Георгий Нефедьев. К подтексту стихотворения Вяч. Иванова «Атлантида»

Вячеслав Иванов (1866-1949)

Едва ли можно говорить о теме «Атлантиды» как таковой в творчестве Вяч. Иванова. Однако сам образ легендарной страны присутствует в его произведениях, отсылая нас к вполне конкретным и значимым для Иванова философско-богословским и эзотерико-биографическим  подтекстам. Достаточно упомянуть в этой связи, например, статью Иванова «Древний ужас. По поводу картины Л. Бакста “Terror Antiquus”», а также мелопею «Человек». В первой Атлантида предстает «великой блудницей языческого апокалипсиса», по мысли Иванова призванной лишь оттенить на своем фоне положительные ценности «христианского преодоления природной необходимости», освобождающие человека от власти древнего ужаса[i]. В поэме «Человек» обнаруживается семантически схожий ассоциативный ряд: в потопе гибнут «преступные святыни», и исполины-атланты готовы восстать перед судом, в преддверии которого – «торопит Зверь пришествие Блудницы» (III, 224–226).

В стихотворении «Атлантида», входящего в пятую книгу «COR ARDENS» – «ROSARIUM», мы встречаемся уже с иной образностью, отличной от предыдущих характеристик затонувшего острова (II, 470–471). Суть ее – в образе «розы», в мифопоэтике Иванова становящейся символом пламенного сердца Атлантиды. Это сердце похищают лебеди, после чего остров погружается на дно океана. Упоминание далее «братьев» как хранителей розы («Храните розу, братья!») позволяет уже говорить о розенкрейцерской тематике стихотворения. Это не удивительно, поскольку последняя в той или иной степени присутствует во всем корпусе текстов «ROSARIUM’а», писавшегося Ивановым в основном летом 1910 г. Как известно, это был последний период его общения с А.Р. Минцловой (перед ее таинственным исчезновением осенью 1910 г.), пытавшейся привести Иванова к розенкрейцерскому посвящению[ii]. На всем протяжении переписки Минцловой с Ивановым, именно «братья» – наиболее устойчивое определение розенкрейцеров.

Связь Атлантиды с братством Розы и Креста – является вполне устоявшимся сюжетом в оккультной литературе XIX и XX веков, в которой Атлантида считалась истоком любого тайного знания. И этот факт едва ли оставался неизвестным Вяч. Иванову. Так, хорошо знавший Иванова С. Маковский писал: «Вячеслав Иванов, как многие поэты-символисты того времени, был эзотериком, и глубже был, и последовательнее, наверное, чем Брюсов, Андрей Белый или Максимилиан Волошин. <…> Традиция эзотерики – от незапамятных времен, от мистерий, уходящих корнями в посвятительные таинства Египта и, может быть, еще более древних цивилизаций»[iii]. Можно с уверенностью утверждать, что под последними следует понимать в первую очередь Атлантиду.

Анализ эзотерического контекста ивановской «Атлантиды» обнаруживает целый ряд реминисценций, связанных с розенкрейцерской мифологией. Во-первых, эпитет «нетленная страна» (т. е. Атлантида) отсылает нас к известному сюжету из первого розенкрейцерского манифеста «Fama Fraternitatis»: через 120 лет после кончины основателя ордена – Христиана Розенкрейца, братья находят в склепе его нетленное тело – «невредимое и без признаков разложения»[iv]. Таким образом, Атлантиду в транскрипции Иванова можно трактовать не как погибшую страну, но как еще живую (и символически и эзотерически). Это подтверждают и строки «Но живы властелины / Подводной глубины…».

Во-вторых, это образ лебедей, обитавших в «долинах Солнцебога». Солнце-бог и лебедь – традиционные эпитеты Аполлона, бога солнечного света. Но, в данном случае текст Вяч. Иванова подразумевает не просто Аполлона, но Аполлона Гиперборейского, чей древнейший культ был связан с лебедями. На колеснице, запряженной лебедями, Аполлон прибыл в Дельфы из далекой северной страны – Гипербореи[v]. Правда, в конце стихотворения, Иванов говорит о «лебедях заката», что можно рассматривать как своего рода переадресацию гиперборейской символики лебедей их атлантическим собратьям.

