Олег Столяров. Генезис мифа и его роль в истории человечества: к вопросу существования працивилизаций

«Если бы двери восприятия были чисты,

все предстало  бы  человеку таким,

как оно есть, – бесконечным».

Уильям Блейк

Миф играет в нашей жизни важную, если не главную роль. Случается, что собственно наша жизнь начинает походить на Миф благодаря необъяснимому стечению в ней невероятных событий и обстоятельств. Они преображают, до неузнаваемости расцвечивают серую будничную реальность, делая ее непохожей на реальность других людей. Мы становимся заложниками Мифа. Наша мифозависимость далеко не случайна, а вполне закономерна. Это – мистическая связь со всей Вселенной, данная нам свыше, и ставшая, по существу, базовой основой для появления эзотерики.

Но откуда возник Миф? Каковы причины его зарождения? Как мы себе представляем Миф? Что такое Миф? Что значит Миф в истории человечества? Что является его сверхзадачей? Какую информацию он несет? Эти и подобные вопросы не дают людям покоя на протяжении многих столетий,  с момента зарождения нашей цивилизации.

Полагаю, что, прежде всего, надо уточнить определение Мифа, как теологической, философской и культурологическо-исторической категории.

Теологи указывают на то, что Миф следует понимать, как символическое отражение духовной, мистической действительности. Такое определение мифа они считают более точным и глубоким, поскольку – в чем твердо убеждены богословы – оно затрагивает суть явления, показывает онтологическую структуру мифа.

Философское же определение Мифа гласит: «Миф (от греч.  myfhos – предание) сказание как символическое выражение некоторых событий, имевших место у определенных народов в определенное время, на заре их истории. В этом смысле понятие мифа толкуется в поздней романтике (а также Крейцером и Шеллингом). В такой связи Бахофен называет миф «экзегезой символа», «изображением событий народной жизни в свете религиозного верования».  В настоящее время говорят о мифизации известных понятий, благодаря которой явления, лежащие в их основе как рационально неосвояемые и непостижимые, должны быть представлены в качестве благоговейно принимаемых; подобными понятиями являются, напр., понятия государства, народа, коллектива, техники.

В противоположность этому говорят также о демифологизации – в той мере, в какой некоторые унаследованные взгляды и понятия, освобожденные от своей мифической формы, должны быть рационально объяснимы» [Краткая философская энциклопедия, 1994; 272]. Совершенно логично, что теми же философами мифология определяется, как «наука о мифах (древних преданиях), религиях и сказаниях о богах» [Там же, 272].

Настороженное, насквозь заидеологизированное, непримиримое и откровенно-враждебное по отношению к Мифу определение приводилось в философском словаре советского периода: «Миф как своеобразный способ (курсив мой – О.С.) духовного освоения действительности, взгляда на мир характеризуется тем, что все вещи и явления воспринимаются в нём как сопричастные друг другу. Отсюда делается возможным беспрепятственное перенесение качеств одних вещей на другие. Мифология основана на олицетворении сил природы, изображении их в виде чувственных образов, особых существ (людей, зверей).

Действия мифического существа являются для человека той эпохи не сверхъестественными, а обычными, вполне реальными, не вызывающими никакого сомнения. <…> Если классическая мифология была неизбежной исторической ступенью развития человеческого сознания, то современное «мифотворчество» возникло на совершенно иной социальной и идеологической основе как средство манипулирования массовым сознанием, борьбы против передового мировоззрения. Его порождает враждебная человеку социальная действительность, реакционное мировоззрение отживающих социальных сил». Запомним, Миф порождает «враждебная человеку социальная действительность».

О псевдонаучности данной точки зрения, ставшей в советское время своего рода удобным идеологическим клише, как нельзя лучше, свидетельствует меткий и остроумный афоризм Жана Кокто: «История – это правда, которая становится ложью. Миф – это ложь, которая становится правдой» [Кокто Жан, 1954; 439].

Историки и культурологи, в свою очередь, по-прежнему придерживаются традиционных воззрений на Миф, как таковой. Они используют для определения категории Мифа устоявшиеся формулировки: «Миф (греч.) форма общественного сознания, возникшая в условиях сравнительно низкого уровня социального развития и отражающая в виде образного повествования фантастические представления о природе, обществе и личности. В М. также находит отражение история познания человеком окружающего мира.

Такого рода «познание» неразрывно связано с практикой. Так мистические акты воздействия на землю при обработке полей (священный брак, фесмофории и т.д.), ритуальные танцы и жертвоприношения перед охотой основывались на мифологических представлениях о тогдашнем способе производства» [Словарь Античности,  1994; 358].

В Советской Энциклопедии статья о Мифах была написана С.С. Аверинцевым (отсюда доскональное знание проблемы), которому всеми правдами и неправдами удалось дать наиболее объективное и непредвзятое на тот период времени определение: «Мифы (греч. mýtan> – предание, сказание, миф) в литературе, создания коллективной общенародной фантазии, обобщённо отражающие действительность в виде чувственно-конкретных персонификаций и одушевлённых существ, которые мыслятся первобытным сознанием вполне реальными. Специфика М. выступает наиболее четко в первобытной культуре, где М. представляют собой эквивалент науки, цельную систему, в терминах которой воспринимается и описывается весь мир.

Позднее, когда из мифологии вычленяются такие формы общественного сознания, как искусство, литература, наука, религия, политическая идеология и т. п., они удерживают ряд мифологических моделей, своеобразно переосмысляемых при включении в новые структуры; М. переживает свою вторую жизнь. Особый интерес представляет их трансформация в литературном творчестве. Поскольку мифология осваивает действительность в формах образного повествования, она близка по своей сути художественной литературе; исторически она предвосхитила многие возможности литературы и оказала на её раннее развитие всестороннее влияние.

Естественно, что литература не расстаётся с мифологическими основами и позднее, что относится не только к произведениям с “мифологическими” сюжетами, но и к реалистическому и натуралистическому бытописательству 19 и 20 вв. (достаточно назвать “Оливера Твиста” Ч. Диккенса, “Нана” Э. Золя, “Волшебную гору” Т. Манна). Различные типы отношения поэта к М. удобно прослеживать на материале античной литературы. “Известно, – писал К. Маркс, – что греческая мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его почву” (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, с. 736).

Эти слова относятся прежде всего к гомеровскому эпосу (“Илиада”, “Одиссея”), который отмечает собой грань между безличным общинно-родовым мифотворчеством и собственной литературой (ему подобны “Веды”, “Махабхарата”, “Рамаяна”, “Пураны” в Индии, “Авеста” в Иране, “Эдда” в германо-скандинавском мире и др.). Подход Гомера к действительности (“эпическая объективность”, т. е. почти полное отсутствие индивидуальной рефлексии и психологизма), его эстетика, ещё слабо выделенная из общежизненных запросов, – всё это насквозь проникнуто мифологическим стилем миропонимания.

