Н.А. Криничная. Посвящение в колдуны: способы передачи эзотерических знаний

В.Я. Пропп в книге «Исторические корни волшебной сказки» показал, что сказка, по сути, берет начало из мифа о божественном предке, которому уподобляется в процессе прохождения обряда каждый посвящаемый.

В дошедших до наших дней быличках и бывальщинах обряд посвящения в колдуны предстает как пережиток инициаций.

Вознамерившийся перенять магические способности направляется за помощью к деревенскому колдуну: «От матери слышала, что парни в деревне привязались к колдуну: Научи!» Или: «Девки наши пошли к одной колдовке, чтобы она научила их». Колдун, который в этом сюжете выступает лишь в роли посредника, откликается на просьбу далеко не каждого: из нескольких он выбирает одного. Или соглашается со второго либо третьего раза. Или сам подыскивает подходящего для этого занятия человека.

В качестве распорядителя ритуала передачи тайного знания колдун назначает время и место. Чаще всего он велит приходить в двенадцать часов ночи в баню, топящуюся по-черному. Выбор полуночи обусловлен активизацией в это время потусторонних сил, божественных или пониженных под влиянием христианства до уровня демонических.

Порой колдун в бане произносит («читает») некие магические слова, содержание которых осталось нам неизвестным. Можно лишь предположить, что посредством их вызывается сверхъестественное существо, поскольку при его появлении колдун перестает «читать». Им может быть существо, похожее на медведя: «Ведмедь-де, не ведмедь: какой-то лохматый, хайло-де отворил — вот такая пасть! Во рту-де вот огонь».

Часто в рассматриваемом обряде фигурирует собака (ведущая свое происхождение от волка: она вытеснила своего предшественника, несмотря на то, что культ волка зафиксирован не только у славянских, но и у германских и тюркских народов). Из других зооморфных персонажей можно упомянуть свинью, «страшную, пламень изо рта», «сивую кобылу», встреченную на том месте, которое указал колдун, лягушку, раздувающуюся все больше и больше, пока она не стала величиной с быка (вариант: множество огромных лягушек, и среди них самая большая).

Из птиц в роли существ, связанных с посвящением в колдуны, фигурирует «лебедь белая», «расшеперившая пасть». Охотник же, пожелавший овладеть тайными знаниями, увидел перед собой огромного глухаря.

Независимо от того, какой облик имеет зооморфное существо, его назначение неизменно — проглотить неофита, посвящаемого в колдуны. Кульминация этого сюжета заключена в приказе распорядителя обряда: «“Полезай в пасть собаки-то!” — “Да боязно!” — “Полезай, полезай!“».

«Главная часть церемонии состояла в умерщвлении и воскресении посвящаемого, который таким образом приобретал магическую силу», — писал В.Я. Пропп относительно сущности инициаций.

По другой версии, для посвящения в колдуны достаточно, чтобы мифическое животное (например, медведь, волк) погладило неофита либо обвилось (это касается змеи) вокруг его шеи. И в том, и в другом случае предполагается временная смерть неофита и его воскресение уже новым человеком.

Новоявленный колдун выходит из бани не один, а с помощниками, принявшими облик людей, животных, насекомых, предметов. Первоначально обретение чудесных помощников и магических способностей осмыслялось как священнодействие; впоследствии стало восприниматься как кощунственный акт. Полученное таким способом знание теперь, при смене верований, считалось греховным.

Поэтому посвящаемый в колдуны должен был, прежде чем приступить к исполнению обряда, отречься от любых атрибутов христианства: он клал икону вниз ликом и вставал на нее ногами; снимал крест; стрелял в передний угол — и там показывалось Христово распятие, и т.п. Кроме того, он отрекался от отца-матери, всего роду-племени и снимал с себя пояс (осмысляемый как оберег).