Интересное свидетельство, имеющее непосредственное отношение к нашей теме содержится в мемуарах А. Белого, также входившего вместе с Вяч. Ивановым в розенкрейцерское братство, организованное Минцловой: «меня осеняет вдруг образ: двух старцев, плывущих на лодке ко мне; глядят на меня и вещают глазами без слов: я прислушиваюсь к сердцу, оно передают мне внятно – вот что: – Мы стоим у преддверия огромного переворота; уже образуется фаланга людей, работающая над нравственным возрождением человечества; она образует как бы вовсе новое рыцарство в движении, долженствующем захватить всю Европу; движение – новый отпрыск старинного рыцарства; одна ветвь его распрострется на запад, другая – покроет Россию; а во главе тех ветвей станут те, кого символически можно назвать Лебедями»[vi]. Символическая связь рыцарства и лебедя имеет давнюю историческую и эзотерическую традицию. Так, в цикле средневековых легенд о Граале говорится, что чаша Грааля хранится в замке, находящимся в волшебной северной стране. Именно оттуда пребывает в челне, запряженном лебедем, Лоэнгрин – сын хранителя Грааля Парсифаля. О лебеде, как об эзотерическом имени Лоэнгрина говорил Р. Штейнер в 12-й лекции из цикла «Космогония» (8 июня 1906 г.)[vii]. Этот факт вполне мог быть известен Иванову через Минцлову, распространявшей в России лекционные курсы «Доктора».

Сохранились слова Минцловой (в дневниковой записи Э.К. Метнера) об исторически преемственной связи розенкрейцерского ордена с Атлантидой и Гипербореей: «Р<озен>К<рейцерство> древнее древнего, но явление севера (м<ожет> б<ыть> Атлантиды)»[viii]. В письмах Минцловой  к Вяч. Иванову Атлантида упоминается неоднократно. Так, например, сохранился письменный отзыв Минцловой о статье Иванова «Древний ужас», где она высказывает свои замечания относительно написанного Ивановым об Атлантиде[ix].

Некоторые мысли Минцловой, связанные с розенкрейцерством и Атлантидой нашли свое отражение и в стихотворении «Атлантида». И, видимо, только зная их, можно реконструировать эзотерический подтекст на первый взгляд не понятных строк «Но живы властелины / Подводной глубины». В письме к Иванову от 10 октября 1909 года она писала своему конфиденту: «В то мгновение, когда ушли из Атлантиды на Восток, лучшие силы ее – как мыши бегут с корабля, в минуту опасности!… В мгновения гибели Атлантиды – когда она «отпустила» от себя всех сынов своих, пожелавших уйти, – остался на Западе один, великий Посвященный. Имя его – не произносимо словами, есть только знак его – Роза. Он остался хранителем всех тайн и знаний Атлантиды. Он остался, чтобы оберегать их – и чтобы встретить учение Христа <…> Роза Атлантиды припала к Кресту благоговейно <…> И этот праотец Р<озен>Кр<ейцеров> – живет и поныне»[x]. Вполне вероятно, что именно это визионерское откровение Минцловой послужило отправной точкой поэтического замысла Вяч. Иванова. Только отсюда становятся понятны живые атланты-розенкрейцеры. Интересно, что позднее Иванов еще вернулся к этой теме. В статье «Чурлянис и проблема синтеза искусств» (1914) он писал о картине «Морская соната» Чурлениса, показавшем в ней «в пурпуровой мгле глубин погребенную на дне океана, но и там все живую <курсив мой. – Г. Н.> Атлантиду» (III, 157).

Фантастический мотив жизни под водой получил также свое развитие в медиумических записях Иванова, в которых он автоматическим письмом фиксировал «голос» своей покойной жены – Л.Д. Зиновьевой-Аннибал[xi]. В одной из таких записей (датируемой предположительно 1910 годом, когда Иванов собирался ехать в Ассизи, чтобы получить там по рекомендации Минцловой розенкрейцерское посвящение) сказано: «В Ассизи братьев уже нет. Они ушли в Водные обители»[xii]. Возможно, что это «откровение» непосредственно предшествовало созданию стихотворения, а также повлияло на его замысел.

