Аquilaaquilonis. Облик зороастрийских божеств и сасанидское иконоборчество
Ахурамазда (справа) вручает символ царской власти Ардаширу I. Рельеф в Накш-е Раджабе.
О внешнем облике зороастрийских божеств
Зороастрийская традиция с самого начала говорит о человекообразном облике Ахуры Мазды, который может быть воспринят умом или зрением человека. Сам Заратуштра в Гатах говорит о том, что созерцал (очами ума?) Ахуру Мазду при творении им мира: «тебя очами узрел я» (ϑβā hə̄m caṣ̌mainī hə̄ṇgrabəm) (31.8); «тебя бытия при рождении я увидел» (ϑβā aŋhə̄uš ząϑōi darəsəm) (43.5). Пророк призывает его явиться в видимом облике (вероятно, вместе со своими «архангелами»): «С тобой желаю, Ахура Мазда, свидания и собеседования. Ко мне придите, наилучшие, сами, Мазда, видимые» (tā-tōi izyāi ahurā mazdā darštōišcā hə̄m-parštōišcā / ā-mā āidūm wahištā ā-xʷaiϑyācā mazdā darəṣ̌at̰cā) (33.6-7).
Обращаясь к Ахуре Мазде, Заратуштра упоминает его «уста» (ə̄əåŋhā) (28.11), «язык твоих уст» (hizwā ϑwahyā åŋhō) (31.3), «твои очи» (tā caṣ̌mə̄ṇg) (31.13), «твои руки» (tā zastā) (43.4), «руки, которые нам блаженство дадут» (zastāištā yā-nå xʷāϑrē dāyāt̰) (50.5). В зороастрийской литургии дважды упоминается «прекраснейший образ» (hukərəptəma) Ахуры Мазды (Ясна 1.1, 26.2).
Пехлевийское сочинение Шайаст-на-шайаст («Дозволенное-недозволенное») на основании утраченного авестийского текста излагает учение о духовной природе, но при этом человекообразности и видимости Ахуры Мазды:
az abistāg gyāg-ēw paydāg ku zardušt pēš ohrmazd nišast u-š wāz hamē xwast. u-š ō ohrmazd guft ku-m sar ud dast ud pāy ud wars ud rōy ud uzwān ī tō ēdōn pad čašm čeōn ān-ez ī xweš ud wistarag ān dārēh ī mardōmān dārēnd. u-m dast dah tā dast ī tō be gīrēm. ohrmazd guft ku man mēnōg ī a-griftār hēm dast ī man griftan ne tuwān. zardušt guft ku tō a-griftār ud wahman ud ardwahišt ud šahrewar ud spandarmad ud hordād ud amurdād a-griftār.
В одном месте Авесты сказано, что Зардушт сидел перед Ормаздом и вызнавал его Слово. Он сказал Ормазду: «Твои голова, руки, ноги, волосы, лицо и язык видны мне, как мои собственные, и у тебя такие же одежды, какие у людей. Дай мне руку, чтобы я взял тебя за руку». Ормазд сказал: «Я – неосязаемый дух, и взять меня за руку невозможно». Зардушт сказал: «Ты неосязаем, и неосязаемы Вахман, Ардвахишт, Шахревар, Спандармад, Хордад и Амордад».[1]
Видимый человекообразный облик имеют также Бессмертные Святые. В подобном облике, согласно пехлевийским сочинениям, является Заратуштре Воху Мана (Вахман) перед получением им откровения: «Когда Зардушт поднялся оттуда, он увидел человека, идущего с южной стороны. Это был Вахман… Вахман показался ему человеком высотой в три копья» (ka az ān ul raft zardušt, ā-š mard dīd ka raft az rapiθwin-tar nēmag. ān būd wahman… ān awe sahist wahman cand ān ī 3-mard-nēzag bālāy) (Денкарт, 7.3)[2]; «Когда он (т.е. Зардушт) вышел из воды и оделся, он увидел Вахмана Амахраспанда в облике человека, красивого, светлого и сияющего… и он был в девять раз выше Зардушта» (ka-š az āb abar āmad u-š jāmag pōšīd ēg-eš dīd wahman amahraspand pad mard ēwēnag ī hu-cihr ī rōšn ī brāzyāg… u-š būd bālāy nō andčand zardušt) (Визидагиха-и Задспрам, 21.4)[3].
Литература и примечания:
[1] Перевод О.М. Чунаковой: Зороастрийские тексты. М. 1997. С. 314.
