А. Розов. Физики о небудущем. Резервируется бренд «Протоколы готэмских мудрецов»

Обстоятельства появления таковы, что лексическая и историческая аналогия с широко известной скандальной книжкой-фальсификатом «Протоколы сионских мудрецов» 1903 года напрашивается с первого взгляда. Итак: журнал «Огонек» (который во времена тех «Протоколов…» был еженедельным литературно художественным приложением к газете «Биржевые ведомости», а ныне принадлежит Издательскому дому «КоммерсантЪ») стал публиковать беседы с ведущими российскими физиками в рамках медиапроекта 2018 года со Сколковским институтом науки и технологий публикацию. Тут уместно вспомнить, что Сколково-Тех сам по себе столь пафосный проект, что стал объектом неофольклора с момента своего основания в 2011-м.
«Нью-Васюкинская Кремниевая долина»
«Аналоговнет-инкорпорейтед»
«Сколково это Готэм сегодня»…

Мы добрались до «готэмских мудрецов» (wise men of Gotham). Это английская идиома, известная с начала XIII века, и ее смысл передается четверостишьем о трех альтернативно-одаренных, решивших в тазу переплыть море.

Three wise men of Gotham,
They went to sea in a bowl,
And if the bowl had been stronger
My song would have been longer.

Классический русский перевод Маршака:

Три мудреца в одном тазу

Пустились по морю в грозу.

Будь попрочнее старый таз,

Длиннее был бы мой рассказ.

Иллюстрация Уильяма Дэнслоу для потешки Three Wise Men of Gotham, из сборника 1901 года «Мелодии Матушки Гусыни»

Среди прочих историй о «готэмских мудрецах» упоминается скатывание кругов сыра с холма – в надежде, что он докатится до рынка в Ноттингеме и сам себя продаст… Очень похоже на инновации нынешних бизнес-визионеров, не так ли? Это намек, что не все так тривиально (и с Готэмом XIII века, и со Сколково XXI века). В обоих случаях глупейшие занятия аборигенов странным образом приносили им выгоды за счет окружающих. Сами аборигены отмечали: «We ween there are more fools pass through Gotham than remain in it» (“Ведомо нам, что больше глупцов проходит через Готэм, чем остается в нем”).

Теперь, запутав все, можно вернуться к медиа-проекту Огонек-Сколково. Отметим при переходе, что медиа-проект пришелся на последний предковидный год и самое начало ковид-эпопеи. Иначе говоря: совпал с периодом, когда весь цивилизованный мир вдруг перехватил у Готэма пальму первенства по эпической глупости (мореходство в тазу и самоходно-сырный маркетинг это мелочи по сравнению с «анти-ковидными мерами»).  Не забывая об этом, перейдем к тому, что сказали три выдающихся физика (здесь – без всякой иронии: см. примечание «Источники и персоналии»). Цитирование выборочное.

26 ноября 2018 Валерий Рубаков:

Сейчас мы пришли к тому замечательному моменту, когда все частицы и взаимодействия, предсказанные в физике микромира теоретиками в ХХ веке, подтвердились. Есть, как известно, Стандартная модель — теория, которая описывает всю известную сегодня физику элементарных частиц. Сколько себя помню, на конференциях говорили, что нужно экспериментально подтвердить все ее предсказания. И вот теперь все элементарные частицы, которые она описывала, открыты.

Так что эпоха запланированных открытий кончилась, и это потрясающе. Теперь настает следующая эпоха. Есть очень много разных гипотез, но никто не знает, что на самом деле будет открыто, когда и где. Это нечто и называется «новая физика».

Сегодня понятно, что Стандартная модель не полна, что есть элементарные частицы, которые в нее не укладываются. Известно, что большая часть материи во Вселенной — это не обычное вещество, а какие-то неизвестные частицы. Физики, которые любят изобретать новые термины, назвали их «темная материя». Про эти частицы известно лишь то, что они:

– Во-первых, имеют массу (хотя величину этой массы никто не знает).
– Во-вторых, что они нейтральны, то есть не имеют электрического заряда.
– И в-третьих, что их много. По массе их больше, чем обычного вещества во Вселенной, примерно в пять раз.

Это мы надежно знаем из астрономических наблюдений. Частицы темной материи в огромных количествах находятся вокруг нас и легко пролетают сквозь вещество — напрямую через всю Землю. Осталось их открыть и выяснить, что они собой представляют, но пока все эксперименты в этой области провалились.