Известно, что действия и психическое состояния героев Гомера мотивируются вмешательством богов: в рамках эпической картины мира боги более реальны, чем слишком субъективная сфера человеческой психики. Ввиду этого возникает соблазн утверждать, что “мифология и Гомер суть одно и то же…” (Шеллинг Ф., Философия искусства, Мифа, 1966, с. 115). Но уже в гомеровском эпосе каждый шаг в сторону сознательного эстетического творчества ведёт к переосмыслению Мифа; мифологический материал подвергается отбору по критериям красоты, а подчас пародируется.

Позднее греческие поэты ранней античности отказываются от иронии по отношению к Мифу, но зато подвергают их решительной переработке – приводят в систему по законам рассудка (Гесиод), облагораживают по законам морали (Пиндар). Влияние Мифа сохраняется в период расцвета греческой трагедии, причём его не следует измерять обязательностью мифологических сюжетов; когда Эсхил создаёт трагедию “Персы” на сюжет из актуальной истории, он превращает самоё историю в миф. Трагедия проходит через вскрытие смысловых глубин (Эсхил) и эстетическую гармонизацию Мифа (Софокл), но в конце приходит к моральной и рассудочной критике его основ (Еврипид).

Для поэтов эллинизма омертвевшая мифология становится объектом литературной игры и учёного коллекционирования (Каллимах). Новые типы отношения к Мифу даёт римская поэзия. Вергилий связывает Миф с философским осмыслением истории, создавая новую структуру мифологического образа, который обогащается символическим смыслом и лирической проникновенностью, отчасти за счёт пластической конкретности.

Овидий, напротив, отделяет мифологию от религиозного содержания; у него совершается до конца сознательная игра с “заданными” мотивами, превращенными в унифицированную систему; по отношению к отдельному мотиву допустима любая степень иронии или фривольности, но система мифологии как целое наделяется “возвышенным” характером.

Средневековая поэзия продолжала вергилиевское отношение к Мифу, Возрождение – овидиевское. Начиная с позднего Возрождения, неантичные образы христианской религии и рыцарского романа переводятся в образную систему античной мифологии, понимаемой как универсальный язык (“Освобожденный Иерусалим” Т. Тассо, идиллии Ф. Шпее, воспевающие Христа под именем Дафниса). Аллегоризм и культ условности достигают апогея к 18 в.

Однако к концу 18 в. выявляется противоположная тенденция; становление углублённого отношения к Мифу происходит, прежде всего, в Германии, особенно в поэзии Гёте, Ф. Гёльдерлина и в теории Шеллинга, заострённой против классицистического аллегоризма (мифический образ не “означает” нечто, но “есть” это нечто или он есть содержательная форма, находящаяся в органическом единстве со своим содержанием). Для романтиков существует уже не единый тип мифологии (античность), а различные по внутренним законам мифологии миры; они осваивают богатство германской, кельтской, славянской мифологии и Мифы Востока.

В 40-70-x гг. 19 в. грандиозная попытка заставить мир Мифа и мир цивилизации объяснять друг друга была предпринята в музыкальной драматургии Р. Вагнера; его подход создал большую традицию. 20 в. выработал типы небывало рефлективного интеллектуалистического отношения к Мифу; тетралогия Т. Манна “Иосиф и его братья” явилась результатом серьёзного изучения научных теорий мифологии. Пародийная мифологизация бессмысленной житейской прозы последовательно проводится в творчестве Ф. Кафки и Дж. Джойса, а также в “Кентавре” Дж. Апдайка.

Для современных писателей характерно не нарочитое и выспреннее преклонение перед Мифом (как у поздних романтиков и символистов), а свободное, непатетическое отношение к ним, в котором интуитивное вникание дополняется иронией, пародией и анализом, а схемы Мифа отыскиваются подчас в простых и обыденных предметах. С. С. Аверинцев» [Большая Советская энциклопедия, т. 4]. В своей энциклопедической статье  С.С. Аверинцеву в какой-то степени удалось соединить  мнение о Мифе Н.А. Бердяева и А.Ф. Лосева.

Н.А. Бердяев так определял сущность Мифа:

«Миф есть конкретный рассказ, запечатленный в народной памяти, в народном творчестве, в языке, о событиях и первофеноменах духовной жизни, символизованных, отображенных в мире природном. Сама первореальность заложена в мире духовном и уходит в таинственную глубь. Но символы, знаки, изображения и отображения этой первореальности даны в природном мире. Миф изображает сверхприродное в природном, сверхчувственное в чувственном, духовную жизнь в жизни плоти. Миф символически связывает два мира.

Великий арийский миф о Прометее чувственно, на природном плане изображает, т.е. символизирует, некоторые события в духовной жизни человека, в его судьбе, в его отношении к природе. Прометеевское начало есть вечное начало духовной природы человека. <…> Миф о грехопадении Адама и Евы, основной для христианского сознания, есть вместе с тем величайшая реальность духовного мира. <…> Грехопадение мифически изображается в конкретном рассказе об Адаме и Еве, как событии, совершившемся на нашей земле, в нашем времени. Миф всегда изображает реальность, но реальность мифа символическая» [Бердяев, 1995; 84-85].

Не менее интересны в этом плане наблюдения и умозаключения, сделанные А.Ф. Лосевым:

«Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел, но логически, т.е., прежде всего, диалектически необходимая категория сознания и бытия вообще», «Миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая вещественная реальность», «Миф не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение, но живое субъект-объектное взаимообщение, содержащее в себе свою собственную, вненаучную, чисто мифическую же истинность, достоверность, принципиальную закономерность и структуру», «Миф не есть метафизическое построение, но реально, вещественно и чувственно творимая действительность, являющаяся в то же время отрешенной от обычного хода явлений и,

стало быть, содержащая в себе разную степень иерархийности, разную степень отрешенности», «Миф не есть ни схема, ни аллегория, но символ; и, уже будучи символом, он может содержать в себе схематические, аллегорические и жизненно-символические слои», «Миф не есть поэтическое произведение, но отрешенность его есть возведение изолированных и абстрактно-выделенных вещей в интуитивно-инстинктивную и примитивно-биологически взаимо-относящуюся с человеческим субъектом сферу, где они объединяются в одно неразрывное, органически сросшееся единство. Эти шесть тезисов постепенно детализируют понятие мифа» [6; 268-269].

Из них следует, что А. Ф. Лосев считал Миф таким же живым и развивающимся организмом, каким, к примеру, филологи считают Язык.
Подтверждает истинность и жизненность размышлений А.Ф. Лосева     точка зрения современного исследователя С. Э. Ермакова, установившего, «что многие мифы, местные или общие легенды и другие фольклорные источники таят в себе некий геомантический смысл» [Ермаков, 2005; 235], который в свою очередь придает Мифу и определенную практическую значимость.

