делать на этой основе вывод о влиянии реальных воспоминаний о диких аборигенах на обсуждаемые нами легенды. Действительно ли на территории Германии и Скандинавии скрывался в лесах подобный первобытный народ? Пришли ли эти сказания с Севера на Юг или с Юга на Север?».

Здесь Маннгардт подошел вплотную к тому, что Д. Баянов называет биологической версией Анучина — Ендерова. Груди Homo sapiens, свисающие до середины бедра, как это каждому легко проверить, должны быть приблизительно в аршин длиной. Похоже, что аномалия и гипертрофия человека — всего лишь норма для демона. И это так не только в отношении молочных желез, но и волосяного покрова. Зачем демонам волосы на теле, мы знаем, остается ответить на вопрос: зачем лешачихам такие груди? Если учесть, что молочные железы таких размеров должны быть весьма обременительны для их обладательниц, должна существовать очень важная биологическая причина их появления и сохранения.

Дети леса

Существует гипотеза, согласно которой особая форма и размеры молочных желез человека возникли под действием полового отбора. Гипотеза гипотезой, а несомненный факт заключается в том, что молочная железа предназначена в первую очередь для вскармливания потомства. В этом видит предназначение огромных грудей демонов и фольклор, т.е. сам народ, «не мудрствующий лукаво». Мордовскую лешачиху — вирь-аву — наблюдали в виде женщины с ребенком за спиной и перекинутыми через плечи грудями. А вот что говорят ногайцы об албасты: «Детей они носят на спине и кормят, подавая им сосать через плечо огромные свои груди».

В данном случае, глас народа — это глас биологии. Размер молочных желез женских бесов поставлен в соответствие со способом ношения и кормления грудных бесенят. Сидящий на спине матери бесенок, скрытый и согреваемый длинными волосами, спадающими с ее головы, имеет возможность сосать грудь, не прерывая, так сказать, верховой езды, что, вероятно, имеет большое значение в исключительно подвижной жизни детей леса.

Весьма вероятно, что гипертрофия молочной железы у человека, как и волосатость, это — атавизм, время от времени напоминающий людям об их кровном родстве с лешими. Когда наши предки стали вести более оседлый образ жизни, матерям уже не было надобности кормить детей на ходу грудью, перекинутой через плечо, и размеры молочной железы со временем сократились до привычных ныне размеров. О прошлых же габаритах напоминает, помимо демонологии, палеолитическое искусство, так называемые палеолитические «Венеры», у которых груди как раз под стать тому, что известно о молочных железах лешачих и о случаях гипертрофии у женщин.

Вы слыхали, как поет Леший?

«Леший нем, но голосист». Это утверждение в «Толковом словаре» В. Даля изумило поэта К. Бальмонта, и он прокомментировал его таким образом: «Что же касается этого изумрудного самодура лесов, любящего кружить прямолинейных людей, о нем существует народное слово, являющееся обворожительным и красноречивым противоречием: «Леший нем, но голосист». Поэту было невдомек, что противоречие снимается, если учесть проводимое народом чисто эмпирическим путем различие между лингвистическими и вокальными способностями леших.

В том, что леший голосист, сомневаться не приходится, ибо это существо с необычайно сильным голосом, издающее ужасные нечеловеческие звуки (см. Ляцкий Е.А. Представление белоруса о нечистой силе // Этнографическое обозрение, 1890. Кн. 7. № 4. С. 34, 35).

Понятно тогда, что означает сравнение «кричит, как леший», включенное Далем в «Пословицы русского народа». А название чувашского лешего — арсури — входит в словосочетание «арсурилле кашкар», что значит — дико кричать. В порядке сопоставления леших с обезьянами отметим, что вопль шимпанзе «врааа» — один из самых диких звуков африканских джунглей (см. Лавик-Гудолл Дж. В тени человека. М., Мир, 1974. С. 198).

Не отстают в вокальном смысле от леших и водяные, о которых говорят, что они сильно плещутся и издают неистовые звуки.

Не жаловался на свой голос и древнегреческий Пан, поскольку «по верованиям греков, он своим криком может обращать в бегство воинов.

Сопоставление: «Все приматы умело пользуются криками и воплями при столкновении с врагом. Когда им грозит опасность, они разыгрывают воистину устрашающие сцены запугивания и яростным воплем обращают в бегство незваного гостя». Это цитата из книги Леонарда Уильямса «Танцующий шимпанзе».