Обретение магических способностей обусловливается не только поглощением сверхъестественным существом, но и поеданием священного животного, в результате чего свойства, ему присущие, передаются тому, кто отведает тела «бога». «Некий барин ходил в лес, собирал там змей, что с короной на голове, а дома приказывал слуге готовить себе из них пищу. Змеи имели то свойство, что, поевши их, человек начинал понимать разговор огня с огнем, травы с травой».

Аналоги подобной истории зафиксированы во всех славянских традициях (в Украине, Белоруси, Польше, на севере Руси и т.п.). Съевшие кусочек змеи начинали понимать язык зверей и птиц или обретали всевидение/всеведение. Едва ли не большего эффекта можно достигнуть, если человеку удастся взять у вещей змеи слюну.

Вместе со слюной, которая наряду с другими выделениями (пот, кровь) является одним из вместилищ души, герой получает и магические способности: умение слышать рост травы и понимать язык растений и животных, всеведение и ясновидение. В русских заговорах со змеей, голоубницей, голубицей (в белорусских заговорах: змея Голубея) отождествляется вещица, т.е. ведунья, ведьма.

Колдун, обретающий тайное знание от животного, его поглотившего или же им съеденного, — предшественник колдуна, получающего такое же знание от того или иного духа-«хозяина», с которым претендент на ведовство сумел вступить в контакт и заключить, исполнив соответствующие обряды, договор. Охотник или пастух получает покровительство от лешего, рыбак и мельник — от водяного, глава патриархальной семьи — от домового, знахари-зелейники — от различных растений, зачастую персонифицированных, иногда от животных, соотнесенных с ними.

Персонажем, который наделяет человека чудесным даром, представлен в первую очередь леший. Пример: «один мужик», которого на промысле постоянно преследовала неудача, по совету «незнакомца» (это был сам леший) разрезал себе большой палец левой руки, взял из него крови и написал глухариным пером свое имя и фамилию на листе бумаги, исчерченном таинственными знаками. С тех пор сколько он ни ставил силков и капканов — в каждом из них находил либо птицу, либо зверя.

Наделение тайным знанием подчас бывает и выражением благодарности. Пятрок, косивший сено, увидел не то во сне, не то наяву голое дитя и прикрыл его своей одеждой. За эту услугу мать ребенка, лесная дева, предлагает ему на выбор три награды: богатство, власть и «знаньня». Пятрок предпочитает последнее. Так он и стал знахарем: «много шупил» (т.е. обладал тайным знанием) — и «много принес пользы и людям, и скоту».

Помимо того, посвящение в тайное знание осуществляется на сборище (шабаше) ведьм, локализующемся на Лысой горе или приравненных к ней местностях, приуроченном чаще всего к Иванову дню. Пример: женщина, желающая научиться колдовству, предварительно сняв с себя крест, идет к прирожденной ведьме; та мажет ей специальной мазью под мышками; превратившись в сороку, намеревающаяся обрести магические способности летит вслед за ведьмой на Лысую гору или в равнозначную ей местность, где посвящается в тайное знание.

Центральная фигура на сборище ведьм в дошедших до нас рассказах уже стерта и развенчана: часто это дьявол, царица нечистых духов и пр. И все же в некоторых из них проступают изначальные признаки «главы шабаша».

В одной из среднерусских (смоленских) бывалыщин в качестве такого персонажа выступает семиглавый змей, оказывающийся каким-то образом и семиглавым медведем. Он задает ритм некоего магического действа: по его знаку (свисту) тишина внезапно нарушается «большой музыкой, песнями, скоками»; по его знаку все так же внезапно затихает, как и началось: кто рот разинул, чтобы петь песни, так и остается с открытым ртом, кто ногу поднял, чтобы скакать, — застыл в оцепенении. Собравшиеся посвящаются здесь во все тайны ведовства, и в первую очередь одаряются искусством перевоплощения.

Тайное знание усваивается и непосредственно от колдуна, ранее выступавшего лишь в роли распорядителя обряда посвящения и осуществлявшего посредничество между сверхъестественным существом и неофитом.

Колдун передает свое «знание» чаще перед смертью.