Приводить разнообразные научные и культурологические определения категории Мифа можно бесконечно, что справедливо признают в своей работе «В мире мифов и легенд» В. Синельченко и М. Борисов: «Определений мифа существует приблизительно столько же, сколько определений культуры или цивилизации – то есть практически бесконечное множество» [Синельченко, Борисов, 2006: 45].

Исходя из этого утверждения, ограничусь уже приведенными. Для моего размышления их вполне достаточно. Завершая беглый и, к тому же, далеко неполный обзор определений категории Мифа, приведу слова вышеназванных авторов, которые, на мой взгляд, являются прямым указанием на начало научного осмысления Мифа:

«Первая попытка подлинно научного понимания мифа была сделана, очевидно, Г. Гейне, который полагал, что мифы – это попытки осмысления мироздания человеком, который еще не умеет пользоваться абстрактными понятиями и в котором величественные явления природы вызывают изумление и религиозный трепет. В таком состоянии активизируется сила воображения, претворяя объективную реальность в фантастические образы, которые выражают себя в образной же словесной форме» [Синельченко, Борисов, 2006: 69].

Ознакомив вас со множеством существующих определений категории Мифа, рискну предложить свое, отдавая себе отчет в том, что, возможно, оно будет тысяча первой сказкой Шахеризады. Несмотря на данное обстоятельство – считаю, что оно дополнит и обогатит практически сложившуюся картину восприятия процесса мифотворчества и Мифа, как основной из его категорий, – и одного из результатов духовного поиска истины человеческим сообществом.

Итак, Миф – отражение реальности, возникающее в человеческом сознании. Оговорюсь, что отражение не зеркальное – условное. Отсюда – ведущая роль Символа в ходе трактовки тех или иных исторических событий. Но об этом разговор впереди.

Проанализировав вышеприведенные определения, данные Мифу, я, в конце концов, пришел к закономерному выводу, что размышляя о генезисе Мифа, его необходимо рассматривать в широком теологическом, научном и культурологическом контексте. В таком случае вполне логично, что мой научный интерес к Мифу распространяется и на область Предания. У Предания также существует множество определений. Главную роль, бесспорно, играет теологическое, богословское.

Исчерпывающее, блистательное определение Предания дает в своем труде «Православие» протоиерей С. Н. Булгаков:

«Полнота правой веры и правого учения не вмещается в сознание отдельного члена, но сохраняется всей Церковью и передается ею из поколения в поколение как предание Церкви, и это Священное Предание есть самая общая форма сохранения Церковью своего учения различными способами. Предание есть живая память Церкви, которая содержит истинное учение, как оно раскрывается в ее истории.

Это не есть археологический музей или научный каталог, и это не есть даже мертвый «депозит» веры; оно есть живая сила, присущая живому организму. В потоке своей жизни оно несет все свое прошлое во всех своих частях и во все времена. Все прошлое включено в настоящее, есть это настоящее. Единство и непрерывность церковного предания устанавливается самотожеством Церкви во все времена» [Булгаков 1989: 47].

Пожалуй, более емко о Предании и не скажешь: «Все прошлое включено в настоящее, есть это настоящее». Получается, что духовная природа Предания полостью тождественна духовной природе Мифа. Более того – напрямую от него зависит и из него выходит. Корни Предания, как это не парадоксально звучит, берут свое начало в Мифе. Без Мифа не было бы и Предания.

К области Предания можно отнести и теургический Миф об Оаннесе [человеке-рыбе у вавилонян, Эа, Дагоне], который, как рассказывали древние источники, не принимал никакой пищи, находясь с людьми: “В течение дня он, случалось, разговаривал с людьми, но не принимал от них в это время никакой пищи”[10].

А в Евангелии от Иоанна, например, говорится: “Между тем, ученики просили Его, говоря: Равви! Ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете. Посему ученики говорили между собою: разве кто приносит Ему есть? Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершать дело его”[11 ]. Как и Оаннес, Он учит людей, но не принимает от них пищи. Это уподобление Христа Оаннесу также относится к области Предания.

Здесь надо вновь вернуться к категории Символа. Переходя к Символу, который, наряду с Преданием – одна из основных составляющих Мифа, поясню, что для теологов, философов, мифологов, культурологов, историков и филологов, прежде всего, Символ – объект научного исследования. Конечно же, изучая Символ, представители вышеназванных научных направлений исходят из того, что это – «отличительный знак; знак, образ, воплощающий какую-либо идею; видимое, реже слышимое образование, которому определенная группа людей придает особый смысл» [Краткая философская энциклопедия, 1992: 413].

С теургическим Мифом о Оаннесе – Христе, на мой взгляд, тесно связан мифический символ Рыб. Он может выступать в качестве примера пересечения Мифа и Предания. Это – раннехристианский символ Иисуса Христа. Его можно найти на печатях и на лампадах катакомбных римских церквей в качестве секретного знака Христа. Встречается изображение рыбы, несущей на спине корзинку с хлебами и с красным предметом (бутылью вина). Это – символическое изображение Христа и Евхаристии (причащения). Изображение трех сплетенных рыб (или трех рыб с одной головой) – символ Троицы.

В эпоху средневековья у рыбы появился и другой символический смысл. Она стала символом философского камня в его первичном состоянии, ибо камень, как и рыба, рождается и живет в воде. Ко всему прочему, благодаря этому, рыба обрела еще один дополнительный символический смысл. Она стала символом молчания. В индуистской мифологии рыбы – создания, обладающие абсолютной свободой, которым не угрожает Потоп, а также рыбы предстают как спасители – инкарнации богов Вишну и Варуны. Обычно изображаются на ступнях Будды и символизируют освобождение от бремени мирских желаний. В Китае рыбы – символ изобилия и удачи.

Многозначным теургическим, мистическим, мифологическим символом является и пентакль (пентаграмма). Пентаграмма, написанная одной линией, – самый древний из всех символов, которые известны человечеству. Имела различные толкования у различных народов в разные исторические периоды. Предположительно впервые появилась в Месопотамии около 4000 лет назад (хотя я предполагаю, что гораздо раньше), вероятно, как астрономическая схема движения планеты Венеры.

Далее стала шумерским и египетским знаком звезд. Позже у нее также появилась дополнительное символическое значение: пять чувств, мужское и женское начала, выраженные пятью точками; гармония, здоровье и мистические силы. Здесь уместно напомнить о пентаграмме Леонардо да Винчи, символизирующей человека.

Пентаграмма – символ победы духовного над материальным, символ безопасности, охранения, благополучного возвращения домой. У друидов – знак Бога-отца, у евреев – Пятикнижие; гностики и алхимики связывали ее с пятью элементами, христиане – с пятью ранами Христа.

По аналогии с вышеупомянутыми мифологическими параллелями мне пришла в голову занятная птичья параллель – древнегреческая сладкоголосая сирена и семейство древнерусских вещих птиц сиринов. Как известно, сирена – птица с женской головой. В древнегреческих мифах – коварная соблазнительница моряков. Атрибутами сирен являются лиры и флейты – музыкальные инструменты, олицетворяющие чувственный обман. Сирена – символ искушения, совращения, обмана, прельщения, ведущего к духовной смерти, также – символ похорон. В Египте они считались душами умерших, покинувшими тела. В древнегреческой мифологии – сирены, жаждущие крови – прообраз вампирш.

Согласно поверьям, сирены намного опаснее своих мифологических двойников-русалок: они искушают людей прекрасным пением, чтобы уничтожить их. В славянской мифологии позитивным аналогом-антитезой сирен становятся сирины – вещие человеко-птицы (Сирин, Алконост, Гамаюн), предсказывающие будущее и вызывающие дождь. С.Э. Ермаков заверил меня, что это – наглядный пример прямого культурного мифического заимствования. Это мифическое заимствование – еще одно подтверждение в пользу гипотезы существования общего праязыка: сире́ны – си́рины.

Тема праязыка многогранна и многоаспектна. Подробно коснуться ее в рамках данной работы я при всем своем желании не могу. Но в качестве иллюстрации проведу краткий герменевтическо-лингвистический разбор всем известных слов:  СЛОВА = С(О)Л – ВА(Е) – “силу создающее”. СОЛНЦЕ = СОЛ – Н(Е)СЕ – “силу несущее”. СЕРДЦЕ = СЕР(Е)Д – СЕ – “это середина, центр”. РАДУГА – “солнечная дуга” (Ра – солнце, всеобщее начало жизни). ВЕРА = ВЕ(ДА) – РА – “Знание о Ра”. АЗЪ – “Новь Земли” (А – начало, З – Земля). РАЗУМ = РА – АЗЪ – УМ – “постижение Ра умом Нови Земли”.

ЯЗЫК = ИА – ЗЫК = И – АЗЪ – ЗЫК – “озвучивание устремления ввысь нового племени Земли” (И – стремление вверх). ВСЕЛЕННАЯ = ВСЕ – ЛЕН -ная – “все земли, планеты – вся материя”. МАТЕРИЯ = МАТЕР – И – Я – “рождающее высшее начало”. ЛЮБОВЬ = ЛЮ – БО – ВЬ – “высшее божественное ваяние”… Как говорится, комментарии излишни…

Позвольте перейти к рассмотрению еще одного направления Мифа. Речь пойдет о культурологическом Мифе. Культурологический Миф семантически качественно дополняет и значительно расширяет духовные рамки канонического теургического и теологического Мифа. С ним приходится сталкиваться ежедневно. Выходит, культурологический Миф – неотъемлемая часть нашей повседневной реальности. В какой-то степени он – неизменная составляющая социально-исторического Мифа.

Например, Семь Чудес Света – это тот же культурологический Миф. Далеко не все Чудеса Света сохранились до нашего времени. Где Висячие Сады Семирамиды? – Зачахли и исчезли в бурном водовороте Истории… Где Храм Артемиды? – На него нашелся Герострат… Где Галикарнасский мавзолей? – Его следы теряются в середине XVI века… Где Колосс Родосский? – Через полвека после своего возведения был повержен наземь жесточайшим землетрясением… Где Александрийский маяк? – От него остались жалкие руины… Где статуя Зевса Олимпийского? – Она тоже погибла в огне страшнейшего пожара – от великой скульптуры Фидия остались лишь одни головешки… Только пирамиды Египта пока еще радуют и интригуют нас своим величием и манят неразгаданной тайною…

А когда-то все вышеназванные чудеса света были не только реальностью, но и предметом заслуженной гордости того или иного народа. С течением веков они разрушились, но Предание (основная составляющая Мифа – О.С.) о них живо до сих пор.

Не открою Америки, если скажу, что Миф и История тесным образом переплетены друг с другом. Ни для кого не является секретом, что у большинства людей до сих пор не существует четкого водораздела между Мифом и Историей. Они так и воспринимают Историю в форме мифических сюжетов, что совершенно четко отметил крупнейший мифолог М. Элиаде:

 «Любой миф, повествующий о происхождении чего-либо, предполагает и развивает космогонические представления. С точки зрения структуры, миф о происхождении сопоставим с мифом космогоническим. Так как сотворение мира есть творчество по определению, то космогонический миф становится образцовой моделью для всего многообразия творческих проявлении. Это не значит, что миф о происхождении полностью повторяет и копирует космогоническую модель, так как речь не идет об отражении мира, систематизированном, согласованном во всех составных частях. Но появление чего-либо нового: животного, растения, общественного установления — предполагает уже существование Мира.

И даже когда становится необходимым объяснить, исходя из разной природы вещей, как возникает современное состояние мира (например, каким образом небо отделилось от земли или как человек стал смертным), мы видим, что мир уже существовал, хотя его структура была другой, он не был нашим миром. Любой миф о происхождении дает нам и обосновывает какую-либо «новую ситуацию» — новую в том смысле, что она не существовала с самого начала мира. Мифы о происхождении продолжают и делают более полным и завершенным космогонический миф: они рассказывают, каким образом этот мир был изменен, обогащен или обеднен» [Элиаде, 1995: 31].

На каком-то этапе истории человечества Миф превращается в Стереотип. В современном мире Миф, как Стереотип активно и целенаправленно используется в процессе информационно-психологического воздействия на различные социальные группы и на отдельных их представителей. Матрица Мифа лежит в основе большинства технологий НЛП. В чем не слишком-то охотно – по вполне понятным причинам – говорят сами тренера-психологи и другие специалисты в области НЛП-технологий. На знании психологической природы Мифа построена методика известного немецкого психолога и европейского тренера №1 Карстена Бредемайера, изложенная в книге «Черная риторика: власть и магия слова», ставшей бестселлером.

Мифолог В.В. Ферсович резонно отмечает следующую характерную особенность Мифа, доподлинно известную современным мифотворцам – психологам и пиарщикам: «При практической подготовке материалов информационно-психологического воздействия (ИПВ) на аудиторию определенной страны всегда необходимо учитывать то, что у предполагаемого объекта существует свое представление о действительности, являющееся результатом влияния различных факторов. Культурные, национальные и религиозные традиции, устойчивые предрассудки и стереотипы мышления в совокупности с жизненными реалиями образуют мифы, которые представляют собой “систему, моделирующую в умах индивидуумов, входящих в группу, окружающий мир или его фрагменты» [Ферсович, 2008: 57].

Восприятие Мифа, как Стереотипа значительно осложняет процесс научного исследования его феномена. В поисках универсального определения категории Мифа ученые рассматривают различные аспекты, которые на их взгляд, могли способствовать его зарождению и последующему развитию, перерастающему в национально-культурную традицию.

Генезис Мифа может иметь различные корни, но, как известно, современные ученые выделяют четыре основных:

1). НАРОДНЫЙ.

Древнейший  из всех. В советский период причислялся к фольклорно-литературным жанрам – сказке и фантастике.

2). ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ.

В недавнее советское время он был наиболее востребованным и популярным. Активно использовался государственным аппаратом в решении политических, социальных, экономических задач, напрямую связанных с повышением собственного авторитета, нередко перераставшего в неприкрытый авторитаризм.

3). СКАНДАЛЬНО-КОММЕРЧЕСКИЙ.

Этот  мифический «корень» – одно из недавних образований. Благодаря его появлению – Миф стал также рассматриваться в современном мире в качестве продукта и товара. В данной ипостаси он сознательно оторван своими творцами от подлинной реальности и направлен на провокацию и дальнейшее разжигание Скандала, как правило, жизненно важного в сфере шоу-бизнеса.

4). НАУЧНЫЙ.

Его отличительной особенностью является формирование и изучение контекста Мифа профессиональными теологами, мифологами, культурологами, историками, философами, культурологами, подчас выполняющими социальный заказ властных структур при написании монографий, а также при составлении школьных и вузовских учебников. По этой причине он довольно-таки часто переплетается со 2-ым, ИДЕОЛОГИЧЕСКИМ «корнем».

Ученые не удивляются и напротив уже давно привыкли к тому, что  в мировой  мифологии постоянно встречаются теологические, эзотерические, исторические, культурологические и семантические параллели. Большинство мифических персонажей разных народов и различных культур, согласно выводам, полученным в результате множества исследований и наблюдений, находятся в тесных родственных отношениях.

Подобные параллели можно без особого труда обнаружить, например, в Мифах Творения. К ним, безусловно, относится Миф о Цветке Жизни.

Приведу схему формирования двойной спирали эволюции цивилизаций (рис. 2). Одним из ее авторов считают английского ученого конца XIX – начала ХХ вв. Уильяма Скотт-Эллиота – автора классической работы «История Лемурии и Атлантиды». Как видно из приведенной схемы – в этом Цветке Жизни свойства “янских цивилизаций” согласуются с учением Е. Блаватской, которая в своих трудах описала основные свойства предшествующих коренных рас.

Первая раса  называлась “саморожденные”, возникла на Земле в виде эфирных существ путем уплотнения тонкого мира (материализация). Люди этой расы размножались путем деления и почкования. Они не имели языка и общались с использованием “мыслеформ”.

Вторая раса  людей, называемая “потом рожденные”, или “бескостные”, были еще призракообразные, но обладали уже более плотными формами. Размножались они путем почкования и спорообразования.

Третья раса, называемая лемурийцами и пришедшая на смену второй расе, делится на ранних и поздних лемурийцев. Ранние лемурийцы были уже двуполыми. Поздние – разнополыми.

Четвертая раса людей называлась атлантами. Эта раса с гармонично развитыми двойственными отношениями.

Пятая раса. Эта коренная раса, является нашей и называется арийской.
Современная цивилизация сегодня находится в точке бифуркации – точке перехода в шестую расу – расу человеко-ангельскую. Свойства остальных будущих рас определяются по образу и подобию. Цикл эволюции современной цивилизации должен завершиться формированием седьмой расы – расы богочеловеков. Однако люди должны помнить одну незамысловатую истину:  “Каждый человек – это икринка божественного Разума. Вот только далеко не всякая “икринка” доживает до взрослой особи… ”

Не правда ли, заметна перекличка с одним из самых поэтичных и символических Мифов Творения – Мифом ПЯТЬ ВЕКОВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, столь виртуозно и исчерпывающе точно прокомментированным Р. Грейвсом: «Хотя миф о Золотом веке восходит в результате к традиции племенного поклонения пчело-богине, дикость этого периода, предшествовавшего возникновению сельского хозяйства, ко времени Гесиода была уже забыта, осталась лишь одна идеалистическая убежденность, что когда-то люди жили, как пчелы» [Грейвс, 1992: 22].

Рис. 2.

В «Заключении» своего знаменитого исследования Уильям Скотт-Эллиот делает весьма актуальный в наше время вывод: «Психические способности и божественная интуиция, утерянные на некоторое время, но все же остающиеся истинным достоянием расы, только и ждут индивидуального усилия, чтобы вновь вернуться и наделить человека еще более глубоким видением и еще более мощными трансцендентными силами» [Скотт-Эллиот, 2007: 190].

Несомненный интерес в этом плане, наряду с Мифами Творения, вызывает, продолжающий Мифы Творения, Миф Катастрофы: «Два сказания о гибели первого человечества дошли до второго: вавилонское, повторенное в Книге Бытия, о потопе, и египетское, записанное Платоном, об Атлантиде» [Мережковский, 2007; 37]. Замечу, о Потопе – центральном событии мировой мифологии, мы узнаем не только из Ветхого Завета, но из мифов древних греков, римлян, древних китайцев, японцев, индийского эпоса; из мифов и легенд тольтеков, майя, ацтеков.

Чем можно объяснить удивительную аналогию, вплоть до деталей, какую мы находим в Мифах о Потопе у различных народов? Этими же вопросами задавался еще выдающийся ученый Джеймс Фрэзер, но вынужден был констатировать: «Мы еще не получили ответа на вопрос о причине возникновения преданий о потопе. Каким образом у людей повсюду сложилась уверенность в том, что некогда, в то или иное время, земля, или по крайней мере вся обитаемая ее часть, была затоплена великим наводнением, от которого погиб почти весь человеческий род?» [Фрэзер, 1990: 162].

В свою очередь, пушкинская  «Сказка о царе Салтане» глубоко символична и мифологична. Когда я попробовал проанализировать ее семантику с позиций герменевтики – обратил внимание на следующие, ранее не бросавшиеся в глаза, параллели: тридцать три богатыря – воины-атланты, царевна Лебедь – представитель внеземной цивилизации Лебедь.

Не желая быть голословным, поделюсь с вами своими соображениями насчет царевны Лебедь. При герменевтическом анализе мое внимание сразу же привлекла хрестоматийно известная фраза: «А во лбу звезда горит». Мне подумалось, что ее можно расшифровать, как указание на третий глаз царевны или какое-то техническое приспособление…

Подкрепила мои догадки статья известного писателя, эзотерика, уфолога и контактера В.П. Бабанина «Цивилизация Лебедь – покровитель человечества. Тайна смерти и бессмертия».

Настоящей находкой для меня в этом смысле стала  уникальная попытка реконструкции внешнего облика десситок (Рис. 3) – наших далеких вселенских сестер по разуму из цивилизации Лебедь, выполненная художницей Ю.В. Бабаниной!..

Рис. 3. Портреты десситок с Лебедя в фас и профиль (рисунки – реконструкция Юлии Бабаниной – дочери контактера В. Бабанина). У одной из них на лбу изображен голубым красящим веществом звездный знак цивилизации Десса из созвездия Лебедя. Он является обязательным для членов экипажа звездолетов во время полета. Аналогичный знак несут на своем борту и сами звездолеты. На голову другой десситки (профиль) одет «шлемофон» с наушниками. Их используют члены экипажа звездолета во время полета для связи.

