Александр Елисеев. Индрик-зверь, единорог Тартара

Начало

В «Голубиной книге» рассказывается о чудесном подземном звере Индрике, которого также именуют Единорогом.

«И он копал рогом мать сыру землю,
Выкопал ключи все глубокие,
Доставал воды все кипучие.
Живет этот зверь за океаном-морем,
И он ходит здесь по подземелью…
Проходит все горы белокаменные,
Прочищает ручьи и проточины,
Пропущает реки, кладези студеные…»

Налицо связь с индоарийским богом Индрой, который сражается со змеевидным демоном Вритрой. Победа над последним завершается освобождением вод, заточенных зловредным существом. Индрик тоже сражается со Змеем, и он также «прочищает ручьи и проточины, пропущает реки».

В славянской традиции аналогом Индры выступает Перун, который сражается со змеевидным богом Велесом. (Здесь имеет место «Основной Миф» индоевропейской мифологии, повествующей о схватке Громовержца с подземным Противником.)

Индрик противостоит инфернальным силам, сдерживая их в Тартаре, в подземном ярусе сокровенного царства, Гипербореи – там, где заключены зверочеловеческие орды Гогов и Магогов. И он же символически освобождает Мировую Душу, Навь, Мир тонких форм. Статус Индрика определён следующим образом, он назван «матерью всех зверей». (Отождествление именно с матерью возможно свидетельствует о воздействии Индрика на «женственную» Душу.) Ему поклоняются все звери – он есть некий архетип Животного. Индрик (а вовсе не Лев, о чём ниже) – Царь всех зверей. И этим он как бы уподобляется Царю Мира, который есть «архетип» человека.

Царь Мира – это сверхличностный, но всё-таки, персонифицированный принцип (Мельхиседек, Вайшванара, Белобог). Следует снова вспомнить – в состоянии райской Полноты Адам был единым Субъектом, включающим в себя всех людей, материальных существ и вещей, которым предстояло родиться или возникнуть. И родившись, они пребывали в его Полноте – особым образом. Но после «Взрыва» эта Полнота разлетелась на множество «осколков». И от полного распада, от растворения в космической мгле небытия их спасает только бытийный Полюс вселенной, который и есть Царь Мира.

«Внутри» райского Первочеловека-Адама находились также и животные. Поэтому Индрик, как аспект Царя Мира, символизирует изначальное единство, не случайно его именуют «матерью зверей».

Таким же аспектом Вайшванары-Агни является и птица Феникс. Она символизирует циклическое возрождение бытия, в то время как Индрик-зверь взаимодействует с Душой Мира – «под землей», на границе с Навью, миром тонких форм. И это взаимодействие как бы просветляет витальные энергии этой Души, как и сродные ей души людей.

Кроме того, Индрик-Единорог символизирует преображение звериного начала в человеке. К слову, и сам Един-Рог следует считать символом нетварной Оси, «пронзающей» миры. Это Древо Жизни, устремлённое ввысь – к Раю, к Богу. (*)

С него и должен был вкушать плоды Адам, находящийся в Раю. Однако, он вкусил с другого Древа – познания Добра и Зла, которое растёт кроной вниз, в направлении Нави (своего рода «антидерево», как возможность Зла). Поэтому двойные рога символизируют именно это «зло-доброе», двойственное Древо, а также дуальность, раздвоенность, расколотость. И не случайно сам «враг рода человеческого» представляется Двурогим.

Рог скота искривлён, что может быть рассмотрено и как пародия на прямую вертикаль Миров.

С этим зловещим Двурогим символизмом связан символизм Быка – лунарного животного, которое и выражает собой необузданность, пробуждение, даже «раскочегаривание, яростно-желательного, животного начала.

Весьма распространённый мифологический сюжет – противостояние Единорога и Льва. И тут очень важно определить символизм двух зверей. Весьма символично то, что единорог – зверь «фантастический», он нам не видим, что выражает сокрытие бытийного полюса мира. (Гиперборея сокрыта льдами. Как уверял Пиндар, к ней не найти дорогу «ни сушей, ни морем»).