[2] Michael Shenkar. Intangible Spirits and Graven Images: The Iconography of Deities in the Pre-Islamic Iranian World. Leiden & Boston. 2014. P. 31.
[3] Ibid. P. 32.
Сасанидское иконоборчество
В Авесте отсутствуют какие-либо упоминания об изображениях богов и о культовом использовании подобных изображений. Греческие авторы также сообщают о том, что у персов нет статуй богов. Свидетельства о появлении у персов священных изображений относятся к эпохе поздних Ахеменидов. Однако до сих пор археологами не обнаружено ни одной статуи персидского божества ахеменидского времени. Из этого можно сделать вывод, что поклонение изображениям до конца эпохи Ахеменидов широкого распространения не получило, и средоточием зороастрийского культа оставались неиконические алтари огня.
Положение изменилось в эллинистическую и аршакидскую эпохи. К этому времени относятся многочисленные свидетельства о культовом использовании зороастрийцами изображений богов в греческом облике в Парфии, Бактрии, Коммагене, Армении и других областях иранского мира. Наряду с этим продолжала существовать неиконическая форма зороастризма, основным центром (или одним из основных центров) которой была Персида. После прихода к власти Сасанидов эта форма зороастризма распространяется на весь Иран. В подвластных им областях Сасаниды удаляют из зороастрийских храмов изображения божеств и заменяют их алтарями огня.
Этот процесс засвидетельствован в т.ч. письменными источниками. Понятие «идол» в среднеперсидском языке передаётся терминами uzdēs (< авест. daēs-, индоар. diś- «образ»), м.б. от предполагаемого др.-перс. *uzdaēsa, или but (неясного происхождения)[1]. Слово uzdēs впервые встречается в надписи персидского первосвященника Картира (вт. пол. III в. н.э.). Он заявляет о себе, что поразил (zad) иудеев (yahūd), буддистов (šaman), индуистов (brahman), христиан (kristiyān), назореев (nāzarā), мандеев (magdag) и манихеев (zandīg) и «сокрушил идолов, разрушил жилища дэвов и установил престолы и седалища богов» (uzdēs gugānīh ud gilistag ī dēwān wišōbīh ud yazdān gāh ud nišēm āgīriy) (§ 11).
Производным от uzdēs является слово uzdēszār «идольский храм». В качестве его синонима в среднеперсидских текстах дважды встречается слово bašn (< др.-перс. *bagina). Сочинение «Города Ирана» сообщает: «Тогда проклятый туранец Франграсьян сделал седалища для каждого из дэвов, идольский храм и капище» (pas gizistag frāsiyāk ī tūr harw ēk nišēmag ī dēwān ud uzdēszār-ēw ud bašn pad-eš kard) (7). Фрагмент манихейского полемического текста M 219 V упоминает «жрецов капища» (bašnbedān), которые служат в «идольском храме» (uzdēszār).[2]
В среднеперсидском языке имеется термин для «идолопоклонства» (uzdēs-parastīh, uzdēs-parastišnīh, uzdēs-paristišnīh, uzdēs-paristagīh). Хотя он засвидетельствован только в поздних пехлевийских текстах, он, скорее всего, был образован как калька с гр. εἰδωλολατρεία в раннюю сасанидскую эпоху. Согласно Денкарту, людей к идолопоклонству (uzdēs-parastišnīh) склонил при помощи колдовства царствовавший в Вавилоне Зохак (Ажи Дахака) (Денкарт, 7.4.72).
Сообщение трактата Дадестан-и дениг о разрушении Кай Хосровом «кумирен» у озера Чечист может отражать замену иконического культа на неиконический в храме на Тахт-е Сулейман при Хосрове Ануширване:
Az uzdēs-paristišnīh ud dēw-ēzagīh dūr pahrēz, ce paydāg ku agar kay-husraw uzdēszār ī pad war ī čēčist ne kand hād, andar ēn sē-hazārag ī hušēdar ud hušēdarmāh ud sōšāns ke jud-jud pad harw hazārag sar az awēšān ēk āyēd ke harw kār ī gēhān abāz wirāyēd ud mihrōdrujān ud uzdēs-paristān ī andar kišwar be zanēd, ēg petyārag ēdōn stahmag-tar būd hād ku rist-āxēz ud tan ī pasēn kardan ne šāyist hād.
Воздерживайся от идолопоклонства и почитания дэвов, так как очевидно, что если бы Кай Хосров не истребил кумирни у озера Чечист, то во время этих трёх тысячелетий – Ошидара, Ошидармаха и Сошйанса, (каждый из) которых приходит по отдельности в конце каждого тысячелетия, чтобы воссоздать земной порядок («дело») и разбить клятвопреступников и идолопоклонников страны, – противостояние стало бы ещё сильнее, так что воскрешение и конечное воплощение стало бы невозможным.
