В. Инюшин. Герой и Змей: Великая битва

ʺСвятой Георгий, поражающий драконаʺ Паоло Уччелло. Музей Жакмар-Андре, Париж

I Копаем «фольклор»

Наблюдая за картиной битвы Героя и Змея порой даже у самых рафинированных интеллектуалов, не говоря уже о массовом зрителе, не остается сомнений в том, что перед ними изображена пресловутая борьба со злом. Действительно, что может быть отвратительнее для человеческого глаза, чем образ гигантской рептилии, изрыгающей пламя и пожирающей ради забавы и пищи, скованных хтоническим страхом людишек, включая невинных девушек.

В информационную матрицу современной северной цивилизации (Европа, Россия, Северная Америка) мифологема Героя и Змея вмонтирована через два основных кода. Для обыденного сознания населения России, части Европы и Кавказа наиболее привычным является сюжет о поражении Змея Святым Георгием. В скандо-германском, кельтском и англосаксонском культурном ареале доминирует образ Рыцаря, одерживающего победу над Драконом.

Формально миф о Георгии Победоносце относится к христианской Традиции и, если разобраться в деталях, имеет мало общего непосредственно с темой змееборчества. Святой Георгий родился в районе Передней Азии то ли в Каппадокии, то ли Бейруте, то ли в Лидде Палестинской в III веке н.э.[1] Все эти регионы входили тогда в состав Римской Империи. Он поступил на военную службу во времена Императора Диоклетиана.

Считается, что Диоклетиан был одним из лучших правителей Римской Империи. Придя к власти в 284 г. н.э. он, как и его предшественники по иллирийской династии[2], продолжил укреплять государство после периода гражданских войн и «императорской чехарды», получившего в исторической науке название «Кризис III века», придав власти Императора тот неограниченный вид, известный как принцип домината. Именно при нем статус Императора приобрел монархический полновластный характер, который теперь кажется нам типичным для этого способа управления. Главной специфической чертой иллирийской династии, берущей свое начало в 268 г. н.э. в лице Клавдия II Готского являлось то, что формировалась она по принципу землячества и принадлежностью к воинскому сословию, а не по законам чистого родства. Таков был и Диоклетиан, родившийся в окрестностях Скодры (Черногория), происходивший из бедного рода вольноотпущенников и прошедший все ступени военной карьеры.

Думается, неслучайно он приблизил к себе будущего святого, видя в нем человека одной с собой породы. Георгий сопровождал Диоклетиана в важнейших походах в восточной части Империи, призванных обезопасить границы государства и уничтожить почву постоянной угрозы сепаратизма путем создания «запасного» центра администрирования в Малой Азии. Благодаря своим личным качествам, Георгий сделался любимцем Диоклетиана и дослужился до начальника преторианской гвардии – личной охраны Императора.

Именно в русле политики укрепления Империи следует рассматривать и идеологическое усиление официальной греко-римской Традиции. Диоклетиан, не будучи сильно религиозным человеком, во многом справедливо полагал, что для такого сверхгосударства, каким была Римская Империя, необходима единая идеология, где особое место занимал бы культ божественности Императора. В знак верности Императору, все находящиеся на государственной или воинской службе, должны были приносить жертву в виде горсти фимиама-ладана на специальных алтарях. Как говорится ничего личного, простая формальность, но именно она стала камнем преткновения в отношениях Императора с христианами, считавших отправление государственного ритуала языческой скверной. С таким же успехом в религиозных семьях в Советском Союзе нужно было запрещать детям вступать в пионеры и ходить в Мавзолей, хотя в среде ортодоксальных староверов случалось и такое. В связи с этим Диоклетиан в феврале 303 г. обнародовал первый Императорский эдикт направленный против христиан. Так поступил бы всякий трезвый политик, столкнувшийся с религиозно-политической силой, занимавшей явно антигосударственную позицию.

Одни христианские летописи доносят до нас, что св. Георгий был сыном знатных и богатых родителей, тайных благочестивых христиан. По другим церковным преданиям, св. Георгий обратился в новую веру, проникнувшись на суде состраданием к осужденным на смерть христианам. В дальнейшем Георгий, предвидя свои будущие страдания, раздал свое имущество бедным, отпустил на волю своих рабов, явился к Диоклетиану в апреле 303 г. н.э. в г. Никодимия и, объявив себя христианином, обличил его в жестокости и несправедливости. По другим версиям, воевода Георгий вдруг решил открыто исповедать себя христианином перед лицом Царя, обличая его как гонителя единоверцев. Те же источники свидетельствуют, что своеобразным примером для Великомученика Георгия был св. Мученик Севастиан, также занимавший пост комита императорской гвардии и затерроризированный Императором Диоклетианом еще в 287 г. После долгих и тщетных увещеваний Георгия отказаться от Иисуса Христа, Император Диоклетиан повелел предать подвижника на страшные мучения, дабы пытками добиться его отречения от веры.

Христианская Традиция утверждает, что это произошло как раз на Святую Христову Пасху, которая в 303 г. по Рождестве Христовом пришлась на 18 апреля, и Диоклетиан якобы выбрал день Праздника Праздников неслучайно. Истязания были весьма типичны для Рима и практически никак не изменились со времени распятия Христа. На центральной площади Никомидии Великомученика укладывали обнаженной спиной на острые лезвия, а сверху ему на грудь бросали каменную глыбу. Страдальца секли воловьими жилами, принуждали ходить в сапогах с острыми гвоздями, обращенными внутрь подошвы, колесовали. Когда все его тело покрылось кровавыми язвами, Георгия бросили в негашеную известь. Имеются также христианские свидетельства о том, что раны мученика чудесным образом исцелялись, приводя в трепет его мучителей и свидетелей страданий, начавших массово переходить в христианство. Экзекуции над Георгием длились пять дней вплоть до Пасхальной пятницы 23 апреля, когда Святой при помощи молитвенного обращения ко Христу разрушил капище с идолами на главной площади Никомидии, после чего супруга императора царица Александра вместе со своей дочерью царевной Валерией открыто признали себя христианками.

В Светлый Понедельник 19 апреля пытки над бывшим начальником Императорской гвардии Георгием были продолжены. Несгибаемое мужество и стойкость полководца оказали потрясающее действие на его бывших подчиненных императорских гвардейцев. Христианами открыто исповедовали себя воины и копьеносцы Императора Диоклетиана Святые Мученики Христофор, Феона и Антонин, которые после публичных истязаний также были обезглавлены, поскольку даже смертельные раны от пыток не могли их убить. Царица Александра, припав к ногам Великомученика, при всем народе, пред разъяренным супругом объявила о своем исповедании. Обезумевший от гнева Диоклетиан приказал казнить ее вместе со Св. Георгием путем усекновения головы.

Итак, как повествуют ортодоксальные христианские источники, в земной жизни Георгия никаких подвигов сопряженных с драконоборчеством нет, если, конечно, только не отождествлять Императора-язычника Диоклетиана со Змеем. Да и то, победа в этом случае оказывается на стороне Дракона, что вроде бы никак не вписывается в традиционное мифологическое русло. Парадоксальность ситуации также заключается в том, что сам Диоклетиан был большим поклонником Бога Аполлона, который как раз таки одолел ужасного Дракона Пифона.

Свою победу над Змеем Св. Георгий одерживает уже в иной небесной ипостаси. На родине Святого, у города Бейрута, находилось озеро, в котором жил огромный и страшный Змей. Выходя из озера, он пожирал людей и опустошал окрестности. Чтобы умилостивить грозное чудовище, жители по совету жрецов стали, бросая жребий, отдавать своих детей в жертву Змею. Когда очередь, наконец, дошла и до единственной дочери царя вдруг явился Св. Георгий на белом коне. Существует, как минимум, три версии того, каким образом св. Георгий поразил Змея. Большинству более знаком способ поражения дракона копьем в пасть или в горло, однако не менее распространенной в религиозной литературе является версия о победе над змеем силой молитвы. Дракон падает ниц перед Св. Георгием и тот приводит его на поводке в город. Иногда также упоминается отрубание драконьей головы при помощи меча.

Во всех трех версиях четко пристутствует мотив принятия христианства в качестве имплицитного условия спасения как девушкой (оно часто предшествует умервщлению змея), так и 25 000 подданных терзаемого царства. Естественно, что в этом случае вполне уместна трактовка, повествующая о победе христианства над язычеством, которая в метафорическом плане посредством яркого образа Змееборца сокрушает Диоклетиана уже после смерти святого.

Это вполне вписывается в представлении темы змееборчества в авраамической Традиции, где главным героем выступает Архангел Михаил. Он, как и Св. Георгий, символизирует воинское начало, что нашло отражение в его ипостаси Архистратига. Архангел Михаил предводительствует Небесное Воинство, ведущее борьбу с мировым злом сначала в лице Архангела Самаэля, а затем и сатаны. Сатана, как известно, и есть тот самый змей, которого надобно сокрушить. В иудейской Традиции он предстает в образе Левиафана, победу над которым божественные силы одерживают в начале и конце времен. В начале времен этот хтонический водный змей пресонифицирует первичный хаос, упорядочиваемый самим Богом. В данной Традиции одно из основных имен Бога звучит как Эл’охим, а имя Михаил раскладывается на иврите как Ми Ка Эл и означает в дословном переводе «Кто, как Бог». Обычно исследователи ставят вопросительный знак после вышеприведенной сентенции, однако если этого не делать, то может статься, что перед нами сам еврейский бог в своей активной воинской эманации. Неслучайно, что согласно иудейской эсхатологии, тело Левиафана, пораженное Архангелом Михаилом, будут вкушать праведники в честь воцарения Мошиаха в конце времен.

В этом контексте интересно отождествление Архангела Михаила с Метатроном, предстоящим перед троном Господа, и выполняющим, с одной стороны, функции ангела-писца, фиксирующего имена праведников в особой книге, а, с другой стороны, являющимся ангелом-хранителем таинственных письмен, среди которых магические заклинания при помощи которых были сотворены Земля и Небо.

Итак, вполне конкретный, пусть и отчасти легендарный христанский персонаж по имени Георгий, возносится до статуса Архистртига Михаила и, страшно подумать, самого верховного иудейского божества Эл’охима-Яхве. И все это на фоне исторически адекватного Диоклетиана, коего по трезвом размышлении никак нельзя отнести к классическим тиранам-самодурам типа Калигулы, а соответсвенно и трудно заподозрить в столь изуверских экзекуциях приписываемых ему христианской Традицией.

О нравственных качествах Диоклетиана говорит и тот факт, что он ушел в отставку в в 304 г. н.э. на пятьдесят девятом году своей жизни после долгой болезни, будучи на пике славы и могущества, успев за время своего правления восстановить мощь Империи и стабилизировать обстановку после долгого периода смут, гражданских войн и дворцовых переворотов. После отставки он жил в своем имении в Иллирии в г. Сплите (современная Хорватия) и досуг занимал участием в различных постройках, разведением растений и садоводством. Однажды его бывший соправитель Максимиан приезжал к нему, чтобы упросить его взять снова на себя бремя руководства Империей в связи обострившейся политической ситуацией. Диоклетиан с улыбкой соболезнования отверг его предложение и спокойно добавил, что если бы он мог показать Максимиану капусту, посаженную его собственными руками, его перестали бы упрашивать отказаться от наслаждения счастьем для того, чтобы гоняться за властью. За всю историю человечества таких людей можно перечесть по пальцам. Хотя уместно предположить, что таковым его сделало раскаяние о невинно замученных, включая любимчика Георгия, однако тогда было бы логичным ожидать и обращения Диоклетиана в веру Христову, о чем, безусловно, поведали бы христианские источники.

В целом, мне представляется более или менее очевидным, что исторический образ Св. Георгия имеет мало общего с мифологией Змееборчества. Как минимум, с точки зрения авраамической Традиции речь идет о переносе качеств Михаила Архангела на верного служаку Георгия, сгинувшего в силу политических обстоятельств. Безусловно, эти два образа связаны военным делом, что сделало обоих покровителями аристократического воинского сословия как Византии, так и в Западной Европе.

В то же время, принявшие христианство индоевропейские народы также перенесли на этот персонаж часть своей исконной мифологии. И если военная аристократия ассоциировала с ним богов-громовержцев, бывших реальными Змееборцами, то крестьянское сословие вплетало в него черты аграрного культа, принимая во внимание греческое значение имени Георгос – земледелец.

Таким образом почитание Св. Георгия на уровне народного сознания европейских этносов оказалось привязано в к сельскохозяйственному циклу. Его днями стали 23 апреля, когда наступает сезонный рубеж скотоводческого календаря, – в этот день впервые выгоняли скот на пастбища, закалывали первого весеннего ягненка и т.п., – и 26 ноября, когда заканчивается подготовка полей к зиме. На Руси к 26 ноября, известному как Юрьев День, было приурочено чудо Георгия о Змее и Девице. Кроме того, до известного указа Бориса Годунова о прикреплении крестьян к земле этот день имел важное юридическое значение, когда крестьянин мог менять помещика. Превратившись в России в Егория или Юрия, у немцев он стал известен как Иорге, у французов как Жоржа, как Гёрги у болгар, как Ержи и Иржи у поляков и чехов и т.д. Иногда Георгий прославляется под туземными именами, принадлежавшими языческим божествам, как, например, Уастырджи у осетин.

Правда, аграрная интерпретация, особенно характерная для восточных славян, не выводит нас напрямую к теме змееборчества, несмотря на явную созвучность слов Георгия и Героя.

Поэтому обратимся теперь к Западноевропейскому эпосу, где эта тема выступает в гораздо более явном виде, в том числе на уровне арийской мифологии. Самым знаменитым драконоборцем этого культурного ареала стал могучий германский воин Зигфрид, он же Сигурд скандинавского пантеона. О Зигфриде-Сигурде нам главным образом известно из двух основных источников, к которым относятся Старшая Эдда и «Песнь о Нибелгунах»[3].

Важнейшим моментом является происхождения Сигурда. В большинстве скадинавских саг он назван сыном конунга Сигмунда, сыном Вёльсунга. Вёльси же – одно из имён Одина.

Прежде чем пасть в последней битве Сигмунд успевает жениться на девице Хьордис, дочери Эулими-конунга. Согласно Саге о Вёльсунгах, после того как Хьордис родила сына его отвезли к Хьялпреку-конунгу. Обрадовался конунг, когда увидел острые те глаза, что были у него во лбу, и сказал, что ни с кем он не будет схож и никому равен. И окропили его водою и дали ему имя Сигурд. И был он взращен у Хьялпрека-конунга в большой любви.

Опекуном и воспитателем Сигурда стал колдун-кузнец карлик Регин, доводившийся братом дракону Фафниру. Фафнир не всегда был драконом. Он превратился в него, охраняя клад, доставшийся ему после убийства им собственного отца Хрейдмара. Последний получил этот клад от асов в качестве выкупа за убитого ими сына Хрейдмара Отра.

Как-то раз асы Один, Хёни и Локи отправились исследовать весь мир. Они пришли к реке и проследовали вдоль неё до водопада. У водопада сидела выдра, поймавшая лосося и евшая его, не замечая подошедшую компанию. Локи шутки ради поднял камень и запустил им в выдру. Он убил её, попав ей в голову, тут же радостно объявив другим асам, что добыл и выдру и лосося одним ударом. Боги взяли с собой выдру и отправились к близлежащему хутору, где жил некто по имени Хрейдмар. Когда он увидел выдру, он позвал своих сыновей Фафнира и Регина и сказал им, что их брат Орт убит. Хрейдмар указал на асов как на убийц брата. Вместе они накинулись на богов, связали их и рассказали асам, кого те умертвили. Асы предложили выкуп за свои жизни – ровно столько, сколько попросит сам Хрейдмар. Хрейдмар согласился на это и, когда выдра была освежевана, он взял её шкуру и сказал, что они должны наполнить её красным золотом и покрыть ещё золотом сверху.

Боги приняли это условие, и Один послал Локи к тёмным альвам, чтобы тот добыл искомое количество благородного металла. Там Локи встретил дверга Андвари, жившего в воде в образе щуки. Локи поймал рыбу и потребовал у Андвари в качестве выкупа за его жизнь всё золото, что было у того в скале. Когда они пришли к камню, дверг вынес всё золото, но не хватило совсем немного. Локи же заметил, что Андвари спрятал под рукой золотое кольцо и попросил положить и его. Дверг отчаянно просил его разрешить ему сохранить кольцо, поскольку с его помощью он сможет приобрести ещё больше богатств. Однако Локи был непреклонен и забрал кольцо. Тогда дверг сказал, что это кольцо принесёт смерть любому человеку, им владеющему. Локи не имел ничего против этого и добавил, что будущий владелец кольца будет именно таким, чтобы это условие могло выполняться.