А вот лев – животное вполне себе реальное. Оно выражает чувственную, яростно-желательную стихию нашего мира. Поэтому, их вражду можно представить как противостояние двух начал – преображенной чувственности и необузданной ярости. Первое близко к райско-ангелическому Духу, второе – к эмоционально-хаотической Душе.

При этом, сам Лев весьма двойственен. Так, его считают даже образом Христа, скитающегося в пустыне. Но есть и мощно выраженный «негатив». В замечательном исследовании Н. В. Буцких «Символизм Льва в древнерусском искусстве» читаем: «В послании Петра в качестве негативного персонажа выступает дьявол, который «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить».

Подобное рыкание в значении свирепости будет усвоено и древнерусской литературой. Уже в Житии Феодосия Печерского князь «как лев рыкнув на праведного», Мамай в «Сказании о Мамаевом побоище» пошел на Русь «аки лев ревый»… В древнерусских сочинениях сам облик смерти нередко сравнивается с яростным зверем.

В «Повести о споре жизни и смерти» последняя имеет «страшный облик, подобно ревущему льву». Аллегорией смерти выступает лев в «Притче о богатом от болгарских книг». Это сказание, являясь одним из вариантов «Притчи о временнем сем веце», повествует о человеке, который пытается убежать от разъяренных льва и верблюда. Толкование притчи отождествляет верблюда со старостью (зверь этот считался на Руси уродливым), а льва со смертью. Этот сюжет часто помещался в иллюстрированные Синодики.

Образ льва как хищника попадает в иллюстрации Апокалипсиса и в сцены Страшного суда. Изображение земли, которая отдает своих мертвецов, часто сопровождается львами и прочими хищниками, отдающими пожранные ими человеческие останки».

Также можно вспомнить о двух прямо противоположных гибридных существах, имеющих «львиный компонент» – грифоне и сфинксе. Первое как раз выражает вертикальное преобразование «звериного». Второе, наоборот, символизирует торжество «звериного» в человеческом.

В «Голубиной книге» противостояние двух «зверей» описывается следующим образом:

«Единорог — зверь — всем зверям отец.
Почему единорог всем зверям отец?
Потому единорог всем зверям отец, —
А и ходит он под землею,
А не держат его горы камены,
А и те-то реки его быстрые;
Когда выйдет он из сырой земли,
А и ищет он сопротивника,
А того ли люта льва-зверя;
Сошлись они со львом во чистом поле,
Начали оне, звери, дратися:
Охота им царями быть,
Над всеми зверями взять большину.
И дерутся оне о своей большине.
Единорог-зверь покоряется,
Покоряется он льву-зверю,
А и лев подписан — царем ему быть,
Царю быть над зверями всеми».

Лев выступает как некая противоположность истинному «царю зверей». Можно предположить, что здесь повествуется о некоем повреждении бытийного полюса, что и сделало его сокрытым (единорог как бы «вымер»). Точнее сказать, поврежденным оказался сам мир, до этого потерпевший метакосмическую катастрофу Грехопадения. Инволюция сделала его максимально оторванным от своего же бытийного центра. Львиная, звериная «чувственность» («душевность») стала царить над «духовностью». Но и сама духовность сохранила свою райско-ангелическую мощь, в конечном счёте, она выше львиной силы. Ибо, как сказал Святой князь Александр Невский: «Не в Силе Бог, а в Правде».

В той же самой «Голубиной книге» говорится о противостоянии Правды и Кривды:

«Это не два зверя собиралися,
Не два лютые сбегалися;
Это Правда с Кривдой сходилися,
Промежду собой они дрались-билися.
Кривда Правду одолеть хочет.
Правда Кривду переспорила,
Правда пошла на небеса,
А Кривда пошла у нас вся по земле».

«Не два зверя», но всё-таки некое сопоставление налицо. И тут имеет место противостояние двух полюсов – бытийной Правды и небытийной Кривды. (К последней чрезвычайно близок Лев.) Правда показала своё онтологическое, «небесное» превосходство над Кривдой, переспорив её. Последняя потерпела поражение в «споре», но «пошла вся по земле». Также и лев стал царем «над зверями всеми».

