У. Мюррей. Дочеловеческий язык у Лавкрафта

Обложка журнала Crypt of Cthulhu #23 1984 года, из которого взята статья. Художник Питер Гилмор.

Персонажи культового американского писателя Говарда Филлипса Лавкрафта (1890-1937), создавшего в своих произведениях уникальный сплав из научной фантастики и литературы ужасов, глубоко укоренены в самых нутряных религиозно-мифологических пластах. Дагон – покровитель расы Глубоководных из его мифологического Пантеона практически в точности соответствует одноименному западно-семитскому божеству Дагону. История Ктулху и Великих Древних совпадает с ветхозаветным сюжетом о судьбе заточенных в глубине вод рефаимах, происходящих от плотского союза человеческих жен и «сынов божиих». Помимо этого, тексты Лавкрафта богаты лингвистическими тайнами. В частности, в них можно найти многочисленные примеры того, что Лавкрафт любил называть “дочеловеческим языком”, — речь Великих Древних, населявших землю до появления человека.

Лингвистика дочеловеческого языка

Темные книги, цитируемые во многих рассказах Г.Ф. Лавкрафта, являются не только сокровищницами древнего знания, они также богаты лингвистическими тайнами. В частности, в них можно найти многочисленные примеры того, что Лавкрафт любил называть “дочеловеческим языком”, — речь Великих Древних, населявших землю до появления человека. Лавкрафт был скуп на примеры этого языка, но, по-видимому, относился к ним с большим вниманием, как будто эти приблизительные транскрипции несли настоящее значение, и не были всего лишь приемом для создания правдоподобной атмосферы.

Возможно для Лавкрафта они действительно обладали значением, потому как некоторые слова и фразы — или их фонетические эквиваленты — появляются снова и снова в рассказах и письмах ГФЛ. Некоторые из них очевидно имена, смысл других менее понятен. Все они не поддаются разумному объяснению, хотя и невыносимо мучительным образом кажутся почти доступными.

Письмо Карвена из романа “Случай Чарльза Декстера Варда”

Ранний образец дочеловеческого языка в прозе Лавкрафта можно найти в “Случае Чарльза Декстера Варда”, и он в полной мере иллюстрирует базовую сущность этого языка — записанные версии того, что изначально могло быть устной речью, всегда приблизительны и могут по-разному трактоваться на слух. Вот двойная формула для поднятия мертвецов из их “основных солей” и последующем возвращении их в гранулированную форму:

Y’AI’NG’NGAH (ЙА’ НГ’НГАХ)
YOG-SOTHOTH (ЙОГ-СОТОТ)
H’EE — L’GEB (Х’ЕЕ — Л’ГЕБ)
F’AI THRODOG (Ф’АЙ ТРОДОГ)
UAAAH (УААХ)

OGTHROD AI’F (ГОДОРТ АЙ’Ф)
GEB’L — EE’H (БЕГ’Л — ЕЕ’Х)
YOG-SOTHOTH (ЙОГ-СОТОТ)
‘NGAH’NG AI’Y (ХАНГ’ГН’ АЙ)
ZHRO (ЗХРО)

В рассказе вторая формула — это “не более чем первая, но слоги в ней идут в обратном порядке, за исключением последних односложных слов и странного имени Йог-Сотот”. Это описание упрощено, поскольку оно игнорирует тот факт, что порядок строк тоже инвертирован, но это не влияет на использованные слова.

Кеннет Грант предположил, что описание Лавкрафтом Йог-Сотота как конгломерата «злокачественных сфер», возможно, было вдохновлено каббалистическими сферами Клипот

Интересно отметить, что множество апострофов в этих заклинаниях неизменно маркируют границу слогов. Более того, некоторые из них видимо выступают также границей слов. Хотя они были представлены в этом романе впервые, некоторые слова из этих формул появлялись сами по себе во многих других последующих рассказах.

