Александр Елисеев. Зевс: история одной узурпации

Статуя Зевса-Юпитера. I век. Эрмитаж. Санкт-Петербург

Как уже было показано, идея Единого Бога была вовсе не чужда язычеству (что не отменяет самого факта многобожия). Это касается и язычества эллинского – так, идея Единобожия сильнейшим образом проявилась в философии Платона и неоплатонизма – с их «концепцией» Единого. Это наиболее близко к изначальной, нордической гиперборейской Традиции, полностью (и даже с «избытком») возрожденной в Христианстве с его высшей диалектикой – диалектикой Троицы, «мыслимой» как Единица, и Единицы, мыслимой как Троица. (Владимир Лосский. «Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие». – М., Центр «СЭИ», 1991)

Но и до Христианства были попытки возрождения – так, максимально близко к примордиальной традиции приблизилось славяно-русское троическое единобожие с его Триглавами. («Тайны русской Троицы»)

Единым Богом славяно-русов, содержащий внутри себя функциональных богов, был, как уже показано выше, бог Род (Время), которого и следует сопоставить с Кроносом-Хроносом, внутри которого также находились дети-боги. И выпадение «детей» из Божественной Полноты может трактоваться как раскол, рассечение идеи Единого Бога, как некий триумф многобожия (собственно, паганизма).

Гесиод сообщает, что «освобожденные» из утробы Кроноса братья и сёстры Зевса отдали ему во владение гром и молнию. Получается, он как бы присвоил то, что принадлежало всем, а, точнее – Единому Богу. Вспомним, что и у славяно-русов Единый Бог – Род, был Громовержцем. Это тот самый «единый бог, творец молний», о котором сообщает Прокопий Кесарийский. И сие свидетельствует об особом значении метафизики Грозы в системе всей славянской теологии. («Метафизика Грозы») Перун был «всего лишь» вторым громовержцем. Его, по данным фольклора, сотворил (для битвы с Чернобогом) творец, ударивший палицей о камень. (Само имя «Перун» не приводится, но рассказывается именно о двух «громовиках».) Собственно говоря, Зевс и был тем самым вторым громовержцем.(*)

Итак, Зевс «присвоил» себе все грозовые атрибуты («перуны»), свергнув Рода-Кроноса. Точнее сказать, в эллинской традиции произошла подмена – одно из функциональных божеств, в данном случае – бог грозы, выражающий лишь одну сторону Божественного Единства, стал восприниматься как некий центральный субъект. Но, и это особенно важно, воспринимался он уже не как Единый, но именно как верховный бог. Это уже был один из множества богов, пусть и верховный. Причем, он хоть и считался царем богов, но в эллинской традиции подчеркивалось, что разговор должен идти именно об выборном (по жребию) боге. К слову сказать, таким образом закладывалась основа и для западной «буржуазной», партийно-парламентской поликратии (республики или конституционной монархии), в рамках которой лидер (правитель) выступает как один из множества. В то же время, Самодержавная Монархия рассматривает правителя как некую Полноту, где находятся поданные, дети Государя. Здесь множество подчиняется единству, точнее одному, символизирующему Единого Бога. И не случайно, что именно у русских, наследующих скифско-гиперборейской традиции, самодержавно-монархическое начало было выражено полнее всего. Показательно, что автор арабского трактата «Худуд ал-Алам» (10 век) утверждал: славяне-язычники «считают своей обязанностью по религии служение царю».)

Узурпация «верховника», судя по всему, представляет собой важнейшую метаполитическую особенность Запада, чья цивилизация сформировалась на базе языковой зоны «Кентум» (название произошло о латинского числительного «сто»). Потомки древнейших кентумцев – германцы, романцы, кельты, греки. Наряду с этой, западноиндоевропейской зоной была и зона восточноиндоевропейская – «Сатем» (название – от авестийского числительного). Сатемцы дали начало славянам, иранцам и индийцам. Именно древнейшее языковое разделение и стало началом великого противостояния индоевропейского Востока и индоевропейского Запада. Точнее сказать, указанное разделение было обусловлено некими мощнейшими трансформациями, выявить которые сейчас очень трудно. Можно предположить, что западных индоевропейцев пагубное влияние оказали остатки черномагической и талассократичекой Атлантиды. Русская же сатемная цивилизация дали хранила верность гиперборейским истокам.

На кентумной основе и произошло мощное искажение гиберборейской Традиции. И разбирая эллинскую инверсию, необходимо разобрать и другу западную инверсию – германо-скандинавскую, эддическую.
У скандинавов германцев «верховником» стал Один-Вотан – бог-маг, бог-шаман, прибивший себя копьём к Мировому Древу для того, чтобы узнать тайну магии рун. Хотя он и считается богом военной верхушки, но это всё-таки, в первую очередь, жреческое божество. В тоже время громовержец Тор (аналог славеноросского Перуна и эллинского Зевса) находится в подчиненном положении.

Один с воронами Хугином и Мунином

И здесь, для лучшего понимания сути всей западной инверсии, необходимо разобрать образ Одина – на предмет его близости к теме расчленения Первочеловека. Начать надо с того, что перед нами даже не вторичное, а «третичное», если так можно выразиться, божество. Один (и его братья – Вили и Ве) являются внуками изначального первочеловека Бури, который был «хорош собою, высок и могуч». О самом Бури, несмотря на всю его изначальность почти ничего не сообщается. И это наводит на мысль о некотором инверсивном перевороте внутри скандинавской традиции, в результате которого на первый план был выдвинут Один.

К слову, здесь обращает на себя внимание этимология имени Бур-и, которое можно сопоставить с примордиальным корнем «бор» (Бор-ея, Гипер-бор-ея, гипер» – значит «за»). К слову, сына самого Бури звали именно Бор, что также указывает на гиперборейские истоки. И также на то, что потомок Бури и Бора Один был сильно от этих самых истоков отдалён.

Один, Вили и Ве убили другое первосущество – Имира. Убив, они сотворили из него наш мир: из мяса – сушу, из крови – воду, из костей — горы и т. д. Здесь творение связывается именно с убийством. (**) Вообще, это очень древний исток, который есть исток людоедства, в плане онтологическом (да и в разных планах). («Революция против жрецов»)

На Имира нападают братья Один, Вили и Ве на иллюстрации Лоренца Фрелиха

Расчленение Имира тесно связывают с расчленением индоарийского Пуруши. По сути, это символ разделения изначальной Райской Полноты. Имир часто сопоставляется с индоарийским же Ямой – «царём мёртвых», который был назван в «Ригведе» «первым, кто умер», открыв тем самым путь для других умерших.У Ямы же есть иранский аналог – Йима или Джамшид, который был праведным царем, но потом отклонился от праведности, в результате чего был свергнут с престола и убит собственным братом-близнецом Спитьюрой, разрезавшим его напополам (символ двойственности, в которой и есть начало смерти). Здесь также имеет место мотив расчленения. (***)

Бури и Имир показаны как некие изначальные существа. И тут можно предположить, что первый есть образ сверхличного, метаисторического Принципа, Царя Мира (Вайшванары, Мельхиседека), тогда как второй символизирует уже «исторического» Царя Золотого Века, который был свергнут и убит. (В эллинской традиции два указанных образа объединяются в фигуре Кроноса.)

Следующий, крайне тревожный, «эпизод». Один – одноглазый, свой правый (именно правый!) глаз он отдал для того, чтобы оживить убитого мудреца Мимира. Точнее сказать, оживлена была всего лишь голова, которую Один отнёс в именно подземную пещеру, находящуюся у корней Мирового Древа – Иггдрасиля. Вот именно в этом «хтоническом» подземелье Один и общался с «живой» головой Мимира. В оптике же Традиции голова (мозги) выступает как вместилище, прежде всего, лунных (душевных, психоэмоциональных) влияний. Вместилищем же солнечных, духовных, райско-ангелических влияний является сердце.

