Anairos. Клыки и крылья: о настоящих истоках образа вампира

Портрет Влада Цепеша (Дракулы) в «Галерее предков» Дома Эстерхази,   17 века, Замок Форхтенштейн

Когда образованный человек начинает рассуждать о вампирах, он начинает издалека – от восставших мертвецов в мифах, легендах и фольклоре.

И попадает пальцем в небо, потому что сходство тут чисто внешнее.

Вампиров принято называть нежитью. В играх они всегда попадают во фракцию нежити и получают соответствующие сильные и слабые стороны. Но положа руку на сердце – вы много видели сеттингов, где они в самом деле были бы восставшими мертвецами? Вот прямо по-честному – жил человек, потом умер, потом полежал в могилке, отрастил клыки и выкопался обратно?

Фиг да нифига, простите мой страмослябский.

Ну вот есть цикл «Кейт Дэниэлс» Илоны Эндрюс. Там да – там вампирами называется особый род нежити, который поднимают местные некроманты. Своеобразные получаются твари – безмозглые и бессмысленные, но невероятно сильные, быстрые и живучие. Некроманты управляют ими на расстоянии, как дронами. От вампиров тут одно название.

Восставшие мертвецы – это зомби, совершенно иные тварюшки из бестиария. И если посмотреть на фольклорных упырей, это как раз они, родимые, и будут. Ходячие трупы, пожирающие живых, потому что больше ничего они делать не умеют.

Ещё есть ревенанты (возвращенцы, если по-простому). Если человек умер какой-нибудь особо нехорошей смертью – или в этот момент был одержим единственным неисполненным желанием – его дух может вернуться с того света. Иногда – в собственное мёртвое тело, иногда как-то иначе.

Ревенант помнит, кто он такой, узнаёт своих близких, но думать может только о том, ради чего вернулся. Исполнив задуманное, он умрёт снова, уже насовсем.

Вспоминаем франшизу «Ворон» – одно из лучших изображений ревенанта в кино. Ну и «неправильно убитых Великих Магистров» – вы понимаете, о ком я.

Вампир – совершенно иное дело. Он никогда не умирал и не рвётся. Это живой человек, в которого однажды вошла сила и полностью его преобразовала под себя.

Источник силы – как правило, другой вампир, «посвящающий» новичка. Но не всегда. Кто-то ведь должен начинать все эти линии преемства.

Да, он с виду бывает похож на мертвеца – бледная кожа, холодное тело, кровь не течёт, сердце не бьётся. Но это потому, что такая уж сила им владеет.

Сергей наш Лукьяненко в «Дозорах» создал исчерпывающую теорию вампиров. Говорите о нём что хотите, но интуитивная чуйка у него потрясающая. Течения и ветры коллективного пространства воображаемого он улавливает как боженька – и воплощает в конкретные образы и персонажей.

Сумрак – исполинский невидимый паразит, присосавшийся к Земле. Он поглощает жизненные силы всех живых существ, особенно людей.

Иные – люди, одержимые Сумраком и переделанные им по своему образу и подобию. Так сказать, локальные прорывы Сумрака на тот единственный слой бытия, куда он не может напрямую дотянуться.

Они точно так же кормят Сумрак силой, но в то же время и сами поглощают её у людей – намного быстрее и эффективнее, чем он делает это из своего призрачного мира. Для него это прямая выгода, ведь рано или поздно Иной всё равно умрёт – и сила, которая веками копилась в нём, достанется хозяину одним большим сладким куском.

Все Иные – вампиры, просто недоделанные и потому похожие на людей. А некоторых Сумрак доделывает, и они окончательно становятся такими, как он – холодными, бесплодными, бесцветными пожирателями силы.

Когда будете смотреть на вампиров у других авторов, просто представьте, что они вот такие, просто автор сам об этом не знает. Многое станет понятнее.

Ещё качественные вампиры в Скайриме.

Там у них есть четыре ступени голода, первая – низшая. С каждой ступенью у вампира прибавляются новые заклинания и способности, а прежние делаются сильнее. Но и внешность меняется. На четвёртой ступени он уже полное чудовище, и люди атакуют его, как только увидят.

Насытившись, вампир откатывается вновь на первую ступень голода и становится почти неотличимым от смертного.

Это я, конечно, говорю о вампирах в «ванильной» игре. Дополнение Dawnguard переделало систему, введя особый класс повелителей вампиров со своим деревом навыков. Там как раз всё как у других – убивая врагов особыми атаками, выпивающими из них здоровье, ты повышаешь свой вампирский уровень и получаешь очки навыков для этого самого дерева.

Но зато тот же самый Dawnguard хорошо сыграл и в сторону основного мифа. Вампиры – вовсе не нежить, не ходячие трупы. Первые из них получили силу от даэдрического князя Молаг Бала – великого рабовладельца, доминатора и нагибатора. Полностью овладев своими поклонниками – овладев, по некоторым намёкам, во всех возможных смыслах – он переделывает их по своему образу и подобию.