Знаете, перед запуском БАК некоторые горячие головы говорили, что максимум через месяц-два открытия новых частиц будут поставлены на конвейер. Но оказалась, что природа устроена более скрытно. Поиск частиц темной материи остается одним из приоритетов для БАК, в этой области ведется много экспериментов. Но поскольку про них мало известно, мы не знаем, хватит ли энергии коллайдера для их рождения в принципе. Возможно, правда, что они легкие, тогда коллайдер тут ни при чем, они могут рождаться в ходе совсем других процессов, где образуются легкие, слабо взаимодействующие частицы. Они, кстати, могут не так уж слабо взаимодействовать между собой, излучать аналоги наших фотонов. Но для нас их «фотоны» будут темными, мы их не увидим.

Из школы мы помним формулу энергии: E = m*c^2, то есть энергия — это масса. Но в данном случае все не так — никакой массы у этой темной энергии нет. Есть только плотность, равномерно «размазанная» по нашей Вселенной.

Изучать темную энергию очень важно, потому что обычное вещество, темная материя и темная энергия заставляют Вселенную расширяться. И удивительное дело: оказывается, что темп расширения Вселенной растет.

…С одной стороны, конечно, от открытия новых частиц сколько-нибудь прямого эффекта на человеческую жизнь вроде бы ждать не приходится. Новых объемных телевизоров с помощью механизма Хиггса не сделаешь.

…С другой стороны, вспомню одну байку: был такой знаменитый физик Роберт Вильсон, он выступал в Конгрессе США и доказывал необходимость строительства ускорителя протонов в Фермилабе. Когда его спросили, какое влияние окажет ускоритель на обороноспособность США, он ответил: «Нам будет что защищать».

Понимаете, все, что мы изучаем сегодня и что узнаем через какое-то время, поднимет общий интеллектуальный уровень человечества, уровень понимания природы и в конечном итоге сделает человека другим.

…

17 июля 2019 Михаил Фейгельман:

Набор научных знаний с каждым десятилетием растет, а время, за которое студентов нужно чему-то научить, ограниченно. Вот поэтому сегодня и сложно внедрить в общие курсы физики — хотя бы университетов! — фундаментальные вещи, открытые 30–40 лет назад. А ведь на них основано многое из того, что делается сейчас.

Возьмите хотя бы основы современной теории конденсированного состояния металлов или полупроводников. Они были созданы в 1950-е, но до сих пор не попали в общие курсы физических специальностей университетов.

Во всех странах, где есть министерство, оно существует для того, чтобы это образование гробить. Это структура, которая заинтересована в самой себе и больше ни в чем. Только очень настойчивые люди могут что-то поменять в образовательной системе такого большого масштаба, ведь ее основной посыл — ничего не менять. А таких людей в любой стране мало.

…Существует некоторое недоразумение между различными частями научного сообщества. Есть, как говорится, две версии теоретической физики.

– Одна, более популярная сегодня, представляет собой математические упражнения на тему физики, где совсем не важно, проверяется ли теория экспериментом. Такой подход ныне широко распространен в мире вследствие моды на глобальные проблемы. Так, именно эта область физики занята теорией струн, которая должна ответить нам на все вопросы о происхождении мира. При этом сама теория струн за 30 лет своего существования не дала ответа ни на один физический вопрос.

– Другая теоретическая физика существует в том виде, как ее понимали, например, Лев Ландау и Ричард Фейнман. Эта наука изучает самую что ни на есть реальную природу теоретическим методом. На мой взгляд, вообще теоретическая физика без экспериментальной развиваться не может. Поэтому наши инициативы связаны по преимуществу с каким-то кругом коллег-экспериментаторов.

…При этом основная проблема двух направлений теоретической физики — отфильтровать информационный мусор вокруг проблемы, потому что уровень замусоривания научной сферы во всех странах, и в нашей особенно, чрезвычайно высок.

Везде та же чума с public relations — с шумом по поводу публикаций в высокорейтинговых журналах и тому подобное. Это глобальное явление: наука достигла такого уровня сложности, что никто, кроме самих ученых, оценить ее не может, а общество в лице административных органов признавать этого не собирается.

Занятия наукой заключаются в том, чтобы искать научную истину. При этом все механизмы контроля и оценки деятельности ученых настроены совершенно не на это. В итоге люди, которые действительно хотят заниматься наукой, должны не только решать довольно сложные задачи, но еще и противостоять легиону надсмотрщиков, которые желают, чтобы им делали красиво. А будет ли установлена эта самая научная истина, им все равно. Дело обстояло бы лучше, если бы существовал реальный запрос на новые знания со стороны какой бы то ни было промышленности. Но его нет нигде.

…Наука в последние десятилетия развивается быстрее, чем общество может это переварить.

…Модные течения, безусловно, есть, и это большая беда. Как только возникает модное течение, туда бросаются сотни и тысячи, начинают печатать мириады статей, по большей части пустых по содержанию. За последние 50–60 лет это обернулось колоссальной инфляцией — лиц, занятых как бы научной деятельностью, сделалось очень много, но это с неизбежностью привело к понижению качества всей этой публики.

…Все посылы о том, что [квантовый] компьютер появится в ближайшее время, не более чем издержки социальной реальности. Видимо, это внушают широким слоям населения, чтобы получать постоянное финансирование.

…Кто отвечает за человечество? Кто нам скажет, какая перед ним стоит задача? Вот зачем нужно было человеку лететь на Луну? Кто его знает. Но кому-то это было интересно. Так устроено человечество, оно все время пытается забраться куда-то выше того, где находится сейчас.

…Интенсивность разной имитационной деятельности вокруг науки возросла очень сильно, при этом какие-то очаги реальной науки еще живы. Сегодня идет тяжелая позиционная борьба, и к чему она приведет еще через 10 лет, сказать затрудняюсь. Поскольку, как я уже отмечал ранее, реального запроса на научные знания у общества нет, наука по существу остается частным делом людей, которые заняты добычей нового знания. Сейчас есть люди, которые хотят заниматься наукой и умеют это делать, несмотря ни на что. Но удастся ли им расширить свой круг в будущем — предсказывать не берусь.

…

11 мая 2020 Александр Замолодчиков:

В современном обществе происходят серьезные метаморфозы, и науку это затрагивает. Мне, в частности, кажется, что с каждым новым поколением ученых занятие наукой превращается все больше в игру и в этом принципиальное отличие от старой школы.

…Сегодня наука очень специализируется и ориентироваться во всех направлениях нереально. К тому же, как мне кажется, в физике сейчас некий кризис.

….Много внимания уделяют космологии и астрофизике: наблюдение за космическими объектами — один из немногих экспериментов в этой области, который еще возможен. Впрочем, и он, на мой взгляд, бедноват, и по-настоящему экспериментально проверять идеи таким способом в полной мере вряд ли получится.
Можно теоретически. Но это вторая часть этого кризиса. Обычная теория работает таким образом: вы имеете набор фактов и пытаетесь создать аппарат, который учитывает их и позволяет вывести другие свойства. И если эти свойства хорошо укладываются в вашу теорию, то она в конечном итоге может быть правильной. Но для этого нужно придуманную структуру, например, сложную систему уравнений, решить. Теория становится большой математической задачей. Так вот, проблема современной науки в том, что легкие задачи уже решены, а задачи определенной математической сложности продвигаются очень плохо. И в целом для этого, наверное, нужна какая-то новая математика.

Поскольку мы не знаем, как решать по-настоящему сложные уравнения, нужно изобрести некую упрощенную реальность, в которой эти уравнения будут выглядеть проще, и мы сможем найти их решения. Это дает нам возможность понять, что вообще можно сделать со сложными уравнениями. И, надеюсь, идеи о том, какие математические структуры в принципе должны существовать для описания уже настоящей физики.

Мы до сих пор не можем решить технические задачи, которые стоят перед физиками уже не первый десяток лет. Например, есть знаменитая задача о том, как устроен вихревой след в потоке жидкости или воздуха [турбулентность]. Так вот, на самом деле никто не понимает, как реально устроена физика этого процесса. Все уравнения известны, но решить их никто не может. А это имеет очень большое прикладное значение. И если мы когда-либо узнаем, как это работает, будет огромный технологический скачок.

…Мы совсем не понимаем, что делается в микромире. Мы более или менее понимаем поведение элементарных частиц на расстояниях примерно десять в минус 15-й степени. Но что делается на более малых расстояниях? Когда ученые говорят: «Мы знаем, что происходит на планковских расстояниях», я воспринимаю это как абсурд. Считается, что в какой-то момент срабатывает квантовая гравитация, но никто реально не знает, что это такое. Кода мы произносим слово «струна» — это на самом деле ничего не означает.

Считается, что пространство-время в малом масштабе будет не гладким, а состоящим из множества небольших областей, в которых оно как бы сильно скомкано, понятия близкого и далекого перепутаны. Но это только образ, чтобы описать что-то совсем уже непонятное. Мне кажется, что такой подход не серьезен и нам нужно искать что-то другое.

…Темная материя и энергия – это сегодня, собственно, почти единственная серьезная экспериментальная часть, которая поддается астрономическим наблюдениям. Она как раз говорит о том, что те уравнения, которые мы знаем, в целом верны, но нуждаются в некотором дополнении.

