Александр Елисеев. СССР: стремление в НАТО

В марте 1954 года СССР обратился к странам «империалистического блока» (США, Великобритании, Франции) – с предложением заключить Общеевропейский договор о коллективной безопасности в Европе. Но самое главное – было обозначено возможное вступление НАТО в указанный блок. Данное предложение обычно трактуют как некий хитрый пропагандистский манёвр Кремля. Дескать, руководство СССР проявило показное дружелюбие, заранее зная, что ему откажут. И, тем самым, возникнет неплохой повод для очередного витка критики «агрессивных устремлений Запада».

Между тем, кое-что совсем не укладывается в данную схему.

10 марта 1954 года 1-й заместитель министра иностранных дел Андрей Громыко направил министру иностранных дел СССР Вячеславу Молотову проект докладной записки в Президиум ЦК, в которой было обозначено: «Если допустить, что такое заявление встретило бы положительное отношение со стороны западных держав, то в результате присоединения СССР к Североатлантическому союзу последний коренным образом изменил бы свой характер и был бы взорван как агрессивная, направленная против СССР группировка государств». (Николай Кочкин. «История двух нот, или Почему СССР не стал членом НАТО»)

А ведь это никакая не пропаганда, это – внутренний документ. Из которого следует, что вступление считалось вполне возможным и даже желательным. А 26 марта был подготовлен уже окончательный вариант записки, в котором есть интересное замечание – при отрицательном ответе «был бы задет престиж Советского Союза». То есть, отказ НАТО выглядел как раз нежелательным. А, значит, желательным считалось и само вступление?

Об устойчивом стремлении СССР вступить в НАТО свидетельствует и поведение советской делегации на Женевском саммите четырёх министров иностранных дел (СССР, США, Аглии и Франции), который состоялся в июне 1955 года. (На нём присутствовал и Никита Хрущёв.) Тогда представители Союза допустили вступление в НАТО. А президента Дуайта Эйзенхауэра от рассмотрения вопроса отговорил главный разведчик США Аллен Даллес.

Что же подвигло советское руководство на столь «прозападную» инициативу? Для того, чтобы лучше это понять – необходимо обратить взоры на те изменения, которые произошли в марте 1954 года во внутренней политике США. А тогда в телеэфир вышла программа «See It Now» (Си-Би-Эс), в которой телеведущие вместе с «общественниками»-демократами Эдвардом Марроу и Фредом Френдли подвергли самой, что ни на есть, острой критике нарушение гражданских прав сенатором Джозефом Маккарти. Передача имела мощнейшей резонанс – против сенатора было использовано самое новейшее, на тот момент, информационное оружие – ТВ. Звезда его стала стремительно закатываться. Очень скоро. в том же году, против Маккарти выступили – председатель Республиканской партии Холл и министр обороны Стивенс. Первый (будучи, кстати, убеждённым консерватором) обвинил Маккарти в том, что он атакует лиц, которые не только не являются коммунистами, но и борются с ними.

Это было довольно-таки «запоздалое «прозрение». Сенатор с самого начала видел своей главной мишенью вовсе не коммунистов (и даже не леволиберальных фрондёров). Он ударил по влиятельным элитариям. Так, под огонь критики угодил Джордж К. Маршалл (автор известного плана), бывший гооссекретарём в 1947-1949 годах и министром обороны в 1950-1951 годах. (Под «раздачу» попал и заместитель госсекретаря Дин Ачесон. А всего в госдепе Маккарти обнаружил аж 205 «коммунистов».) Маршалл обвинялся в «сознательном укреплении позиций СССР».

Разумеется, никакого подобного желания у Маршалла не было. Но, как говорится, в таких случаях, дыма без огня не бывает. Маршалл, будучи специальным представителем США в Китае (1945—1947 гг.) очень сильно помог лидеру китайских коммунистов Мао Цзедуну.

