И. Вегеря. Септуагинта. Когда и почему появился Перевод Семидесяти

Септуагинта (Перевод Семидесяти, LXX) представляет собой наиболее древний систематизированный перевод книг Священного Писания иудеев на язык народа, не исповедующего иудаизм. История создания этого перевода освещена в «Письме Аристея Филократу», наиболее авторитетном и близком ко времени описываемых событий свидетельством, на которое опираются все последующие античные авторы.

Птолемей II

Вкраце история создания Септуагинты такова. Деметрий Фалерский, основатель и первый хранитель Александрийской библиотеки,рекомендовал молодому царю Птолемею II Филадельфу, когда Птолемей I Сотер сделал того соправителем Египта, переписать, а также перевести на греческий законы иудеев, чтобы иметь их в библиотеке в числе прочих книг. А поскольку язык иудеев существенно отличается и от греческого, и от сирийского, в том числе – иным направлением письма, было решено привлечь к переводу священных книг иудеев из Иерусалима.

После обмена посланиями и подарками между царем Птолемеем II Филадельфом и иудейским первосвященником Елеазаром в Александрию из Иерусалима были присланы 72 толковника вместе со свитками Закона. Сразу же после прибытия толковники были приняты царем, который осмотрел свитки и изъявил желание устроить в честь столь знаменательного события пир, который продолжался в течение семи дней. На этом пиру каждому из толковников царем были заданы вопросы, касающегося того, каким, по мнению иудейских мудрецов, должен быть праведный человек и образцовый правитель. По окончании пиршества толковникам был предоставлен трехдневный отдых, после которого они приступили к переводу в уединенном здании на северной оконечности острова Фарос, где им были созданы все необходимые условия для работы.

Работа над переводом продолжалась в течении 72 дней. После этого Деметрий Фалерский собрал на острове Фарос все еврейское население Александрии и зачитал текст в присутствии переводчиков. Иудейской диаспоре Александрии перевод показался точным и «превосходным», старейшины высказали благодарность Деметрию Фалерскому, а также желание иметь и у себя текст греческого перевода Закона. Затем, дабы предупредить внесение каких-либо изменений в текст, было произнесено проклятие на всякого, кто посмеет произвести исправления в переводе, выполненном толковниками.

После этого царю было доложено о завершении перевода, и сам текст перевода был прочтен Птолемею II Филадельфу, который «изумился» разумности иудейского законодательства и повелел хранить книги как святыню.

В общих чертах этот рассказ Аристея повторяют все более поздние авторы, как иудейские (Аристовул, Филон Александрийский, Иосиф Флавий, Талмуд – Мегила, 9), так и христианские (Ириней Лионский, Епифаний Кипрский, Кирилл Иерусалимский, Климент Александрийский).

Однако в книгах некоторых из этих авторов появились детали, которые отсутствовали в повествовании Аристея. В частности, сказание о том, что работа осуществлялась каждым переводчиком (или парою переводчиков) в отдельной келии, но все переводы, сделанные независимо друг от друга, якобы совпали слово в слово, из чего делался вывод о помощи Всевышнего толковникам в их работе, а также о богодухновенности самого перевода. Источники этого сказания находятся опять-таки как в иудейской (Филон, Талмуд), так и в христианской (Ириней, Епифаний Кипрский) среде.

Полагая, что и «Письмо Аристея», и повествования более поздних авторов опирались на подлинные факты или достоверные свидетельства, реальный процесс перевода на острове Фарос, по-видимому, следует представлять таким образом.

Перевод осуществлялся 35 парами толковников. Каждая пара переводила только ей порученную часть Закона. Объединение переводчиков в пары было вызвано тем, что такая технология позволяла разрешать спорные вопросы на стадии «чернового» перевода. На общее обсуждение выносились лишь затруднения, носящие концептуальный характер, которые не могли быть разрешены при переводе текста малой группой толковников.

Таким образом, переводчиков было ровно семьдесят, откуда и проистекает название – Перевод Семидесяти. Два оставшихся толковника занимались совместно с Деметрием Фалерским сведением всех переведенных отрывков в общий текст. Ежедневная часть «сведенного» чистового перевода зачитывалась вечером перед всеми толковниками. Спорные вопросы разрешались в общем присутствии.

Причины проклятия, произнесенного иудейской диаспорой Александрии на всякого, кто посмеет изменить текст греческого перевода Закона, имели вполне земные мотивы. Толковники таким образом защищали перевод, в который были внесены некоторые намеренные изменения в сравнении с исходным текстом Закона.

Некоторые отклонения от буквального текста Торы, внесенные в перевод:

(Быт. 1) «Бог сотворил в начале» вместо «В начале сотворил Бог», чтобы не истолковали так: «’В начале’ – [это имя идола, «высшей силы», «сверхбожества», который] сотворил Бога, небо и землю», что было ближе к греческим представлениям.

(Быт. 1) «Я сделаю человека» вместо «Мы сделаем человека», чтобы не сказали, что Бог имеет двойственную природу;

(Быт. 1) «по образу и подобию» вместо «по Нашему образу и Нашему подобию», чтобы не сказали, что у Бога есть образ и создание можно сравнить с Создателем.

(Быт. 2) «И Бог закончил на 6-й день» вместо «на 7-й день», чтобы не сказали, что Бог работал в Субботу.

(Быт. 11) «Я опущусь и перемешаю их язык» вместо «Спустимся и перемешаем», чтобы не сказали, что у Него двойственная природа.

(Чис. 16) «Не взял я от них ни одной вещи» вместо «ни одного мула», чтобы не сказали, что Моше не брал у народа мулов, но брал другие вещи.

(Втор.4) В стих: «которые (Солнце и Луну) Господь Бог ваш назначил светить всем народам» Старейшины вставили слово «светить», чтобы не сказали, что Бог назначил народам, т.е. позволил им поклоняться солнцу и луне.

(Левит 11) Заменено слово арневет (заяц), поскольку жену Птолемея звали Арневет (Арсиноя), и он мог сказать, что евреи смеются над ним, вставляя в Тору имя его жены.

Деметрий Фалерский ограждал от возможных корректур текст, в который была включена «Книга Экклезиаста», над написанием которой Деметрий (возможно, совместно с двумя старейшинами-редакторами из числа толковников) работал именно в период осуществления Перевода Семидесяти.

Уловки толковников и мистификация Деметрия нисколько не влияли на достижение главной цели, поставленной Птолемеем Сотером и Птолемеем Филадельфом: посредством перевода книг иудейского Закона обрести дополнительную опору царской династии, помимо македонского войска и египетского жречества, в период передачи власти от царя-отца царю-сыну.

Переписка между царем Птолемеем Филадельфом и иудейским первосвященником Елеазаром была фактически письменным договором о том, что в обмен на освобождение египетских иудеев из плена иудейские священники обязуются способствовать верному служению «освобожденных» иудеев династии Птолемеев. При этом в качестве подтверждения своих намерений стороны обменивались богатыми подарками: царь посылал дары Иерусалимскому храму (что известно из Письма Аристея), первосвященник позволял выполнить перевод иудейского Закона на греческий.

Время осуществления Перевода Семидесяти определяется из текста «Письма Аристея»; упомянутые исторические обстоятельства и личности указывают на 285 г. до н.э. – год, когда Птолемей Филадельф сделался соправителем Египта согласно указу своего отца Птолемея Сотера. Если же верить свидетельству Талмуда, что перевод был завершен в день 8 тевета, что в 285 г. до н.э. соответствовало бы 13 декабря Юлианского календаря – тогда время работы над Переводом Семидесяти можно совершенно точно обозначить датами 2 октября – 13 декабря 285 г. до н.э.

В состав переведенных книг вошли книги Закона (Пятикнижия) и (в качестве комментария к переводу) «Книга Экклезиаста». Учитывая интерес к истории соседних народов (именно в это время были написаны «История Египта» Манефона и «Вавилонская история» Беросса) можно предположить, что в первоначальный состав Септуагинты входили также книги, в большей или меньшей степени относящиеся к историческому жанру – Иисуса Навина, Судей, Царств, Руфь, Песнь Песней.

Долгие годы день окончания перевода на острове Фарос отмечался александрийскими иудеями как праздник, переведенные на греческий книги Закона использовались при чтении в синагогах.

Позднее «иудаизм отказался видеть в «Септуагинте» перевод, равноценный древнееврейскому «Танаху», раввины сравнивали его с одиозным символом идолопоклонничества – Золотым тельцом». (Н.Б.Мечковская. Язык и религия). «День окончания перевода – 8 Тевета – был объявлен всеобщим постом. Перевод Торы на другой язык был воспринят как национальная трагедия. «И царь греческий принудил меня записать Закон по-гречески», – говорит по этому поводу специальная молитва, читаемая на пост 10 Тевета… Считалось, что даже такой перевод, как Септуагинта, сделанный учеными раввинами, является профанацией Священного Писания» (Диспут Нахманида).

Причиной резкой перемены в отношении к Переводу Семидесяти в иудейской среде послужило, с одной стороны, возникновение христианства, опиравшегося на тексты именно греческого перевода Закона, с другой – конфликт между устоявшимся каноном греческого перевода и нарождающимся каноном еврейского первоисточника. Ямнийский собор, утверждавший иудейский канон священных книг не ранее чем в I в. н.э., должен был учитывать наличие греческого александрийского канона, а в чем-то – и опираться на принципы отбора и систематизации ветхозаветных текстов, выработанных под руководством Деметрия Фалерского.

В результате работы школы масоретов фактически был выполнен перевод священных текстов с иврита на иврит. Заменив многозначный консонантный текст масоретской огласованной записью, не допускавшей вариантов и разночтений, существовавших в тексте первоисточника, масореты фактически поместили свои священные тексты точно в такую же клетку однозначности, о которой с негодованием говорили в связи с Александрийским переводом.

При этом масореты в VI-VII вв. н.э. фиксировали состояние ветхозаветной традиции, сложившееся не ранее I н.э. (Ямнийский собор), тогда как толковники в работе над своим Переводом опирались на тексты, которые были древнее минимум на 3–4 столетия.

Поэтому все более поздние оценки иудейскими мудрецами перевода Семидесяти, названного впоследствии национальной трагедией – не более чем измышления, вызванные изменившейся политической и религиозной ситуацией в мире, и прежде всего, возникновением и развитием христианства, для которого священные писания иудеев отходили на второй план, уступая место текстам уже иного Завета.

Источник

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

Публикация на Тelegra.ph