Йог-Сотот, разумеется, один из них. Но есть еще и любопытный неологизм ‘Нгах (‘Ngah), в той или иной форме. О нем подробнее далее. Фонетический эквивалент Уаах (Uaaah) — Йа (Ya) — также вновь появляется в последующих рассказах. Геб (Geb) больше не встречается, но нужно отметить, что это имя низшего египетского божества. Ай (Ai), с другой стороны, это греческий возглас со значением “увы!” Если записать его наоборот, он становится часто слышимым дочеловеческим возгласом Ia! Думайте об этом, что хотите. [1]

Эти две формулы содержат обе базовые характеристики лавкрафтовского дочеловеческого языка: написанные через дефис имена собственные и частое использование апострофов, которые также служат для обозначения отсутствующих или сомнительных букв. В этом романе дано несколько ключей, позволяющих предположить фонетическую интерпретацию первой формулы. На странице 161 она подслушана как “Йи-наш-Йог-Сотот-хи-лгеб-фи-сродаг” (“Yi-nash-Yog-Sothoth-he-lglb-fi-throdag”) с финальным возгласом переданным как “Йа!” (“Yah!”) В более раннем тексте, чем тот, из которого приведена формула выше, первая строка изначальной формулы передается как “Ай, энгэнга, Йогге-Сототта” (“Aye, cngengah, Yogge-Sothotha”), добавляя неожиданные “c” и “e” в местах апострофов во втором слове, которое в другом месте произносилось как “наш” (“nash”).

Очевидно правила орфографии и произношения дочеловеческой речи расшифровать нелегко. То же самое можно сказать и про синтаксис, как становится ясно из первого и самого знаменитого примера языка, приведенного в “Зове Ктулху”. Эта строка такова:

“Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн”
“Ph’nglui mglw’nafh Cthulhu R’lyeh wgah’nagl fhtagn.”

и переводится так:

“В своем доме в Р’льехе мертвый Ктулху спящий ждет.”

Лавкрафт сообщает нам, что Р’льех — это подводный дворец существа Ктулху. Кажется, что “фхтагн” (“fhtagn”) возможно означает “ждет”, потому что далее в рассказе строка сокращается до “Ктулху фхтагн” (“Cthulhu fhtagn”). [2] Альтернативно оно может значить “Ктулху спит”, но вряд ли “фхтагн” (“fhtagn”) значит и “спит”, и “спящий” одновременно. Мы бы ожидали изменения глагольной формы. В любом случае во фразе девять английских слов, и если посчитать апострофы за границы слов (исключая тот, что в Р’льехе, разумеется) то мы получим так же девять дочеловеческих слов в оригинале. Но организация этих слов делает расшифровку грамматической структуры — а вместе с тем перевод остальных слов — фактически невозможным. Нет ни одной подходящей синтаксической структуры, в которой Р’льех вгах’нагл (R’lyeh wgah’nagl) разделяет комбинацию субъект-глагол “Ктулху ждет”. (2)

Лингвисты знают, что грамматика это функция разума и что хотя несколько комбинаций слов могут передавать одно и тот же значение (“Мёртвый Ктулху ждёт спящий в своем доме в Р’льехе” настолько же возможно как и перевод Лавкрафта), порядок должен соответствовать подсознательным языковым паттернам. Так, “В своем доме в Ктулху Р’льехе мертвый спящий ждет”, как и многие другие, — нерабочая грамматическая трансформация, такая, которую разум тут же воспринимает как неверную.Человеческий разум, разумеется.

Дочеловеческий синтаксис Лавкрафта

Статуя Лавкрафта в Провиденсе

Возможно для разума Великих Древних, этот или какие-нибудь другие перестановки абсолютно понятны. Но факт остается фактом: для нас дочеловеческий синтаксис остается недоступным. Возможно, это сознательное решение Лавкрафта, хотя принципы трансформационной грамматики во времена Лавкрафта еще не были известны. (3)

Помимо этого, есть признаки, что отдельные слова несут определенное значение. ГФЛ было недостаточно украсить свои рассказы кусочками дочеловеческого языка, он вставлял их и в письмах. Например, вариант отрывка из “Зова Ктулху” из письма Кларку Эштону Смиту от 3 декабря 1929. Он таков: “Yug! n’gha k’yun bth’gth R’lyeh gllur ph’ngui Cthulhu Yzkaa…”