Мотивировка, обычно приводимая в мифологических рассказах и поверьях, переосмысляется в духе христианства: обладающий «греховным» знанием, за которое ему придется после смерти отдать душу нечистой силе, старается избавиться от своего ведовства и передать его кому-нибудь хотя бы обманным путем. Собственно же языческая интерпретация преемственности колдовского искусства, некогда осмысляемой как сакральный акт, уже вытеснена из устной традиции.

Способы передачи и усвоения тайного знания могут быть различными. Один из них — прикосновение руки учителя к руке ученика. Иная версия: колдун-учитель наступает на ногу своего восприемника.

Люди, не желающие приобщаться к этому греховному дару, стараются не подавать руки умирающему колдуну. Неискушенные же подают руку и сразу же неожиданно для самих себя становятся «знающими».

Иной способ передачи ведовства заключается в том, что колдун передает восприемнику некий предмет как средоточие своих магических сил. Это может быть, например, корешок таинственной травы.

Как повествуется в одной из севернорусских бывальщин, умирающему колдуну никак не удается передать своих «нечистых» знаний, ибо никто не желает ими воспользоваться. С ним остается лишь десятилетний внук, которому было строго-настрого наказано родителями не брать ничего из рук деда, дабы по неведению не заполучить чародейский корешок. Тогда колдун велит мальчику подать стоявший в углу веник. Тот, ничего не подозревая, исполняет просьбу. Незаметно всунув в него корешок, колдун просит отнести веник обратно в угол. Приняв его от деда, мальчик вместе с веником берет в руки и корешок. Этого оказалось достаточным, чтобы к нему перешла колдовская сила.

Ведовство передается и с палкой (батогом, посохом, тростью), представляющей собой магический атрибут колдуна. Например, с ее помощью осуществляется власть пастуха над стадом.

Пример: перед смертью «знающий» пастух передал другому вместе с пастушьей трубой палочку: «Я тебе, брат, оставлю наследство, паси коров, медведь не съест ни одной». Получив такое «наследство», пастух лишь выгонял стадо на определенное место, а когда возвращался обратно — коровы сами и своевременно выходили из леса целыми и невредимыми.

Вариант: умирающий колдун держал свою палку (батожок) в руке; его племянник, взяв этот батожок, неожиданно для самого себя сделался колдуном. Если желающего стать преемником не находилось, колдун передавал свою магическую силу палке и бросал ее на дорогу: ведовство переходило к тому, кто поднимал магический атрибут.

Атрибуты Осириса

У греков пастушеская палка служила талисманом от злых духов; у египтян прототипом искривленной пастушеской палки считалась стопа Осириса – бога производительных сил природы, царя загробного мира, нередко изображаемого с посохом или виноградной лозой.

Литовцы священной палкой с изображением на рукоятке Гонгилиса, бога стад и защитника их от волков, выгоняли в первый раз скот на пастбище, повторяя при этом слова: «Гонило, береги!» Сорбы (лужицкие сербы) с палкой, на которой было вырезано изображение руки, держащей железное кольцо, вместе с пастухом обходили все избы и, входя в каждую, приговаривали: «Береги, Ганнил, береги!»

Тот, кто получил такой предмет от предшественника, обретает вместе с ним и покровительство заключенного в данном атрибуте божества.

Порой в состав обряда посвящения в колдовское искусство входит вербальная магия, которая нередко заменяет сам обряд. «Словам» учатся преимущественно на Иванов день: «Тогда колдун стал читать заговоры и прочее колдовство. Мальчик повторял за ним и таким образом перенял колдовство».

С формированием понятия «чернокнижие» в бывалыщинах вместо устной вербальной магии нередко фигурирует письменная — некие «знаки», «записки», «маленькие книжки». Заключенные в этой книге таинственные письмена имеют такую силу, что даже не умеющий ни читать, ни писать, обретя ее, действует как грамотный.