Как мы помним, библейские лешие, то есть «сэирим» (косматые) , они же бесы и сатиры, «перекликаются один с другим» (см. Библия. Исаия. 34:14).

Однако вокальный репертуар леших, если судить по фольклору, оставляет вокальные способности обезьян далеко позади. «Новгородский сборник» за 1865 г. сообщает, что «лесовые… любят петь песни, хлопать в ладоши, смеяться и ойкать». Согласно сведениям из Архангельской губернии, леший кричит на разные голоса: и по ребячьи, и по бабьи, и по мужичьи, ржет и по-лошадиному. Он также поет петухом, кричит курицей, кошкой, малым ребенком.

Зеленин Дмитрий Константинович (1878–1954), этнограф и фольклорист, специалист по культуре славян.

Один из характерных звуков, присущих человеку и лешему, но недоступных обезьяне, — свист. Это своего рода позывной сигнал нечистой силы. Д. Зеленин упоминает народную примету: «В лесу свистеть опасно: обидится леший». Другой автор приводит слова русской крестьянки: «В избе нельзя свистать и в лесу нельзя свистать. Это леший свистит только». Нет, не только. Русалки, например, у Пушкина пугают всадников «плеском, хохотом и свистом».

Как тут не обратить внимание на то, что леший поет «голосом без слов». Грузинская ткашимапа (лесная царица), встретив в лесу мужчину, «объясняется с ним мимикой, без произнесения слов». Леший очокочи (громадное косматое человекоподобное существо), присев у костра охотника, «рукой показал, что он голоден». В то же время очокочи может свести человека с ума «своей болтовней». Противоречие? Ничуть; если можно петь без слов, то почему бы не «болтать без слов», т.е. произносить невнятные, нечленораздельные звуки, каковые и сводят человека с ума.

Понятной становится запись Даля: «Всякая нежить бессловесна (домовой, леший, водяной и пр.)».

Сохранились рассказы женщин, которые в годы войны на Кавказе и в Мурманской области подолгу жили в лесу у леших. Об этом нельзя было не только писать – даже шопотом говорить. Женщины рожали от лешего детей, сбегали от него, но никому ничего не могли рассказать.

Напоследок небольшие отрывки из работы С. Максимова, говорящие о том, что все это было и раньше, задолго до того, как Р. Киплинг начал собирать материал для «Маугли»:

– В Никольском уезде (Вологодская губ.), например, леший на виду у всех унес мужика в лес за то, что тот, идя на колокольню, ругался непотребным словом. Еще сильнее карает леший за произнесение проклятий, и если случится, например, что роженица, потерявши в муках родов всякое терпение, проклянет себя и ребенка, то ребенок считается собственностью лешего с того момента, как только замер последний звук произнесенного проклятия. Обещанного ему ребенка леший уносит в лес тотчас по рождении, подкладывая вместо него «лесное детище» – больное и беспокойное. В случае же, если каким-нибудь чудом заклятого ребенка успеют окрестить ранее, так что взять его сразу нельзя, то леший ждет до 7 лет отрочества и тогда сманивает его в лес. (Лешему дана одна минута в сутки, когда он может сманить человека.)

В лесу проклятые живут обыкновенно не долго и скоро умирают. А если и случится, что кто-нибудь из них, по усиленным молитвам матери, выживет, то находят его в самом жалком виде: ходит он одичалым, не помнит, что с ним было, и сохраняет полнейшее равнодушие ко всему, что его может ожидать при совместной жизни с людьми.

Не находите, что речь идет о маугли, вскормленным диким существом?

Итак, если внимательно анализировать деревенский фольклор, а также различные небылицы, которые рассказывали о лешем в древности на Руси, то напрашивается вывод, что леший – это не лесной дух, и не одичалые отшельники или заблудшие души, а вполне адекватное существо, крупного телосложения, большой силы и очень похожее на человека. Возможно, это в некоторых случаях «снежный человек», тоже косматый и произносящий свистящие звуки.

Здесь самое время вспомнить о ванарах, разумных обезьянах, которые жили в древней Индии и по описанию очень похожи с нашими лешими. С той лишь разницей, что в Индии ванары жили рядом с людьми как отдельная раса и имели свое государство.

Возможно и у нас на Руси в древности тоже жила отдельная раса лесных людей, которые потом постепенно вымерли как неандертальцы…

Николай Непомнящий, специально для History.eco

Публикация на Тelegra.ph

• Ключевые слова: леший,фольклор,снежный человек,гоминид,Непомнящий