Несколько слов нам знакомы. Y’kaa встречается в “Ужасе в музее”. “Ph’ngui” всего на одну букву отличается от “ph’glui” и “n’gha” очень близка к “Ngah” из формулы Чарльза Декстера Варда. Несколько форм ‘Ngah встречается в рассказах и письмах Лавкрафта. В двух разных письмах Смиту, одно датировано 17 октября 1930 и другое 7 ноября 1930, упоминаются “год Н’Гах” и “печать Н’Гах” соответственно. Также встречаются формы “n’ggah” (Лавкрафт Лонгу, 22 ноября 1930) и “н’гха’гхаа” (“n’gha ‘ghaa”) (“Ужас Данвича”).

Больший интерес вызывает частота случаев, в которых вариация этого слова встречается с вариацией “k’yun”, как в приведенной выше фразе “n’gha k’yun” из письма от 3 декабря 1928(4). Среди других вариаций “N’ggah-kthn-y’hhu!” (Лавкрафт Смиту, 7 октября 1930) и, предположительно, упоминание “Червя Bgngghaa-Ythu-Yaddith” в письме Смиту за январь 1921. Все это, возможно, относится к категории причудливой писанины, но интересно, что в “Шепчущем во тьме”, который писался в те же месяцы, что и эти письма, есть отсылка к “… непроизносимому слову или имени, возможно N’gah-Kthun”. Это имя (даже в письмах оно чаще всего пишется через дефис, что верный признак имени) появляется в другой форме в ревизии “Ужаса в музее” 1933 года: “Исчадие Нот-Йидика (Noth-Yidik) и миазм К’тхуна (K’thun)”. См. также “Черное Солнце Gnarr-Kthun” (ГФЛ к КЭС, 11 сентября 1931).

Мы не знаем, что значит N’gah. Kthun отдаленно созвучен с Ктулху, но это может и ничего не значить. Возможно, эти звуки Лавкрафт находил особенно чужими. Определенно N’gah — его особый фаворит.

N’gah использован до смерти в следующей непереведенной строке из Некрономикона (в “Ужасе Данвича”): “N’gah, n’gha’ghaa, bugg-shoggog, y’hah; Yog-Sothoth, Yog-Sothoth.” Как и формулы из Чарльза Декстера Варда, устный вариант приведен далее в рассказе. Здесь они произнесены нечеловеческим братом Уилбура Уэйтли, которому трудно выговаривать слова и он прибегает к импровизации. Начинает он так: “Ygnaiih… ygnaiih… thflthkh’ngha… Yog-Sothoth…” Потом добавляет: “Y’bthnk… h’ehye–n’grkdl’lh…” Вторая попытка начинается на дочеловеческом, но оканчивается воплями на английском: “Bh-ya-ya-ya-yahaah–e’-yayayayaaaa… ngh’aaaa… ngh’aaa… h’yuh… НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! … оо–оо–оо–ОТЕЦ! ОТЕЦ! ЙОГ-СОТОТ!”

Странно, что слово N’gai (которое также появляется в конце “Обитающего во мраке” в бессвязных записях “Ia… ngai… ygg…”) в речи звучит как “Ygnaiih”. Странно еще, что из устной версии цитаты опущено составное слово bugg-shoggog. За исключением отсутствия заглавной буквы, это слово похоже на имя, и все же брат Уилбура выкидывает его из заклинания. Возможно, bugg-shoggog — не имя собственное, а общий термин, как лошадь или кошка. Это, конечно, чистая спекуляция, но возможно bugg-shoggog это термин, обозначающий отпрыска Йог-Сотота. Хотя слово не повторяется в рассказе, оно загадочным образом вновь всплывает через два года в письме Фрэнку Белнапу Лонгу от 14 марта 1930. ГФЛ вскользь замечает, что Кларк Эштон Смит посылает ему кусок кости динозавра, после чего срывается на дочеловеческий язык, говоря “YSSShh… bugg-shoggog… n’ghan…?” Позже он добавляет одинокое “W’ygh.”

Односложное “ya”, возможный вариант Ia, также появляется в других работах, почему-то как “Ya-R’lyeh” (“Электрический палач”, ср. “Iä R’lyeh!” в “Каменном человеке”), восклицание, которое похоже встречается только в письмах ГФЛ и его написанных на заказ рассказах. Вариант “Y’aaah!” можно найти в “Проклятии Ийга”, а в “За гранью времен” упоминается Киммерийский вождь, живший в 15 000 году до н. э., по имени Кром-Йа (Crom-Ya). Опять можно найти внутреннюю логику, по которой слово добавляется к уже известным именам. Другим возможным примером может быть Йхантлей (Y’ha-nthlei), затонувший город в “Тени над Иннсмутом”.

Иллюстрации к «Тени над Иннсмутом» в «Weird Tales», художник Ханнес Бок

Хотя письма и рассказы Лавкрафта наполнены другими примерами доисторического языка, цитировать их все было бы бессмысленно. Вместо этого можно сделать определенные общие наблюдения касающиеся этого языка.

Во-первых, язык переполнен апострофами, которые видимо заменяют отсутствующие буквы, а также служит границей слов. На основе известных нам пропущенные буквы выделить какой-либо различимый паттерн, по-видимому, не получится: апострофы могут заменять как согласные, так и гласные буквы. Возможно эти знаки — реликты из арабского текста Некрономикона, поскольку этот язык тоже изрядно украшен апострофами.

Во-вторых, произношение этих слов само по себе проблематично, поскольку Лавкрафт дает много вариантов произношения одних и тех же имен. Например, Relex для R’lyeh, Cooloo и Tulu для Cthulhu, Xinian для K’yan, Iog-Sotot для Yog-Sothoth и другие. В некоторых случаях буквы даже отдаленно не совпадают с настоящими звуками, которые эти буквы должны бы представлять. В этих случаях мы можем иметь дело с письменным вариантом, произошедшим из адаптации к родному языку говорящего, как в случае с John=Johann=Juan=Jon=Yahya=Yokhannon и т. д.

В-третьих, есть основания предположить, что некоторые слова дочеловеческого языка выжили и вошли в человеческий язык. Например, название живых мертвецов в “Кургане” y’m-bhi, что походит на западно-индейский термин jumbee, также записываемый как zombie. Кажется, обратное тоже верно. Когда ближе к концу “Сомнамбулического поиска неведомого Кадата” Рэндольф Картер седлает птицу Шантак, Ньярлатхотеп восклицает: “Hei! Aa-shanta ‘nygh! Ступай!” Aa-shanta выглядит дочеловеческим оригиналом того, что ГФЛ англицизировал в “Шантак”.

В-четвертых, есть тенденция сокращать слова дочеловеческого языка при переносе их в английский. В одном отрывке письма (ГФЛ к КЭС, 7 октября 1930) упоминает имя Cthua, возможно усеченный вариант Ктулху (Cthulhu). Подобный способ сокращения слов мог бы объяснить странный фрагмент “Ia … ngai … ygg”, накарябанный Робертом Блейком, когда его настиг рок в кульминации “Скитальца тьмы”. Раньше в своих последних записях он начал свободные ассоциации имен из Мифов Ктулху, но они в стандартной английской орфографии. Среди них есть Шаггаи и Юггот, которые могут быть представлены в дочеловеческом языке как Нгаи (Ngai) и игг (ygg) соответственно.

Наконец, несмотря на узнаваемые паттерны по которым Лавкрафт конструировал и использовал дочеловеческие слова и фразы, вероятно систематической логики для языка в целом не существует. Но Лавкрафта нельзя заподозрить и в том, что он ассоциативно комбинировал звуки подобно Роберту Блейку. Кажется, что он как всегда продумал эти лингвистические отрывки — которые, если собрать их вместе, скорее всего даже не заполнят печатный лист — так же тщательно , как продумывал сюжеты. Если и есть ключ для расшифровки языка Великих Древних, он все еще не найден. Но остается призрачная возможность, что автор, который перевел свои инициалы на дочеловеческий как Eic’h-Pi-El, мог оставить что-то вроде Розеттского камня(5), погребенного в одном из рассказов или писем… если бы только мы смогли его распознать.