Хитрый карлик Регин позарился на сокровища, доставшиеся Фафниру в результате отцеубийства, и убедил Сигурда уничтожить злобное чудовище. Для этого он выковывал будущему герою меч Грам, которым Сигурд рассек наковальню сказочного кузнеца, демонстрируя собственную мощь и надежность оружия. Демонстрация впенчатлила обоих, и они отправились на Гнитахейд, найдя там след змея Фафнира, который он оставил, когда полз к водопою. Сигурд вырыл большую яму возле следа и засел в ней. Когда Фафнир проползал над ямой, Сигурд вонзил ему в сердце меч. Фафнир затрясся и стал бить головой и хвостом. Сигурд выскочил из ямы, и они увидели друг друга.

И вот здесь начинается совершенный сюрреализм. Герой и Змей вместо того, чтобы дубасить друг друга в эндшпиле яростной схватки, вступают во вполне культурный диалог. Для начала Дракон попросил героя представиться[4]:

«Юнец, юнец!

Кем ты рожден?

Чей сын ты, ответь?

О Фафнира ты

свой меч окровавил;

в сердце стоит он!»

Сигурд же скрыл свое имя, потому что что слова умирающего могущественны, если он проклинает своего недруга, называя его по имени. Поэтому герой ответил достаточно витиевато:

«Я зверь благородный,

был я всю жизнь

сыном без матери;

нет и отца,

как у людей,

всегда одинок я».

Правда потом Герой всё же открывается Змею и называет не только своё истинное имя, но таже имя своего отца. Далее Фафнир то делает Сигурду комплименты относительно его храбрости, то, напротив, обвиняет в трусости и рабском менталитете. Издыхающий дракон также предостерегает Сигурда, сообщая ему о проклятии, довлеющем над «огнекрасным кладом», и пророчит ему неминуемую гибель. Однако Героя не Она не страшит:

«Богатством владеть

всем суждено

до какого-то дня,

ибо для всех

время настанет

в могилу сойти».

Сигурд не спешит убивать Фафнира и не просто оттягивает этот момент, но, как в обряде инициации, старается вызнать у него сокровенные знания, которыми часто обладают мудрые Змии. Дракон вещает Сигурду о природе Норн[5], а также об острове Оскопнир, где Боги смешают свою кровь с Сурт:

«Оскопнир – остров,

богам суждено там

копьями тешиться;

Бильрёст[6] рухнет,

вплавь будут кони

прочь уносить их».

Сурт – это огненный великан, правящий Муспельхеймом[7]. Его имя означает Чёрный (смуглый). В день Рагнарёк его орды двинутся на север «подобно южному ветру», чтобы сразиться с Богами. По преданию, его меч срубит Мировое Дерево Иггдрасиль и это станет началом гибели всего мира. Только лес Ходдмимир останется, поскольку это единственное место, в котором его пламенный меч теряет свою силу. Как поётся в «Прорицании Вёльвы»[8]:

«Сурт едет с юга

с губящим ветви (огонь),

солнце блестит

на мечах богов;

рушатся горы,

мрут великанши;

в Хель[9] идут люди,

расколото небо.

Настало для Хлин[10]

новое горе,

Один вступил

с Волком[11] в сраженье,

а Бели[12] убийца

с Суртом схватился,-

радости Фригг[13]

близится гибель».

Таким образом остров Оскопнир является местом битвы, где Богов настигнет гибель или Рагнарёк. Фафнир также предупреждает Сигурда о коварстве своего брата Регина, замыслившего убить героя и присвоить себе клад Андвари. Сигурд отдает должное дракону:

«Змей могучий,

шипел ты громко

и храбрым ты был»

Знания и сила Дракона передаются Герою Сигурду-Зигфриду посредством контакта с его телесными субстанциями. В случае с Зирфридом имеет место довольно распространенное омовение в крови – сакральной жидкости Традиции. В «Песни о Нибелунгах» говорится о том, что герой искупался в крови Дракона, став таким образом неуязвивым для врагов. Лишь одно место, как и в случае с пяткой Ахиллеса[14], а именно область между лопатками осталась нетронутой кровью, потому что она была прикрыта упавшим с дерева листком. Несмотря на столь важное обстоятельство как получение защиты от крови, Дракон в германской версии мифа безымянен, что свидетельствует о его более позднем проихождении по сравнении со Старшей Эддой. Супруга Зигфрида Кримхильда, обманутая демонстрацией ложной заботы со стороны своего родственника Хагена, – будущего убийцы Героя, – выболтала ему тайну «неуязвимости» своего мужа:

«Лишь ты один узнаешь, как родственник и друг,

Куда быть может ранен мой дорогой супруг,

Но за доверье, Хаген, мне верностью воздай

И неотступно Зигфрида в бою сопровождай.

Когда в крови дракона он омываться стал,

Листок с соседней липы на витязя упал

И спину меж лопаток на пядь прикрыл собой.

Вот там, увы, и уязвим супруг могучий мой».

В скандинавской версии Регин сначала испил крови из сердца Дракона, а потом поручил Сигурду поджарить его на огне. Сам карлик пошел спать, чтобы поутру отведать братской плоти и запить её братской кровью. Сигурд взял сердце Фафнира и стал поджаривать его на палочке. Когда он решил, что оно готово, и кровь из сердца запенилась, он дотронулся до него пальцем, чтобы узнать, готово ли оно. Он обжегся и поднес палец ко рту. Но когда кровь из сердца Фафнира попала ему на язык, он стал понимать птичью речь. От синиц он узнал, что Регин задумал погубить его и единолично завладеть сокровищами. Змей, умирая, не соврал Герою…

С утра Сигурд отрубил голову Регину. Затем он отведал сердца Фафнира и отпил крови обоих – Регина и Фафнира. Потом он поехал по следу Фафнира в его логово и нашел его открытым. Двери жилища были железными, и дверная рама тоже. Железными были также все балки в доме, и дом был закопан в землю. В нем Сигурд нашел очень много золота и наполнил им два сундука. Там он взял шлем-страшило, в котором сражался Фафнир, золотую кольчугу, меч Хротти и много сокровищ и нагрузил всем этим своего коня Грани. Но конь не хотел идти, пока Сигурд не сел на него. Так заканчивается драконоборческий сюжет главной истории скандо-германского эпоса.

В арийской Традиции роль драконоборцев как правило играют Боги-Громовержцы. В скандо-германской мифологии таковым является сын Одина-Вотана Тор-Донар, который, как минимум, два раза сражается с Мировым Змеем Йормунгандом. В первый раз это произошло, когда он рыбачил в море вместе с Хюмниром, но тогда дракон остался жив. Второй раз это должно случиться во время Рагнарёка, и тогда Тор убьет Змея окончательно. Йормунганд – это один из сыновей Локи, родившихся от великанши Анбоды. Двое других – волк Фенрир и дочь Хель. Как и в авраамической традиции Йормунганд уже был побежден однажды в начале времен. Правда тогда драконоборцем был Бог Неба Один-Вотан, сбросивший Змея в море. Там он вырос до такой степени, что полностью окружил Землю и может укусить себя за хвост. Недаром второе имя Йормунганда – Мидгардсорм, что буквально означает Змей Земли. Мать Тора – Богиня Земли Йорд.

Анализ индоевропейской мифологии показывает, что почти все драконоборцы состоят с громовержцем или иным верховным божеством близких отношениях путем родства или эманации. Часто герой-змееборец является сыном или внуком громовержца. Так, в эллинской традиции Аполлон является сыном Зевса и титаниды Лето, Геракл – сын Зевса и царицы Алкмены, Персей – отпрыск Зевса и царевны Данаи. Все они – Змееборцы. Зевс и Аполлон поражают хтонических змееподобных чудовищ Тифона и Пифона. Тифон – тератоморфное существо. У него сотня драконьих голов, часть туловища до бедер – человеческая, ниже бедер вместо ног – извивающиеся колца змей. Тело покрыто перьями, он бородат и волосат. Тифон мог стать владыкой мира, если бы Зевс не испепелил его молниями и не низверг в Тартар. Аполлон поражает из лука змея Пифона или Дельфиния. Геракл и Персей победили драконов в женских обличьях Лернейской Гидры и Медузы Горгоны.

Весьма показательна в этом смысле и славянская мифология. Ортодоксальным драконоборцем в ней, естественно, выступает громовник Перун. В поздних интерпретациях Перун сражается со Змиуланом, – одной из инкарнаций Велеса, – чье имя прямо указывает на драконоподобность. В свою очередь Велес доводится Перуну родным братом. Как нетрудно заметить его имя Велес-Волос также несет в себе очевидную змеевидность. Отцом обоих является Сварог, являющийся Богом Огня и Кузнецом, а также Богом Неба, их мать – Лада-Богородица. Собственно говоря, эти три божества представляют один из вариантов славянского Триглава, соответствующего ведической Тримурти представленной Агни (Божественный Огонь), Индрой (Громовержец) и Сурьей (Бог Солнца). Сварог олицетворяет собой Правь, пронизывающую все сущее в виде всеобщего Закона Жизни; Перуну подвластен видимый мир Яви и всего Светлого во вселенной; Велес – повелитель Нави и скрытых/«темных» сил и загробного мира.

Помимо Перуна другими важными драконоборцами славянского фольклора являются Иван Быкович, а также всем известная троица Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алеша Попович. Самый мощный из богатырей Илья Муромец есть не что иное как эвфемизм Перуна в народном сознании также отождествляесый с Ильей-Пророком, на русской почве ставшим ответственным за грозу и осадки. Илья сражается со Змеем Горынычем, союзничающим со всякой нечестью навьего или инородно-кочевнического толка. Сходна и роль Алеши Поповича противостоящего Тугарину-Змею. Однако сюжеты змеебочества традиционной славянской мифологии гораздо более сложны, чем это может показаться на первый взгляд.

Например, согласно одному из сюжетов, Перун сначала был побежден Змеем Волосом, который отнимает у него сердце, глаза и солнечную секиру и заточает в подземелье, погружая в сон. Победить Волоса Перуну также помогает его сын Дажьбог Тарх Перунович в союзе с людьми. Добрыня Никитич оказывается вообще не вступает в схватку со Змеем. Между ними заключен договор, который в некоторых поздних северных сказах даже считается оформленным на бумаге, до реальной битвы дела не доводить[15]:

«… А у нас-то с тобой записи написаны

Да у тоя ли славною Пучай-реки:

Не съезжаться б нам в раздольице в чистом поли,

Нам не делать бою-драки кровопролития

Да промеж собой бы нам великого…»

Это говорит Змей. А Забава Путятична, любимая племянница Владимира Красное Солнышко, похищенная у стольнокиевского князя, чувствует себя в змеиных чертогах вполне комфортно. Добрыня совершенно спокойно вывел ее из подземных пещер вместе с другими заложниками. Согласно вышеприведенному варианту легенды Змей, а точнее Змея, величает Добрыню старшим братом, а себя младшей сестрой.

Еще более интересно развиваются события в сказке о Бое на Калиновом Мосту через реку Смородину. Главный Герой – Иван Быкович – одолел трех братьев-змеев: одного о шести головах, другого о девяти, третьего о двенадцати. Только старую мать-змеиху не одолел Иван. Она привела его в подземелье к старцу – отцу Змеев. Позвал старик двенадцать воев и приказал им железными вилами поднять его черные веки, чтобы увидеть, кто погубил его сыновей. Слуги подняли его черные тяжелые веки, из под которых нестерпимо засверкали огненные глаза. Но выдержал тот жгучий взгляд Иван.

Классический Громовержец всех исследователей индоевропейской культуры Индра побеждает двух могущественных хтонических Змеев – Вритру и Шушну. Как в скандогерманской и славянской мифологии отцом Индры является Бог Неба Дьяус. Он седьмой сын Адити, давшей начало верховным богам проявленного мира ариев. По одной версии, Индра поражает Вритру лучевым оружием ваджрой, выпуская из членов Змея ранее скованные первичные воды хаоса. В другом изложении речь идет об освобождении коров. Вритра также как и Йормунганд является Мировым Змеем, опоясывающим Землю. В сражении со змеей-пожирательнцей Шушной, вызывающей засуху, Индра выступает в привычном обличьи громовника, посылающего людям дождь. Сын Индры Арджуна также сражается с злым повелителем змей Такшакой и его рептоидными полчищами на поле битвы Курукшетра. Причем, что любопытно на стороне змей выступает его отец Индра[16].

На уровне обыденного сознания помимо Сигурда-Зигфрида, двумя другими раскрученными змееборцами западноевропейского эпоса считаются Беовульф и Ланселот. Однако в сказаниях об этих Героях этот сюжет очень мало соответствует канонической версии центрального мифа индоеропейцев. Так, Беовульф гибнет в сражении с драконом[17], чего инкарнация настоящего громовержца не может себе позволить. Правда в этой англосакоснской легенде Змей вполне в рамках Традиции охраняет проклятый клад, приносящий несчастье владеющим им людям.

В случае с сэром Ланселотом вообще имеет место казалось бы анекдотичная ситуация. Согласно «Сказанию о сэре Ланселоте и королеве Гвиневре»[18], однажды этому отважному рыцарю довелось приехать в город Корбеник. Жители города с радостью приветствовали его, ибо верили они, что сможет Ланселот спасти их госпожу от страшных мук. Они рассказали, что пять лет назад Фея Моргана подвергла ее мукам вариться в котле живой до тех пор, пока лучший рыцарь в мире не возьмет ее за руку. И был недавно в Корбенике сэр Гавейн, но не смог он помочь прекрасной даме, которая терпела столь жестокие мучения за красоту свою, которой и позавидовала злая сестра Артура.

Ланселот сказал, что не уверен он, что сможет помочь даме, но сделает так, как ему скажут. Тогда жители проводили рыцаря в башню, в комнату, где было жарко, как в печи, и взял он прекраснейшую деву, какую доводилось ему видеть, совершенно нагую, за руку и освободил тем ее от жестоких мучений. Тут принесли ей красивые одежды, и, облачившись в них, прекрасная хозяйка замка предложила сэру Ланселоту сходить в часовню и отслужить благодарственную службу Господу нашему.

После службы стали подданные дамы просить сэра Ланселота избавить их и от страшного змея, который обитал в одной из гробниц часовни. Ланселот с радостью согласился. Он обрадовался новому приключению, и отвели его тогда к гробнице, на которой золотыми буквами было написано: «Сюда явится леопард королевской крови и победит этого змея, а сам породит льва, равному которому по чистоте и силе не будет среди рыцарей». Поднял сэр Ланселот плиту гробницы, и оттуда, изрыгая пламень, показался ужасный Змей и сразу набросился на рыцаря. Обнажил тут меч Ланселот и долго бился с тем Драконом, пока, наконец, не победил его.

Таким образом, несмотря на то, что поединок Ланселота со змеем носит сугубо второстепенный и развлекательный характер, именно он дал начало классическому образцу европейского рыцаря-драконоборца. Впрочем, это неудивительно, потому что англичанам всегда хотелось распиарить свою в общем-то бледненькую мифологическую харизму, состоящую в основном из кельтских заимствований. Нечто подобное произошло и с Ланселотом, первоначальные свидетельства о котором имеют латино- и франкоязычные источники, а сам рыцарь, по-видимому, орудовал в Бретани.

С тех пор образ драконоборца в популярных произведениях всегда воспринимается по схеме принцесса-змей-рыцарь. Часто дело заканчивается свадьбой, потому как правила жизнеутверждающего хэппи-энда приносили коммерсантам от искусства больше денег во все времена. Правда и она имеет свою сокровенную символическую подоплеку как будет показано ниже.

II. Сюжет в Традиции или Традиционный Сюжет

Однако вернемся к настоящему змееборчеству и приступим, наконец, к анализу ряда важнейших аспектов драконоборческой тематики.

Прежде всего, рассмотрим миф о Битве между Героем и Змеем, базируясь на одном из главных правил эзотерики, гласящем «теогония – основа космогонии». С происхождением Героя-Громовержца все более или менее ясно. В арийской Традиции он ведет свой род от Отца-Небо и Матери-Земли иногда предстающей в ипостаси матери правящей династии богов, например, в эллинском варианте богов-олимпийцев. С этой точки зрения отнесение греками отцовства бога Времени Кроноса по отношению к Громовержцу достаточно спорно. Если Пространство (Уран) вполне логично создает Время (Кронос), то громовник слабо выводиться из темпорального принципа. Следовательно, скандо-германскую, ведическую и славянскую мифологические версии необходимо признать более верными или даже каноническими. Изначально речь видимо вообще не шла о разделении функций Неба и Грома, которые воплощались в едином божестве. У неиндоевропейских народов эта линия также достаточно распространена. Стоит вспомнить тех же древние монгольские племена, у которых Священное Небо Тэнгри совмещало обе вышеуказанные роли. Божественная специализция выступает уже скорее следствием общественного развития и выделения в отдельную страту воинского сословия. А вот генеалогия Змея не имеет точного источника. Впрочем, он на то и Мировой Змей, поскольку, вероятнее всего, был с Начала Времен недифферинцированной материи («хаоса») и по сути является одной из эманаций Абсолюта.

Что касается сакральной символики теогонии, то она вполне прозрачна. Небо-Громовержежец выступает в роли Светлых Космоустроительных Сил, а Мировой Змей олицетворяет Темное Хаотическое Начало. Здесь уместна очень простая аналогия. Когда на дворе ночь и нет наружного освещения или когда мы находимся в темном помещении, то в человеческом сознании отсутствует четкая топографическая информация. Непонятно, где и какие предметы находятся, каково расстояние между ними и есть они ли вообще. Даже в неабсолютной тьме сумерек контуры вещей кажутся расплывчатыми, а у людей с богатым воображением или неустойчивой психикой атмосфера полумрака может вызвать разного рода видения и галлюцинации, которые, как известно, характеруются химеризацией зрительных образов. Как только встает Солнце, зажигается свеча или загорается лампочка, Человек созерцает четкую картину мира и в его сознании устанавливается порядок, называемый по-гречески космосом. Таким образом, нуменальная сакрализация Света переходит в физический мир явлений. Как только щелкает вселенский или комнатный выключатель мир вновь погружается во Тьму и Хаос. Это иллюстрация идеи Начала и Конца в самом что ни на есть явном виде.

Главным источником Света и подателем Жизни на нашей планете является Солнце, поэтому космогония, связанная с битвой Героя и Дракона, может рассматриваться, прежде всего,  в космогоническом и астрономическом разрезе. Кроме того, борьба Порядка с Хаосом, Света с Тьмой, Жары с Холодом также может быть интерпретирована в качестве взаимодействия мужской и женской энергий. Мужская сила ян предстает здесь в ипостаси Героя-Громовержца, женская сила инь в виде Змея/Змеи. Солнце и День, как известно, символизируют мужской принцип, а Луна и Ночь – женский.

То есть можно осмыливать поединок Героя и Дракона с точки зрения трех основных аспектов:

Творение-разрушение видимого мира, Земли, Вселенной.

Светлый и темный периоды времени.

Взаимодействие мужской и женской энергий.

Все эти три аспекта содержат в себе метафизический и физический уровни. Причем, если вести речь позиций креационизма и эсхатологии или точнее манифестации и свертывания, то в этом случае метафизика будет превалировать над физикой, а если иметь в виду периодизацию светлого и темного времени, то здесь более весомым представляется феноменальный план.

Фигура Змея или Змеи тесным образом связана как с процессом манифестации/творения вселенной, так и с ее свертыванием. Здесь важна идея абсолютных Начала и Конца. Причем, когда речь идет о начале мира или в узком смысле слова о творении или отделении Земли от Неба Мировой Змей не представляется в виде однозначно отрицательного персонажа. Напротив, он один из важнейших элементов творения. Так, согласно интерпретации норвежского нордического традиционалиста Варга Викернеса сбрасывание Одином в море Змея Йормунганда и его дальнейшее разрастание до размеров окружности Земли символизирует экватор нашего небесного тела[19]. Экватор – самая длинная параллель естественным образом «закусывающая» свой хвост. Космические катастрофы, приводящие к смещению полюсов, суть поединки Громовержца со Змеем, в результате чего изменяется положение экватора. Как правило, подобные процессы сопровождаются и геологическими катаклизмами, что иллюстрирается мифом о том, как Тор, рыбача с Хюмиром, чуть было не вытащил Йормунганда из моря целиком. Во время Рагнарёка Тор, наконец, убьет Йормунганда, но будучи им укушен, он пройдет после этого всего девять шагов и рухнет мертвым, отравленный змеиным ядом.

Точно такая же символика заложена в мифе о тысячеголовом Змее Шеше в ведической традиции. Этот Змей поддерживает Землю и служит ложем для Вишну, когда он спит в океане между проявлениями вселенной. В начале времен сам Брахма просил Шешу стать основанием видимого мира. В «Махабхарате»[20] Он обращается к Мировому Змею как равной себе космической силе:

«Глядя, как преданный Высшей Истине, Шеша свершает Свое покаяние, Праотец (Брахма) сказал Ему:

– Чем Ты занимаешься, Шеша? Тебе следовало бы заняться чем-нибудь таким, что принесло бы пользу всем живущим. Открой мне, если хочешь, о безгрешный, что так долго гнетет Твое сердце, ибо яростный пыл Твоего подвижничества тревожит всех земных обитателей.

Шеша ответил:

– О Господь, все Мои братья, змеи, удручают Меня своим тупоумием. Даруй же Мне избавление от жизни среди них, ибо Я не могу переносить их присутствие. Они вечно завидуют друг другу, как заклятые враги. Поэтому-то Я и свершаю Мое подвижничество в полном уединении, только бы не видеть никого из них.

О Праотец, они никогда не смогут принять Винату[21] и ее сына, хотя Гаруда[22] и является нашим братом. Они надменно презирают Гаруду, этого великого мужа, которого благословение его отца Кашьяпы[23] наделило столь необычайной мощью. Естественно, что и могучий Гаруда не питает к ним никакой привязанности. Полностью посвятив Себя строгому подвижничеству, Я смогу отрешиться от Своей плоти, но как Я смогу избежать общения со змеями в Своем будущем существовании?

Господь Брахма сказал:

– Мой дорогой Шеша, я хорошо знаю о поведении Твоих братьев, и я также знаю, как сильно страшатся они грозного проклятия их матери. Но Тебе не следует горевать о Своих братьях, ибо еще во времена минувшие был намечен путь к их спасению.

Мой дорогой Шеша, прими от меня дар, исполнение Твоего самого заветного желания, ибо я весьма доволен Тобой и хочу сегодня же дать Тебе свое благословение. О лучший из змеев, да будет Твой глубочайший ум всегда посвящен обретению добродетели и да будут все Твои мысли неуклонно следовать тропой добродетели. Прими мое благословение.

Господь Шеша сказал:

– О Праотец, ты предугадал Мое заветное желание: я и в самом деле хочу, чтобы мои мысли всегда черпали удовольствие в добре, спокойствии и подвижничестве.

Господь Брахма сказал:

– О Шеша, я доволен Твоим послушанием и кротостью. Исполни же мое повеление, направленное на благо всех живущих. Отныне, Шеша, Ты должен будешь нести на Себе эту землю со всеми ее горами, лесами, морями, залежами минералов и городами. Восстань же! И держи этот мир так прочно, чтобы у его обитателей не было ни малейшего повода для тревоги.

Господь Шеша сказал:

– О податель даров, повелитель всех существ, властелин земли и вселенной, твое повеление будет выполнено. Я буду держать эту землю, не допуская никакого покачивания. О повелитель всех существ, ты можешь водрузить мир на Мою голову.

Господь Брахма сказал:

– О лучший из змеев, сейчас земля разверзнется, и Ты сможешь отправиться вниз на Свое место. Знай, Шеша, что, держа на Себе мир, Ты будешь доставлять мне большое счастье».

Как видно из этого пафосного диалога сам Шеша недолюбливает своих змеиных сородичей, отдавая предпочтению орлу Гаруде, наиболее прославленному истребителю змей в ведическом пантеоне Героев.

В конце каждой кальпы Шеша извергает ядовитый огонь, уничтожающей Вселенную. Здесь его инструмент уничтожения профанировашего мира совпадает с огнем Шивы, также являющегося завершателем космических циклов. Постоянный эпитет Шешы – Ананта, что означает бесконечный. В ряде мифов Шеша рассматривается как иллюзия Вишну или как часть (анша) самого Вишну. В свою очередь, старший брат Кришны – Баларама, в котором воплотился Вишну, также почитается в качестве инкарнации Шеши. После смерти Баларамы Шеша покинул его тело и ушел под Землю. Там он является царем мудрых змиев – нагов. Землетрясения называют зевотой Шеши.

Тема водружения Земли на голову Шеши может иметь геофизическую интерпретации, с точки зрения которой Мировой Змей символизирует земную ось или орбиту вращения вокруг Солнца.

Отсутствие конфликта между Брахмой и Шешей также свидетельствует о том, что мужская и женская энергия существуют в недиффиренцированном виде во время переходных этапов, связанных с манифестацией и свертыванием Вселенной.

Другой космической силой в ведизме, на которой строится Мироздание является Богиня Шакти, часто изображаемая в виде змеи (Кундалини, женская энеергия), плотно обвивающей Шиву (мужская энергия), который есть недвижимое в своем постоянстве и чистоте Абсолютное сознание, воплощающее принцип Мирового Древа – единой всеподпирающей Оси (столп, колонна и т.д.). Этот символ соответствует началу космического цикла, когда все три Гуны существуют в совершенном равновесии. В этом виде Шива и Шакти составляют единое целое, лишенное каких-либо проявлений (состояние Парамашивы). Но в результате кармических причин (воспоминаний о прошлых проявлениях Вселенной) равновесие нарушается, энергия Шакти постепенно раскручивается и в каждой точке пространства начинает доминировать одна определенная Гуна. Этот процесс развертывания называется Правритти – исходящий поток. В результате различных комбинаций трех Гун возникает весь мир явлений. В плотной материи Кундалини засыпает, свернувшись клубком в результате преобладания тамаса. Тамас – это качество бесстрастия в низшем смысле, это безразличие, являющееся полной противоположностью высокой беспристрастности, которая является состоянием совершенной аффективной полноты или равновесия. Тамасу свойственно тяготеть к настоящей смерти или бессознательности. что в физике соответствует понятию энтропии. На следующем этапе Вселенная начинает стремиться к изначальному устойчивому равновесию Гун – непроявленному и нераздельному союзу Шивы и Шакти. Этот процесс свертывания называется Нивритти – возвратный поток. Кундалини просыпается и, в результате накопления саттвы. Саттва представляет собой благое начала в составе пракрити/материи, создающее покой и свет, рождающее мудрость и счастье. Она – чистота, не распространяющая зло. Саттва вновь стремится к воссоединению с Шивой. Шива – Абсолют, пульсирующий океан чистого Сознания, в отливе сжимающийся до точки – Бинду, которая есть недифференцированное Сознание Абсолюта, в приливе широко разливающийся волнами дифференцированного Сознания – Нада (трансцендентный и иманентный аспекты Абсолюта). Диада Шива-Шакти воплощает трансцендентный принцип мужского и женского начал, в том числе на уровне полового акта.

В Древнеегипетской мифологии Прабожество Атум вополощался в образе Змея. Он также изображался в виде человека с двойной короной на голове, символизирующую власть над Верхним и Нижним Египтом. Во многих текстах он называется вечерним, заходящим солнцем. Атум создал сам себя из первичного хаоса Нуна, проглотив собственное семя. Затем он родил, выплюнув изо рта двух богов-близнецов: Воздух – Шу и Влагу – Тефнут. Горячий воздух пустыни и относительно прохладные воды Нила – действительно красивые эпитеты для обозначения мужского и женского начал. В египетской эсхатологии Атум в конце времен вернет мир в первичный хаос в виде злой Змеи Урей.

В славянской мифологии Род, имеющий аналогичные Брахме функции, сотворил многосильного Змея Юшу (следует также отметить его этимологическую близость с ведическим змеем Шешей), чтобы тот поддерживал Землю-Матушку, не давая ей уходить под воду. Этим собственно роль этого змея и ограничивается. Гораздо более проработаны в славянской Традиции аспекты, связанные с поединком между Громовержцем и Змеем, причем акцент в них делается на разделение единой силы вселенной на светлую и темную составляющие.

Космогоническая птица, которой чаще всего выступает Серая Уточка, несущая в себе единую силу, откладывает золотое и железное яйца. Из золотого яйца выходят светлая сила Яви, олицетворяемая птицей Матерью-Сва, Орлом, стремящимся к Солнцу, зоревой птицей Алконост, сильнокрылой Стратим-Птицей, вещей птицей Гамаюн, соколами Финистом и Рарогом. Из железного яйца вылупилась темная сила Нави. Ее главные птицы Ворон и Сирин. Ворон, пролетая над Землею, задевал ее, тем самым давая начало горным хребтам, глубоким рвам и оврагам, темным ущельям и прочим топографическим неприятностям. От тех навьих птиц почернело Красное Солнышко.

Чтобы рассеять сгущавшуюся тьму сын Рода Сварог ударил своим тяжким молотом по горючему Алатырю-Камню. От многочисленных искр, рассыпавшихся по Небу от того удара, произошли звезды и светлое воинство. А от одной искры, упавшей на Землю-Матушку, зародился Огнебог-Семаргл.

Не остался в стороне и Черный Змей многоглавый, подползший к Алатырю-Камню и тоже ударивший по нему молотом. От того удара посыпались черные искры, превращавшиеся в лютых змей и водную и земную нечисть. Правда из дошедших как научных и канонических, так и «апокрифических» источников неясно является ли этот Черный Змей тем самым Юшей-Шешей, которого создал Род в качестве земной опоры. Вероятность подобного соответствия может базироваться на одном из вариантов имени этого Змея – Черноморский Змей или попросту Черноморец.

Славянский миф имеет две основные интерпретации[24].

Прежде всего, в нем повествуется о вселенской этике и связанной с ней энергиях. Вышедшие из под ударов Сварога и Змея сущности знаменуют начало борьбы Правды и Кривды, Яви и Нави, Жизни и Смерти. Противостояние было таково, что речь зашла о разделе Земли-Матушки на сферы влияния. Светлые боги сподобились одолеть Змея хитростью. Сварог сковал плуг и предложил Змею пропахать межу, которая бы определила границу между их владениями. Этот сюжет встречается в русских народных сказках, где в образе Сварог в образе Кузьмодемьяна-Кузнеца или солдата[25]. В сказке служивый таким образом решает спор между царем и Драконом относительно их владений. Причем монарх выглядит явно не по-царски и его умственные и любые другие силы ставятся сказителями явно ниже солдатской смекалки. В случае с Кузьмодемьяном, захватившим Змея в клещи, последний сам предлагает поделить мир посредством пахоты.

Также акт пропахивания межи быть истолкован с «материалистической» точки зрения, имея в виду космогонию, геологию и сексуально-эротическую подоплеку. В процессе пахоты вся Земля была залита кровью и усыпана перьями. Там, куда попадали вороньи перья, Род воздвиг горные кряжи Уральских (Рипейских) гор, а соколиные перья превратились в них месторождения золота. Река слез и крови протекала в тех горах и подтекала под Алатырь-камень. Из-под Алатыря-камня поднялся росток и вырос до размеров огромного Дуба – Мирового Древа. На восточных его ветвях птица Алконост свила гнездо, на западных – Сирин, в корнях – Змей шевелится, у ствола ходит небесный царь Сварог, а с ним его жена Лада.

По одной версии, в провал, образовавшейся от межи, проложенный Сварогом и впряженным в плуг Змеем, сошла вся кровь с земли, и туда Сварог низверг Змея Повелителя Тьмы. Вслед за Змеем низринулись все силы черные. Сыном Змия Черного был Вий – подземный князь, который во тьме вступил в союз с Матерью Сырой Землей, от чего и родились на свет Горыни Виевичи.

Согласно другой версии, после битвы богов с Черным Змеем Сварог и Сварожичи спустились на Землю. Они увидели, что вся Земля смешана с кровью. И тогда разрезали они Матушку Землю, и она поглотила кровь. Сварог и Сварожичи стали обустраивать мир. Где Змей, впряженный в плуг, проложил борозды, там протекли реки Дон, Дунай и Днепр. На месте битвы со Змеем появились Рипейские горы. В Рипейских горах над Белой Алатырской горой, от которой течет Белая река, Сварогом была учреждена Сварга – небесное царство богов. На этой горе поднялся росток, который вырос в священный Вяз, связующий мир. К самому небу протянул Мировой Вяз ветви.

В легенде о Змиевых Валах, Сварог хотел изничтожить Змея, мешавшего людям учиться жить по законам Прави и полвадившегося брать дань красивыми девушками. Сварог вызвал Змея на поединок, долго-долго с ним бился и уже было одолел его, но Змей прибегнул к хитрости. Он сказал, что в мире нет никого сильнее них и, потому предлагает разделить Землю поровну. В процессе дележа Земли они дошли до самого моря, и тут Змей предложил делить и его тоже. Сварог согласился, однако хитрая рептилия, выплыв на середину водоема, взяла, да и занурнала на самую его глубину. Сколько не ударял Сварог по водной глубине своим молотом, а так и не смог Змея до смерти изгубить. Змей же донырнул до самого дна морского, да и остался там. Сохранившиеся борозды, проложенные Сварогом и Змеем, получили название Змиевых Валов.

Во всех этих версиях речь идет о разделении некогда единой Вселенной на Верхний (царство светлых богов), Средний (царство людей и героев) и Нижний (царство темных богов) миры. Змей побежден, но не уничтожается окончательно, что соответствует ведическим и скандо-германским мифам. Кроме того, акт пахоты также указывает как на агарный культ, так и связанный с ним эротический аспект. Причем Змей в данном случае играет заведомо «подчиненную» женскую роль. В сказках с Кузьмодемьяном и солдатом пахоте предшествуют так называемые постоянные налеты Змея, характеризующую ситуацию хаоса. Победа над Змеем знаменует обустройство мира на принципах системности и упорядоченности, то есть Космоса. Кроме того, идея размежевания тесно связана с разделением мира на мужскую и женскую половины по принципу деления дома в традиционных культурах.

Геологическая интерпретация тоже вполне очевидна. Причем она, скорее всего, растянута на миллионы и тысячи лет, поскольку затрагивает и появление Уральских гор (миллионы лет) и рек Дона, Дуная и Днепра (миллионы и тысячи лет), и вероятно катаклизмы, связанные с возникновением Черного моря около 11 тысяч лет назад в результате гигантской геологической катастрофы в районе Канарских островов, в результате которой воды Атлантики пробили Геркулесовы столпы, подняли уровень Средиземного моря, которое в свою очередь соединилось с Черным морем, бывшем тогда согласно одной из гипотез озером. Этим объясняется и безжнизненность Черного моря на глубине свыше 200 метров, то есть там, где залег Змей и где его не достал молот Сварога.

Тема Дня и Ночи также весьма типична для сюжета драконоборчества.

Два самых популярных «поглотителя» Солнца среди специалистов по сравнительной мифологии – это ведический Змей Вритра и древнеегипетский Дракон Апопис.

Первому принес известность индийский ученый Балгангадхар Тилак (1856-1920 гг.), активный участник левого крыла Индийского Национального Конгресса, труд которого «Арктическая родина в Ведах» стал уже признанной классикой Традиционализма. Проанализировав астрономически и математически ведические тексты, он пришел к выводу, что прародина ариев существовала в приполярном регионе. В лице Вритры он распознал длинную полярную ночь, несущую в себе холод, голод, хаос и смерть. Победа Индры над Вритрой олицетворяет наступление долгожданного лета с незаходящим за горизонт Солнцем. В Ригведе[26] говорится:

«Он (Индра) убил змея, он просверлил (русла) вод,

Он рассек недра гор.

Разъяренный, как бык, он выбрал себе сому,

Он напился (сомы), выжатого в трех сосудах.

Щедрый схватил метательный снаряд – ваджру.

Он убил его, перворожденного из змеев».

В этой части гимна Индра отождествляется с быком – традиционным солярным символом у арийских народов. Данный символизм основывается на идее оплодотворения. Солнечные лучи, опускающиеся сухим теплом и даже жаром на Землю, – это эманация мужского принципа, космическая сперма, как дарующая жизнь, так и дающая ей энергию, необходимую для роста и развития. Кроме того, бык всегда ассоциировался с культом плодородного маскулинного начала.

Генеалогия Индры также зациклена на культе Быка. Как уже было отмечено выше, отцом Индры является Бог Неба Дьяус, обычно изображающийся в виде красного быка. Помимо Индры у него есть сын Агни (Огонь) и дочь Ушас (Заря). Она выезжает на колеснице, запряженной алыми конями или быками, и открывает небесные врата. Само имя Дьяуса означает «отец дня» и имеет точное соответствие в древнегреческом языке (Зевс), что в контексте парадигмы, рассматривающей сражение Героя и Дракона как смену Дня и Ночи, определяет роль Индры уже совсем очевидным образом. Индра – именно День, чей индоеропейский протокорень «д/т, дн» прослеживается во многих родственных языках: дина на санскрите, dies на латынм, day на английском, tag на немецком, dia на испанском, день-дан на славянских языках.

Не случайно на Индру переносятся космогонические функции Отца-Дьяусы (Ригведа):

«Когда ты, Индра, убил перворожденного из змеев

И перехитрил хитрости хитрецов,

И породил солнце, небо, утреннюю зарю,

С тех пор ты уже в самом деде не находил противника».

Отсутствие достойного соперника после победы может иметь временную обусловленность с точки все увеличивающего светлого времени суток в заполярье, в конце концов, превращающееся в полярный день, когда Солнце ходит целый «день» по кругу. Описание поединка в Ригведе также во многих местах можно метфарически трактовать как восход Солнца и последующее рассеивание тьмы (Ригведа):

«Он убил Вритру, самого (страшного) врага, бесплечего,

Индра – дубиной (ваджрой), великим оружием.

Как ветви топором обрубленные,

Змей лежит, прильнув к земле.

Как плохой боец в пьяном угаре он вызвал

Великого героя, покоряющего силой, пьющего выжимка сомы.

Он не выдержал натиска его оружия:

Безликий от пролома, он раздавлен – тот, кому Индра враг.

Безногий, безрукий боролся он против Индры.

Тот ударил его дубиной по спине.

Вол, хотевший стать противником быка,

Вритра лежал, разбросанный по разным местам.

Через (него), безжизненно лежащего, как раскрошенный тростник,

Текут вздымаясь воды Ману.

(Те,) кого Вритра (некогда) с силой сковывал,

У их ног лежал теперь змей.

Поникла жизненная сила у той, чей сын – Вритра.

Индра сбросил па нее смертельное оружие.

Сверху – родительница, внизу был сын.

Дану лежит, как корова с теленком.

Среди неостанавливающихся, неуспокаивающихся

Водяных дорожек скрыто тело.

Воды текут через тайное место Вритры.

В долгий мрак погрузился тот, кому Индра враг».

Дубина или ваджра, которой поражается Змей, по своим свойствам сродни светоносному оружию, предстающему либо в виде молнии, либо солнечного луча. В любом случае лучевая природа этого оружия рассеивает тьму, которая опускается в виде теней/обрубков на Землю. Опустившись, тени/рассеченный Змей лежат, «прильнув к земле», будучи разбросаны «по разным местам».

Ману в ведизме – это Человек в образе Мужчины (mas – латынь, man – английский и т.д.). Поэтому течение вод Ману может пониматься как минимум трояко.

С одной тороны, это аллегорическое прохождение солнечных (мужских) лучей сквозь Змея (тень).

С другой стороны, воды Ману суть космическая сперма, оплодотворяющая все живое на Земле. В традиционном мировоззрении взятие Женщины Мужчиной трактуется как победа последнего, и, следовательно, кем бы она ни была и какой статус не занимала, она после сексульного «поединка» лежит у ног «победителя», как Вритра у ног Индры.

Наконец, мать Вритры – демонша Дану, чье имя переводиться как вода или водный поток. В приведенной песне Ригведы она уподобляется корове, которую Индра поражает ваджрой. Если Вритра это Тьма/Тень, то кто же тогда на самом деле его мать? Помимо интерпретации, основанной на концепции полярного дня и полярной ночи, мы можем увидеть в матери Вритры субстанцию, которая загораживает Землю от солнечных лучей и содержит в себе воду. Индра бъет в нее молнией, освобождая воды. Следовательно, Дану олицетворяет собой дождевую тучу, чьи воды также орошают и оплодотворяют Землю. Теперь понятно, почему грозовая туча уподобляется корове, потому что молоко почиталось у древних ариев одной из наиболее фертильных жидкостей.

Возвращаясь к полярной концепции, можно лишь предположить, что здесь Дану тоже играет роль некоего объекта, заслоняющего Землю от Солнца очень продолжительное время. Луна здесь явно не подходит, потому как вызываемые ей затмения дляться не более нескольких минут. А ведь ответ тут достаточно очевиден. Во время полярной ночи сама Земля за счет поворота своей оси не дает солнечному свету пробиться к своей поверхности на полюсах. Следовательно, мать Вритры – это сама Земля-Матушка, хтонически порождающая змеевидных чудовищ. Эта гипотеза находит подтверждение в «Голубиной книге». В нижеприведенном отрывке Индра также выводит наружу воды, которые, правда, таятся непосредственно внутри Земли. Отвечая на вопрос о главе всех зверей, царь Давид говорит[27]:

«У нас Индра зверь над зверями зверь,

И он ходит, зверь, по подземелью,

Яко солнышко по поднебесью;

Он копает рогом сыру мать-землю,

Выкопает ручьи все глубокие;

Он пущает реки, ручьявиночки,

Прочищает ручьи и проточины;

Дает людям питанийца,

Питанийца, обмыванийца».

В сексульном плане ваджра или рог Индры несомненно несет фаллическую нагрузку, а тайное место Вритры может интерпретироваться как йони. Их взаимодействие приводит к освобождению внутренних вод.

В египетской «Книге Амдуат» – «Книга о том, что в Дуате» – [28] главным врагом солнечного бога Ра предстает гермафродитное существо Апоп, имеющее форму змеи. После заката начинает знаменитый двенадцатичасовой поход Ночного Солнца, также называемое Атумом, по подземному миру.

До четвертого часа ночи Солнечная барка, возглавляемая Ра, путешествует по подземной реке фактически беспрепятственно. Однако затем река мелеет, и отныне Солнечную барку тянут души усопших. В это время Солнце попадает в царство мертвых Сокара, в такую глубь Земли, где господствует непроницаемая тьма. В этом мрачном, песчаном подземельи роятся змеи, воплощающие различные аспекты божественной сущности. Даже сама Солнечная барка в этом часу становится змеей, чтобы легче проникнуть сквозь песчаную землю. С этого момента символизм Змеи становится определяющим.

В пятом часу ночи начинается величайшее таинство подзменого загробного мира Дуат, необходимое для воскресения ночного Солнца. Солнечная барка скользит по тайным тропам к Пещере Сокара, которую стерегут демоны, изображенные в виде змей или человеческих голов. В центре Пещеры находится овал («нут»). Его охраняет двуглавое божество Акер. Внутри овала – крылатый змей, а на нем бог с головой сокола. Змей олицетворяет предвечную форму бога Атума, и бог, который держит его за крылья, также чаще всего определяется как Атум, хотя в «Книге Амдуат» его называют Сокаром. Видимо, речь идет о разных формах Великого Бога. Озаренный сиянием его глаз овал, представляет собой своеобразное средоточие божественных качеств, генератор творческой энергии Великого Бога. Ночное Солнце получает здесь свою силу и способность возродиться на восточном горизонте неба.

В шестом часу ночи душа Великого Бога, вновь наполненная жизнью в царстве пятого часа, достигает того места, где в глубине Дуат покоится мертвая телесная оболочка Бога, окруженная великим змеем «С – Множеством – Лиц». Здесь находятся три гробницы, в которых покоятся три части тела: голова, туловище и задняя часть. Гробницы охраняются змеями, извергающими огонь. Новое соединение тела и духа, которое происходит в середине ночи в Подземной Стране, касается всех умерших. Конечно, творец этого величайшего добра для усопших – Великий Бог Ра-Осирис, который сам оживает в загробном мире. Так происходит процесс воскресения. Правда, Солнце и его свиту еще подстерегает опасность в лице Змея, «Который – Глотает – Формы». Его задача – пожирание тени, являющейся составной частью души.

Однако главная угроза ожидает Ра в седьмом часу ночи. Ожившее и соединившееся со своим телом душа (Ра) Солнца вступает в царство, где обитает извечный враг божественного миропорядка – Апоп, которого называют также «Страшная – Ликом» (Нехахер). Чтобы помешать движению Солнца и обеспечить себе победу, Апоп (засуху также вызывает ведический Змей Шушна) выпил воду из подземной реки, оставив илистое русло. Почувствовав приближение солнечной процессии, чудовище поднимается и издает ужасающий рык. Великий Бог направляется к нему, также готовый к битве. Нос его барки превращается в Великого Змея Мехен, экипаж частично сменяется, и в носовой части лодки появляются две новые фигуры: Изида и Хека – Великий Маг. Иногда в его роли выступает бог Сет, а иногда – сам усопший, который должен бороться с врагом Солнца. До непосредственной борьбы богов дело не доходит, поскольку солнечная барка минует опасное место окольным путем. Однако Изида и Хека покоряют врага, используя магические заклинания, в результате которых Апоп утрачивает всю свою силу. Тогда на него кидаются божества более низкого ранга: одни его связывают, другие режут на куски. Можно предположить, что, как и в случае поединка Индры и Вритры в Ригведе, имеет место освобождение вод, втянутых в себя Апопом. Это также можно понять из Египетской Книги Мертвых, где Ра в образе кота Мафтет разрывает своими когтями грудь Змею-Апопу, после чего лучи Солнца пронзали тело Дракона мириадами стрел[29]. Отсюда один из эпитетов бога Ра – Великий Кот.

«Книга Амдуат» повествует об этом поединке следующим образом:

«Пребывание Величия этого Великого Бога в Пещере Осириса. Указания, данные величием этого Бога в этой пещере божественным существам, которые в ней находятся. Этот Бог принимает в этой пещере иной облик, он минует (змея) Апопа благодаря магическому заклинанию Изиды и Старого Хека (Хека в мемфисской космогонии персонифицирует творческую энергию и магическую силу бога-творца).

Имя врат этого царства «Врата – Осириса», имя его: «Таинственная – Пещера». Таинственная дорога Запада, по которой странствует этот Великий Бог в своей святой барке. Он странствует этой дорогой, которая лишена воды и где невозможно влечь барку на канате. Он путешествует там благодаря магии Изиды и Старого Хека и благодаря магическим заклинаниям, которые на устах самого этого Бога. У этой пещеры в Дуат будет изрублен Апоп, но его место – в небе.

Кто это знает, является одной из душ в окружении Ра. Вот возымели действие эти чары Изиды и Старого Хека, которые они исполнили как отпор Апопу, данный Богом Ра на Западе. Это свершается в Сокрытом Помещении Дуат, свершается и на земле. Тот, кто это знает, находится в солнечной барке в небе и на земле. Немногим знаком этот образ! Кто не знает решение, не может дать отпор Нехахер. Что касается этой песчаной отмели Нехахер в Дуат, 450 локтей составляет ее длина, изгибами своего тела он (Апоп) заполняет ее. На ней свершается его убиение, а этот Бог (Ра) не проходит мимо него, когда меняет направление пути от него к Пещере Озириса. Этот Бог направляется туда, в это царство, в облике змея «Тот – Который – Окружает» (Мехен). Кто об этом знает на земле, тот не может выпить воду Нехахер. Душа того, кто об этом знает, не может исчезнуть в результате насилия этих божественных существ, которые находятся в этой пещере. Крокодил не пожрет душу того, кто знает. Имя часа ночи, который сопутствует этому Великому Богу в этой пещере: «Тот – Который – Отталкивает – Хиу – И – Отсекает – Голову – Нехахер».

Символизм Дня и Ночи в этом мифе настолько очевиден, что, казалось бы, не требует дополнительных объяснений. Однако в нем стоит обратить внимание на одну интересную деталь. Дело в том, что «Книга Амдуат» дает точные габариты песчаной отмели Нехахер в Дуат. Ее длина и ширина составляет 450 локтей. Памятуя о том, что локоть равен примерно 51 сантиметру, то размер этой отмели составляет около 230 метров. Еще удивительней то, что это в точности совпадает с длиной стороны основания пирамиды Хеопса. То есть можно предположить, что Солнце путешествует внутри пирамиды с известными параметрами. Возникает вопрос, как это соотносится с подземным путешествием?

Предположения относительно того, что пирамида Хеопса является некой астрономической моделью, высказывались неоднократно.

Греческий философ Агафархид Книдский, в конце II в. до н. э. живший при дворе царя Египта, сообщает, что высота треугольных стен пирамиды равна одной десятой угловой минуты ее географической широты. Французский ученый Франсуа Жомар из экспедиции Наполеона вычислил, что такую длину угловая минута на самом деле имеет на широте 27°40′. Как раз на широте 27°40′ находился древнеегипетский центр геометрических и геодезических измерений в Телль эль-Амарне, который во времена Наполеона он еще не был обнаружен.

Удвоенный периметр пирамиды по основанию равен 1 843 метрам. Современные расчеты показывают, что длина одной минуты дуги на экваторе составляет 1 843 метрам. Если рассматривать периметр пирамиды как уменьшенную модель экватора, то становится понятно, почему он равен ее высоте, удвоенной и помноженной на число «пи»: то же соотношение верно и для Земли, точнее, для ее северного полушария. Удвоенный радиус северного полушария Земли, помноженный на «пи», дает длину земного экватора. Получается, что Великая Пирамида оказывается моделью северного полушария.

То есть можно выдвинуть гипотезу, что пирамида Хеопса может представлять собой модель северного полушария Земли, а «Книга Амдуат» помимо религиозного смысла также является астрономическим комментарием к этой модели. О схожей связи между пирамидой Хеопса и Египетской Книгой Мертвых в свое время писал египтолог и мистик Маршем Адамс[30]. Тогда Апоп становится идентичен Вритре, который «проглатывает» Солнце. Таким образом, и индоевропейская и египетская мифология на самом что ни на есть глубинном уровне отождествялют Землю со Змеёй/Змеем, заполненную водой. На русском языке это к тому же вполне ясно и на этимологическом уровне: зем-зме. Следовательно, символизм Змеи и Дракона, как правило, должен быть тесно связан с Землей, а Герой нашей планетной системы – это Бык-Солнце (Амон-Ра изображался либо в виде быка, либо барана). Также неслучайным представляется и то, что главы VII и XXXIX Египетской Книги Мертвых[31], описывающих борьбу с Апопом, обычно сопровождаются виньетками, на которых изображена человеческая фигура, поражающая Змея копьем голову или в горло у самого основания шеи. Если посадить эту фигуру на коня, то аналогия с индоевропейскими Громовержцами станет еще более очевидной.

Еще один сакральный смысл «Книги Амдуат», не встречающийся в вышеприведенном гимне Ригведы, касается аллегорического истолкования расставания Солнца-Ра со своим телом во время сна как ночного путешествия души в загробном мире. Душа (Солнце) покидает тело любого человека во время так называемого глубокого сна или, как говорят французы, во время «маленькой смерти» – оргазма. Возвращение души в тело это всегда новое воскресение человека, чье тело наполняется светом Солнца – ярилиной янской силой. Поэтому плюс ко всему «Книга Амдуат» – это путеводитель по пространству инициации, когда во время ритуальной смерти душа посвящаемого соприкасается со своей абсолютной сущностью и возрождается обновленной в своем теле:

«Пребывание Величия этого Великого Бога в водных глубинах “Владычицы – Тех – Которые – В – Дуат”. Он дает указания божествам, которые находятся здесь, он повелевает, чтобы они занялись своими жертвами в этом царстве. Он странствует по всей этой дороге, оделенный дарами в своей барке, он раздает им землю как жертвоприношение, дает им воду из их долины, когда странствует через Дуат, день за днем. Имя врат этого царства: “С – Острыми – Ножами”. Таинственная дорога Запада, по водам которой странствует этот Великий Бог в своей барке, чтобы заботиться о тех, которые в Дуат. Их часы – таинственные сущности – слагаются в их именах, познаются в их бытии, моделируются в их формах. Этот таинственный образ Дуат не будет познан никакими людьми. Этот образ именно так начертан в сокрытом месте Дуат, в южной части Сокрытого Помещения. Кто его знает, тому принадлежат погребальные жертвы в Дуат, удовлетворен он жертвами богам, которые в свите Озириса, на земле будут приносить жертвы ему и его родным. Указания, данные этим Богом, чтобы принести жертву божествам загробного мира. Когда он направляется к ним, они его видят и стоят на своих полях. Их жертвы приносятся благодаря тому, что им повелевает этот Великий Бог. Имя этого царства: “Водная – Глубина – Владычица – Тех – Которые – В – Дуат”. Это дорога солнечной барки. – Имя часа ночи, который сопутствует этому Богу в этом царстве: «Прибытие – Которое – Осуществляет – То – Что – Надлежит».

Как нельзя рационально познать безличное вечное истинное сознание (сат-чит-ананда), так никаким людям невозможно познать таинственный образ Дуат. Однако тот, кто знает образ, тот «удовлетворен жертвами богам». Следовательно, посвященный, дваждырожденный, тот, кто достоен стать жрецом – это уже не вполне человек, а нечто большее, как собственно и считалось в Древнем Египте. Ему были подвластны как тайны материи, так и духа.

Весьма символично и то, что зашифрованная инициация также встречается в русской народной сказке об Иване Быковиче, чей анализ был блистательно проведен исследователем индоевропейской мифологии Антоном Платовым. Как уже упоминалось выше, Бой на Калиновом мосту через реку Смородину завершается поднятием век владыки Загробного (Нижнего) Мира – Старого Старика, которого еще прозывают Вием. Чтобы понять суть этого персонажа Платов проводит сопоставительный анализ кельтских божеств, также обладающих смертносным взглядом. Ими оказываются ирландский Балор, известный в Уэльсе под именем Ысбаддаден – Великан-из-Великанов.

Согласно преданию в детстве в глаза Балора попал горячий пар от колдовоского зелья, после чего один его глаз погиб, а второй приобрел смертоносную силу: девять врагов падали замертво, заглянув в тот глаз. Веко того глаза стало таким тяжким, что только несколько воинов могли его открыть, орудуя продетым сквозь веко копьем. У валлийского Ысбадена в отличие от Балора целы оба глаза, но веки тоже настолько тяжки, что ему приходится содержать специальных слуг, дабы те совместными усилиями поднимали ему веки в случае необходимости и подпирали их прочными вилами.

В Битве в Долине Туиред, битве между богами этого и Иного Миров, Балор сражается в поединке с Богом Солнца Лугом, чей эпитет «Стреляющий Далеко» весьма иллюстративен для нашего исследования. Луг убивает своего противника, сначала выбив священным копьем Ассал его смертоносный глаз, а затем и отрубив голову. В поединке со светлым королевичем Килухом (двоюродный брат короля Артура) гибнет Ысбаддаден, получив удар волшебным копьем в глаз под тяжкими веками. Как мы помним, проигрывает битву Ивану Быковичу и Отец Змеев. Таким образом, перед нами вырисовываются две триады мифологических персонажей: Вий-Балор-Ысбаден и Луг-Килух-Иван Быкович.

Вот, что далее пишет Антон Платов в своей работе «Бой на Калиновом мосту или прогулка тропою мёртвых»:

Начнем с первого из них, с Вия-Балора-Ысбаддадена. Это один из Владык Иного мира; в ирландском варианте он одноглаз, в валлийском – предстает перед нами великаном, в славянском варианте волки да вороны сопровождают его детей. Не так уж мало для того, чтобы если не отождествить, то хотя бы сопоставить этого персонажа со скандинавским Одином. Действительно, Один – Отец Павших, князь мира по ту сторону смерти, он одноглаз и служат ему два волка да два ворона. Следующий шаг – Велес, тождество которого с Одином мы обсуждали уже не раз. Здесь мы встречаемся с приятным подтверждением: судя по всему, имена Велеса и Балора восходят к одной и той же древнейшей индоевропейской основе wel/wal со значением «имеющий отношение к Иному миру». К этому же ряду богов, принадлежащих по троичному дроблению Ж. Дюмезиля[32] к «богам магии, власти и загробного мира», принадлежат еще и Гермес и Меркурий.

Второй божественный персонаж – Иван Быкович-Луг-Килух – также достаточно узнаваем. Луг владеет священным копьем, – указатель достаточно однозначный; Иван Быкович происходит, как свидетельствует отчество, от не совсем человеческих родителей (в ряде вариантов сказки он именуется Иваном Коровьим Сыном) – тоже намек отнюдь не туманный. Священным копьем (проникшим позднее в христианизированные сказания о святом Граале) в индоевропейской мифологии владеют только боги магии (например, Один). Сыном небесной коровы является Велес. Да и самого Луга ирландские саги прямо называют Самилданах – Господин-Всех-Искусств. А под Искусствами (ирл. dan) в древности понимали прежде всего искусства магические…

Вот мы и пришли к тому, без чего не бывает решения, более того – к тому, с чего решение начинается. Мы пришли в тупик.

В битве на Калиновом мосту бог магии выступает против бога магии, Один против Одина, Велес против Велеса, Луг против Луга…».

Поединок с самим собой на грани Жизни и Смерти – типичный образ магической инициации, когда посвящаемый соприкасается с миром предков. Однако Платов считает, что все эти три сюжета примечательны не только в связи с темой инициации, но и тем, что имеют более глубокую символическую интерпретацию:

«Обратим внимание на то, что Иван Быкович, Луг и Килух равно молоды. Противники же их, напротив, как один, стары. Более того, они не просто стары, они – на грани умирания. Валлийское сказание даже оговаривает специально, что, по древнему пророчеству, жить Ысбаддадену – до тех пор, пока не завершится успехом поход в его земли молодого принца. И исход поединка тоже одинаков во всех трех вариантах – старый погибает, молодой побеждает, и возвращается назад. Возвращается посвященным.

Старое должно умереть, чтобы новое могло заступить на его место. Принцип посвящения – старый бог магии умирает, чтобы уступить место молодому – вот разрешение проблемы “битвы с самим собой».

Теперь, когда мы поняли, о чем идет речь, мы можем увидеть этот же миф и в тех мифологиях, в которых уже стерлась характерная черта “старого” бога магии – смертоносный глаз и тяжкие веки. Так, в индийской мифологии отголосок этого мифа – это предание о том, как Яма, первый человек, прошедший дорогой мертвых, вступает в конфликт с Агни, изначальным богом мира мертвых, и занимает его место. В Скандинавии это – знаменитое Посвящение Одина в Речах Высокого (Старшая Эдда) [33], о котором древние тексты говорят значительно откровеннее:

«Знаю, висел я

в ветвях на ветру

девять долгих ночей

пронзенный копьем

посвященный Одину,

в жертву себе же,

на дереве том,

чьи корни сокрыты

в недрах неведомых…»

Еще более поразительно то, что в ирландском варианте мифа Балор перед самой смертью успевает попросить Луга, чтобы тот, отрубив ему голову, возложил ее на себя, дабы перешли к нему мудрость и сила Балора. Вспомним Дракона Фафнира, чья кровь помогла Сигурду обрести невиданную мудрость и знание птичьего языка. Однако Луг отказывается от совета Балора и возлагает его отрубленную голову на камень, который лопается от вытекшего из нее яда.

Так невольно и приходит на ум давняя мысль о том, что знание – отрава…

Отождествление Солнца (Верховного Бога) с Громовержцем (Героем) и стихиями Воздуха (Небо) и Огня, а Дракона с Землей (в т.ч. как с элементалом) и со стихией Воды особенно важно для понимании древнейщих индоевропейских религиозных систем, основанных на годовом символизме, центральной точкой которого является день зимнего солнцестояния.

По мнению виднейшего европейского традиционалиста XX века Германа Вирта, этот день, называемый в Нордической Традиции Великим Юлом, сам по себе есть ни что иное как символ Абсолюта – Вральды. Великий Юл трактуется им как астрономическая и метафизическая ось, вокруг которой вращается колесо года – Кродер, представляемый в виде шестилучевого колеса[34]: «В момент зимнего солнцестояния «Колесо» Года Божьего стоит на месте, а поэтому в символическом культовом употреблении германского народа, в человеческой жизни, все прочие колеса (прялки и т.д.) также должны покоится. Ибо это – Священный Поворот, время «Умри и Стань», когда мертвые души предков воскресают и перерождаются, снова облекаются плотью в своем роду».

Неслучайно, арийские обряды Посвящения, в дальнейшем выродившиеся в гадания и прочее, проходили именно в это время.

Вирт расшифровывает слово Вральда следующим образом:

«Слово «Вральда» образовано из праслога ur- или wr-, обозначающего Начало Века, Начало Года, Начало Эона, а также П – руну Жизенного Поворота и Становления Человека (по-древневерхненемецки «wer» – это «Человек»), а также из праслога – ald (готское alds, древненордическое old) = «Возраст», «Время», «Эпоха», «Вечность», сохранивщиеся в имени Бога – al».

В лапландской религиозной традиции эта Высшая сущность (Radien attje) «открывает себя посредством Явления Спасителя – который именуется Radien kidda или barn = «Сын Господа», а также Jubmel, Jibmel, Jumala и т.д.; barn или kidda = «Небесное Дитя», так же как и Бог Отец именуется Jumal, Jubmel и т.д.».

У лапландцев юный Спаситель Ульр изображался с топором в руке, так же как на погребальных монетах древних германцев и скандинавов Бог, называющийся al-/Ul-, предстает в виде эддического Тора, держащим в левой руке руну Н, а правую руку положивший в пасть зименсолнцестоянческого Волка.

Скорее всего, здесь имеет место аналогия между Богом-Спасителем и Солнцем посредством символа Громовержца. Таким образом, рождение Спасителя может быть истолковано как рождение Нового (молодого) Солнца как в рамках полярной концепции, так и обычной смены Дня и Ночи.

Так, Герман Вирт в «Хронике Ура Линда» упоминает изображение Кродо в «Хронике зассов» брауншвейгского горожанина Конрада Ботхе. Кродо на нем предстает «в виде бородатого человека, одна рука которого опущена, а другая поднята. В опущенной руке он держит ведро с водой, в котором находятся восьмилепестковые (?) цветы, тогда как в своей поднятой руке он держит шестилучевое колесо (символ Великого Юла). Он стоит на рыбе, которая лежит на капители колонны».

По мнению Вирта, здесь речь идет о «старом Боге», полностью прошедшим свой годовой путь, и находящимся в точке Зимнего Солнцестояния. Он стоит на Рыбе Юла, которая сообщает мудрость. Опять, как и в случае со Змеиными божествами, мудрость передается через существо водной стихии (Священная Протописьменность, с. 229): «Опущенная (изначально – левая) рука находит свое графическое изображение в рунической формулировке        – l-nk, в    – lagu the leohto – «светящийся хохот», с которым Божий Сын вместе с Солнцем, «Светом Земли», (landa ljime) погружается в море земного круга, в материнские воды, в изначальный поток, в материнские недра Земли, из которых он выходит затем с правой (rechten) поднятой рукой, восходит ввысь и возносит внебо (recket empor) Новый Свет, чему соответствует формула r-k (ra-ka)…. (см. Священная Протописьменность, гл. 32).

Ведро как хранилище воды является здесь символом вод вообще. Из ведра вырастает в нашем германском искусстве Древо Мира, Года и Жизни. Солнечные цветы означают Свет, погрузившийся в Море Миров, они означают также и Возрождение…».

Что касается восьмилепестковых цветов, то я позволю себе предположить, что в данном случае речь идет о германском аналоге восмьилепесткового лотоса, который в качестве сакрального символа широко распространен в индоарийской и буддийкой Традиции. Например, наиболее характерная схема мандалы представляет собой круг с вписанным в него квадратом. В этот квадрат в свою очередь вписан внутренний круг, периферия которого обозначается обычно в виде восьмилепесткового лотоса или восьми членений сегментирующих его. Сакральная восьмичленная структура находит выражение во многих храмовых и замковых постройках во всём мире. Внешний круг мандалы обозначает Вселенную во всей ее целостности, очерчивает границу Вселенной, ее пределы в пространстве, а также моделирует ее временную структуру. Стороны квадрата, вписанного во внешний круг, моделируют основные направления, пространственные координаты Вселенной. Вписанный в квадрат внутренний восьмилепестковый (лотосный) круг символизирует женское начало, детородное лоно, внутри которого часто помещают знак мужского начала (ваджра). Поэтому и нахождение восьмилепестковых цветов в женской стихии воды абсолютно естественно для архаичной индоевропейской символики. Кроме того, сердечная чакра также имеет форму восьмилепесткового лотоса. Считается, что именно в ней сокрыта природа просветленного сознания, которое в момент Смерти зрима в виде столпа Ясного Света, что опять-таки может быть связано с умиранием и воскресением Года во время Великого Юла.

В славянской мифологии этой великой мистерии соответствует Коло Сварога, одно из значений которого заключается идее Колеса Великого Возвращения, когда Бог (Солнце) умирает и возрождается в ночь с 21 на 22 декабря. В течении года Солнце взрослеет и потом снова умирает. Это и есть Колесо Возрождения, оно вечно и неповторяемо.

III. Вселенский охват

Раcсмотрение проблемы змееборчества в самых разных Традициях обнаружило, насколько всеобъемлющий характер носит эта мифологема с точки зрения различных возможностей толкования. В предыдущих разделах исследования было показано, что Герою соответствуют Солнце, День, Космос, Огонь-Воздух, Ян и Бык. Дракон уподобляется Земле (небесному телу и стихии), Ночи, Хаосу, Инь, Змею/Змее.

Важной особенностью Змея является его гермофродитичность, в то время как Герой-Громовержец верен своему мужскому предназначению. Однако в любом случае Змей олицетворяет иньскую природу, а Герой – янскую. Интерпретация инь-янского взаимодействия в качестве победы Героя над Драконом, на мой взгляд, имеет важную социальную и биологическую интерпретацию.

Например, в ней довольно легко усматривается тема смены матриархата патриархатом. В дополнение к уже продемонстрированной гендерной обусловленности Громовержца и Змея наделение последнего отрицательными моральными чертами явно свидетельствует о желании закрепить победу Героя не только с точки зрения метафизики, но и в общественном и бытовом плане.

Так происходит демонизация сексуального и социального конкурента в лице женщины, чтобы на уровне обыденного сознания ни у кого не возник соблазн повысить и тем более уравнять женский статус с мужским. Правда, чем более агрессивная форма патриархата приходила к власти, тем меньше места оставалось для диалектического осмысления взаимодействия этих двух начал даже в духовной сфере, как это произошло в авраамических культах.

Однако не стоит думать, что древние ведические общества питали иллюзии по поводу женской прорвы, поэтому попытки Германа Вирта доказать божественность «первичного» матриархата арийских народов выглядят довольно наивными. Напротив, скорее напрашивается мысль о том, что изначальные арии, принесшие людям более продвинутые формы социального и технологического устройства, навязали примитивным обезьянно-человечьим пленменам патриархальную модель общежития.

И это имеет под собой глубокие основания не только метафизического, но и биологического порядка. Если рассматривать противостояние Героя и Змея в видовом биологическом контексте, то более чем очевидно, что оно происходит между млекопитающими (Герой) и пресмыкающимися (Змей), а это вопрос принципиальный, как на него не посмотри – что с позиций эволюции, что инволюции. В любом случае во временном отношении именно мы, млекопитающие, пришли на смену гегемонии пресмыкающихся. Бык и Корова в этом смысле стали весьма удачным символом, потому что их говяжий род яваляется ведущим производителем молока на планете.

Таким образом, мы можем построить достаточно полную картину соотвествий для таких важных символов, которыми являются Герой и Дракон (см. таб. 1).

В генетическом коде человечества сохранилась память об этой борьбе на уровне бессознательной ненависти и страха по отношению к змеям и прочим рептилиям. Особенно их не жалуют женщины, хотя именно они несут в себе символическую и даже генетическую привязку к этим бесплечным тварям. Здесь пристало вспомнить не только о Шакти-Кундалини, но и о первой адамической женщине Лилит, которая была наполовину (снизу) Змеей.

Также известно, что самки предствляют собой консервативное генетическое поле, позволяющее закреплять виду благоприобретенные за счет мутаций признаки. Самцы же напротив являются расходным материалом эволюции, на чьей шкуре тестируются те или иные мутации. Поэтому биологически удачные представители мужского сообщества всегда более сильны в физическом и интеллектуальном плане по сравнению со своими «слабыми» половинами.

Но вот, что любопытно. Отстутсвие явного переходного звена между древними гоминидами и человеком разумным подтолкнуло некоторых генетиков, не разделющих официально вдалбливаемую доктрину о едином происхождении человечества из обезьянних недр Африканского континента, предположить, что современное человечество может быть результатом метисации между самками известных гоминид и самцами более развитого человекообразного вида. А так как Y-хромосома передается только по мужской линии, то это заставляет задуматься о том, что мужчина и женщина вообще могут относиться к разным антропологическим видам. Не этим ли объясняется пресловутая «война полов», скорее всего, имеющая больше метафизическую и биологическую основу, нежели какие-то пресловутые социальные мотивы. Правда ни те, ни другие не могут обойтись друг без друга, как полноценная жизнь на Земле не может существовать без солнечных лучей, а Солнце не более чем одна из тысячи звезд во Вселенной без животворной планеты Земля.

В то же время социальный символизм битвы Героя и Дракона далеко не исчерпывается одним гендерным аспектом.

В мифе о Георгии Победоносце, с которого началось данное исследование, Дракон абсолютно недвусмылсенно ассоциируется с сатаной и язычеством, а Героем, с приходящим ему на смену христианством. Вот как описан Дракон в Откровении Иоанна Богослова[35]:

«И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим. Хвост его увлёк с неба третью часть звёзд и поверг их на землю… И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним».

Помимо Георгия Драконы являются атрибутами таких святых, как Климент Мецкий, Кадо, Кейн, Маргарита, Марта, Папа Сильвестр I и апостол Филипп.

Так, согласно легенде, Св. Климент, прибыв в город Мец, ранее называвшийся Диводурум, в конце III века н.э., обнаружил город во власти Дракона прозываемого Грауйи (Graouilly или Graouilli от нем. Graülich – чудовищный, монструозный). Дракон был покрыт чешуей и имел крылья как у летучей мыши. Пасть его изрыгала пламя с запахом серы. Естественно Грауйи предпочитал молоденьких девушек. Пристанищем ему служил древний амфитеатр, в подвале которого святой хотел учредить свою молельню. По просьбе местных жителей Климент избавил их от чудовища. Сделал он это следующим образом. Помолившись на холме, он проник в логово Дракона, бросился к нему и накрыл его своей епитрахилью, тем самым приведя Змея в оцепенение. После этого Грауйи со своими семью маленькими дракончиками проследовал за Климентом, как послушная собачка, и бросился с ними в реку Сэй в месте, которое ему указал святой.

Вполне классический сюжет, полностью совпадающий с конструкцией мифа о Георгии Победоносце. В данном контексте также символично первоначальное название Меца – Диводурум. По одной из версий, этимология названия Divodurum происходит от «двух вод» – по бретонски diou или div – два, douro – вода во мн. ч., а повелителем воды, как известно, является Дракон. Здесь налицо остатки предшествующего культа демонизированного новой религией.

Святая Марта одолела дракона Тараска, чьими родителями считались Левиафан и гигантская змея Оначус. Этот дракон, терроризировал часть Южной Франции. Он вышел из моря и стал жить на реке Роне. Многие герои погибли, пытаясь победить дракона. Святая Марта вышла против Тараска только с банкой святой воды. Используя святое распятие и святую воду, она подчинила себе Тараска и заставила его войти в город, где горожане его и убили. Позже была построена церковь Св. Марты и город переименовали в Тараскон. По некоторым сведениям Тараск был драконессой – Тараской.

Апостол Филипп, будучи в Иераполе Фригийском (I век н.э.), оказался в языческом храме, посвященном змеям, в том числе храм, где обитала огромная ехидна. Он силой молитвы умертвил ехидну и исцелил многих укушенных змеями. В числе исцеленных была жена правителя города Анфипата, принявшая христианство. Узнав об этом, ее муж приказал схватить Филиппа, его сестру и пришедшего с ними апостола Варфоломея. Согласно церковному преданию, по наущению жрецов храма ехидны Анфипат приказал распять святых апостолов Филиппа и Варфоломея. В это время началось землетрясение, и всех присутствовавших на судилище засыпало землей. Висящий на кресте у храма ехидны апостол Филипп молился о спасении распявших его от последствий землетрясения. Видя происходившее, народ уверовал во Христа и стал требовать снятия с креста апостолов. Апостол Варфоломей, снятый с креста, был еще жив и, получив освобождение, крестил всех уверовавших и поставил им епископа.

В общем, тема преодоления язычества христианством в виде поединка со Змеем представлена довольно широко и со всей возможной очевидностью.

Также Громовержец (Герой) и Змей могут в явном и скрытом тотемическом виде символизировать конфликтующие этносы и даже целые геополитические образования.

Общим тотемом древних ариев, вополощавшим сущность Громовержца, был Орел. Орел в качестве официального государственного символа фигурирует в Древнем Риме, в Германии в любом ее виде, в Австрийской Империи, Византии и России. Согласно Юлиусу Эволе «олимпийский» характер Орла связан с тем, что эта птица посвящена главному богу олимпийского пантеона – Зевсу-Юпитеру. В своей работе, которая так и называется «Орел», он пишет:

«….в древнем Риме орел нес вполне определенную символическую нагрузку. Ритуал римского имперского апофеоза является прямым и неопровержимым свидетельством приверженности римлян «олимпийскому» идеалу. В этом ритуале полет орла символизировал переход души умершего императора в состояние «Божества». Напомним детали этого обряда, кодифицированные согласно изначальному ритуалу, проведенному после смерти императора Августа.

Тело умершего императора помещалось в покрытый пурпуром гроб, поставленный на паланкин из золота и слоновой кости. Затем гроб водружали на окруженный жрецами погребальный костер, разложенный на марсовом поле, и начинался обряд декурсии[36]. После того как костер зажигали, между языками пламени взлетал орел, что символически указывало на полет души умершего к небесным сферам для воссоединения с семьей Олимпийцев».

Славянские племена считали себя Дажьбожьими внуками – бога Солнца, сына Перуна. На него переходят часть функций как самого Перуна, так и Сварога, который согласно мифу вытесал его окончательный вид камня, пораженного перуновой стрелой. Дажьбог сражался с Кащеем, являющимся сыном или даже воплощением Вия-Велеса. Победа Дажьбога над Кащеем привела к всемирному потопу. Различные касты также имели собственных покровителей: у воинского сословия это был Перун, а у ремесленного и купеческого – Велес.

Однако не следует думать, что арии при выборе символического животного отдавали предпочтение исключительно Громовержцу. Не менее распространенным тотемом среди них был медведь, являющийся священным животным богов магии и царства мертвых, таких как Один-Вотан и Велес. Это означает, что священный Бер[37] в некотором роде воплощает в себе образ Змея-Дракона, да и спит он, как известно в берлоге, находящейся под землей. Медведь особо почитался рядом прусских племен, откуда восходит название столицы Германии Берлина. Он также изображен на гербах Берна, Новгорода, Ярославля и Перми.

Кроме того, Один-Вотан-Велес-Бер символически связан с Волком. В скандо-германской Традиции он чаще стоит в оппозиции Богу Неба и Громовержцу в виде всепожирающего Волка Фенрира. В то же время Волк иногда трактуется как одна из ипостасей Медведя, памятуя о внешнем виде, уме и хищнических замашках обоих. В частности можно вспомнить древнеанглийского героя Беовульфа (Beowolf), что в переводе означает пчелиный волк[38] или попросту медведь. В славянских языках можно даже рассмотреть этимологическую близость слов Велес и Волк.

Волк также присутствует в качестве тотемного и геральдического символа у арийских народов. Это и знаменитая римская волчица, и волки Одина Гери и Фреки (Geri и Freki)[39], и ичкерийский волк, и даже всем известный Серый Волк из русских сказок. Среди неарийских народов наибольшими любителями Волка являются тюрки, для которых он является общеплеменным тотемом высшего порядка.

Поразительно, но в славянском фольклоре сохранилось указание на связь между Змеем и Волком. В сербском эпосе встречается персонаж по имени Змей Огненный Волк (Змaj Огњени Вук). Он рождается от Огненного Змея, появляется на свет в человеческом облике, «в рубашке» или с «волчьей шерстью» – приметой чудесного происхождения. Может оборачиваться волком и другими животными, в т. ч. птицей. Он совершает подвиги, используя способности превращения (себя и своей дружины) в животных[40].

В общем, Волк – идеальный тотем для военного сословия. Это подтверждается почти всеми ветвями индоевропейской Традиции (хеттской, иранской, греческой, германской), согласно которой во время боевых действий все дружинники, а то и все члены племени именовались волками. Прнимая во внимание, что покровителем дружины был Громовержец-Орел, а Один-Вотан является богом Неба, можно предположить синтетическую сущность символов Бера и Волка, обнаруживающие в себе Дракона и Громовержца. Таким образом прослеживается связь между словами Волк и Волх(в), а те, кому атрибутируются данный эпитет часто сочетают в себе героическое и змеиное начала. Как правило, это носители сакральной власти, объединяющие в своем лице правителя и верховного жреца, какими были римские языческие августы, монгольские и тюркские ханы, славянские дохристианские князья (вспомним Святослава, который «рыскал аки Волк») и т.д.

Несмотря на кажущуюся «случайность» и синкретичность, ярким визуальным воплощением этой идеи является герб одной из немецких земель – Саксонии-Ангальт. Он представляет собой комбинацию гербов бывшей прусской провинции Саксония и земли Ангальт. С 1816 г. провинция Саксония имела саксонский герб, к которому во времена Веймарской республики был добавлен прусский орел. В нижней части герба изображен медведь на красной зубчатой стене – символ земли Ангальт.

От племенного тотема не так уж далеко и до геополитической интерпретации сюжета о Змееборчестве.

Обратимся к самому знаменитому конфликту античности, а именно к Троянской Войне. Ее интерпретация на основе богов, поддерживающих греков-ахейцев и троянцев, представляется достаточно затруднительной. Следуя формальной логике, можно предположить, что героическую роль играет Илион, поскольку ему покровительствует сын Зевса, солнечный Бог-Змееборец Аполлон.

На стороне ахейцев никого из «чистых» героев, кого бы можно было отождествить с Небом, Солнцем или Грозой, нет: Гефест символизирует огненную стихию явно хтонического земного происхождения, а такие божества как Посейдон, Фетида (дочь Нерея и Дориды, наиболее известная из нереид) и Гермес явно относятся к змеиному клану.

Однако стан троянцев также поддерживают вполне драконьи по греческим понятиям силы в лице Ареса, Латоны и Артемиды. Арес персонифицирует неупраляемые гнев и страсть хаотического разрушительного плана. Лето-Латона – дочь титанов Коя и Фебы (ассоциировалась с Луной), которые боролись против олимпийцев, и, естественно, были низвергнуты в Тартар. Она также мать Артемиды, чья этимология иногда трактуется как «медвежья богиня». Впрочем, не стоит забывать, что и Аполлон является сыном титаниды Лето.

С другой стороны, Афину, поддерживащую греков, можно рассматривать как женскую инкарнацию героического космоустроительного начала. Она богиня разума, справедливой войны и общественного порядка, помогает Змееборцам Персею и Кадму (он побежадет Дракона – сына Ареса – и на месте битвы основывает город).

Если же проанализировать черты характера, присущие греческой и троянской цивилизациям, то Древняя Эллада с ее контитентальным менталитетом и культом преодоления, безусловно, предстанет в виде Героя, а Илион как типичная торговая таласократия окажется самым натуральным змеиным бастионом. Неслучайно, что в рядах ахейцев сражается на порядок больше типичных героев (Ахилл, Аякс, Патрокл, Менелай и т.д.), в то время как Троя может похвастаться разве что Гектором.

Очевидное распределение ролей можно наблюдать в эпоху Пунических войн, где Рим в качестве континентальной державы являет собой Героя, а вопиющая таласократия карфагенян – Дракона.

Показателен в этом отношении пример США. Так, во время гражданской войны буржуазный индустриальный Север одержал верх над героическим аристократическим феодальным Югом не на поле битвы, а посредством морской блокады, задушившей экономику противника. Имя операции по блокированию портов Юга было вполне соответсвующим – «Анаконда». Причем Штаты точно также назвали свой план по оркужению СССР военными базами НАТО после Второй Мировой войны.

Впрочем, случается, что Герой превращается Дракона, как это произошло с Элладой, когда она пассионарно выдохлась и перешла на полисную экономику таласократии перед ее завоеванием, набиравшим силу героическим Римом.

В целом, всеохватность кода поединка между Героем и Драконом делает его идеальным общим символом идеи смены эпох.

Теперь символические ключи, полученные нами во время данного исследования, могут помочь открыть двери, заслоняющие скрытый смысл популярных мифологем представленных в самом начале нашей битвы за Правду.

Так, эпизод, повествующий о поединке сэра Ланселота со Змеем и ставший классическим для всех куртуазных драконоборцев средневековья, является ничем иным как описанием завоевания (духовного и физического) рыцарем прекрасной дамы. Последняя всегда связана с Драконом, не допускающим реализации ее женского счастья. С точки зрения Женской природы Змеи или Змеиной природы Женщины понятно, что Дракон является символическим атрибутом самой принцессы или иной благородной девушки, которую должен спасти, освободить от чар, проклятия и т.д. и т.п. претендент на руку и сердце и кое-что еще.

На это кое-что еще прямо указывает логово Дракона – пещера. Символизм пещеры, гробницы и любого другого подземного углубления явно указывает на святая святых женской природы, которую в китайской Традиции не зря называют нефритовой пещерой. Прекрасная дама, варящаяся в котле по воле Феи Морганы до тех пор, пока ее не освободит благородный рыцарь, символизирует томление духа и плоти девушки перед тем, как стать Женщиной, на что прозрачно намекают вода и ее высокая температура. Поэтому победа над Змеем здесь может трактоваться как акт лишения девственности (дефлорации), причем не только с позиций голой физиологии, но и ментальности. Неслучайно Ланселот видит прекрасную даму в комнате, в которой жарко как в печке, абсолютно нагую, а другие девы просят его избавить их от страшного Дракона, живущего в склепе. Таким образом становится понятно, почему Добрыня Никитич вообще не вступает в схватку со Змеем. У них просто напросто она заменена на подобие брачного договора, который к тому же еще и оформлен на бумаге. Поэтому вполне логичен мифологический мотив Дракона, требующего себе в жертву молоденьких девушек, – это не что иное как аллюзия на принесение себя на алтарь Великой Матери, Всемирного Женского Начала, то есть на женскую инициацию.

Дракон в качестве владельца или стража клада, как это имеет место в «Беовульфе», старшей Эдде, «Аргонавтах» и т.д. символизирует охранение Землей свои хтонических сил/богатств и мудрости, которые Герой может разбудить/добыть. Отсюда постоянные предупреждения об опасности завладения кладом, поскольку силы и знания эти часто неуправляемы и потому несут в себе смертельную угрозу. Если эти силы вызываются другой сущностью, имеющей божественный статус, то они скорее благотворны как для Героя-Громовержца, так и для самой Земли. Об говорят мифы о Брахме и Шушне, Индре и Вритре, Перуне и Велесе и прочие. В случае, когда эти силы освобождаются героем условно человеческого происхождения, возможны катаклизмы.

Весьма полно все эти мифологические темы представлены в сюжете поединка между Сигурдом и Фафниром.

После того как Сигурд исподтишка продырявил мечом Грам сердце Дракону Фафниру, их противостояние принимает вид вполне мирной беседы, которая имеет черты как обряда посвящения. С друогой стороны, они делают друг другу столько комплиментов, а Фафнир, подобно женщине, настолько часто меняет свое мнение о Герое, что невольно возникает мысль, а не диалог ли это между ян и инь.

Сюжет происхождения клада в скандинавской Традиции дошел до нас в весьма подробном виде, отражающем почти всю символическую полноту, связанную с земными богаствами и знаниями. Золото этого клада было добыто из скалы, где обитал дверг Андвари, являвшийся ее духом. Этот дверг также обладал кольцом, позволяющим извлекать богатства земных недр в неограниченном количестве. Здесь налицо сила, ответственная за воспроизводство материального мира, к обладанию которой все время стремится Человек, что, будучи поставлено единственной целью его существования, не только не приносит ему радости и счастья, но напротив связано с цивилизационной фрустрацией и экзистенцильным тупиком.

Сигурд является потомком Сигмунда, сына Вёльси, то есть Одина, поэтому через него в нашем физическом мире открываются мистерии связанные нуменальными аспектами Громовержца. Причём, согласно англскому эпосу «Беовульф», именно Сигмунд назван убийцей дракона.

Аспект манифестации-свертывания или творения и разрушения видимой вселенной затрагивается Фафниром в его речи об острове Оскопнир, где во время Рагнарёка боги смешают свою кровь с Сурт, символизирующим подземный огонь.

Тайные знания Фафнира передаются Сигурду через кровь из сердца Дракона. Сердце в индоевропейской Традиции всегда ассоциировалось с Солнцем, а Змей с ночью, поэтому принятие мистического причастия посредством кардиальной крови может свидетельствовать о прохождении эзотерической стадии ночного Солнца как для самого Светила, так и для олицетворяющего его Героя.

Однако, несмотря на все героическое величие Сигурда, он гибнет от рук братьев своей жены Гудрун. Главной причиной этого, вероятнее всего, было желание братьев завладеть кладом Фафнира, который еще более известен под именем Золота Нибелунгов. Формальным поводом для убийства послужил навет Брунхильды, влюбленной в Сигурда и не желавший ему простить того, что он женился на Гудрун – сестре ее мужа Гуннара.

Существует несколько версий смерти Сигурда. В «Краткой песни о Сигурде» сообщается, что Гуннар и Хёгни толкнули на убийство Героя своего младшего брата Готторма, который не был связан клятвой с Сигурдом. Готторм пронзает своим мечом спящего дома Героя в грудь, но проснувшийся Вёльсунг успевает из последних сил бросить волшебный меч Грам в убийцу, который рассекает его надвое. В «Отрывке Песни о Сигурде» смерть настигает Героя вне дома. А в «Песни о Гудрун» говорится, что Сигурда убили сыновья Гьюки (Гуннар, Хёгни и Готторм), когда они все ехали на тинг[41].

Однако все источники единогласно свидетельствуют, что убийцы нарушили верность Герою и напали на него лежащего и не готового к защите. И это вполне соответствует арийской концепции кармы, потому что и сам Сигурд одолел Дракона Фафнира, застав того врасплох, можно сказать исподтишка.

Как уже говорилось выше, Сигурд – последний из Вёльсунгов и его имя носит глубокий символический смысл, который можно подвергнуть многогранному истолкованию.

Первый слог имени Героя si(e)g означает Победу, а второй – Ur(d)(r) может толковаться и как норна Urdr, отвечающая за Прошлое, и как Начало Нового Эона Ur согласно Герману Вирту, и как священный источник Urd.

С одной стороны, Сигурд – это Победа над Прошлым. Только вот загадка – что это за прошлое? Так как на Сигурде завершается род Одина на Мидгард-Земле в наш Железный Век, то это может означать конец эпохи Героев, потомков Громовержца.

С другой стороны, там, где Конец, там и Начало, о чем говорит Виртовская интерпретация.

И, наконец, без источника Urd, бьющего под одним из корней Ясеня Иггдрасиль, не может существовать и само Мировое Древо – норны, живущие у источника, каждый день черпают из него воду вместе с той грязью, что покрывает его берега, и поливают Ясень, дабы не зачахли его ветви. Таким образом, источник Урд символизирует Вечность, а Сигурд Победу над ней через умирание Прошлого и Начало Нового Эона. Вот какое Прошлое или Судьбу стремится в конечном итоге победить Сигурд. Однако главный вопрос заключается в том, удается ли ему это.

Победа над Вечностью даруется сильным духом, а Источник Урд – это источник Духа, который является неотъемлемым свойством богов. Потоэму и Источник Урд находится в Асгарде.

Иггдрасиль соединяет три мира – Верхний (Асгард – мир богов), Средний (Физический мир людей и Природы) и Нижний мир (Хель – мир мертвых). Всего у Мирового Древа три корня. Кроме того, что находится в Асгарде, из-под которого бьет источник Урд, есть еще корень, заканчивающийся Йотунхейме[42], где течет источник Мимира, и корень, тянущийся в Хель (Нифльхейм), под которым струится одноименный источник Хвергельмир (Кипящий Котел). Корень, заканчивающийся в Нифльхейме, гложут Дракон Нидхёгг и его бесчисленные змеи, а на ветвях Ясеня сидит Орел, между глаз которого разместился ястреб Ведрфольнир[43]. Вверх и вниз по стволу Древа бегает белка Ротатоск (Грызозуб). Она считает вещи и приносит Орлу и Змеям те из них, которые соответствуют их природе. Четыре оленя стоят возле Дерева и едят его листву.

Корень в Нифльхейме показывает связь Иггдрасиля с первородными структурами. Источник Хвергельмир – единственный источник тепла в этом мире холода и бездвижия. Именно Кипящий Котел породил те глыбы льда, что были одухотворены огнем Муспельхейма и в последствии дали жизнь Первочеловеку Имиру, соответствующего ведическому Пуруше, а потом и всей Земле. В Кипящем Котле проходят очистительную трансформацию души умерших перед их возрождением на Земле. Когда Дракон Нидхёгг окончательно подгрызет этот корень, наступят гибель Ясеня и Рагнарёк.

Корень в Йотунхейме олицетворяет силы Природы и Материи, не подчиняющиеся разуму, но достаточно сильные, чтобы его разрушить. В то же время за этими силами индоевропейцы сознавали некую изначальную мудрость, поэтому источник Мимира является источником Мудрости.

Белка Рататоск осуществляет обмен энергии по каналу – стволу Иггдрасиля – между хтоническими силами Земли и Первичной Материи, символизируемыми Хвергельмиром и Змеем Нёдхиггом, силами Материи и Врожденной Мудростью Природы, символизируемым источником Мимира, и Духом/Разумом, символизируемым источником Урд и Орлом. Таким образом, поединок Героя и Змея олицетворяют как две крайние точки этого энергообмена, так и его непосредственный процесс.

Как тут не вспомнить славянское Мировое Древо, символизируемое Дубом, Ясенем и Вязом. На его восточных ветвях сидит птица Алконост, олицетворяющая Мир Яви, на западных – Сирин – птица, охраняющая вход в мир Нави, в символических корнях которого расположился Змей. У ствола в Мире Прави пребывают Сварог и его жена Лада.

О метафизической проблематике перетока энергий также повествует миф о Кадме. Он был сыном финикийского царя Агенора и Телефассы. Этот герой помог богам во время битвы с Тифоном. Следуя за коровой, указанной в качестве жертвы Афине оракулом Аполлона, его путь преградил огромный Змей, рожденный богом войны Аресом. Дракон убил спутников Кадма, после чего тот убил его камнем. После этого Афина предоставила Кадму царскую власть, а Зевс дал в жены Гармонию, дочь Ареса и Афродиты. Однако в качестве кармической отработки перед Аресом Кадм год (равный нашим 8 годам) находился у него в услужении.

Кадм основал беотийскую столицу – великий город Фивы, дал гражданам законы и устроил свое государство. Его дети Ино, Семела, Агава, Полидор, Автоноя. Он стал одним из могущественнейших правителей Греции и изобретателем эллинских письмен.

Но не только одно счастье послали ему боги. Его дочери Ино и Семела погибли на его глазах, а внук Актеон пал жертвой гнева Артемиды. Оставив Фивы, Кадм и Гармония отправились к энхелейцам. Они избрали их своими предводителями в войне с иллирийцами и одержали победу. Кадм воцарился у иллирийцев (энхелеев). На старости лет удрученный своим горем, Кадм покинул семивратный град Фивы и после долгих скитаний со своей женой пришел в далекую Иллирию. Здесь он с горечью воскликнул: «Не наказывают ли меня боги за убийство того змея? Если за его гибель меня карают боги так тяжко, не лучше ли мне самому превратиться в змея!» Только выговорил он эти слова, как тело его покрылось чешуей, а вместо ног вырос хвост. Его жена Гармония увидев преображение своего любимого супруга, пожелала тоже превратиться в змею. И ее просьбу боги исполнили. Хрупка грань между Героем и Драконом, а Гармония (совершенная дочь янского и иньского начал) не может длиться в нашем подлунном мире…

Помимо этого символизм Ясеня Иггдрасиль может иметь и физиологическое истолкование. В Традиции ствол Мирового Древа обычно соотносят с позвоночным столбом Человека. Основываясь на подобном подходе, символы Иггдрасиль можно будет представить следующим образом (см. таб. 2):

Понятно, что в этом случае фнункции белки Ротатоск соотвтетсвуют механизмам регулирования и передачи информации в организме. То есть гормональной, нервной и кровеносной системам.

Очень интересную интерпретацию можно встретить у норвежского традиционалиста Варга Викернеса в его работе «Скандинавская мифология и мировоззрение»:

«Иггдрасиль – это изображение мозга. Его корни простираются в колодец первородных инстинктов, в колодец подсознания и колодец духа. Орел достигает наивысшего воздушного слоя, в то время как ястреб заведует низшим воздушным слоем. Олени остаются на земле, а змеи – под землей. Птица – это мысль, которая может оставить мозг, олени – внешние силы, отражающиеся на нем. Змеи – это бесчисленные электрические сигналы в мозгу, которые нервами – белкой – собираются и приносятся туда, куда надо. У Иггдрасиля – мозга – больше проблем, чем известно людям: это достаточно очевидно, когда большинство уничтожают мозг всю свою жизнь – при помощи бессмысленного использования алкоголя, плюс химические вещества, физические удары и т.д. Также мозг уничтожается изнутри. Он работает вразнос, со всей электрической активностью. Жизнь поливает его достаточным количеством воды (кровь), из колодца жизни (сердце), чтобы задерживать его гниение и поддерживать в нем жизнь. Ветви простираются по всему миру, потому что все имеет отношение к мозгу. Мы ничего не понимаем без мозга.

Дух – Один – повесился в мозге на девять ночей и девять дней. Он соединил себя с мыслью, чтобы научиться тайнам (рунам) другой стороны. Он не мог проникнуть в проблему смерти, не соединяя себя с тем, что мертво. Дух вечен. Девять – это всеобъемлющее число, и, умирая, он научился всему, как положительному, так и отрицательному – балансируя между жизнью и смертью[44]».

В этой связи возникает вопрос – как трактовать имя Сигурд, если под Урдом подразумевать Дух: как Победу Духа или Победу над Духом? Если это Победа Духа, то это и победа над временем и телесными ограничениями, то есть над самим собой, что является смыслом существования Героя. В то же время, памятуя о том, каким образом Смерть настигла Сигурда, всплывают и невеселые мысли, заставляющие задуматься об уместности печального варианта Победы над Духом. Убили ли Сигурда и в его лице героический Дух алчные люди, захватившие власть в бездушное время Кали-Юги, или последний Вёльсунг подавил источник Урд в себе прежде, чем смерть застала его «врасплох»? На мой взгляд, эта тайна еще ждет своего ответа и не только в рамках эзотерических исследований, но и в будущем Человечества.

В целом, становится ясно, что борьба Героя и Змея являет собой примордиальный эзотерический код ариев, который содержит все ключевые аспекты мироздания и носит воистину вселенский характер. Вариант базирующегося на нем универсального подхода я попытался представить при помощи следующей матрицы.

Теперь, думается, наконец-то настало время вернуться к Св. Георгию, который пронзает Дракона копьем. Мне представляется, что дополнительный анализ этого сюжета вряд ли добавит что-то принципиально новое после разбора гораздо более фундаментальных змееборческих мифов, а вот каноническая иконография, связанная с этим персонажем может поведать гораздо больше.

Итак, Георгий восседает на белом коне. Именно на коне и никогда на осле, как это иной раз преподносится в легендах о нем, подразумевая аллюзию на Христа. На белом коне у всех индоевропейских народов скачет Бог Солнца, особливо во время сражений с разными гадами. Поражает он Дракона копьем в пасть. Копье – оружие явно фаллического типа, а пасть весьма прозрачный намек на вход в женское лоно, что более чем оправдано в случае поединка Героя и Змея. То есть Георгий вступает в сексуальную связь с женской сущностью, которая зашифрована в Драконе. Однако, как было показано выше, она носит не только телесный, но и метафизический характер. Оружие Бога Солнца – это лучи и перуны. В форме светоносного луча в Традиции, как правило, выступает Божественный Логос, одухотворяющий первичный хаос материи, тем самым, превращая его в Космос.

В результате возникает прекрасный мир способный к самовозрождению. Всякий раз, когда Герой сражается со Змеем, появляется новая жизнь как виде нового тела, так и обновленного духа.

Здесь уместно вспомнить эпизод, связанный с рождением Пегаса – крылатого коня, любимца Муз. По одной из версий, Пегас был рожден горгоной Медузой от Посейдона. Он выпрыгнул из туловища Медузы вместе со своим братом воином Хрисаором, после того как Персей отрубил ей голову. По другой версии, его породила попавшая на землю кровь Медузы. В любом случае Пегас появляется в результате контакта мужской и женской энергий, олицетворяемой Героем и Змеёй, либо Кровью (Огонь-Ян) и Землёй (Инь). Цвет этого древнегреческого коня также белый, а такой конь является символом фиксации в алхимической Традиции.

Символизм фиксации един как для Герметической (европейской) Традиции, так и для Традиции Восточной, представленной индийской и китайской версиями. В обоих случаях речь идет о превращении динамического мобильного принципа в принцип статический, божественный, в физическом плане часто олицетворяемый с процессом кальцинирования (Ян) ртути (Инь).

Так, Мирча Элиаде в своей работе «Азиатская Алхимия» пишет: «Воля к святости благочестивого человека, его желание пресечь суету обыденной жизни алхимик должен поклоняться Шиве и почитать своего учителя; среди прочего, он должен сделать фаллос из ртути и поклоняться ему, потому что алхимию сообщил людям сам Шива»[45].

В общем, Великий Миф сообщает людям о том, что Свет в Мире и в нашей душе рождается только на пути творческих усилий, а не пассивного ожидания чуда.

Август 2008 г./Январь 2009 г.

Список источников и литературы:

1.                    The Book of Am-Tuat by E. A. Wallis Budge: http://www.sacred-texts.com/egy/bat/index.htm

2.                    «The book of the Master», W. Marshem Adams, London 1898.

3.                    «The house of the hidden places», W. Marshem Adams, London 1895;

4.                    «Азиатская Алхимия», Мирча Элиаде. Сборник эссе / Пер. с рум., фр., англ. – М.: Янус-К, 1998. – 604 с. – С. 41-76, С. 479-489)

5.                    «Арктическая родина в Ведах», Б. Г. Тилак. Издательство «ФАИР-ПРЕСС», 2002 г.

6.                    Библиотека Всемирной Литературы, том 9. Издательство «Художественная литература», Москва, 1975 г.

7.                    Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового Завета. Издательство «Российское Библейское Общество», 2006 г.

8.                    «Бхагавад-гита. Как она есть». Под ред. Шри Шримада и А. Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады. Издательство «Бхактиведанта Бук Траст», Москва, 1992 г.

9.                    Википедия, электронная энциклопедия (www.ru.wilipedia.org и http://fr.wikipedia.org). Статьи: Георгий Победоносец, Диоклетиан, Архангел Михаил, Метатрон, Жорж Дюмезиль, Апостол Филипп, Clément de Metz, Graoully, Divodurum, Marthe de Béthanie, Tarasque

10.                  Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана. Антология, букинистическое издание. Издательство «Наука», Москва, 1992 г.

11.                  Вся Махабхарата. В шестнадцати книгах. Антология, букинистическое издание, 1967 г.. Раздел «Змеи».

12.                  «Голубиная книга», М. Л. Серяков. Издательство «Алетейа», Москва, 2001 г.

13.                  «Драконы. Миф и реальность», Валерий Демин. Издательская группа «ГРАНД ФАИР», Москва, 2006 г.

14.                  Египетская Книга мертвых. В переводе Э. А. Уоллеса Баджа. Издательский дом «Азбука-классика», Санкт-Петербург, 2008 г.

15.                  Жития святых, избранные по советам Святых Отцов и духовников русских обителей. Издательство «Ковчег», Москва, 2002 г.

16.                  Жития Святых в изложении святителя Димитрия, митрополита Ростовского: http://www.ispovednik.ru/zhitij/index.htm

17.                  «Загадки египетских пирамид», Ж-Ф Лауэр. Издательство «Наука», Москва, 1966 г.

18.                  «Западноевропейский эпос». Издательство Азбука-классика, Москва, 2002 г.

19.                  «Книга Амдуат». Перевод с древнеегипетского и комментарии Анджея Невиньского. В изложении Е.Лазарева. «Наука и религия», №1-12, 1990 г.

20.                  «Математика как единый источник мировых религий», А. Волков. Журнал «Грани Эпохи», №11 осень 2002 г.: http://grani.agni-age.net/articles2/volkov.htm

21.                  «Мифологическое драконоведение», Т. А. Копычева. Издательство «Вече», Москва, 2007 г.

22.                  Мифы и легенды народов мира. Том 2. Средневековая Европа. Издательство «Олма-Пресс», Москва, 2000 г.

23.                  Мифы, легенды и предания кельтов. Издательство «Центрполиграф», Москва 2004 г.

24.                  Мифы и магия индоевропейцев. Альманах под ред. А Платова. Издательство «София».

25.                  Мифы народов мира под ред. С.А. Токарева. Научное издательство «Большая российская энциклопедия», Москва, 2000 г.

26.                  Мифологический Словарь под ред. Е.М.Мелетинского. Издательство «Советская Энциклопедия», Москва, 1991 г.

27.                  Онежкие былины, записанные А.Ф. Гифердингом. М.; Л., 1938 г.

28.                  «Скандинавская мифология и мировоозрение», Варг Викернес. Издательство «Полюс», Тамбов, 2006 г.

29.                  «Орел», Ю. Эвола. Философский портал Арктогея: http://arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1476

30.                  Православный календарь на сайте ПРАВОСЛАВИЕ.RU: http://days.pravoslavie.ru/Life/life6523.htm

31.                  Ригведа. Избранные Гимны. Антология, букинистическое издание. Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», Москва, 1972 г.

32.                  Русские сказки под ред. А. Н. Афанасьева. Издательство «Вита Нова», Москва, 2008 г.

33.                  «Святой Георгий Победоносец» под ред. В.В. Калугина. Издательство «Ихтиос», Москва, 2004 г.

34.                  «Славяно-Русские Веды. Книга Коляды», А. И. Асов. Издательство «ФАИР», Москва, 2007 г.

35.                  Страдание славного Великомученика Георгия, приписываемое Феодору Дафнопату. Православный палестинский сборник. Вып. 59. Санкт-Петербург, 1910 г.

36.                  «Хроника Ура Линда», Герман Вирт. Издательство «Вече», Москва, 2007 г.

37.                  Энциклопедический словарь Славянская мифология, подготовленного Институтом славяноведения и балканистики РАН. Издательство «Эллис лак», Москва, 1995 г.

38.                  «Язычество древних славян», Борис Рыбаков. Издательство «София», Москва, 2002 г.

Примечания:

[1] Здесь и далее агиография Св. Георгия приводится согласно следующим источникам: «Святой Георгий Победоносец» под ред. В.В. Калугина. Издательство «Ихтиос», Москва, 2004 г.; 10.     Страдание славного великомученика Георгия, приписываемое Феодору Дафнопату. Православный палестинский сборник. Вып. 59. Санкт-Петербург, 1910 г.; Жития святых, избранные по советам Святых Отцов и духовников русских обителей. Издательство «Ковчег», Москва, 2002 г.; «Мифологическое драконоведение», Т. А. Копычева. Издательство «Вече», Москва, 2007 г.; Жития Святых в изложении святителя Димитрия, митрополита Ростовского: http://www.ispovednik.ru/zhitij/index.htm; Православный календарь на сайте ПРАВОСЛАВИЕ.RU: http://days.pravoslavie.ru/Life/life6523.htm; статья в электронной энциклопедии Википедия.
[2] Эти императоры не состояли в родстве, но все происходили из военного сословия Иллирии. Здесь и далее биография Диоклетиана и факты его правления приводятся согласно следующим источникам: Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана. Антология, букинистическое издание. Издательство «Наука», Москва, 1992 г.; Статья в электронной энциклопедии Википедия.
[3]Здесь и далее сюжеты, относящиеся к Сигурду-Зигфриду, приводятся согласно следующим источникам и литературе: «Западноевропейский эпос». Издательство Азбука-классика, Москва, 2002 г.; Мифы и легенды народов мира. Том 2. Средневековая Европа. Издательство «Олма-Пресс», Москва, 2000 г.; Мифы народов мира под ред. С.А. Токарева. Научное издетльство «Большая российская энциклопедия», Москва, 2000 г.; «Скандинавская мифология и мировоозрение», Варг Викернес. Издательство «Полюс», Тамбов, 2006 г.
[4] Старшая Эдда: «О смерти Фафнира».
[5] Норны – богини Судьбы в скандо-германской мифологии: первая – мудрая старая Урд (“Судьба”) читает свиток Прошлого; вторую зовут Верданди (“Становление”) – она символизирует Настоящее; третья – Скульд (“Долг”) хранит свиток будущего.
[6] Радужный мост, соединяющий Мидгард с Асгардом. Бессменный страж этого моста – Хеймдалль. Считалось, что красная часть радуги –  это огненное основание моста, а потому Бильрёст могут пересекать только боги. Мост Асов
[7] Муспельхейм – один из девяти миров, страна огненных великанов, огненное царство, вход в которое, по преданию, охраняет великан Сурт («Чёрный»). Хтоническое (подземное) пламя.
[8] Старшая Эдда: «Прорицание Вёльвы».
[9] Мир мертвых.
[10] Посыльная Фригг, заботящаяся о тех, кого её хозяйка хочет защитить
[11] Громадный волк, сын Локи и Ангрбоды. Фенрир вырос среди асов, кормить его отваживался только Тюр, бог воинской храбрости. Чтобы обезопасить себя, асы решили сковать Фенрира цепью, но могучий волк легко рвал самые крепкие цепи. В конце концов асам хитростью все же удалось сковать Фенрира волшебной цепью Глейпнир, но, чтобы волк позволил надеть на себя эту цепь, Тюру пришлось вложить руку ему в пасть в знак отсутствия злых намерений. Когда Фенрир не смог освободиться, он откусил руку Тюра. Асы приковали Фенрира к скале глубоко под землей, и воткнули меч между его челюстями. В день Рагнарёка, согласно пророчеству вещих Норн, богинь судьбы, Фенрир разорвет свои оковы и поглотит солнце. В финале же битвы Фенрир убьет Одина и будет убит Видаром, сыном Одина.
[12] Фрейр – Бог плодородия и лета, из рода ванов. Бели – великан, которого убил Фрейр.
[13] Жена Одина, верховная богиня. Она покровительствует любви, браку, домашнему очагу, деторождению. Она является провидицей, которой известна судьба любого человека, но которая не делится этими знаниями ни с кем. Матерью Фригг считается Фьйоргин (предположительно богиня земли).
[14] Мать Ахилла, Фетида, окунала сына в воды подземной реки Стикс, держа его за пятку, которая осталась уязвимой (отсюда выражение “ахиллесова пята”).
[15] Онежкие былины, записанные А.Ф. Гифердингом. М.; Л., 1938 г.
[16] Ригведа. Избранные Гимны. Антология, букинистическое издание. Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», Москва, 1972 г.; «Бхагавад-гита. Как она есть». Под ред. Шри Шримада и А. Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады. Издательство «Бхактиведанта Бук Траст», Москва, 1992 г.; Мифы народов мира под ред. С.А. Токарева. Научное издательство «Большая российская энциклопедия», Москва, 2000 г.
[17] Библиотека Всемирной Литературы, том 9. Издательство «Художественная литература», Москва, 1975 г.
[18] Мифы, легенды и предания кельтов. Издательство «Центрполиграф», Москва 2004 г.
[19] «Скандинавская мифология и мировоозрение», Варг Викернес. Издательство «Полюс», Тамбов, 2006 г.
[20] Вся Махабхарата. В шестнадцати книгах. Антология, букинистическое издание, 1967 г. Раздел «Змеи».
[21] Вината – дочь Дакши и жена Кашьяпы (одного из “семи ораторов” мира). Она принесла яйцо, из которого родился Гаруда.
[22] Гаруда – «всепожирающее (Солнце)» – в ведизме ездовая птица (вахана) бога Вишну, борец со змеями — нага, которые символизируют демонические силы зла.
[23] Кашьяпа – один из семи ведийских мудрецов (риши), которому приписывается авторство нескольких ведийских гимнов. По Магабхарате, Рамаяне и пуранам, К. был внуком Брахмы и отцом Вивасвата, от которого родился Ману, прародитель всего человеческого рода. От Адити (бесконечность) у него родились светлые Адитья, с Индрой во главе, а от других двенадцати жен он имел многочисленное и самое пестрое потомство: демоны, змеи-боги, нимфы разных созвездий, птицы, пресмыкающиеся, люди и т. д. Таким образом оправдывается наименование его Праджапати (господин всего живущего). От К. ведут свое начало некоторые из тринадцати брахманских родов.
[24] Здесь и далее славянская мифология изложена согласно следующим источникам: «Язычество древних славян», Борис Рыбаков. Издательство «София», Москва, 2002 г.; Мифы и магия индоевропейцев. Альманах под ред. А Платова. Издательство «София»; «Славяно-Русские Веды. Книга Коляды», А. И. Асов. Издательство «ФАИР», Москва, 2007 г.
[25] Русские сказки под ред. А. Н. Афанасьева. Издательство «Вита Нова», Москва, 2008 г.
[26] Ригведа. Избранные Гимны. Антология, букинистическое издание. Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», Москва, 1972 г.
[27] «Голубиная книга», М. Л. Серяков. Издательство «Алетейа», Москва, 2001 г.
[28]Дуат – Загробный (Потусторонний) Мир. Здесь и далее «Книга Амдуат» дана в переводе и комментариями Анджея Невиньского в изложении Е. Лазарева, «Наука и религия», №1-12, 1990 г.
[29] Египетская Книга мертвых, глава XXXIX. В переводе Э. А. Уоллеса Баджа. Издательский дом «Азбука-классика», Санкт-Петербург, 2008 г.
[30] W. Marshem Adams: «The house of the hidden places», London 1895; «The book of the Master», London 1898.
[31] Египетская Книга мертвых в переводе Э. А. Уоллеса Баджа. Издательский дом «Азбука-классика», Санкт-Петербург, 2008 г.
[32] Жорж Дюмезиль (Georges Dumézil; 4 марта 1898 – 11 октября 1986) –  французский мифолог и филолог-компаративист, который выдвинул и разработал теорию трёх функций. Путём сопоставления языкового материала и мифов различных индоевропейских народов Дюмезиль пришёл к выводу, что протоиндоевропейское общество функционально делилось на три сословия — жреческое (брахманы), воинское (кшатрии) и земледельческое (вайшьи). Каждой касте соответствовало особое божество: скажем, у жрецов это был грозный, но справедливый бог-судья, карающий бог правосудия (Зевс-Юпитер-Один-Перун-Перкунас-Митра-Варуна), у воинов — бог войны (Тор-Марс-Арес-Индра), у земледельцев — бог плодородия (Фрейр — Квирин — Велес).
[33] «Западноевропейский эпос». Издательство Азбука-классика, Москва, 2002 г.
[34] Здесь и далее: «Хроника Ура Линда», Герман Вирт. Издательство «Вече», Москва, 2007 г.
[35] Новый Завет, Откровение 12:3,4,9
[36] Decursio funebris, peridromh, торжественный обход вокруг могилы павшего на поле битвы воина.
[37] Бер – одно из сакральных имен медведя у индоевропейцев.
[38] Be – пчела, wolf – волк
[39] Geri – «жадный», Freki – «прожорливый»
[40] Энциклопедический словарь Славянская мифология, подготовленного Институтом славяноведения и балканистики РАН. Издательство «Эллис лак», Москва, 1995 г.; Мифологический Словарь под ред. Е.М.Мелетинского. Издательство «Советская Энциклопедия», Москва, 1991 г.
[41] Тинг (древнескандинавское, исл. þing, современное скандинавское ting) – древнескандинавское правительственное собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области. Тинги, как правило, имели не только законодательные полномочия, но и право избирать вождей или королей.
[42] Йотунхейм (то есть земля Йотунов) – в скандо-германской мифологии – один из девяти миров, земля населённая великанами-йотунами. По легендам был сотворён асами к востоку от Мидгарда для Бергельмира и его потомков. От Асгарда Йотунхейм отделяет река Ивинг. Йотунхеймом правит король Трим. Основное поселение Йотунхейма – Утгард. Символизирует силы Природы.
[43] Ведрфольнир – «Умеряющий непогоду»
[44] «Слово «умирать» – на древнескандинавском deyja означает – происходит от германского dowjan от индоевропейского dhu, dheu – «дымить», «кружиться вихрем», «испаряться». Это человеческий дух, испаряющийся прочь, когда его тело умирает, и соединяющийся с Одином».
[45] «Азиатская Алхимия», Мирча Элиаде. Сборник эссе / Пер. с рум., фр., англ. – М.: Янус-К, 1998. – 604 с. – С. 41-76, С. 479-489).

• Ключевые слова: Герой и Змей,Великая битва,В. Инюшин,драконы