Голод, направляющий вампира – это и есть Молаг Бал в нём. Воля, зовущая его пожирать и доминировать.

Да, кстати, царство Молаг Бала в Обливионе называется Хладной Гаванью. Это «место смерти, отчаяния и безграничной жестокости». Фактически тот же самый Сумрак, только куда более живописный.

И вот перед нами вместо восставшего мертвеца оказывается человек, одержимый силой иного мира.

Он не хозяин этой силе – она распоряжается им. Она постепенно, но достаточно быстро преображает его тело и разум, превращая в своё подобие.

Сила – это неутолимая жажда. Действия – и вообще. Она не даст тебе покоя. Она всегда будет требовать выхода и пропитания. С того момента, как она в тебе поселилась, вся твоя жизнь подчинена этому постоянному голоду.

Сила выводит тебя за пределы морали. Для неё не имеют смысла смешные человеческие условности вроде сострадания, милосердия, нравственности – а значит, и для тебя теперь тоже.

И в то же время это взаимовыгодный союз, симбиоз. Человек, которым сила владеет, получает от этого немалые бонусы. Настолько немалые, что некоторые персонажи сами ищут такого превращения.

А теперь поднимите руки, кто, прочитав это, сказал «Веном же!».

Да, антигерой Веном устроен ровно по тому же принципу. Человек и пришелец. Поодиночке – два комка ни на что не способного аморфного киселя. Вместе – непобедимый и неуязвимый монстр-пожиратель, которому страшны лишь другие, подобные ему.

Ну и ещё его корчит от звуков церковного колокола, как и подобает всякой традиционной нечисти. Колокольный звон – чуть ли не единственный способ насильно отделить человека от демона, лишив тем самым их обоих силы.

Но, разумеется, образ «одержимого силой» куда старше вампиров.

«Я – голод. Я – жажда. Впившись зубами, я не отпущу до самой смерти, и даже потом придётся вырезать мою долю из тела врага и погрести со мной. Я могу голодать сто лет и не умереть. Могу пролежать сто ночей на льду и не замёрзнуть. Выпить реку крови и не лопнуть. Покажите, где ваши враги!».

Очень знакомые интонации, не так ли? Всё это вполне мог бы сказать вампир. Однако в повести Льюиса «Принц Каспиан» эти слова произносит оборотень.

Впрочем, именно в этом случае переводить wer-wolf как «оборотень» я бы не стал, ибо ни в кого он не оборачивается. Он в принципе, по жизни человек-волк (именно это буквально и значит английское слово). В этом облике он входит в сюжет, и в этом же гибнет.

В том же самом «Принце» вместе с оборотнем присутствует и ведьма (hag, не путать с witch, куда более опасным волшебным существом у Льюиса). И это тоже не случайно, потому что в народном фольклоре ведьмы и колдуны тоже порой оказываются людьми, одержимыми потусторонней силой.

Правда, голод у них обретает своеобразную форму. Сила, с которой они заключили договор, постоянно требует себе работы, иначе начинает мучить и донимать самого колдуна. Он вынужден давать им бессмысленные и невыполнимые поручения – считать листья в лесу, переливать реку в ямку в песке… А перед смертью колдун должен передать своих чертей кому-то другому, иначе будет умирать крайне долго и мучительно.

Мы можем пойти и дальше, в архаическую древность, в тот первоисток, из которого вышли все сказки и мифы. И там нас поджидает герой, ставший предком всех героев и злодеев.

Мы называем его, собственно, героем, потому что как ещё его называть? Он – исполин. Наполовину человек, наполовину нечто иное: зверь, камень, буря. Сила в человеческом облике, отчаянно ищущая, куда бы ей приложиться.

Здесь есть всё – и необузданная мощь, и полная аморальность (законы людей не прилагаются к герою), и нечеловеческая природа, порой полностью подавляющая человеческую…

И даже голод мы находим в полной мере. Богатырская сила проявляется не только в огромном росте, не только в железном или каменном теле, но и в сверхъестественном обжорстве. Семь быков одним махом. Семь вёдер одним духом. Силу нужно кормить, иначе она сожрёт тебя.

Так что вампир – потомок богатыря, а не упыря.

Мне кажется, этот образ не зря такой древний и устойчивый. Он навсегда с нами, потому что он – утрированное представление человека о себе самом.

Разве в каждом из нас нет активного, агрессивного начала, которое жаждет действовать, показать себя, переделывать мир и поступать по-другому? Разве это начало не одерживает порой победу и над разумом, и над сознательной волей? Разве не любой человек одержим желанием жить на полную катушку?

Возьмите это начало и утопите педаль в асфальт. Пусть оно станет до того сильным, что, проявившись, преобразит даже и тело, в котором живёт.

И вот результат.

Источник

Публикация на Тelegra.ph

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco.

• Ключевые слова: Anairos,клыки и крылья,о настоящих истоках,образа вампира