Один-странник Георг фон Розен, 1886

Одноглазость Одина заставляет вспомнить о фоморах кельтской традиции. Они также имели только один глаз, и еще одну руку и одну ногу. То есть, в «наличии» была только одна половина тела. Согласно поверью, другая находилась в некоем ином мире, которым, несомненно была Навь (регион Души, но не Духа). Можно предположить, что фоморы находились, в онтологическом плане, максимально близко к Нави. Причем, так близко, что порой наблюдатель и впрямь мог видеть только половину фоморского тела.
Безусловно, саму скандинавскую (как и эллинскую) традицию нельзя сводить к инверсивным моментам. Однако, мощь этих самых моментов – очень и очень характерна.

Вернёмся к Зевсу. Будучи «спасённым» от Кроноса (а, точнее – выпав из его Полноты), он скрывается на Крите, что заставляет нас затронуть критскую традицию. Интересно, что древнюю критскую цивилизацию часто отождествляют с Атлантидой, считая, что никакого затонувшего «Острова» в Атлантическом океане не было. Указывается на сходство Атлантиды и Крита, о нём написано очень много. Указывают на остров Тир, находящийся севернее Крита. Там расположен знаменитый супервулкан Санторин. Обращается внимание на исследования геолога-тектониста А.Е. Милановского, который утверждает, что Тирский вулкан многократно извергался и затухал. Данной деятельностью оказались сформированы кольцеообразные круги по периметру эпицентра. Новое извержение повторяло предыдущее, что и сформировало кольцевидные участки суши, которые разделяются водой.

Всё это похоже на Атлантиду, но вовсе не означает отсутствие «атлантической Атлантиды». Критская цивилизация могла быть своеобразной проекцией Атлантиды, этаким средиземноморским «ремейком». (Стремление редуцировать и осовременить древность присуше именно современному миру, возникшему в результате анти-традиционных «великих» революций.) Если так, то налицо тревожный символизм, который касается и Зевса, нашедшего убежище именно на Крите. Сама атлантическая традиция предполагала разрыв с изначальной, гиперборейской, именно в Атлантиде происходит расцвет магизма, неразрывно связанный с многобожием.

Для древнего Крита очень важен образ Быка, который там был весьма распространен. Но ведь образ Быка принимает и сам Зевс – во время похищения Европы. Тут вспоминается чудовищный Минотавр с бычьей головой. (Его образ будет разобран ниже). Данное чудовище рождается от связи царевны Пасифаи с быком, которого, по одной из версий, подослал к ней не Посейдон, но именно Зевс. (Алексей Лосев писал о том, что Минотавр – ипостась Зевса Критского). Похищение Европы символизирует судьбу западной части «индоевропейства» – «зоны Кентум», попавшей под влияние контр-традиции атлантов и склонившейся к многобожеству. Зевс является к Европе в образе Быка, что тоже весьма показательно, ведь бык символически выражает лунное начало, его рога указывают на месяц. А в древнеиранской традиции месяц называется «имеющим семя быка». Лунный свет – отражение солнечного света, также и западные традиции – отражения и даже искажения солнечной традиции гипербореев.

При этом, римляне приносили в жертву Юпитеру быков. Также, как и славяне – «единому богу, творцу-молний» (Прокопий Кесарийский), то есть Времени-Кроносу, «свергнутому» Зевсом. Судя по всему, здесь имел место быть некий ритуал, символизирующий преобразования лунного начала в начало грозовое. По мнению язычников, через жертвоприношение быка лунное, хтоническое, «лунное» начало преображалось и поднималось на новый уровень. Но Зевс как раз утверждает образ Быка, что ещё раз свидетельствует о древнегреческой инверсии.

