Варандей. Русскоустьинцы - забытые колонисты Арктики

Один из народов Якутии – русскоустьинцы, забытые колонисты Арктики, переселившиеся сюда за два века до основания первого официально известного поселения русских на берегу реки Индигирки.

***

Народами Республики Саха (Якутия), помимо титульного (50%), канонически считаются эвенки (2%), эвены (1,5%), юкагиры, чукчи, долганы и русские (40%). Четверть населения Республики Саха ежегодно съезжается на Ысыах – крупнейший во всей России этнический праздник.

Среди народов, приезжающих на Ысыах, есть и такой – русскоустьинцы, они же индигирщики, они же новгородцы.

Кто такие русскоустьинцы?

Предания гласят, что их предки – то ли бояре Великого Новгорода, то ли ушкуйники, бежавшие в 15-16 веках от московского гнёта и опричнины. Вероятно – в заморские колонии Новгородской республики, возникшие и того раньше. Достоверно первое поселение колонистов в дельте Индигирки основал в 1638 году казак Иван Ребров, но ведь поморы да ушкуйники могли перебраться туда с других полярных берегов.

Сами русскоустьинцы делились на “досельных” (Чикачёвы, Шкулёвы, Киселёвы), “казаков” (Солдатовы, Кочёвщиковы) и “верховских” (Банщиковы), то есть спустившихся по Индигирке. Всех их с начала 19 века уравняла полная изоляция от России, сохранившая архаичный поморский говор времён Ивана Грозного да старинный фольклор, в котором место немцев и басурман заняли вадулы и чукчи, а “еретик” превратился в упыря.

Ещё появился Сендушный – похожий на лешего хожанин тайболы (хозяин тундры) в нартах с волчьей упряжкой, которому оставляли сендухи (дары) и тала (ленточки на тальник), и другие “стихеи”, которых надо было уважать. Индигирщики переняли даже якутский обряд кормления огня, православие же оставалось для них скорее основой этнического самосознания.

Колонисты Арктики

Не став оленеводами, индигирщики жили охотой и рыбалкой, привнеся ряд идей: например, они не просто кололи диких оленей на переправах, а загоняли их в воду собаками. У них были зимние плосковерхие избы из тонких серых брёвен плавника и летно – промысловые хутора, где ставили урасы, но не конусом, а пирамидой, с иконами в правом и чувалом (камельком) в левом углах.

Над домами высились сорочки – деревянные флюгеры-обереги поморских кочей. По праздникам индигирщики сказывали былины про Илью Муромца и пели песни про Москву да про матушку-Волгу, совсем позабыв, где такие места.

В одежде индигирщиков сплелись русский платок и камалейка (рубаха), чукотские шаровары из кожи оленьих ног и дундук из шкур мехом наружу, якутские шапки малахаи, а персчанки (перчатки) из ровдуги девушки дарили парням как знак признания в любви.

Много ли осталось у индигирщиков живой культуры – не знаю: на материке их представляет в основном фольклорный ансамбль. Женщина во главе их общины на Ысыахе облачена в очень качественный, но очень уж новгородский костюм.

Нынешнее Русское Устье основано в 1942 году, а на старом месте, урочище Станчик, теперь только кладбище у самой северной в России исторической церкви. Говор и предания русскоустьинцев записывались ещё в позднесоветское время.

Вроде бы не забыта кухня – например, тельное (жареные лепёшки из растолченой в желе рыбьей мякоти с начинкой из рыбьих желудков и икры), арча (брикеты из толчёной юколы) или пережар (“северный кофе” – жареная мука с рыбьим жаром, запаренная горячей водой).

Менее известны походчане – старожилы Колымы. К ХХ веку они уже и не считали себя йусскими (такой “на Коиме бый говой”), но и родословную возводили не к новгородцам, а к казакам

Они были схожи в быту у русскоустьинцами, пели андылыцины (юкагирские песни-импровизации, но по-русски) и воевали с шелагами (племя чукчей), о чём напоминает воинственное название села Походск. Походчане были только частью колымчан, но в отличие от собратьев выше по Колыме, они дождались лингвистов и этнографов.