Вообще, в первую мировую у США и Мао были отличнейшие отношения. «Еще в первой половине 1940-х годов Мао Цзэдун с энтузиазмом принял в Яньани группу военных наблюдателей США и намеревался развивать с ними сотрудничество в военном плане, – сообщает китаевед Юрий Галенович. – У Мао Цзэдуна был даже план визита в США. 9 января 1945 года Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай предложили американской стороне: если Ф.Д. Рузвельт рассматривает их как «вождей важной политической партии и желает принять их», то они готовы посетить Вашингтон. Все это было подтверждением того, что для Мао Цзэдуна и во время войны были крайне важны отношения с США». («Китай в годы войны» // «Свободная мысль», № 4, 2014).

Реверансы Мао вполне себя оправдали. Американцы предложили (считай, потребовали) от Чан Кайши ввести коммунистов в состав своего правительства, а когда он отказался, организовали мощное давление. Вашингтон прекратил столь нужные гоминьдановцам поставки, и особенно больно ударили по ним эмбарго на торговлю и перевозку оружия. И здесь как раз очень постарался госсекретарь США Дж. Маршалл, который похвалялся: «Будучи начальником Штаба, я вооружил 39 антикоммунистических дивизий, теперь я разоружаю их одним росчерком пера».

Кроме того, в отношении «белого» Китая стала проводиться финансовая политика, способствующая резкому росту инфляции. При этом американскую общественность всячески уверяли в том, что китайские коммунисты являются, в первую очередь, демократами и сторонниками аграрной реформы. Именно к такому выводу пришёл полугосударственный Институт тихоокеанских отношений, который, собственно, и курировал «китайское направление» в американской внешней политике. Тот же самый Маршалл выразился о китайских коммунистах следующим образом: «Не смешите меня. Эти парни всего лишь старомодные аграрные реформаторы».

Указывая на эти факты, некоторые американские крайне правые конспирологи (например, Р. Эпперстайн) даже утверждают о наличии некоего прокоммунистического заговора в пользу Мао. На самом же деле, американцы пытались привлечь его на свою сторону, отсюда и все эти реверансы. А сам кормчий им «подыгрывал», делая вид, что и впрямь может отказаться от коммунизма. Он даже поговаривал о возможности переименования КПК в Демократическую партию (в США у власти тогда как раз стояли демократы).

Ничего этого Мао, конечно, не делать не собирался. Но ему поверили – потому, что очень хотели поверить. Определённые круги в американской элите рассчитывали на возможность некоего либерального поворота в мировом коммунистическом движении. К слов, последующие события – такие, как еврокоммунистическа реформация и советская перестройка – показали всю обоснованность подобных упований. Маршалл и «205 госдеповских коммунистов», судя по всему, были выразителями воли именно этих кругов. А вот Даллес и люди подобные ему – «правые». (Там была своя версия глобализма, окрашенная в «националистические» цвета, о которой – разговор особый.)

«Левые» в элите возлагали надежду на «конвергенцию» сближение двух систем – капиталистической и социалистической; впервые её концепция была сформулирована американским социологом русского происхождения Питиримом Сорокиным ещё в 1944 году. Понятно, что такое сближение предполагало создание некоего координационного органа – аналога Мирового правительства. На это, судя по всему, и был расчёт части глобалистских элит. И «конвергенция» чуть не состоялась уже в 1970-е годы. («Советско-американская революция»)

В постсталинском СССР также надеялись на конвергенцию. Вообще, коммунистических лидеров, в массе своей, всегда тяготил разрыв с Западом. Марксизм-то, как ни крути, а вырос из западной мысли. А компартия выросла из социал-демократии, будучи её левым крылом. («Метаморфозы «железных феликсов» и «маятник» левой социал-демократии»)

Поэтому, коммунистическое руководство всегда тянуло вернуться в лоно социал-демократии. Что и произошло при Михаиле Горбачёве с его «гуманным, демократическим социализмом». С известными последствиями.

Итак, в 1954-1955 году была сделана серьёзная и вполне себе идейно мотивированная попытка сблизиться с Западом – в плане создания единой транснациональной евразийской и евроатлантической структуры в виде расширенной НАТО.

Источник

Публикация на Тelegra.ph

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco