Варандей. Дольмены Жане и Пшады: уцелевшие ровесники пирамид

Самое крутое, что есть на Черноморском побережье Кавказа — дольмены: небольшие (примерно с легковой автомобиль) и неимоверно древние (ровесники Египетских пирамид), они затеряны по лесам от Новороссийска до Абхазии и Адыгеи. Когда-то их насчитывалось от 2300 до 3000, но осталось около 150: первопоселенцы XIX века больше старины ценили стройматериалы. Наиболее концентрированы и доступны дольмены в том углу, который был освоен последним — к востоку от Геленджика, на реках Жане и Пшада, по разные стороны Михайловского перевала.

Дольмены стоят буквально в предместьях Геленджика — на ближней горе Нексис, у подножья которой расположился небольшой (полтысячи жителей) посёлок Светлый. Слева за лесистой складкой виден карьер «Вертикаль» (где в 1988-2008 даже работала узкоколейка), а над карьером на гребне стоят Солнечный и Лунный дольмены, прозванные так из-за узоров на плитах.

Почти что на западном въезде, слева от дороги за мостом через речку Ачибс — первый дольмен. Под Геленджиком все они имеют названия — этот вот известен как Здоровье:

Ровесники пирамид

Глядя на выщербленные плиты, сложно осознать, СКОЛЬКО веков назад люди, с тех пор обратившиеся в пыль, сложили из них домик. Сколько точно — наука сказать и не может: радиоуглеродные методы работают с деревом и прочей органикой, а вот камню — сотни миллионов лет. Массовое увлечение мегалитами (среди которых дольмены отличает наличие крыши) охватило планету, как принято считать, 4-6 тысяч лет назад: тому свидетельства дольмены в Испании, Ирландии, Гамбии, на Кольском и Корейском полуострове…

Про дольмены редко известно больше, чем сам факт того, что они есть: за тысячи лет разброса датировки на одном пятачке мог смениться десяток археологических культур. Кавказским дольменам в этом плане повезло: в горных дебрях с незапамятных времён и до 1860-х жил по сути один и тот же народ, чью древнюю родню, — хаттов и пеласгов, — индоевропейцы хетты и эллины выжили из Малой Азии ещё в бронзовом веке.

Археологи находили в дольменах и захоронения, и подношения потусторонним силам, и склады священных предметов, однако совсем не факт, что для этих целей дольмены строились изначально. По конструкции они схожи с несколько более древними курганными гробницами Майкопа, притом в горах курганы насыпали не землёй, а куда менее устойчивой галькой; по одной из версий, именно с обнажившихся гробниц, уже тысячи лет назад древних, началась традиция строительства дольменов. Но есть и много других версий, в том числе сугубо утилитарных — от амбаров, которые не прогрызёт мышь, до питьевых конденсаторов.

Как бы то ни было, черкесы на памяти русских называли дольмены «испы-унэ» («Дома испов» — местных древних карликов, позже ушедших в море), а сами русские — «чёртовыми хатками». Полвека после исхода черкесов на Кавказе шёл «дольменоцид»: так, в горах Адыгеи есть поляны, где первые учёные застали сотни дольменов, теперь же нет ни одного. Больше повезло мегалитам в приморской глуши, и пожалуй лучшее для первого знакомства их скопление протянулось на 2 км вдоль речки Жане, пересекающей Возрождение у восточного выезда.

Кто такие анастасиевцы

С обрусением Западного Кавказа культ дольменов зачах на 130 лет, для их истории — на мгновение. А тем временем в Новосибирске жил себе да жил человек со звучной фамилией Мегре… на самом деле оставшейся от недолгого брака: по рождению он Пузаков с Черниговщины, из той страны, которой предстояло стать мировым центром сектантства. Почуяв ветер перемен, Владимир Николаевич подался в бизнес: сперва фотографировал туристов, затем занялся организацией речных круизов, а ближе к середине лихого десятилетия организовал «Купеческий караван» из трёх судов да повёл их по Оби, от Новосибирска до Салехарда сбывая таёжникам блага цивилизации и покупая у них дары тайги.

А вернувшись — сел писать книгу о том, как на глухой заимке, видимо на севере Томской области, повстречал столетних стариков, хотевших показать ему Звенящий Кедр, который веками накапливал космическую энергию, ни разу её не теряя, и вот теперь тонком звоном сообщает о том, что дозрел разойтись на обереги, которые хворым дадут здоровье, глупым — мудрость, злым — доброту.

Вернувшись на следующий год, стариков Мегре не нашёл, зато его ждала их внучка с почему-то греческим именем Анастасия. Потомок древнего рода ведических русов, десятки тысяч лет назад пустившего корни в тайге, она жила прямо на лесной поляне, в любую погоду ходила в лёгком платьице, а то и без него, спала в берлоге в компании тёплой медведицы, а кедры да белки сами угощали её орешками, но при всём том Анастасия много знала о цивилизации и ужасалась ей. Это было изложено очень лёгким, но атмосферным и узнаваемым слогом, чередуя сцены и рассуждения — как литератор Владимир Николаевич оказался неплох.