Рисунок из оригинальной статьи.

Примечания автора:

[1] Iä кажется одним из вариантов hei, ei и ii. Кроме того есть река Ай (Ai) упомянутая в нескольких рассказах из цикла снов, хотя возможно это просто заимствование города Ай из книги Иисуса Навина 7:2ff. (1)

[2] Fhtagn в другом месте передано как fthagn (“Вне времени”), fhtaghn (“Электрический палач”) и fhgthagn (ГФЛ Фрэнку Белнапу Лонгу, 22 ноября 1930).

[3] Спекуляция: Лавкрафт часто говорил о “Великом Ктулху”. Давайте предположим, что ya значит великий. Тогда мы имеем Великий Р’льех, Кром Великий, Великий Нтлей и даже “Великая Шуб-Ниггурат!” если мы включим сюда вариант “Iä”. Или замените его на другие похожие прилагательные, они все работают. Другое слово, которое работает так же ho. Посмотрите на Yian-Ho (“Дневник Алонзо Тайпера” и “Сквозь врата серебряного ключа”) и Shaurash-ho (ГФЛ к КЭС, август 1932), все имена собственные.

Перевод статьи Уилла Мюррея из журнала Crypt Of Cthulhu №23, 1984 год.

Примечания переводчика:

(1) В русских переводах так же передается как Гай. А река Ай есть на Южном Урале, названа она башкирским словом Әй, означающим “месяц, луна”. Но Лавкрафт вряд ли об этом знал.

(2) Как мне кажется тут недостаточная проработанность темы автором статьи, потому что он опирается только на английский язык, его грамматику и синтаксис. Действительно, в английском с жесткой синтаксической структурой предложений, сложно подобрать такой порядок слов. А вот в русском вполне можно:

Ph’nglui mglw’nafh Cthulhu R’lyeh wgah’nagl fhtagn

В своем доме мертвый Ктулху в Р’льехе спящий ждет

Но здесь, конечно, нужно бы рассмотреть языки, которые знал Лавкрафт и насколько он мог заимствовать возможный синтаксис из них. Как минимум он точно знал латинский, по его собственным утверждениям он также знал греческий (хотя современные исследователи скептически относятся к его познаниям) и мог немного понимать испанский. В латинском и греческом тоже довольно свободный порядок слов в предложении и много флексий. В испанском порядок слов чуть более фиксированный, но допускает определенную свободу и вариативность, особенно в разговорной и эмоциональной речи. Так что вполне возможно, что дочеловеческий язык не аналитический, как английский, а синтетический, как латынь.

(3) Опять же отсылка к трансформационной грамматике вызывает вопросики (хотя в 80-ые, возможно, это еще имело смысл). В рамках этого подхода формулируется система правил, при помощи которых можно определить, какая комбинация слов оформляет грамматически правильное предложение. Активно этот подход разрабатывал американский лингвист Ноам Хомский (к слову, говорящий только на английском и иврите). Хомский считал, что трансформационная грамматика — часть универсальной грамматики, которая в свою очередь встроена в людей чуть ли не на генетическом уровне и существует в виде реальных структур. Нейронауки это не подтверждают. Ну и да, как трансформационная грамматика описывает, например, полисинтетические языки, я так и не нашла. А некоторые индейские языки были как раз полисинтетическими. Вряд ли Лавкрафт их знал, но слышать-то о таком явлении мог.

(4) В оригинальной статье указаны разные года, письмо за 1929 год.

(5) Розеттский камень — стела, найденная в Египте с выбитыми на ней тремя идентичными по смыслу текстами, в том числе двумя на египетском языке и одним на древнегреческом языке. Древнегреческий был хорошо известен лингвистам, и сопоставление трех текстов послужило отправной точкой для расшифровки египетских иероглифов.

Источник

Публикация на Тelegra.ph

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco