Anlazz. Почему не наступил коммунизм?

На самом деле эволюция сложных (социальных) систем обязательно должна проходить через свою “высшую стадию”. (То самое “акме”, о котором много говорится в последних постах.) Несмотря на то, что, казалось бы, “и без этого все ясно” – как, например, было все ясно с капитализмом.

В том смысле, что уже в конце позапрошлого-начале прошлого века стали понятно, что он (капитализм) – “не жилец”, и что заложенные в нем глобальные противоречия рано или поздно, но приведут к разрушению данного мироустройства. Еще раз: особенность капитализма состоит в том, что при нем происходит переход от “частного характера производства” – от тех самых парцелл, на коих держалась человеческая цивилизация более 4 тысяч (!) лет – к огромным заводам и фабрикам. (Причем, везде – начиная с сельского хозяйства, где начинают господствовать агрохолдинги и заканчивая… производством “культурного продукта”, с его колоссальными киностудиями и телекомпаниями.)

А вот “потребление” – в смысле, пользование всем произведенным и, что главное, “постановка цели о том, что производить” – остается в “частных руках”. В руках отдельных личностей и, впоследствии, фирм. Данный момент, собственно, и ведет к катастрофе: для “хозяйствующих субъектов” суперцелью является не удовлетворение каких-то там потребностей людей – люди в данной “системе” вообще отсутствуют (отчуждение же!) – а занятие более высокого положения в общей иерархической системе. (“Отхват рынка”.) Поэтому, например, она – система – может заваливать общество одинаковыми товарами с сомнительной ценностью – скажем, смартфонами или бургерами – но при этом игнорировать реальные потребности человеческого организма. (Например, в сне – современный человек спит меньше, нежели его предки в конце позапрошлого века.) Или, скажем, производить много жирной и сладкой еды – от которой потребитель обретает только проблемы со здоровьем – но при этом не давать ему доступ к нормальному отдыху. Ну и т.д., и т.п.

Самое же неприятное – это, разумеется, то, что эскалация конкуренции ведет к активному вбросу средств в “средства конкуренции”. Начиная с рекламы – известно, что для многих товаров доля затрат на эту область составляет 80% и более. (Кстати, разнообразные “исследования” часто стоит отнести именно сюда.) И заканчивая вооружением – которое, по сути, так же может быть отнесено сюда же. Ну, и конечно, не стоит забывать разнообразные НКО и прочие “производители ценностей”, которые зарождаются и укрепляются именно как “средства конкуренции”. Правда, со временем они – как обычно это и бывает – начинают подминать под себя своих “спонсоров”, замещая их “наверху пирамиды”. (Так было, например, с “первым НКО” – НСДАП, так происходит и сейчас с ее современными подобиями.) Но о последнем, разумеется, надо говорить отдельно.

Поскольку тут важно только то, что указанная особенность “капиталистического мироустройства” была а) известна достаточно давно – с конца позапрошлого столетия как минимум; б) это многих не устраивало, и они – ожидая неизбежный кризис – надеялись ликвидировать его “до начала”. Собственно, “классическая марсистская модель” – с возникновением массовых рабочих восстаний в наиболее развитых странах – это, по сути, “то самое”.

В том смысле, что, конечно, были и ее более “радикальные адепты”, мечтавшие изменить состояние путем “мирных реформ” – радикальные в том смысле, что они хотели действовать еще раньше, нежели все остальные, еще тогда, когда капитализм был “почти нормален” – но ошибочность их взглядов была слишком очевидна. (Потому, что любой, кто более-менее “знал жизнь”, понимал, что “сами по себе, из своей доброй воле” капиталисты не будут строить социализм. Хотя… бывали и миллионеры-сторонники утопического коммунизма.)