Тогда, в 1996-м, Мегре по сути написал добрую сказку, но закалённый ведением бизнеса в 1990-х, ещё и сумел её продать: серия книг с выверенным названием «Звенящие кедры России» разошлась тиражом в 20 миллионов экземпляров и была переведена на несколько десятков языков, найдя немало сторонников в Европе — особенно в полуязыческой Литве и на Балканах.

Анастасиевцев называют сектой, но скорее это субкультура: дав писание (и заработав на нём), Мегре не стал называться пророком, просто выразив то, о чём многие к моменту его первых публикаций думали. Владимирский фонд поддержки культуры и творчества «Анастасия» и ООО «Мегре» никак не тянут даже на подобие иерархии.

Я не раз за свою жизнь встречал людей, увлечённых анастасианскими идеями: что технологии и города убивают в человеке природную мудрость, и единственная альтернатива им — экопоселение из родовых поместий по гектару шириной, где поколения людей будут возделывать свою землю, питаться здоровой едой, растить детей в любви и все вопросы решать на вече, как славные ведические предки-русы десятки тысяч лет назад. Анастасианство стало вариантом вечного русского поиска Беловодья.

Возникла и новая интерпретация дольменов: якобы их складывали вокруг мудрецов, в предчувствии своего физического конца уходивших в последнюю медитацию, а потому и ныне с каменных стен буквально сочится мудрость. Анастасиевцы нарекли Генеджик своим будущем Иерусалимом; окрестные горы — стало быть, Обетованная земля. Впрочем, лагерь, тянущийся вдоль Жане, не назвать и чисто анастасиевским — тут обитают йоги и шаманы, кришнаиты и родноверы, хиппи, эковолонтёры и просто торгаши. Словом — Дети Солнца, как называют то ли они себя всерьёз, то ли другие их — в шутку.

Дольмены Жане

От ворот вдоль Жане сначала где-то километр идёшь по обычной лесной тропе. Затем лес расступается лагерем Детей Солнца, который делит надвое быстрая и мелкая Жане.

За лагерем дорожка как бы раздваивается, но то — местный дзен: к водопадам за полчаса-час придёшь так и так, только либо мимо дольменов, либо напрямик.

А дольмены начинаются почти сразу за лагерем, и именно анастасиевцы придумали им имена. Первым идёт дольмен Скрытых Возможностей:

На котором, говорят, особенно удобно сидеть, созерцая закат за ветвями, или уединившись в его круглом «колодце»:

По соседству дольмен Мудрости, с более дальних времён называемый Царским дольменом. Вполне заслуженно — из увиденных нами он самый красивый и сложный:

Он по-прежнему встроен в каменный курган диаметром около 20 метров. Причём основание кургана образует полный круг, а форму кладки над ней я бы описал как «солнечное затмение»: фасад дольмена смотрит в полукруглый двор. Вот так это могло выглядеть изначально:

Сам дольмен, размером 3,6 на 3,9 метра и 2,4 метра высотой по явно не «родную» крыше, впечатляет узорами на своих камнях. Что в общем явление не уникальное, но всё-таки весьма редкое:

А камера за круглым входом удивляет идеальной подогнанностью плит:

Царский дольмен — плиточный, то есть сложенный из нескольких мощных плит: этот тип самый простой и, возможно, самый древний. А вот его соседи, метра по 2 высотой и метра по 3 в диаметре — уже более сложные составные дольмены редкой круглой формы. Напротив дольмена Мудрости — небольшой дольмен Гармонии, которому это название подходит как нельзя лучше:

Внутри у него тоже есть декор, его наипростейшая форма — сочетание грубых и отшлифованных участков:

Что известно об этих дольменах? Например, по технике обработки и другим характерным деталям — что вся группа строилась примерно (плюс-минус пара веков) в одно время, а плиты для них якобы добыты в ныне заросшей каменоломне под горой Тхаб примерно за 500 метров от комплекса. Керамике, найденной в их камерах археологами, около 3000 лет, но рассказать она может немногое: всё ценное стало добычей грабителей, которых не упомнит теперь даже самый старый кавказский дуб, а останки людей, если таковые и были, растащило зверьё. Что это было — гробницы трёх родов одного племени, храмы трёх богов одного пантеона, порталы трёх миров одной космогонии?

Расположенная дальше по тропе Долина тысячи курганов (на самом деле их 496) — уже вполне адыгский некрополь 12-13 веков.

Как следует из названия реки, тут жили жанеевцы — самое могущественное племя средневековой Черкесии, в названии которого узнаются античные гениохи, грозные пираты и разбойники, слывшие у эллинов чуть ли не каннибалами. Даяки и масаи древнего Понта, они появлялись внезапно на быстрых многовесёльных камарах, грабили фактории и угоняли в рабство их жителей, а преследовать их по лесам не решались даже римские легионы.