Узурпатор-«верховник» играет некую, если так можно выразиться, «инфернальную» роль, освобождая из подземного заключения зловредных гекатонхейров – сторуких и пятидесятиголовых чудовищ. Их он направляет на борьбу с титанами, которых, после победы, данные чудища и сторожат в Тартаре. Кроме того, Зевс освободил и натравил на титанов одноглазых циклопов, которые, собственно, и выковали знаменитые «перуны» «верховника». Циклопы являются аналогами упоминавшихся выше фоморов – существ стихий.
Это заигрывание с чудовищными «существами стихий» весьма показательно, и оно ещё раз указывает на инверсивность эллинской традиции. Также надо вспомнить о традиции скандинавской (эддической), где рассказывается, где рассказывается о том, как боги-асы воспользовались помощью великана Гримтурсена, построившего им крепость. Ему обещали в жёны богиню любви Фрейю, но своего обещания не сдержали – бог-Локи обратился в кобылу и соблазнил коня великана, тем самым не дав ему построить крепость полностью. В результате, великаны-гиганты начали войну против асов, которая привела к «сумеркам богов».

В связи с этим возникает вопрос – а уж не виноваты ли были «олимпийцы» в развязывании знаменитой гигантомахии – войны с гигантами? Косвенно это подтверждает то, что гиганты были рождены Геей – в знак, так сказать, «протеста» против заключения титанов в Тартар. При этом, следует заметить, что сами титаны (и их глава – Кронос) были древнее богов, следовательно речь должна идти об узурпации божественной власти Зевсом и олимпийцами.

Теперь дополним нордические данные – данными апокрифическими (которые мы используем сугубо в метаисторическом ключе, но никак не «богословски»). В Эфиопской «Книге Еноха» рассказывается о неких «сынах Божиих», которые сначала были посланы «стражами» на землю. Они должны были наставлять людей. Но впоследствии эти самые стражи «осквернились с дочерьми человеческими, и взяли себе жен, и поступили как сыны земли, и родили сынов-исполинов». Исполины, повзрослев, «стали пожирать произведения тяжкого труда всех сынов человеческих, и люди стали не в состоянии прокормить себя. А исполины замыслили уничтожить людей и пожрать их. И они начали грешить и… против всех птиц и зверей земных, и пресмыкающихся, ползающих по земле и животных, обитающих в воде и в небесах, и рыб морских, и пожирать плоть друг друга, и пить кровь…».

Можно предположить, что «сыны Божии» и были «олимпийцами». Точнее, теми древними элитариями, которые выполняли некую ответственную миссию «стражей». Во время её исполнения они возгордились, не выдержав искушения высоким статусом. Особая близость к Божественному породило у них ложное убеждение в том, что они сами Божественны.

«Стражи» возомнили себя «богами», достойными абсолютного могущества – в том числе, и физического бессмертия. Именно они и «свергли» Единого Бога Кроноса (Рода), расчленив его образ на «множество». Тем самым они обосновали саму идею возможности существования многих, «суверенных» богов, которыми считали и самих себя. Они практиковали некие черномагические эксперименты, призванные резко раскочегарить «звериное», «психоэмоциональное» начало в человеке – с целью обретения небывалого психофизического могущества. Результатом данных экспериментов стало рождение кровожадных исполинов.

Данными «стражами» были гипербореи, предавшие Изначальную Родину. Они перебрались на экваториальный Остров в Атлантическом океане, где и создали черномагическую и талассократическую цивилизацию, известную как Атлантида (ей и наследует современный атлантизм). Данный Остров стал центром некоей глобальной цивилизации, о чём свидетельствую пирамиды, которые находят по разные стороны Океана. Именно эту талассократическую, островную цивилизацию и смыли волны вселенского Потопа.

