Хрестьянин (ltraditionalist). О Дельфийском пророчестве

Пифия прорицает царю Эгею (краснофигурный килик 440-430 до н.э. Античное собрание, Берлин). Женщина спокойно сидит на треножнике, она серьёзна и сосредоточена

loreley10 в двух своих статьях – Загадка Дельфийского храма. Пифия – часть 1 и Загадка Дельфийского храма. Пифия – часть 2 пишет о “мантических процедурах” пифии. Она избегает употреблять слово “пророчество” как связанное с изменёнными состояниями сознания. По её мнению, “пифия говорила ясно, последовательно, и непосредственно вопрошающему в ответ на его вопрос”.

Начинает она с восхваления Аполлона, “в словах которого не может быть лжи”. Значит, по идее, слова бога должны быть чёткими, ясными и недвусмысленными.

Справедливо критикуя расхожие описания пророчества пифии, – “…Впав в экстатическое состояние, пифия выкрикивала бессвязные слова, которые потом жрецы истолковывали как волю Аполлона…”, – loreley10 называет эти описания “картинкой из сумасшедшего дома” и добавляет: “То есть, мы должны поверить, что дурачок Сократ, простофиля Ликург, оболтус Ксенофонт, идиоты Филипп и Александр Македонские и прочие остолопы, а так же всякие римские наивнячки, навроде Брута и царя Тарквиния и т. д. – желали совета и прорицания из этого наркодиспансера и свято его ценили. А-ха-ха! Верили тому, чему не поверил бы сейчас троечник вася пупкин”.

“Все подобные описания, – говорит она, – заканчиваются поразительным контрастом сухих и верных слов.

“Эти ответы и право обращаться за ними ценились чрезвычайно высоко в течение ряда веков, это так же несомненно, как любой исторический факт.”

“Кто на самом деле играл ведущую роль в этом божественном шоу, пифия или жрец, остается загадкой, но предсказания сбывались“.

“Дельфы оказывали большое влияние на религиозную и на политическую жизнь всей страны и всего Античного мира.

Более тысячи лет Дельфийский Оракул делал предсказания, которые влияли на ход истории”.

“Именно за Дельфийский храм велись Первые Священные войны в истории человечества;

Право обращаться к оракулу обыкновенно оговаривалось в договорах и перемириях…”
“…у Дельфийского бога добивались одобрения своих мер цари и законодатели.”

Описывая свою идеальную республику, Платон называет религиозные установления “наиболее великими, благородными и важными”, и прямо предоставляет определение их – именно Дельфийскому богу, “который пребывает посредине земли и является истолкователем религии для всего человечества”.

“Плутарх ничего не говорит ни об ядовитых парах или каких-либо других, ни о неистовстве или трансе пифии, ни о её дикой или бессвязной речи”, – подчёркивает loreley10.

И далее: “Плутарх в 1 веке н .э., который сам жил в Дельфах и служил при храме, определяет возраст святилища на тот момент в 3 000 лет и говорит о «трёхтысячелетней славе этого места» [1].”

Вот здесь уже возникает “неувязочка”: не было греков в Элладе 5 000 лет назад, а, значит, не было там и Аполлона. Читаем Википедию: “Предки ахейцев изначально обитали в районе Придунайской низменности или даже в степях Северного Причерноморья. Как и на Крите, в Греции сначала жило негреческое население. Неизвестно, на каком языке говорили эти люди. На рубеже III и II тысячелетий до н. э. с севера сюда вторгаются греки-ахейцы“. И если Плутарх определяет возраст Дельфийского святилища в 3 000 лет, значит было время, когда это святилище функционировало без греков и без Аполлона.

Мифы о Пифоне свидетельствуют о доаполлоновском культе, о догреческих истоках оракула.

“Изначально оракул принадлежал Гее, охранялся драконом Пифоном (по другой версии, драконихой) и место называлось Пифо (др.-греч. πύθω — подвергать гниению). Это было тогда, когда, как отмечает Бетти Редис, культ Геи был основным по всей Греции, пока его не вытеснили олимпийские боги. Первой пророчицей Геи была горная нимфа Дафна (др.-греч. ἡ δάφνη — лавр). От матери Геи Фемида получила Дельфийский оракул, который передала сестре Фебе, а та — внуку Аполлону, который, обучившись искусству прорицания у Пана, прибыл в Дельфы, где убил охранявшего вход в прорицалище дракона Пифона и овладел оракулом. Тёмные хтонические пророчества сына Земли уступили место воле Зевса, отца богов и устроителя нового, Олимпийского космического порядка, выразителем которой выступил «метатель солнечных лучей».

После погибели дракона Аполлон отправился искать жрецов для своего храма. В море он увидел корабль, идущий из Кносса, что на Крите. Обернувшись дельфином, он силой своих чар привёл корабль в Крису, где открылся морякам и поведал об их предназначении. В Крисе моряки воздвигли жертвенник Аполлону, и он был назван Дельфийским, в честь образа, в котором Аполлон им явился. Из Крисы моряки отправились к Парнасу, где стали первыми жрецами храма Аполлона. Пчёлы принесли из страны гипербореев храм из воска, а все последующие храмы сооружались по его образцу. Первой пифией была Фемоноя” (Источник).

Что касается последнего абзаца, то здесь надо принимать в расчёт склонность мифологического сознания отождествлять территорию проживания этноса как “исконную”; это мы сейчас знаем, когда в Элладу пришли ахейцы, когда – дорийцы, а древние греки ничего не знали о том, что было за 100 лет до их рождения; поэтому они считали, что всегда жили в Элладе и все храмы всегда принадлежали только им.

Также полагает и loreley10, исходя из древнегреческих источников: “По преданию, основание храма заложил сам Аполлон: “заложил основанье сплошное для храма Феб-Аполлон широко и пространно”, говорит Гомер в своём древнем гимне” [2].

“Приходя в Дельфийский храм, сразу видишь его основание, эту удивительную полигональную кладку. Словно ставшие мягкими, как пластилин, камни слепили вместе, а потом срезали гигантской пилой”.

“Изначально, в глубокой древности, вопрошать бога можно было лишь раз в год, в 7 день весеннего месяца, который выпадал на наш февраль-март. Это был день рождения Аполлона и день, когда он возвращался в Дельфы из Гипербореи. Позже прорицания давались девять дней в год, т. е. 1 раз в месяц, 9 месяцев в году, но за исключением “неблагоприятных дней” (см. Гесиод “Труды и дни”) и всех 3 зимних месяцев, когда Аполлон, один из эпитетов которого “Трезвый” [3], отбывал к гипербореям, а в Дельфах властвовал безумный, отравленный вином Дионис – тогда прорицания не давались [4].”

Затем следуют интересные подробности о жертвоприношениях.

“Желающий прорицания должен был сначала совершить омовение в водах Касталийского ручья, принести на алтаре Гелиоса, перед храмом, мучное жертвенное возлияние (пеланос) из смеси муки, мёда и масла, и закласть козла. Это уже было началом предсказания.Если после окропления животного священной водой оно дрожало всем телом, то считалось, что можно вопрошать оракул. В противном случае (если животное стоит неподвижно), день считался неблагоприятным для пророчества и человеку отказывали.

Возможно, что вздрагивание животного при окроплении водой, кивок головы, расценивалось как согласие самого животного быть принесённым в жертву. В противном случае убивать животное было нельзя, как и говорилось в одном из прорицаний Аполлона [5]:

Крепкое племя овец убивать для тебя незаконно,
Сын предсказателей; только если согласье
Выразит зверь наклоненьем главы к воде освященной,
В жертву его принести справедливо, – сказал я.

“На рассвете пифия (которая избиралась из женщин не моложе 50-ти лет) омывалась в Кастальском ручье, воскуряла лавровые листья и ячменную муку на алтаре у священного очага. Затем, надев златотканую одежду и лавровый венок на голову – шла в святилище храма (адитон), пила священную воду другого ручья – Кассотиды (чьи воды были проведены прямо в адитон) и садилась на треножник. Треножник был высокий, на него приходилось «взбираться», и дошедшие до нас изображение пифии на треножнике всегда показывают, что её ноги не касаются пола. Вопрошающие и жрецы также омывались водой, после чего вопрошающим разрешалось занять место в очереди, порядок которой определялся жребием.

Дельфийский храм. Место адитона с правого края фотографии.