…Как ученого-естественника меня в первую очередь занимают конкретные факты. Если посмотреть на человеческую историю, то мы видим, что религиозное чувство возникает во всех обществах в ста процентах случаев, и это поразительно. Мне кажется, что религиозность – это определенное свойство человеческого сознания.

…Я вообще считаю, что сознание – самая интересная естественнонаучная проблема. Ничего более интересного, чем человек, вокруг нас нет. Но мы даже примерно не можем понять, как его изучать, и поэтому вынуждены заниматься остальной ерундой, довольствоваться изучением явлений вокруг нас. Пока мы смотрим на физические или биологические аспекты окружающего нас мира, нет никаких препятствий для того, чтобы все это объяснить различными законами природы. А вот когда доходим до сознания, то оказываемся в тупике. Проблема человеческого сознания – единственная, совершенно не решенная наукой задача.

Возможно, что когда мы поймем, как устроено сознание, то увидим, что оно обязательно требует религиозного чувства. Как у сердца есть правый желудочек и левый просто потому, что оно так устроено, так же, возможно, окажется, что у нашего сознания есть две составляющие: одна – наше рациональное мышление, а другая – религиозная.

…Я вообще думаю, что кризис – это хорошо, потому что, когда все протрясется, может быть, появятся какие-то новые вещи. Полагаю, что кризис в науке – это отражение кризиса в обществе. Здесь, я думаю, мало кто будет возражать.

Мне кажется, что даже потребитель начинает чувствовать, что дело поворачивается как-то не так.

…Я думаю, что вряд ли потепление климата будет такой уж серьезной проблемой для всего человечества. Потому что настоящие социальные проблемы наступят гораздо раньше и перед этим все эти климатические вопросы окажутся несущественными. Вопрос в том, что скоро нам не будет хватать энергии и, я думаю, любой физик сейчас должен чувствовать себя немножко пристыженным: мы уже много десятилетий обещаем управляемую термоядерную реакцию, а сделать это до сих пор не можем.

…Очень существенная часть интеллектуальной работы состоит в том, чтобы стараться проследить происхождение идей. Понимать, почему она у вас появилась, откуда пришла, потому что в том месте, откуда она пришла, могут быть залежи других идей.

…

ПОДВЕДЕМ НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ:

1) Все трое говорят о системном кризисе (общества и науки), как о несомненном факте.

2) Имеет место особый кризис взаимопонимания-взаимодействия науки и общества. В частности, это неспособность науки – сформулировать то, что она может дать обществу, и неспособность общества – сформулировать то, что оно хотело бы получить от науки.

3) Кризис собственно науки – не более, чем объективное завершение очередной фазы развития (по аналогии с кризисом классической физики на рубеже XIX—XX веков). Это совершенно нормально, и это уж точно не причина для паники (о которой см. п.7.). Но сопутствующие внутринаучные кризисы – это угроза уже на уровне «краха античности».

4) Объективно-субъективный кризис методологии, в значительной мере вызван гипер-специализацией. Так, гипер-специализация (растрескивание науки по отраслям) создала вредную иллюзию негодности существующего аналитического (в т.ч. математического) аппарата для решения физических задач.

5) Субъективный кризис человеческого фактора (потеря или порча мотивации и здравого смысла на всех уровнях – от образования до администрирования и целеполагания). При

6) Профессионально-коммутационный кризис. Это значит: наукой, как конструктивно-познавательной деятельностью стали заниматься лишь индивиды-энтузиасты и малые неформальные группы (делающие это на свой риск без всякой поддержки общества).

7) Панический кризис мышления ведущих ученых. Оказавшись перед лицом кризиса классики (как примерно столетие назад их тогдашние коллеги) некоторые ученые стали скатываться в мистику. На это указывают неадекватные тезисы, будто человеческое сознание «нечто принципиально иное», чем физические объекты и феномены.

…Такие дела…

————————————–
Примечание: Источники и персоналии
26 ноября 2018 https://ru.wikipedia.org/wiki/Рубаков,_Валерий_Анатольевич
https://www.kommersant.ru/doc/3804856
17 июля 2019 https://ru.wikipedia.org/wiki/Фейгельман,_Михаил_Викторович
https://www.kommersant.ru/doc/3998209
11 мая 2020 https://ru.wikipedia.org/wiki/Замолодчиков,_Александр_Борисович
https://www.kommersant.ru/doc/4336308

Источник

• Ключевые слова: А. Розов,физики о небудущем,резервируется бренд,«Протоколы готэмских мудрецов»