А теперь вспомним пушкинские строки:

Лебедь тут, вздохнув глубоко

Молвила: «Зачем далеко?

Знай, близка судьба твоя,

Ведь царевна эта – я».

Тут она, взмахнув крылами,

Полетела над волнами

И на берег с высоты

Опустилася в кусты,

Встрепенулась, отряхнулась

И царевной обернулась:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает, словно пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит [Пушкин, 1957: 452, 453].

Цепочка замкнулась. В статье В.П. Бабанина я нашел прямое указание на то, что посланцы цивилизации Десса, находящейся в созвездии Лебедь, первыми открыли и стали осваивать Землю. Они же, согласно гипотезе В. Бабанина, всячески помогали развиваться Атлантиде… Впоследствии, после гибели Атлантиды, потомки дессов основали Гиперборею: «Десситы с Лебедя первыми обнаружили Землю и потом закрепились на ней, создав свои базы, правда, не без помощи своего союзника – цивилизации из Плеяд. Так родилась и стала процветать Атлантида. Их народы мы называем атлантами. Сначала они имели красный цвет кожи.

Позднее им на смену пришли десситы с белой кожей, голубоглазые, часто с рыжими волосами, высокие. Они создали высококультурную цивилизацию Гиперборею на больших островах, которые ранее располагались вокруг северного полюса. В те времена там было намного теплее, чем в наше время. Когда теплый климат сменился на холодный, а острова стали погружаться в воду, народы Гипербореи ушли в другие регионы планеты. Их потомки на Земле – арии, этруски, славяне»… Этот вывод, кстати, подтверждает блистательные гипотетические гиперборейские построения академика В. Н. Демина.

Конечно, некоторые коллеги могут усомниться в результатах моего исследования и даже объявить меня сумасшедшим. Как бы там ни было, на мой взгляд, «Сказку о царе Салтане» допустимо и даже необходимо рассматривать в ряду доказательств существования великой древней працивилизации…

Рассматривая проблему существования Атлантиды в своем труде «Тайна Запада: Атлантида – Европа», Д.С. Мережковский установил, что истоком мифологии надо считать Миф-мистерию: «Мифы Платона – всем эллинским мифам венец, а жемчужина в венце – «Атлантида». «Кто ее создал, тот и разрушил», –  чтоб это сказать, надо быть таким трансцендентно-лютым врагом Платона, каким был ученик его, Аристотель.  Рафаэль, в ватиканской фреске – «Школа Афинских мудрецов», дал в руки Платона «Тимея» – «Атлантиду», как бы желая тем показать, что здесь его глубочайшая мудрость. Что такое миф? Небылица, ложь, сказка для взрослых? Нет, одежда мистерии. Голыми ходят у Платона только низшие истины; высшие – облекаются в миф, так чтобы истина сквозила сквозь «басню», как тело – сквозь ткань.

Тут парадокс, непонятный всем Аристотелям: в грешное облекается святое, истина – в ложь. Нет ли и за ложью «Атлантиды» истины? Две музы у Платона: ученица Сократа, с разумными устами спорщица, и ученица Орфея, «с исступленными устами Пифия». Та об Атлантиде молчит, говорит только эта. Два у Платона Сократа: собственный его, одержимый богом вакхант, – может быть, мифический, и чужой, Ксенофронтовский, Меморабилийный, – вечный вопрошатель, сам не ответчик, «повивальная бабка», сам не рождающий, – двусмысленно-жутко смеющийся Фавн,  – может быть, исторический. Если так, то и здесь, у самых истоков Платоновской мудрости, борется миф-мистерия с историей» [Мережковский, 2007; 38-39].

Основоположник отечественной атлантологии Н.Ф. Жиров четко сформулировал доводы в пользу существования Атлантиды в работе «Атлантида. Основные проблемы атлантологии», ставшей антологической для каждого ученого, занимающегося проблемами существования працивилизаций, – они основываются на объективных результатах геологических исследований. Верность его научных доказательств сегодня постоянно подтверждает академик А.М. Городницкий.

В своей новой книге «Боги Атлантиды» известный современный исследователь Колин Уилсон предлагает свою собственную версию, какой могла быть древняя працивилизация и почему ей была именно Атлантида. Наблюдения ученого, как и его коллег, которые он приводит в книге – отличает безукоризненная аргументация, благодаря которой они представляют безусловную научную ценность.

Обращает на себя внимание и вызывает неподдельный научный интерес гипотеза Генри Линкольна и Ричарда Ли, которую подробно излагает Уилсон, гласящая, что Иисус, вопреки авторитетным христианским свидетельствам, продолжил свою земную жизнь после Распятия, оставив после себя потомство. Матерью детей Иисуса была Мария Магдалина, ставшая его супругой. Ничего удивительного в том, что Иисус не умер на кресте и Мария Магдалина впоследствии стала его женой, как считает Уилсон, нет. «В Евангелии от Филиппа Мария упоминается как «спутница» Иисуса, так перевели греческое слово, означающее «супруга».

Известие о том, что Мария Магдалина могла быть супругой Иисуса, не удивляет: еврейским раввинам и проповедникам разрешено жениться, более того, считалось, что они обязаны это сделать»[Уилсон, 2009; 269]. Далее, комментируя гипотезу Линкольна и Ли, Уилсон сообщает следующее: «Иисус был распят после того, как попытался поднять восстание с целью выгнать римлян из Иудеи. Царь Ирод во всем угождал Риму и окружил себя богатыми евреями (их называли «приспешниками Ирода»), которые не имели ничего против римской оккупации. Иисус сильно рисковал и нажил себе врагов с обеих сторон. Восстания, предводителем которого он надеялся стать, не случилось, Иисуса осудили и распяли.

Однако распятие вовсе не было мучительным испытанием, каким мы его себе представляем. Осужденных не прибивали гвоздями к кресту, их привязывали за запястья и лодыжки (исключение делалось для изменников). Более того, обычно человека, приговоренного к распятию, держали на кресте несколько дней, дожидаясь его смерти. Иисус провисел на кресте всего шесть часов: на следующий день была еврейская Пасха, Шаббат, а закон гласил, что во время Пасхи оставлять человека на кресте нельзя.

Затем влиятельный член Синедриона (иудейский церковный совет) отправился к Пилату и получил разрешение забрать тело Иисуса, смерть которого его потрясла, и поместить его в гробницу, которая располагалась неподалеку: Иисус был доставлен в гробницу; впоследствии Иосиф Аримафейский провел несколько лет в тюрьме за то, что в открытую его поддержал» [Уилсон, 2009: 293].

Казалось бы, все традиционно, не выходит за рамки христианских канонов. Но такое ощущение возникает только сначала. Детективное продолжение всем известной Священной Истории – настоящая бомба! «Исследовательница Нового Завета Барбара Тиринг пишет в книге «Jesus the Man» («Иисус как человек»), что Иисуса воскресили при помощи противоядия, нейтрализовав действие яда, который он принял вместе с водой из губки. Если гипотеза Линкольна, Бейджента и Ли верна, после этого Иисус переправился через Средиземное море, прибыв, возможно, в Марсель, и снова стал проповедовать.

Согласно Барбаре Тиринг, в конце жизни он приехал в Рим, где и умер после 64 года н.э., то есть в возрасте 71 года или позже» [Уилсон, 2009: 293].  Каково!.. – Но об этом говорят авторитетные серьезные исследователи! Потомство Иисуса, по мнению Генри Линкольна и Ричарда Ли, основало древнюю французскую королевскую  династию Меровингов. Представители этой династии утверждали, что правят «по праву крови» –  крови королевской, а не как помазанники Церкви. Ученые допускают, что предметом особой гордости представителей этой древней династии, как раз, и может быть факт того, что в их жилах течет Христова кровь.

Гипотеза Линкольна и Ли базируется на данных, полученных в ходе детального изучения исторического феномена, изначально тесно связанного с Орденом тамплиеров, и известного как Приорат Сиона. Список Великих Магистров этого Ордена заставляет относиться к нему весьма уважительно. В их числе имена – Леонардо да Винчи, Исаака Ньютона, Клода Дебюсси и Жана Кокто. Но история Ордена тамплиеров и Приората Сиона – это отдельная тема и я не буду намеренно сейчас в нее углубляться.

Последовательным сторонником гипотезы Линкольна и Ли, отчасти напоминающей Миф, стал историк искусства Питер Блейк. Он тщательно проверил имеющуюся информацию Линкольна и Ли о Ренн-ле-Шато и его окрестностях, путем сложных экспериментальных вычислений пришел к выводу, что это именно та местность, которая изображалась на картинах великого фламандского живописца Николы Пуссена (1594 – 1665), созданных им по заказу кардинала Джулио Роспильози и герцога Ришелье – племянника могущественного кардинала, на службе которого одно время состоял Пуссен – «Аркадские пастухи» и «Потоп». Более того, скрупулезно исследовав обе картины, Питер Блейк сделал единственно верный вывод – они свидетельства, хотя и косвенные, в пользу гипотезы продолжения земной жизни Христа.

Характеризуя современное человечество, начисто лишенное великого дара мифотворчества, в первоначальном смысле этого слова, поскольку является преимущественно левополушарным, в отличие от представителей працивилизаций и древних людей, которые были более развитыми правополушарно, т. е. открытыми для любого рода позитивного творчества; Колин Уилсон переходит к глобальным выводам: «Главный недостаток сегодняшнего дня в том, что он требует от нас постоянного всепоглощающего сосредоточения и узконаправленного фиксированного внимания, иными словами, мы должны смотреть на мир не с высоты птичьего полета, а снизу, «с точки зрения червя».

Мы похожи на лошадей с зашоренными глазами, которые не видят дальше своего носа. Мы попали в западню «близорукости», потому наша цивилизация отличается беспрецедентно высокими показателями самоубийств и психических отклонений. «Близорукость» лишает нас смысла жизни, без которого нет и психического здоровья… Одним словом, современный человек утратил чувство свободы, столь естественное для «правополушарных» людей. Он бежит по кругу, все больше походя на робота, и забыл о том, как посмотреть на мир с птичьего полета» [Уилсон, 2009: 354].

Я разделяю точку зрения Колина Уилсона, считающего, что представления  о Мифе, как об отражении реальности уже давно сложились у многих ученых – представителей точных и естественных наук. Считаю, что он оправданно называет среди них имя физика Фредерика Содди (1877-1956) – коллеги Эрнеста Резерфорда, прославившегося открытием изотопов, высказывавшегося на этот счет очень определенно и даже несколько категорично: «Многие верования и мифы, дошедшие до нас со времен античности, настолько универсальны и укоренены в прошлом, что мы привыкли полагать их не менее древними, нежели само человечество.

Возникает искушение задаться вопросом: могла ли неожиданная сообразность этих верований и мифов… явиться итогом слепой случайности или совпадения – и проявление ли это неизвестной древней цивилизации, все прочие следы которой поглотило время?» [Уилсон, 2009: 358].

Если на минуточку представить, что Миф и Символ – семантические информационные ключи к постижению ДРЕВНЕЙ МУДРОСТИ, неведомой нам, людям XXI века, что они – некий секретный код, благодаря которому мы станем обладателями УНИВЕРСАЛЬНОГО ЗНАНИЯ – многое станет на свои места. Тогда объяснятся и расшифруются многие феномены и АЯ, сегодня не дающие покоя исследователям мира: «Пифагор, как мы знаем, считается первым из великих мистиков, интересовавшихся числами. Древние египтяне шли на чудовищные ухищрения, шифруя доступные им знания. Мы уже знаем, что в высоте и основании пирамиды Хеопса зашифрованы размеры Земли.

Майк Хейс  отмечает, что в предкамере царской камеры имеется гранитный барельеф, площадь которого почти тождественна площади круга с диаметром, равным длине пола предкамеры. Более того, если эту длину умножить на число «пи», мы получим точное число дней в году – 365,2412 пирамидных дюйма. Судя по всему, архитектура древних  египтян зиждилась на вере в числа, которые шифруют структуру вселенной. Когда Майк Хейс изучал три мировые религии (он заинтересовался исламом в Иране), его поразила та роль, которую играли в этих религиях числа 3, 7 и 22.

Число «пи», отношение длины окружности к диаметру круга, – это (приблизительно) 22, разделенное на 7. В книге «Беспредельная гармония» приводятся десятки примеров с числами 3, 7 и 22. Хейс называет эти и другие числа «герметическим кодом». Он доказывает, что герметический код – это код эволюции, некий принцип, лежащий в основе развития жизни и перехода на следующие эволюционные ступени» [Уилсон, 2009: 302].

Самое время вспомнить о фигуре Тота Трисмегиста. Если верить Преданию, как одной из наиболее точных составляющих Мифа, он появился в религии Древнего Египта после Катастрофы.  Двух мнений о том, какая это была Катастрофа быть не может: бесспорно – столкновение Земли          с астероидом или метеоритом, вызвавшем в результате Потоп, повлекший за собой гибель Атлантиды. Рассуждая логически, приходим к выводу: раз, Тот Трисмегист возник в древнеегипетской религии после Потопа, то он – выходец из Атлантиды. Все дошедшие до нас свидетельства, все факты – говорят в пользу этого вывода.

Тот Трисмегист – самый известный и самый таинственный из всех египетских богов. Его символы – священный ибис (данное название прижилось и в научном обиходе), павлин; астрономический и астрологический – светлая сторона Луны, олицетворяющая сущность творящей Мудрости.  Кроме того, Тот – бог письменности и покровитель всех наук и искусств. На священном ибисе, как на символе Трисмегиста, остановлюсь поподробнее. «Священный ибис – птица перелетная и в Египте появляется во время разлива Нила, а улетает, когда вода спадает и на берегах остается плодородный ил. Египтяне считали, что именно ибис заставляет Нил выходить из берегов. В ее честь возводили храмы, а после смерти ибиса (если труп птицы попадал в руки людям) ее мумифицировали.