Пифия, всходя на треножник, выслушивала вопросы и изрекала ответы в прозе или стихах, которые скурпулёзно записывались профетами (Strab., IX, 3, 5) и помещались в библиотеку при храме, где хранились книги собраний пророчеств (по древнегречески христирион) Бога – (в современных языках заменилось латинским словом “оракул”).

Поскольку пифия на это время как бы заменялась богом, она пророчествовала от первого лица: «мой храм», «моя мать Лето», «я сказал», «Зевс, мой отец» и т.д.”

Написано хорошо, однако loreley10 обходит молчанием основной вопрос: как же пифия могла пророчествовать, находясь при этом в ординарном состоянии сознания? И вообще, насколько сам феномен предсказания коррелирует со здравым смыслом? Из предыдущей записи мы знаем, что жрицы 3евса в Додоне по выходе из транса не помнили о том, что они говорили в этом состоянии. Значит, их “дневное” сознание отключалось во время пророчества.

Я здесь неслучайно заговорил о “дневном” сознании, потому что есть ещё и “ночное”. Собственно, это не сознание, а подсознание, связанное со сферой Бессознательного. Эта сфера была открыта совсем недавно, и о ней ещё мало что известно современным учёным. Хотя древние знали о её существовании.

Трансцендентальная жизнь духа была хорошо известна индийским мудрецам и греческим философам, особенно философам Александрийской школы. О ней писали Плотин, Порфирий и другие мистики. Вот слова Плотина: “Наконец, если я осмелюсь, в противоположность мнению всех прочих людей, высказать свободно и определённо своё собственное убеждение, то, по-моему, в чувственном теле пребывает постоянно не вся наша душа, а только некоторая её часть, которая, будучи погружена в этот мир и потому уплотняясь или, лучше сказать, засоряясь и омрачаясь, препятствует нам воспринимать то, что воспринимает высшая часть нашей души”. В другом месте он говорит: “Души подобны амфибиям: они живут то по сю сторону, то в потустороннем мире, смотря по надобности”. В средние века о том же писали Парацельс, ван Гельмонт, Кампанелла и другие. В “Немецкой теологии” говорится: “У созданной души человека два глаза: один может созерцать вечное, другой – только временное и сотворённое. Но эти два глаза нашей души могут делать своё дело не оба разом, а только так, что когда наша душа вперяет свой правый глаз в вечность, левый её глаз должен отказаться вполне от своей деятельности и пребывать в бездействии, как бы умирать. Когда же действует левый глаз души, то есть когда ей приходится иметь дело с временным и сотворённым, тогда от деятельности своей, то есть от созерцания, должен отказаться правый глаз. Поэтому кто хочет смотреть только одним глазом, должен освободиться от другого, ибо никто не может служить двум господам”.

Что из этого следует? Пока смотрит “сознательный” глаз, другой – бессознательный” – глаз ничего не видит. Чтобы открылось Бессознательное, где пребывают все боги, нужно, чтобы отключилось сознание. И это понятно: для проявления трансцендентальных способностей нашего духа, для обнаружения сверхсознания необходимо, чтобы угасло или, по крайней мере, значительно ослабело нормальное, “дневное” сознание. Дю-Прель приводит для выражения этой мысли удачное сравнение: звёзды льют свой свет беспрестанно, но при солнечном свете мы не видим света звёзд. Надо, чтобы зашло солнце и наступила ночная тьма, и тогда звёзды засияют для нас, тогда вспыхнет свет сознания трансцендентального.

Вот как-то так… Бог использует человека как рупор, как трубу в форме усечённого конуса, но при этом важно, чтоб труба была “пустая”, “безмозглая”; мозги и сознание лишь “засоряют” трубу, через которую “дудит” божество.
———————————————————————————-
[1] Плутарх.”О том, что Пифия более не прорицает стихами”, XXIX.
[2] Гомер, Гимны. К Аполлону (Пифийскому). Εἲς Ἀπόλλωνα (Πύθιον) 116-117.
[3] Orphica. Recensuit Eugenius Abel. Accedunt Procli Hymni, Hymni Magici, Hymnus in Isim alique eiusmodi carmina, ed. Abel, р. 285. из анонимного гимна Аполлону
[4] Plut. Mor., 389 C; Pind. Pyth., IV. 4
[5] Порфирий «О воздержании от одушевленных»

Источник

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

Публикация на Тelegra.ph