Так, уже в оккультном жизнетворчестве Иванова, еще раз встретились Атлантида и розенкрейцерство. В каком то смысле эта фантастическая связь затонувшей страны и братства Розы и Креста провоцирует сделать интересное, и не менее фантастическое предположение о том куда именно «исчезла» Минцлова. Из ее писем Иванову нам известно, что в Нюренберге на собрании высшей коллегии розенкрейцеров (где присутствовала и Минцлова с правом совещательного голоса) было принято решение «уйти от земли»[xiii]. Быть может, здесь подразумевался совсем иной «уход», и не просто из Германии в Италию (или – не только). После ухода братьев Минцлова осталась исключительно ради того, чтобы подготовить Иванова к посвящению. Когда же выяснилось, что Иванов собирается связать свою судьбу с В.К. Шварсалон, и в силу этого его посвящение становится невозможно, Минцлова принимает решение последовать за братьями.

В мемуарах А. Белого «Начало века» приводится его предположение по поводу исчезновения Минцловой. «Моя догадка, что она бросилась в море, основывается на ее лепете о какой-то ее особенной связи с пучиною Атлантического океана. <…> “Пучина зовет”. – “Кто?” – ее переспрашивал я. – “Атлантический океан: я с ним связана!”»[xiv] В более же ранней и подробной «берлинской» редакции мемуаров это место выглядит не сколько иначе. А. Белый приводит слова Минцловой, сказанные ею в их последнюю встречу: «–Посмотрите какое ненастье.. Там, в ветре, как будто бы песня об Атлантическом океане… Я скоро увижу его… Меня ждет… Это ветер напоминает мне Атлантиду… Я связана с Атлантидою… Меня там зовут»[xv].

Можно только предполагать, говорила ли Минцлова что либо подобное Вяч. Иванову в их последнюю встречу. Но ему могли быть известны и ранее подобные интуиции и откровения Минцловой, связующие в единое фантастическое целое Атлантиду и розенкрейцерство.

Кроме уже вышеприведенных рецепций розенкрейцерской мифологемы, в ивановской «Атлантиде» присутствуют и иные. Так, обращают на себя внимание строки «Придет возмездья срок. <…> / Изыдет облак воев / За сердцем древних стран: / Из яростных прибоев / Полки воскресших воев / Извергнет Океан». Этот мотив мести, возмездия генетически и символически восходит к известному мотиву мщения тамплиеров (чьими легендарными восприемниками считались розенкрейцеры) королевскому дому Франции за разгром ордена и сожжение на костре Великого магистра Жака де Молэ в 1314 году. Этот мотив нашел свое отражение в статье М. Волошина «Пророки и мстители. Предвестия великой революции»(1906). Интересно, что именно Минцлова впервые обратила внимание Волошина на этот сюжет. 18 июля 1905 года в своем дневнике Волошин приводит ее слова о тамплиерах: «Они теперь еще существуют»[xvi].

Присутствует этот мотив также в творчестве ирландского поэта У.Б. Йейтса (1865–1939), входившего в неорозенкрейцерскую организацию «Золотая Зоря»[xvii]. Эзотерический контекст этого мотива можно расширить, если вспомнить, что тема угрозы, исходящая из под земли (а не из под воды, как у Иванова), тема возвращения древних богов, – была популярна именно в кругу писателей, связанных с «Золотой Зарей»[xviii]. Наиболее известное из их произведений по данной тематике – роман Бульвера-Литтона «Грядущая раса» (1871). В нем повествуется, как спасшиеся в огромных подземных пещерах атланты, собираются мстить низшим расам, и покорить в будущем население Земли[xix].

В своем эзотерическом мифотворчестве Вяч. Иванов оказался далеко не одинок. Так, в романах А. Белого «Петербург» и «Москва» прослеживается сюжетный подтекст мирового оккультного заговора и провокации, подготовляемого реинкарнированными из далекого прошлого атлантами[xx]. В легендах московских «тамплиеров» 20-х годов прошлого века также присутствует тема спасшихся в подводных городах атлантов, которые хранят древние знания и традицию Грааля[xxi]. Схожий мотив, хотя и в несколько ином ракурсе, обыгрывается в книге Д. Мережковского «Атлантида – Европа. Тайна Запада» (1931): «Вся Атлантида, готовая кинуться из глубины Атлантики на Европу и Азию, ощетинилась, как зверь – “Зверь, выходящий из бездны”, Апокалипсиса»[xxii].

Видимо, было бы правильнее интерпретировать ивановскую «Атлантиду» в общем контексте рецепций русским символизмом тематики, связанной с легендарным островом, погрузившимся на дно океана «в один бедственный день и в одну бедственную ночь» по Платону. Но, бесспорно, даже на этом, более чем широком и богатом именами фоне (достаточно здесь вспомнить имена Брюсова, Бальмонта и других), «Атлантида» Вяч. Иванова занимает совершенно особое место, причудливым образом совмещая в себе мифотворческие, оккультные и экзестенциально-биографические подтексты.

[i] Иванов Вяч. Собр. соч.: В 4 т. Брюссель. 1979. Т. 3. С. 97, 109. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте сокращенно (римской цифрой обозначен том, арабской – страница).
[ii] Подробнее об отношениях А.Р. Минцловой с Вяч. Ивановым, и роли розенкрейцерской мифологемы в его творчестве см.: Богомолов Н.А. Anna-Rudolph // Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм: Материалы и исследования. М., 1999; Нефедьев Г.В. К истории одного «посвящения»: Вячеслав Иванов и розенкрейцерство // Вячеслав Иванов: Творчество и судьба. К 135-летию со дня рождения. М., 2002; Обатнин Г. Иванов-мистик: Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907–1919). М.. 2000.
[iii] Маковский С. Вячеслав Иванов в России // Воспоминания о Серебряном веке. М., 1993. С. 118.
[iv] Цит. по кн.: Йейтс Франсес. Розенкрейцерское просвещение. М., 1999. С. 426–427.
[v] О связи Гипербореи с Аполлоном см., например: Пиндар. Вакхилид. М., 1980. С. 109–110.
[vi] Белый А. О Блоке. Воспоминания. Статьи. Дневники. Речи. М., 1997. С. 342. О «семи лебедях Лоэнгрина» Белый писал еще в 1904 г. в стихотворении «Серенада», вошедшего в его первый сборник «Золото в лазури».
[vii] См.: Штейнер. Р. Из области духовного знания или антропософии. М., 1997. С. 211. См. также высказывания Штейнера о рыцарях Грааля как о «Лебедином ордене» в кн.: Майер Р. В пространстве – время здесь… История Грааля. М., 1997. С. 200.
[viii] НИОР РГБ. Ф. 167. Карт. 22. Ед. хр. 15. Л. 2.
[ix] См.: НИОР РГБ. Ф. 109. Карт. 31. Ед. хр. 7. Л. 57–58.
[x] Цит. по кн.: Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. С. 84.
[xi] Подробнее об автоматических записях Вяч. Иванова см.: Нефедьев Г.В. К истории одного «посвящения»: Вячеслав Иванов и розенкрейцерство.
[xii] НИОР РГБ. Ф. 109. Карт. 8. Ед. хр. 25. Л. 49 об.
[xiii] Письмо от 29 августа / 11 сентября 1909 г. // НИОР РГБ. Ф. 109. Карт. 30. Ед. хр. 9. Опубликовано в кн.: Богомолов Н.А. Указ. соч. С. 77.
[xiv] Белый А. Начало века. М., 1990. С. 322.
[xv] Белый А. Начало века (берлинская редакция) //РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 1. Ед. хр. 27. Л. 135.
[xvi] Волошин М. История моей души. М., 1999. С. 130.
[xvii] См., напр.: Йейтс У.Б. Избранные стихотворения. М., 1995. С. 128.
[xviii] См. подробнее: Гюйо А. Писатели-фантасты «Золотой зари» // Волшебная гора. 1995. № 3. С. 235.
[xix] Ср. с сообщением Ф. Оссендовского, полученным им от тибетских лам, о том, что после гибели Атлантиды и Лемурии их жители спаслись в подземной стране Агартхи, из которой они должны выйти в конце времен на последнюю битву со злом (см.: Оссендовский Ф. И звери, и люди, и боги. М., 1994. С. 310–321).
[xx] См. подробнее: Нефедьев Г.В. «Сон об Атланте»: К подтексту мотива провокации в романах А. Белого «Петербург» и «Москва» (в печати).
[xxi] См., напр. легенду «О Граале» в кн.: Никитин А.Л. Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в Советской России. М., 1998. С. 210–214.
[xxii] Мережковский  Д. Атлантида – Европа. Тайна запада. М., 1992. С. 54.

• Ключевые слова: К подтексту стихотворения,Вяч. Иванова «Атлантида»,Георгий Нефедьев,РОИПА,атлантология