(Суждения Духа Разума, 2.93-95)[3]
Согласно Занд-и Бахман-яшту, местом обитания Злого Духа и дэвов является «идольский храм», который в мессианские времена будет сокрушён царём-спасителем Пишотаном:
frāz rawēd pišōtan ī wištāspān pad ham-ayārīh ī ādur farrbay, ud ādur gušnasp, ud ādur ī burzēnmihr ō uzdēszār ī wuzurg, nišēmag ī druwand gannāg mēnōg… be kanēnd ān uzdēszār pad ham-kōxšišnīh ī pišōtan ī bāmīg.
Выйдет Пишотан сын Виштаспа при поддержке Адур Фаррбая, Адур Гушнаспа и Адур Бурзенмихра к великому идольскому храму, обиталищу лживого Злого Духа… Они разрушат идольский храм, сражаясь вместе со славным Пишотаном.
(Занд-и Бахман-яшт, 7.26)
be kan, be zan ān uzdēszār ī dēwān nišēmag. raw ō ēn ērān dehān ī man ohrmazd dād abāz wirāy gāh ī dēn ud xwadāyīh. . . ud abar rasēd pišōtan ī bāmīg ud ādur ī farrbay, ud ādur ī gušnasp, ud ādur ī burzēnmihr ī pērōzgar be zanēd ān druz ī was-ōz, be kanēd ān uzdēszār ku nišēmag ī dēwān.
«Сокруши, разрушь идольский храм, который есть обиталище дэвов. Ступай в те арийские земли, что я, Ормазд, сотворил, и восстанови место веры и владычества!»… И придут славный Пишотан и победоносные Адур Фаррбай, Адур Гушнасп и Адур Бурзенмихр, и поразят тех могучих демонов, и сокрушат тот идольский храм, который есть обиталище дэвов.
(Занд-и Бахман-яшт, 7.36-37)
Зороастрийское мессианское сочинение исламского времени «Ша-Вахрам» предсказывает рождение правителя из рода Кавиев, который освободит Иран от арабского ига и возродит религию Заратуштры: «Мы сокрушим мечети, мы установим огни, мы разрушим идольские храмы» (mazgitīhā frōd hilēm, bē nišānēm ātaxšān, uzdēszārīhā bē kanēm).[4]
В целом можно сказать, что зороастрийский культ сасанидской эпохи был неиконическим, вероятно, в соответствии с традицией, которая поддерживалась в Персиде с ахеменидских времён. В сасанидских храмах не было скульптурных изображений богов, а неиконическим символом Ахурамазды служил огонь. При этом сасанидский зороастризм не был и антииконическим. Так, при Сасанидах создавались скальные рельефы, на которых были впервые в Западном Иране представлены полностью антропоморфные изображения зороастрийских божеств (в т.ч. восемь изображений Ахурамазды)[5]. Подобные изображения имелись также на монетах и на печатях частных лиц.
Литература и примечания:
[1] Слово but стало основным обозначением для «идола» в новоперсидском языке, ср. в «Хождении» Афанасия Никитина: «Свѣщахся съ индѣяны поити к Первоти, то их Ерусалимъ, а по бесерменьскый Мягъкат, гдѣ их бутхана… В бутхане же бут вырезан ис камени ис чернаго, велми великъ… А иные буты наги, нѣт ничего, срам не прикрыт, а жонки бутовы нагы вырѣзаны и с соромом, и з детми. А перед бутом же стоит волъ велми велик…».
[2] Michael Shenkar. Intangible Spirits and Graven Images: The Iconography of Deities in the Pre-Islamic Iranian World. Leiden & Boston. 2014. P. 38.
[3] Перевод О.М. Чунаковой: Зороастрийские тексты. М. 1997. С. 83-84.
[4] Michael Shenkar. Intangible Spirits and Graven Images: The Iconography of Deities in the Pre-Islamic Iranian World. Leiden & Boston. 2014. P. 37.
[5] Из девяти скальных рельефов Сасанидов, представляющих сцену царской инвеституры, на восьми символ власти вручает царю Ахурамазда, и только на одном (рельефе Нарсе в Накш-и Рустаме) – Анахита.
Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco.
- Аquilaaquilonis,облик зороастрийских божеств,и сасанидское иконоборчество
Leave a reply
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.