К XVII веку жанеевцы были явно ведущим среди адыгских племён и по большей части откочевали на плодородные низовья Кубани, древним горам оставив лишь топонимы вроде Жане или Джанхота. Видимо, на жанеевцев опирался полумифический Инал Светлый, единственный в истории князь объединённой Черкесии, вероятно — ставленник Генуи из египетской династии Бурджитов, которую в XIV веке установили в Каире восставшие мамлюки, набиравшиеся к тому времени в основном из адыгских невольников.

Черкесское княжество распалось со смертью Инала и крахом генуэзских колоний под натиском турок, но и тут жанеевцы оказались в авангарде колонизации Кабарды — опустевших степей загнанной в горы Алании, где последователи Инала вновь попытались создать государство. Жанеевцы даже налаживали связи с Иваном Грозным для союза против Крымского ханства, но если кабардинский князь Темрюк отдал свою дочь далёкому царю в жёны, то от его жанеевского коллеги по имени Сибок посольство Бориса Сукина вернулось безрезультатно — не ровня, дескать, вы адыгам.

Если в XVII веке Эвлия Челеби упоминал жанеевцев под началом князя Антоноко (судя по имени — христианина) как могущественный степной народ с тысячами боеспособных всадников, то уже через сто лет от них осталось лишь несколько разобщённых племён, как работорговцы-хегайки из под Анапы, чей князь Сефер-бей Жаноко уже на фоне Кавказской войны наводил мосты с Кавказа на туманный Альбион. В XIX веке все эти племена вновь объединились в натухаевцев, хозяев здашних гор вплоть до Исхода.

К курганам примыкает ещё одна группа дольменов, которые тут сохранились на порядок хуже. Но даже их обломки узнаются: как церковь без креста или буддийский храм без колеса дхармы, дольмен немыслим без круглого отверстия в фасадной плите. Или хотя бы вытесанной на ней имитации вставленной в этой отверстие каменной пробки (так называемые «ложнопортальные дольмены»), если вход был с другой стороны.

Название единственного дольмена, уцелевшего среди руин, кажется вполне логичным:

По конструкции это простейший, очень грубый и возможно более древний, чем на Жане-1, плиточный дольмен:

Зато его крыша подозрительно похожа на чашечный камень — ещё один жанр кавказских мегалитов с лунками, образующими что-то вроде звёздных карт.

Дальше в лес — едва считываемые остатки третьей группы дольменов:

Официальная тропа кончается за мостиком:

Ну а энергией дольменов мы напитались так, что запомнили ту поездку как День Волшебной Руки…

Дольмены Пшады

Пшада, текущая с горы Папай — река по местным меркам крупная, целых 34 километра длиной и устье прямо на море! По долине Пшады выше трассы — свои дольмены (в том числе целая Деревня Дольменов), менее известные, но более доступные.

В стороне от других — небольшой дольмен Нежность и самый крупный здесь Тор с резными деревянными колоннами:

Ещё к двум дольменам тропа круто спускается в долину Пшады.

Ближе — чуть подлатанный Майа, он же Дольмен Любви.

Поодаль — Хан (он же Дольмен Здоровья), без задней стены и с необычайно маленьким отверстием:

В устье Пшады стоит село Криница, выросшее на месте Новотроицкого укрепления, основанного в 1837 году и покинутого под угрозой английских десантов в 1854-м. В отличие от Геленджика или Новороссийска, по окончании Крымской войны жизнь туда не вернулась, зато в 1886 году там обосновалась целая коммуна интеллигентов-народников. У её истоков стояли военный врач Иосиф Коган и его жена, дочь смоленского князя Друцко-Соколинского Наталья, уже несколько лет пытавшиеся создать что-то подобное то в одном углу Необъятной, то в другом.

Тут, однако, им повезло найти единомышленника, понимавшего в сельском хозяйстве — бывалого народника Виктора Еропкина, и вот, вместе с третьей семьёй Сычуговых построив дом на 4 комнаты да романтично вспомнив старославянское слово «Криница» (источник, колодец), они начали создавать утопию. Уже в 1890-х «Криница» вполне состоялось. 16 первопоселенцев (включая 7 детей) размножились до 30, а всё население коммуны достигло 200 человек: основатели брали на попечение сирот из Поволжья, учили их грамоте, а дальше пытались организовать смену поколений, когда подростки сами обучали маленьких детей.

В гости к ним приезжал из соседнего Джанхота Владимир Короленко, за судьбой «Криницы» следил Лев Толстой… но к 1910-м коммуна превратилась в обыкновенное плодоовощное хозяйство, а после революции, отбросив кавычки, стала селом.

Однако Криницу и соседнюю Бетту (также начинавшуюся в 1896 году с переселенческой артели) мне рекомендовали как самые уединённые и чистые места чуть ли не всего Черноморского побережья Кавказа, где даже измученные наплывом курортников жители Геленджика и Новороссийска не брезгуют отдыхать. Старины же не осталось ни там, ни там.