Аes_si. Гуси-Лебеди существовали

Если, например, у Парацельса описан некий "водный монах", это значит – водный монах. И нужно честно выяснять, что за монах такой (при этом обнаруживается куча таких реалий и обстоятельств, о существовании которых крепко спящий ум позитивиста не может даже подозревать), а не невротически блеять, что "Парацельс, мол, описывал фантастические картинки из старых книг" (таки сколько их было тогда, тех книг, и сколько в их составе – иллюстрированных манускриптов?), а не нечто, с чем сплошь и рядом сталкивались простолюдины (что прямо следует из текста).
0
1262

В.А. Боттичелли в работе “Научные школы толкования мифов” описывает развитие “критического метода” в интерпретации традиционных данных со времен профанации сакрального наследия подлинно древних миров (уже) в эпоху классической античности. Хорошо известны также “интерпретационные мании” XVIII–XX веков – от “астрономической школы”, видевшей во всех античных мифах поэтизацию небесных тел, до “панковских” провокаций в духе “Иисус был грибом” постмодернистской библеистики. Похоже, Олжас Сулейменов всего лишь придумал новую, вульгарно-националистическую, школу интерпретации древнерусских нарративов, главная аксиома которой – “все пошло от тюрков”, причем не от каких угодно тюрков, а именно от кыпчаков, предков современных казахов:

Если русских обозначают – соколы, то степняков – гуси и лебеди. В «Задонщине»: «Тогда гуси возгоготаша на речкы на Мечи, лебеди крилы въсплескаша. Ни гуси возгоготаша, во поганый Мамай на Русскую землю пришел, а выводы своя привел» (Список И-1). «Уже бо те соколы и кречеты за Дон борзо перелетели и ударилися о многие стада гусиные и лебединые. То ти наехали рустиие сынове на силную рать татарскую».
Параллель половцы – лебеди у автора «Слова» не вызывает возражения. Все, что имеет какое-то отношение к половцам, часто несет в поэме четкий знак лебедя». И сразу понятным становится описание, где половцы «побегоша к Дону великому», и «крычатъ телегы полунощы, рцы лебеди роспущени». Cкрип половецких телег, плеск колес по болотинам, хлопанье на ветру полотняных палаток, вскрики женщин и детей напоминают автору лебединый всполох.
В некоторых былинах мать Тугарина сравнивается с «лебедью белой». Половецкие воины, возвращаясь с неудачного набега, прихватывали подвернувшихся ребятишек – вот и разгадка многочисленных сказок под общим названием «Гуси-лебеди».
(Олжас Сулейменов)

Между тем, гуси-лебеди из сказки, как мы тут обнаружили, действительно связаны именно с тюркским пространством, но, во-первых, не с кыпчакским, а с хазарским, а во-вторых, связаны совершенно неожиданным, нуминозным и мгновенно выводящим из любых (пост)модернистских спекуляций образом. Ведь помимо того, что натягивать гусей-лебедей на глобус Казахстана – это попросту дурной тон, ход мысли уважаемого Сулейменова парадигматически является тотально, уныло модернистским, обреченно следуя канве европейского эвгемеризма XVII–XIX века (от Ньютона через Банье до Штрауса и Ренана), согласно которой боги, демоны и другие мифологические существа суть попросту обожествленные или демонизированные люди и народы. Эвгемеризм кажется “святой простотой” гуманитарной мысли, но дело в том, что иногда реальность еще проще.

Перед тем как мы откроем дорогому читателю действительные корни сказки (которые настолько просты и чудовищны, что заставляют похолодеть), следует разобраться с самим этим странным прозвищем “гуси–лебеди” (фасцинирующим не только ребенка, но и взрослого) и ареалом его происхождения. Для этого мы обратимся к авторитету татарского филолога и лексикографа Фуата Ашрафовича Ганиева, к сожалению недавно скончавшегося. Специализацией Фуата Ашрафовича было систематизирующее исследование так называемых сложных слов тюркских языков:

…вид сложных слов в тюркских языках представляет собой оригинальное по образованию и распространению явление. В… индоевропейских (языках) такие слова встречаются редко. Компоненты парных слов равноправны между собой и грамматически не зависят друг от друга: бала-чага ‘дети’, ата-ана ‘родители’, моӊ-зар ‘обиды’, савыт-саба ‘посуда’. Многие парные слова возникли в глубокой древности. Т. А. Дегтярева пишет, что «парные сращения (т. е. парные слова. — Ф. Г.), союзные и бессоюзные, принадлежат в любом современном языке к наиболее архаичному слою фразеологии… Эти парные сращения возникают в эпоху межплеменных контактов, когда создается необходимость использовать разнодиалектную и иногда разноязычную лексику с целью сделать высказывание понятным для носителей родственных диалектов».
В татарском языке имеется очень большое количество парных слов, компоненты которых представлены разными диалектами, даже разными языками. Например, в слове бала-чага первый компонент имеется в среднем диалекте, второй — в мишарском диалекте татарского языка, и первый и второй компоненты обозначают ребенка; в слове савыт-саба первый компонент имеется в татарском языке, второй наблюдается в диалектах узбекского, казахского языков, первый компонент обозначает посуду, второй — бурдюк. (Ф. Ганиев)

Мы сами можем прибавить к этому чувашское “кил-щурт” (дом, букв. “дом-хозяйство”) и многие другие примеры, которые успели запамятовать. Дикие гуси в чувашском как раз и определяются через такое парное понятие “птица-гусь” (кайък-хур), где “кайък” не всякая птица, а именно не одомашненная. Существует и старинная чувашская рекрутская песня “Кайък-хурсем каячче” (“Летят дикие гуси”), которую пели парням, забриваемым в солдаты.

Таким образом, “гуси-лебеди” это действительно тюркский рефлекс, но не кыпчакского, а именно булгарского ряда, ведь близкое по смыслу к чувашскому “кайък” слово “киек” в татарском, означающее всякую дичь (не обязательно птицу) является как раз древним булгарским рефлексом в татарском. Хотя чувашское “акъш” (лебедь) при этом, напротив, представляет собой недавний кыпчакизм от “ак кош” (“белая птица”), сами булгары, очевидно, называли лебедя как-то иначе, и к настоящему времени это слово утрачено. “Гуси-лебеди” же, в свою очередь, являются булгарской калькой в русском языке, обобщающей диких водоплавающих птиц.

А вот о каких таких диких водоплавающих птицах, способных похитить маленького ребенка, идет речь, мы совсем недавно узнали из арабских дорожников X-XI вв. Узнали и в очередной раз поняли, что “Волга уже совсем не та”. Вообще совсем не та:

В пределах Хазарана есть водоплавающая птица, которую называют… (название опущено), каждая как огромный слон. Люди, которые птицу эту раньше не видели, когда наливают воду, думают, что это – шатер тюрков [-кочевников]. Когда [птицы] видят корову или осла, утаскивают и съедают. Похищают также людей с земли, поднимают их высоко в воздух, затем отпускают. Они падают на землю и разбиваются. Птицы опускаются вниз и съедают. ‘Абдаллах Искафи рассказывает: “В одном месте я увидел двадцать [таких] птиц, но меня они не тронули. Я сошел с коня. При мне было оружие. Хотел было там провести ночь, но не посмел остаться дольше и покинул то место!” (Аджа’иб Ад-Дунья)

То же и в “Аджа’иб Ал-Махлукат” Захарии Казвини:

Н. Хамадани называет птицу “огромная хазарская птица” и приводит рассказ со слов некоего купца: “Один купец рассказал: “Я был в Хазаране. Посмотрев на берег, увидел шатры, которые двигались. Я направился к ним. Они все поднялись в воздух…” (Аджа’иб Ал-Махлукат)

..!

Излишне говорить, что мы ни в малейшей мере не разделяем текстуальной критики источников, навязанной модерном, и что информант премодерна для нас заведомо более объективен и честен. Так, если, например, у Парацельса описан некий “водный монах” *, это значит – водный монах. И нужно честно выяснять, что за монах такой (при этом обнаруживается куча таких реалий и обстоятельств, о существовании которых крепко спящий ум позитивиста не может даже подозревать), а не невротически блеять, что “Парацельс, мол, описывал фантастические картинки из старых книг” (таки сколько их было тогда, тех книг, и сколько в их составе – иллюстрированных манускриптов?), а не нечто, с чем сплошь и рядом сталкивались простолюдины (что прямо следует из текста).

____
* …водное племя воспроизводится подобно людскому, но когда случается, что они производят урода, эти уроды – сирены, что плавают по воде, ибо они отвергают их и не содержат их должным образом. Вот почему они появляются во многих формах и обличиях, как это происходит и является в случае со всеми уродами. Так, мы изумляемся не только водному племени, но и сиренам, у которых много странных черт и которые сильно отличаются от людей. Некоторые могут петь, некоторые могут свистеть в тростниковые флейты, некоторые могут и то, и другое. “Водные монахи” также рождаются от нимф – это урод, который имеет облик монаха. (Парацельс, “О нимфах…”)

Источник

  • Гуси-Лебеди существовали,Аes_si,исчезнувшие животные,криптиды,криптозоология

Leave a reply

Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
Пароль не введен
*