Возможно, позднейшие представления о ведовстве как о черном знании — чернокнижии обязаны тому уважению, которое оказывалось тайному знанию в язычестве. По сведениям, зафиксированным в XVIII в., подобная книга прочно ассоциировалась с нечистой силой: «Кто найдет такую черную книгу и станет читать, то немедленно предстанут множество дьяволов, и станут просить работы».

Общераспространенным является поверье: колдун, передавший свое искусство, и прежде всего заговоры, другому лицу, утрачивает магическую силу: его «слова» больше не действуют. Отныне они во власти восприемника. Иная версия: колдун не лишится своих сверхъестественных способностей, в том числе и силы заговоров, если число его учеников не превысит девяти. Причем в любом случае колдун передает тайные знания тому, кто моложе его.

Обряд посвящения, по словам В.Я. Проппа, сводится к приобретению духа-помощника, который может рассматриваться как персонифицированная магическая способность героя. В качестве чудесного помощника чаще всего выступает не одно существо, а их совокупность. Будучи отрицательно переосмысленными, помощники колдуна получили наименование «черти» или «бесы».

По своему облику помощники могут быть разными: уподобляются множеству птичек («всяких цветов, голубых, красных, зеленых»), цыплят (желтых, крупных), мышей или пчел («медуниц»), жуков и т.д. Иногда это лоскутки и коврижки хлеба, лежащие в маленькой коробке, или даже красивые разноцветные стеклышки, помещенные в банке. Тайна их местонахождения обнаруживается обычно детьми: взрослым они не показываются.

Эти помощники осмысляются как средоточие некоей другой, подчас внешней, души их владельца. Примеры: как только стали «просто перебирать» стеклышки, хранящиеся в банке в голбце, не зная, что это «биси», так их владелец-тракторист, находясь вдали от дома, почувствовал, что «его трогают», и прибежал сюда «быстрее быстрого». В другом случае колдун примчался домой сразу же, как только жена в его отсутствие бросила в печь «пестерь» (берестяной кошель) с «чертями». Вбежав в избу, он открыл задвижку и, сунув голову в печь, умер.

Чтобы лишить ведуна колдовской силы, нужно нанести ущерб его душе или одной из душ, являющихся средоточием магической силы, а то и просто вышибить ее. Например, если ударить ведьму «в кровь», то она утратит способность к перевоплощениям. То же произойдет, если у нее вышибить глаз. Если же ударить наотмашь по тени ведьмы осиновым колом или бичом от цепа, то она лишится своей магической силы.

Однако эти же помощники могут, подчас даже вопреки воле хозяина, совершать и вредоносные действия. Поэтому владение такими помощниками нередко оказывается обременительным для колдуна. Во многих рассказах повествуется о том, как он старается от них избавиться: хотя бы обманным путем передать «чертей», т.е. свои тайные знания. Для этого ведуны помещают своих помощников, к примеру, «на палочке с узорами» и под каким-либо предлогом отдают этот атрибут случайному преемнику. Или же их «на платок кладут, платок свернутый как следоват».

Итак, в основе различных версий мотива передачи-усвоения магических способностей лежит, по сути, одна и та же модель, выработанная традицией. Если первоначально посвящаемый обретает тайное знание вследствие приобщения его к первопредку, то в дальнейшем он воспринимает колдовское искусство от духа-«хозяина». Через чудесного помощника поступает «знание» из потустороннего мира, где хранятся первоначала и тайны бытия.

***

По материалам статьи: «Посвящение в колдуны: историко-этнографическая основа русских мифологических рассказов о передаче-усвоении эзотерических знаний».

Литература

Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.
Криничная Н.А. Персонажи преданий: становление и эволюция образа. Л., 1988.
Никитина Н.А. К вопросу о русских колдунах // Русское колдовство, ведовство, знахарство. СПб., 1994.
Сказки и предания Самарского края / Собр. и зап. Д.Н. Садовниковым. СПб., 1884. № 116а.
Былички и бывальщины: старозаветные рассказы, записанные в Прикамье / Сост. К. Шумов. Пермь, 1991. № 241.
Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири / Сост. В.П. Зиновьев. Новосибирск, 1987. №255.
Мифологические рассказы и легенды Русского Севера / Сост. и автор коммент. О.А. Черепанова. СПб., 1996. № 305.
Криничная Н.А. «Сынове бани» (Мифологические рассказы и поверья о баеннике) // Этнографическое обозрение (ЭО), 1993, № 4.
Криничная Н.А. На росстани: Мифологема судьбы в фольклорно-этнографическом освещении // ЭО. 1997. № 3.
Ивинов П.В. Народные рассказы о ведьмах и упырях. Киев, 1991.
Зеленин Д.К. Великорусские сказки Вятской губернии. Пг., 1915. № 106. 32 Криничная Н.А. Нить жизни: реминисценции образов божеств судьбы в мифологии и фольклоре , обрядах и верованиях. Петрозаводск, 1995.
Демич В.Ф. О змее в русской народной медицине (культурно-этнографический очерк) // Живая старина. 1912. Вып. 1.
Чупинский П.П. Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край. Т. 1. СПб., 1872.
Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997.
Буслаев Ф. Исторические очерки русской народной словесности. Т. 2. СПб.. 1861. Демидович П П. Из области верований и сказаний белорусов // ЭО. 1896. № 2/3.
Народные поверья. I. Леший // Русский дневник. 1838. № 83.
Дикарев М.А. О царских загадках // ЭО. 1896. № 4.
Архив Карельского научного центра РАН. Колл. 6. № 81.
Шеппинг Д.О. Значение некоторых зверей, птиц и других животных по суевериям русского народа // Филологические записки. 1895. Вып. 3/4.
Сказки и предания Самарского края. № 74.
Криничная Н.А. Леший и пастух (по материалам севернорусских мифологических рассказов, поверий и обрядов) // Обряды и верования народов Карелии. Петрозаводск, 1994; Язычество и крестьянский быт: мифологические рассказы о лешем как покровителе дикихживотных и охотников // Традиционная культура: общечеловеческое и этническое. Проблема комплексного изучения этносов Карелии: Матер. симпоз. Сентябрь 1993 г. Петрозаводск, 1993.
Криничная Н.А. Лесные наваждения (мифологические рассказы и поверья о духе-«хозяине» леса). Петрозаводск, 1993.
Криничная Н.А. На синем камне: мифологические рассказы и поверья о духе-«хозяине» воды. Петрозаводск, 1994.
Памятники русского фольклора Водлозерья: Предания и былички / Изд. подгот. В.П. Кузнецова. Петрозаводск, 1997. № 83.
Мифологические рассказы и легенды Русского Севера. № 141.
Большая Шалга (Сельский приход в Каргопольском уезде) // Олонецкие губернские ведомости. 1888. №99 .
Смоленский этнографический сб. / Сост. В.Н. Добровольский. Ч. 1. СПб., 1891. № 24.
Балов А.В. Очерки Пошехонья. Верованья//ЭО. 1901. №4. 
Ефименко П.С. Демонология жителей Архангельской губернии // Памятная книжка Архангельской губернии на 1864 г. Архангельск, 1864.
Харитонов А. Очерк демонологии крестьян Шенкурского уезда // Отеч. зап. 1848. V-1V, отд. VIII.
Верования великоруссов Шенкурского уезда: (Из летней экскурсии 1916 года) / Собр. и зап. П.Г. Богатырев // ЭО. 1916. № 3/4.
Логиновский К.Д. Материалы к этнографии забайкальских казаков // Вып. 1. Владивосток, 1903.
Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовский губернии / Собр. в 1861- 1888 годах. А.Н. Минхом. СПб., 1890
Чулков М. Абевега русских суеверий, идолопоклоннических жертвоприношений, свадебных простонародных обрядов, колдовства, шаманства и проч. М., 1986.

Источник

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

Публикация на Тelegra.ph

Еще по теме:

«Ведьма — цэ погана баба, шо много знае»