Впрочем, в любом случае, оказалось, что и “эта модель” – ошибочна, и что избежать “мирового кризиса” в виде Первой Мировой войны не удастся. (Кстати, первым, кто это понял, оказался Фридрих Энгельс с его классическим “…от восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как никогда еще не объедали тучи саранчи…” и “…короны дюжинами валяются по мостовым и не находится никого, чтобы поднимать эти короны…”) И вместо ожидаемой “революции в самых развитых странах” – скажем, в Британии, Франции или, хотя бы, Германии – мы получили революцию в “слабом звене”. В Российской Империи. Вместе со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Более того: все последующие примеры “перехода к социализму” происходили исключительно “на периферии” – в Монголии, Китае, Корее, Вьетнаме, Кубе… наверное, тут не надо говорить, что “строительство социализма” даже в Восточной Европе было исключительно “внешне инициировано”, возможно, только в Югославии и Албании можно было говорить о “внутренних основаниях”. (Впрочем, эти страны – так же глубокая периферия.) Европа и США же “так и остались” капиталистическими. Точнее, нет, конечно: действие “Советской тени” привело тут к возникновению ряда очень важных процессов, которые “разъедали капитализм”, превращая его во что то “иное”. Гораздо более близкое к социализму, нежели к “классическому капитализму”.

И, все же, всё это было еще хоть как-то “укладывающееся в модель”, если бы не одно “но”! Состоящее в том, что сам “социалистический лагерь”, и его ядро в виде СССР развивался … ну, в общем-то, нельзя сказать “против модели”, потому, что “классический марксизм” по известным причинам описать подобное общество не мог. (Если кто не понял, то было это потому, что на момент формирования “классического марксизма” социализма еще не было!) Но по неким отличным от нее законам. Состоящим, например, в том, что в то же самое время, как весь остальной мир – начиная с бывших колоний и заканчивая той же Европой – двигался к социализму (“социализировался под действием “Советской тени”), в самом СССР протекали обратные процессы. А именно: тут нарастало стремление к формированию “классовых различий”, к появлению желания реставрации капитализма!

На самом деле это так же было проявление “принципа Тени” – только тени не Советской, а Западной. (Точнее, капиталистической, потому, что эта “тень” вызывалась не только современным ей западным миром, но и, например, идеализированной “Россией, которую мы потеряли”.) Поэтому можно говорить о том, что в условные 1950-1970 годы наличествовало два “одинаковых в основании, но противоположных по направлению” процесса. Взаимодействие которых, собственно, и определяло “мировое движение”. И поэтому нет ничего удивительного, что, с одной стороны, мы наблюдали например, “падение колониализма”, массовое освободительное движение в бывших европейских колониях. А с другой – формирование среди “советских обывателей” реального “проколониального дискурса”, желания “сдаться хоть кому”, отдать свою независимость ради сытой и спокойной жизни.

Разумеется, сейчас-то понятно, что это – было исключительно идеализированное представление о “жизни колоний”, что реальное что колониальное, что неоколониальное состояние есть нищета, преступность и бесправие. Но ведь “принцип тени” и определяет то, что “важно не реальное – а отображаемое”, и что “красивые картинки” городов тех же неоколониальных стран (от Бразилии до какого-нибудь Алжира) могут оказаться много важнее, нежели реальное положение людей, живущих там. И никакой пропагандой это не исправишь: ну да, вон советские граждане смотрели “проблемные фильмы”, где показывали фавелы – но умудрялись их не замечать, обращая внимание только на то, во что одеты актеры, что они едят и на чем ездят. (“Красиво, не как в сером совке” – это советское восприятие любого “зарубежного фильма”, включая индийские.)

Так что вопрос о том, “куда пойдет мир”, определялось по сути, тем, “какая тень победит”. Ну, а потому, что “западная тень” была, по умолчанию, сильнее, вопрос о “неизбежности 1991 года” оказывался риторическим. В том смысле, что падение СССР должно было быть, и что “советский этап” развития Революции должен был получить поражение. Конечно, это не значило, что Революция на этом завершалась – нет, как показала практика, это ошибочное представление. Но вот тот момент, что “перейти к коммунизму за один этап” оказывается невозможным, что даже “модель слабого звена” является на деле недостаточной, и что нам потребуется намного более сложный – и, давайте честно скажем, более тяжелый – процесс, указанное показало в полной мере.