Примечания:

* Князь Владимир Святославович задумал произвести радикальную религиозную реформу славенороского язычества. Как известно, онн учредил пантеон из семи богов (Перун, Стрибог, Хорс, Дажьдьбог, Семаргл, Мокошь), во главе которых поставил именно второго громовика. При этом, первый громовик, Единый Бог Род (под именем Стрибога), был поставлен в положение, подчинённое Перуну. По сути, он задумал осуществить тот самый переворот в сознании язычников, который задолго до него осуществили на эллинской почве. Сложилась реальная угроза отказа от Единобожия – в пользу многобожия (по эллинскому «образцу). И она была тем более ужасающа, что само славеноросское язычество находилось в фазе угасания. На свет вполне могла бы появиться некая монструозная химера, реализующая все отрицательные стороны язычества. Но, по милости Божией, Владимир выбрал истинную Веру – Христианство.

** В «Голубиной книге», русском духовном стихе (конец 15-начало 16 веков), читаем:

«Солнце красное от лица Божьего,
Самого Христа, Царя Небесного;
Млад-светел месяц от грудей его,
Звезды частые от риз Божиих,
Ночи темные от дум Господних,
Зори утренни от очей Господних,
Ветры буйные от Свята Духа,
Дробен дождик от слез Христа,
Самого Христа, Царя Небесного.
У нас ум-разум самого Христа,
Наши помыслы от облац небесныих,
У нас мир-народ от Адамия,
Кости крепкие от камени,
Телеса наши от сырой земли,
Кровь-руда наша от черна моря.
От того у нас в земле цари пошли:
От святой главы от Адамовой;
От святых мощей от Адамовых;
От того крестьяны православные:
От свята колена от Адамова».
Изложенное весьма напоминает положения индоарийской и скандинавской традиций. Однако, здесь нет ни слова о расчленении. «Голубиная книга», скорее, подчёркивает аспект единства Космоса, восходящее к единству изначального Антропоса. Аспект расчленения они, если можно так выразиться, «выводит за скобки».

*** Весьма символично, что после убийства короля Людовика XVI его сердце была разрезано на многие части, которые потом разослали в разные департаменты. Тем самым – символически воспроизводилось расчленение Первочеловека-Пуруши. И тут необходимо коснуться зловещего символизма революционного террора, точнее его центрального символа – гильотины. Надо заметить, что вопреки распространенному мнению, доктор Гильотен вовсе не был изобретателем зловещей машины убийства. Он предложил использовать её для того, чтобы облегчить мучения казнимых, подвергая их быстрой смерти. Тут, правда, возникает вопрос – был ли сей гуманист искренен в своём «гуманизме»? Есть ведь разные безболезненные способы казнить. Обезглавливать можно было и топором и, такая казнь, вообще, была привилегией элитариев. Однако, данная машина предоставила возможность пустить казни на поток, сделать их ещё более массовыми. И Гильотен предложил использовать «свою» чудо (чудо-вищную)-машинку ещё в 1789 году. То есть, можно предположить, что массовый террор в «промышленном» масштабе был тщательно и заблаговременно спланирован. При этом, он сопровождался квазирелигиозным культом самой гильотины. Революционные власти и массы воспринимали её как некое разумное и высшее существо, которой пели гимны. Дескать, «Святая Гильотина», молись о нас, защити нас и т. д. К слову, сам Робеспьер активно пытался навязать культ некоего «нового бога» – Верховного Существа. И этим он вызвал неприятие у «честных» революционеров-модернистов, которые выступали за культ деперсонифицированной Свободы. Им, как и большинству адептов Модерна, было невдомёк, что сам Модерн используется в оккультных, контр-инициатических целях. Робеспьер приносил массовые жертвы не во имя «свободы», но Существу, находящемуся на некий тонких, психофизических уровнях нашей реальности. Это Существо – вселенская Машина, космический Комп, мировой Робот-Голем; он же – Змей. Саму же гильотину, которую так воспевали и персонифицировали, представляли именно как некий видимый лик мировой Машины.

Источник

Публикация на Тelegra.ph

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco