Maximus. Тюркские короли Балтики

Территория Пруссии (нынешняя Калининградская область) когда-то рассматривалась великим русским ученым Ломоносовым как начало начал Русской государственности, именно отсюда, по мнению Михайло Васильевича, прибыли летописные варяги:

М. В. Ломоносов. «Древняя российская история»
«Приступая к показанию варягов-россов, кто они и какого народу были, прежде должно утвердить, что они с древними пруссами произошли от одного поколения. Литва, Жмудь и Подляхия исстари звались Русью, и сие имя не должно производить и начинать от времени пришествия Рурикова к новгородцам, ибо оно широко по восточно-южным берегам Варяжского моря простиралось от лет давных.»

Несмотря на то, что по прошествии лет теория Ломоносова была дискредитирована в научном мире, я считаю саму идею существования ранней Руси (Русского каганата) на Южной Балтике (и в частности в Пруссии) интересной, хоть и не доказанной. Поэтому исследования начал Руси (Русского каганата) обязательно должны включать в себя историю балтийских народов.

Название “пруссы” возможно происходит от немецкого слова “конь”, “всадник”, так называли западных балтов их соседи славяне, ибо пруссы имели очень развитую всадническую культуру. Эта культура была заимствована балтами у кочевых племен Центральной Европы, прежде всего у тюрок-авар.

Попытку реконструкции истории Аварского каганата на землях Пруссии в свое время предпринял наш главный археолог Калининградской области В. И. Кулаков. Он смог доказать активное проникновение тюркских (аварских) всадников в Южную Прибалтику на основе археологических свидетельств и текста “Прусской хроники” Симона Грунау.
Несколько абзацев из книги Кулакова с моими комментариями следуют дальше.

Прусские “каменные бабы”, видимо тюрки принесли в Пруссию не только всадничество, но идею возведения каменных изваяний, так характерных для великой степи

В. И. Кулаков “Забытая история пруссов”
«Для феодализирующейся аварской знати Подунавья стало необходимым наличие зависимого населения в целях освоения пригодной для распашки степи. Это – прочный залог земельной ренты, не зависящий от переменчивой военной удачи. В связи с этим жители Мазур (1) начинают совершать набеги на территорию современной Литвы.

(1) Мазурская культурная группа возникает около 570 г. Это территориально небольшое объединение, не превышавшее на карте размеров 60 км х 60 км, включавшее в свой состав торговцев, ремесленников и воинов, с новой силой возобновило деятельность южного направления Янтарного пути. Данная группа возникла в результате похода, предпринятого со Среднего Подунавья аварами. Эти конные воины, включившие в свое войско также подвластных им лангобардов и гепидов, заняли окраину западно-балтских земель на Мазурском Поозерье.

Свидетельства этих грабительских походов – аварские трехлопастные стрелы второй половины VII в., обнаруженные в костяках убитых и ограбленных аварами местных жителей, погребенных на могильнике Плинкайгалис и в валу взятого штурмом и сожженного городища Аукштадварис (центральная Литва). Походы свои авары совершали скорее всего, зимой по льду замерзших рек. Так же действовали позднее, в XIII в., в северо-восточной Руси татаро-монголы. Господство авар, проявлявшееся в явно неэквивалентном обмене бронзовых украшений на янтарное сырье и открытом грабеже, длилось полтораста лет.»

Текст “Прусской хроники” Симона Грунау в общих чертах раскрывает ход противостояния между пруссами и воинами Аварского каганата:

«Выше я уже говорил по записям Христиана (почерпнутым) из книжек Дивониса, о том, как Мазо, князь (аварский ставленник в Мазурии), в Ульмиганию, также называемую Пруссией, ежегодно приходил и брал дань детьми, уподобляясь глупцам, не знающим других занятий, нежели как воровать детей. Однако, когда Скандиане пришли из Кимбрии и создали в Ульмигании королевство, владея этой землей, по имени своего вождя назвали ее Брутения, они отказали наследнику Мазо в выдаче дани, убеждая других считать это справедливым. Мазоны (жители Мазурского Поозерья) их ежегодно обирали, по их (пруссов) словам, ибо Брутены, имея вместо денег рыбу, не могли ею выплачивать дань.

Вождь, звавшийся Антонес (возможно, здесь следует читать “анты и славяне”, т.е. аварский вождь антов и славян), послал сказать Видевуту, королю Брутении, и его криве-кривайтису (главному жрецу): они много раз не уплачивали вышеупомянутую дань и более не желают (этого делать), они поэтому должны знать: он их покарает, как ранее предупреждал, и подобных слов (было сказано) много. И Видевут, король, и его Брутены это приняли и стали на границе, которая была у них обозначена священным столбом, ожидать, думается, когда владыка их богов будет помогать своим слугам. Антонес был неустрашим, располагая мощной поддержкой из Роксолании (возможно это Аварский каганат), называемой иначе Ройсландтом, и сошлись (воины), и бились, и Антонес одержал верх, и ушел с богатой добычей. Однако множество плененных (ранее прусских) юношей, научившихся (с детства) воинскому искусству, бежало (на родину), и научили они своих братьев сражаться. Будучи упрошен этими воинами, король Видевут остановился со своими (приближенными) стал держать совет, тогда приказал Брутен, криве-кривайто, собрать всех благородных на празднике их богов в Рикойто, и они пришли все. Тут случилось так, что произошла могучая буря с громами и молниями, в которой они увидели помощь Перкуна с небес. Брутен посчитал это знамением для них и сказал, что воля богов такова: все они, снарядившись, должны выступить против Антонеса и его народа, и нарек священной кровь служителей их богов, которые будут их сопровождать.

И закончились возлияния меда, и выступил (вождь), и взял своих, и разбит был Антонес, и низвергнут с Чинбехом (Чинбек (тюрк.) возможно каган/ или некий правитель Аварского каганата), королем из Роксолании, и с людьми своими убиты, и после сожжения и разграбления (страны врагов) пруссы вернулись домой. Сын Антонеса Чанвиг спасся и прибыл к Брутену и Видевуту, и поклонился их богам, и просил мира, и после своей просьбы пожелал принести богам жертвы, и они ему вняли. Тогда загнал он в чистом поле белую лошадь до смерти и сжег ее. Отсюда пошел обычай: никто в стране (пруссов) не мог ездить на белой лошади, но держали ее только для богов. И настал мир между Брутенами и Мазонами, лучше которого нет и по сей день».

Изображение аварских воинов на кольце из Штробьенена (ныне Куликово в Калининградской обл.) Аварский лучник имеет две косы и пользуется сложносоставным луком

Рассказ Симона Грунау повествует о длительном противостоянии полумифических правителей Пруссии Брутена и Видевута аварским захватчикам, пришедшим из района Мазурских озер (современная Польша). Наличие в войсках Аварского каганата антов и славян не должно смущать, так как тюркизированные анты, славяне, иранцы и другие составляли основу населения каганата. Скорее всего, основным языком общения в аварском войске был славянский.

Авары собирали дань детьми, коих обучали военному делу, это в сущности был набор “в янычары”, потом пруссы “научившиеся (с детства) воинскому искусству, бежали (на родину)“. Можно не сомневаться, что именно бежавшие на родину пруссы стали местной элитой “научили они своих братьев сражаться“. Через какое-то время аварская группировка в Мазурии была разбита, и один из аварских аристократов перешел на сторону пруссов “сын Антонеса Чанвиг“, он же принес обряд жертвоприношения белого коня (знаменитый по всей Южной Балтике). Несмотря на то, что рассказ повествует о боевых действиях между аварами и пруссами, основной его итог – это интеграция выходцев из Аварского каганата в Пруссию и привнесение пришельцами своих обычаев (военных, религиозных).

Аварское золотое кольцо (гривна) из Штробьенена, 8 в.

Путешественники Вульфстан и Отер в конце 9 века отмечали, что элита прусского общества отличается гастрономическими привычками от простых общинников:
“Король и богатые люди пьют кобылье молоко, а бедные и рабы пьют мёд. И много войн бывает у них; и не употребляется пиво среди эстиев, но мёду там достаточно.”