За убийство птицы очень строго наказывали. Как считают некоторые современные ученые, в Египте обожествлялись лишь те животные, которые приносили людям пользу (кое-кто предполагает даже, что в самой основе культа лежало стремление охранять и спасать полезных животных). В каких-то случаях так, очевидно, и было, но иногда животным приписывались действия, совершенно им не свойственные. Ибис – характерный тому пример. До недавнего времени считали, что изначально культ ибиса возник в связи с тем, что птица уничтожает змей и скорпионов.

Даже в солидном труде, изданном в XIX веке, отмечалось, что ибис «был одним из наиболее действительных благодетелей этой страны». Но ибис, как теперь хорошо известно, змеями и скорпионами не питается. В Египте ибис почитался также как исцелитель болезней, покровитель человеческого рода, борец с чудовищами и т.д.» [Рошаль, 2007: 376, 377].

Тот  был не только богом мудрости и письма. Он, ко всему прочему, являлся Покровителем мертвых – приводил умершего на суд богов, записывал решение суда и отводил умершего к Осирису. Видимо, потому греки и отождествляли его с Гермесом Психопомпом (Hermes Psychopompos), а т.к. Т. имел еще эпитет «трижды великий», то они отождествляли его и с Гермесом Трисмегистом (Hermes Trismegistos).

Тота Трисмегиста принято считать автором Изумрудной скрижали, получившей именно такое название, поскольку она была составлена Тотом на изумрудной пластине  и обнаружена на его могиле Аполлонием Тианским (3 до н.э. – 97 н. э.). Изумрудные скрижали до сих пор – Великий Миф и Великая Тайна человечества.

Рис. 4. Первое издание «Изумрудной скрижали». Извлечение из кн. Chrysogonus Polydorus. De Alchimia. Nuremberg, 1541.

Ведущие историки, египтологи и мифологи пока что не сошлись в трактовке древнейшего эзотерического и литературного памятника. Ходовая версия толкования Изумрудной скрижали и, на мой взгляд – самая ошибочная: запись рецепта алхимической «Великой Работы», проще говоря – рецепт получения философского камня. Lapis philosophorum – особая тема. Она заслуживает отдельного разговора. Надеюсь, вернуться к этой замечательной теме.

Продолжу рассказ об Изумрудной скрижали. Еще в период раннего средневековья особой популярностью пользовался латинский текст Изумрудной скрижали.  Впервые скрижаль была опубликована в 1541 г. в трактате «О алхимии» Chrysogonus’а Polydorus’а (Рис. 4), и этот латинский текст много раз издавался. С ссылкой на более поздние издания он приведён в начале монографии Ю. Руска (1926 г.), являющейся до сих пор основным источником достоверных сведений об скрижали. Также были найдены две версии скрижали на арабском языке, предполагаемый греческий первоисточник не найден.

Президент РОИПА А.А. Воронин в отечественном научном бестселлере «Морские колонии Атлантиды» пришел к выводу: «Скорее всего, все пирамиды, раскиданные по континентам, участвуют в энергообмене Земли и Космоса, а также напрямую связаны с внутренним ядром нашей планеты. Они четко ориентированы по сторонам света, нацелены на определенные созвездия <…> Представители неизвестной цивилизации строили пирамиды для стабилизации движения Земли по орбите вокруг Солнца, чтобы снизить уровень общемировых катаклизмов до локальных и не опасных для человечества. Подпитку энергией пирамиды производили от земного ядра.

Именно внутреннее ядро и являлось тем «вечным аккумулятором», который на протяжении миллионов лет осуществлял энергетическое питание пирамидальным сооружениям. Сейчас многие пирамиды на нашей планете разрушаются, находятся глубоко под землей, иные на дне океана, тем самым затрудняя прием и передачу энергии Земли и Космоса. Задача человечества состоит в том, чтобы при помощи технической и психической силы восстановить первоначальный облик пирамид, очистить от ненужного балласта и наладить их бесперебойную работу.

По-моему, пирамиды поочередно сооружали представители древнейших працивилизаций на Земле: гиперборейцы, лемурийцы и атланты! Каждый раз, когда гибла какая-то Корневая Раса, последующая восстанавливала разрушенные грандиознейшими катастрофами пирамиды и таким образом исполняла свою миссию Охраны и Защиты Земли от природных бедствий. Что пирамиды не являются явной монополией Египта, предсказывали еще Доннелли и Блаватская в XIX веке!

Е. П. Блаватская в «Тайной Доктрине» говорила, что адепты и мудрецы Третьей, Четвертой и Пятой Коренных Рас проживали под сооружениями, подобными пирамидам, или под самими пирамидами. Такого рода пирамиды существовали на «четырех углах мира» и никогда не были монополией Египта. Кто построил пирамиды? Большинство историков строителем пирамид называют Тота (Гермеса) или допотопных царей» [Воронин, 2004: 55].

Правда, кто построил пирамиды? Отчего пирамиды – единственное из Семи Чудес Света, дошедшее до нас – расы ариев, совершающих новый качественный скачок – переход к началу новой расы – расы человеко-ангельской?..

«Как всегда – больше вопросов, чем ответов» – честно признаются директор-распорядитель Фонда развития науки «III тысячелетие» А.Ю. Скляров – историк, организатор и участник многочисленных исследовательских экспедиций, автор книг и фильмов об истории працивилизаций и его коллега – к.и.н. А. В. Жуков – автор замечательной книги «Тайны камней Ики».  Действительно, пока вопросов больше. Но это только пока…

Остались Мифы – Великие Мифы о Великих Предках!.. Они живы в разных культурах мира и это – прямое свидетельство бесспорного существования в том или ином качестве працивилизаций – духовными наследниками которых мы, по существу, являемся… Сейчас Миф становится нашим интеллектуальным оружием, Ключом к окружающим нас тайнам прошлого…

Ключ, который мы напряженно ищем, о которых спорим – даст нам долгожданный Ответ. Верю в то, что его удастся получить нам – современным ученым, ежедневно работающим во имя преобразования традиционной, закосневшей науки…

У меня не вызывает никакого сомнения то, что разгадка тайны мегалитов, дольменов и прочих им подобных культовых сооружений  кроется в контексте Мифа. Когда нам удастся декодировать информацию, заключенную в нем, или хотя бы собрать, как пазлы в единое панно, те обрывки древних знаний, которые нам попадаются буквально на каждом шагу – придет и ЕДИНОЕ ЗНАНИЕ, что делать дальше…

• Ключевые слова: миф,человеч,истор,генезис,роль
• Комментарий по изменению: изображение отправлю на почту