В то же самое время и Лев может стремиться к онтологическому статусу Единорога, как бы «сближаясь» и примиряясь с ним. Здесь материальное и «психическое» (душевное) просветляется и преображается духовным. Это выражено и символически – оба зверя содержатся на печати Ивана Четвёртого, они же изображены на его троне – резьбой по кости. А в одной из былин Индрика называют «Скименом», то есть «львёнком».

Владимир Ларионов отмечает:

«Во времена же Грозного происходит и переосмысление древнего сюжета противостояния льва и единорога у корней мирового древа, сюжета весьма популярного в сюжетах искусства ещё древнерусского периода. В новом символическом прочтении лев и единорог по краям Государственного двуглавого орла стали означать преемственность самодержавной власти от князей владимирских, чьим гербом являлся золотой лев, и обретение русскими государями, великими князьями нового качества – Господом ниспосланной Царской Власти, данной русским Самодержцам через таинство миропомазания, совершенного над Иоанном Васильевичем Грозным в 1547 году. Символом нового государственного и духовного качества и становился единорог». («Витязи Святой Руси». М.: Изд-во Эксмо, Изд – во Алгоритм, 2004.)

Весьма символично и то, что Единорог и Лев как бы объединяются вокруг Двуглавого Орла, выражающего снятие и преодоление двойственности в едином существе – вертикально (духовно-райски) устремленной птицы. Лев как бы «побежден» Единорогом, но не уничтожен, а приближен к нему.

Всё это говорит о ясном понимании Грозным Царём тончайших сакральных реалий.

(*) Выше говорилось об инверсионной роли талласократической Венеции (культ Ящера). Тема же Единорога побуждает вспомнить о том, что венецианский дож носил головной убор, именуемый cornu, т. е. «рог». Данное сходство безусловно требует объяснения. Как представляется, сам рог преподан по разному. У единорога он прямой, длинный и имеет ярко выраженную вертикальную направленность; кроме того, он устремлён, скорее вперёд. А рог дожа короткий, искривлённый, он устремлён, скорее, назад и напоминает не ось, но лунный месяц.

В связи с этим вспоминается символизм рогов и лунный символизм Быка. В древнеиранской традиции месяц называется «имеющим семя быка». Надо ещё вспомнить и сюжет похищения Зевсом Европы. Ведь её этот «бог-узурпатор» похищает именно в образе Быка. Что ж, лунные маги глобального Капитала и впрямь похитили Европу, превратив её в полигон для своих чудовищных экспериментов с «тонкими» уровнями материи. И Венеция, как уже отмечалось, ведь сыграла важнейшую роль в установлении анти-традиционного «торгового строя». Можно сказать, что её кланы покорили Европу.

Бычья Луна светит отраженным светом солнца. То есть, можно сказать, что она и присваивает энергии «солярности», и пародирует их. Само солнце символизирует архаично-традиционное отношение к богатству, достатку. Оно выражается в том, чтобы тратить все щедро, одаривать безвозмездно. На этом и основывались пышные праздники древности. Солнце дарит себя всем – радостно, бездумно, бесплатно.

Лунарность – это попытка собрать «потраченное впустую» Солнце. Взять отовсюду щедро потраченные энергии и конвертировать их в нечто «полезное». Понятно, что сделать это без ущерба для самой солярности нельзя. Вот почему получается ущербное Солнце – Луна, которая только отражает свет солнца. Глобальный капитализм – лунарный строй, основанный на постоянном собирании солярности и превращении ее в призрачный свет накопительства – «зеленый»; змеиный доллар как раз и льёт этот вторичный, ложный свет. Еще более призрачными все разные ценные бумаги, кредитки и прочее. Это все попытка собрать утраченную солярность.

Бык – это атака на Солнце – с целью присвоить его энергетику. Не случайно же солнечный Митра убивает Быка. Не случаен и культ Золотого тельца – здесь имеется ввиду именно пленённая солярность. Не случайно и то, что некоторые конспирологи считали первой революцией на земле революцию принца Иршу, чьим важнейшим символом был Бык.

Источник

Публикация на Тelegra.ph

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

• Ключевые слова: Индрик,единорог,Тартар