Можно сделать вывод, что вплоть до конца 9 века прусская аристократия помнила кочевые привычки, которые можно связать только с влиянием Аварского каганата. Даже после гибели каганата в начале 9 века, какие-то тюркские правители удерживали власть в Пруссии. Об этом свидетельствуют и многочисленные захоронения воинов с лошадьми на территории нынешней Калининградской области.

Далее опять отрывок из книги В. И. Кулакова “Забытая история пруссов”:
«Иноэтничное присутствие не прекратилось на Самбии (Калининградский полуостров) после поражения «князя антов и славинов» и Чинбеха (др. тюркск. – «сильный, подлинный вождь»), которое описал Симон Грунау. Сразу после этого события с начала VIII в. в погребальных древностях Самбии отмечаются черты, которые можно объяснить только присутствием здесь определенного населения тюркского происхождения (т. е. выходцев из степей Южной и Восточной Европы). Об этом прежде всего свидетельствует факт того, что в могиле сембов помещали не целого коня, как это было в обычае остальных племен древней Прибалтики, а только его шкуру. Кроме черепа и частей конских ног, в погребениях Самбии VIII-X вв. при раскопках находят и мощные слои органики – остатки шкур и войлока, которым набивалось чучело коня. Такой обычай, чрезвычайно нехарактерный для Прибалтики, прекрасно известен в древностях Поволжья. Так хоронили там своих покойных протоболгары (предки современных татар) с V по XIII вв. Такие же обычаи прослеживаются и у предков современных венгров, также живших в середине I тысячелетия н. э. в Среднем Поволжье.

Прусские бабы из Польши.

Сразу после аварского разгрома в начале VIII в. в комплексах сембов начинают встречаться предметы конского снаряжения (стремена, удила, накладки конского оголовья), своим происхождением непосредственно связанные с Аварским Каганатом. Это, возможно, погребения именно тех «прусских юношей», которые перешли на сторону сембов перед решающим сражением. Однако как объяснить то, что в дальнейшем, на протяжении почти двух столетий, этот обряд сохраняется? Более того, конское снаряжение пруссов, ставших в начале VIII в. применять стремена, прогрессивный по тем временам элемент конского снаряжения, первыми в Европе, имеет исключительное кочевое происхождение. Показательно то, что все «новинки» сбруи, появлявшиеся в мире степняков, тут же, после небольшого временного промежутка (20-25 лет) появлялись в земле сембов. Этому есть только одно объяснение – на Самбию постоянно прибывали отдельные, правда, небольшие по численности, конные отряды тюрок Поволжья. Их функцией, возможно, являлась и охрана янтарных караванов, отправлявшихся из Прибалтики по Волжскому пути в страны далекого и сказочного Востока.

Судя по результатам комплексных исследований, проведенных Балтийской экспедицией совместно с географическим факультетом МГУ им. М. В. Ломоносова, климат Самбии в VIII-вв. был близок к степному. Судя по всему, уровень моря был ниже современного, а флора включала в свой состав ковыль и полынь. Леса на Самбии этого времени практически отсутствовали. Но не только это привлекало сюда кочевников Поволжья. Заманчива была и перспектива участвовать в составе прусской дружины в выгодных торговых операциях и грабительских набегах. Получилось так, что волны «Последнего моря» задолго до походов Батыя к берегам Адриатики омывали копыта степных коней на Балтийском побережье. Эти кочевники, несомненно, стимулировали торговлю местного населения Самбии с племенами Поволжья по трассе, впоследствии получившей название «из варяг в греки». В это время у народов Прибалтики своеобразной разменной монетой становятся мелкие бусы, распространяющиеся здесь из Передней Азии именно через земли бассейна Волги. Даже такая мелкая деталь, как кожаная походная посуда кочевников, сшитая из отдельных лоскутов, находит отражение в материальной культуре сембов. Их погребальная керамика VIII в. имеет именно такой «лоскутный орнамент», который имитирует походную кожаную посуду тюрок. Именно тюрки впоследствии положили начало новому этапу развития дружины Янтарного берега…»

Источник

Telegraph