В.В. Андерсен. «Драгоценный камень в голове дракона»
Змеиный камень «драконтит»
В «Жизни Аполлония Тианского» (III, 8) Филострат передаёт среди длинного рассказа о способе охоты на горных змей в Индии следующее:
«ἀποκεῖσθαι δέ φασιν ἐν ταῖς τῶν ὀρείων δρακόντων κεφαλαῖς λίθους
τὸ μὲν εἶδος ἀνθηρὰς καὶ πάντα ἀπαυγαζούσας χρώματα, τὴν δὲ
ἰσχὺν ἀρρήτους κατὰ τὸν δακτύλιον, ὃν γενέσθαι φασὶ τῷ Γύγῃ» 3
Об этом же камне, «драконтите» (dracontites) рассказывает в «Естественной истории» (XXXVI, 57) Плиний Старший со ссылкой на греческого автора Сотака (конец IV в. до н.э.; сочинения не сохранились):
«Dracontites, sive dracontia, e cerebro fit draconum: sed nisi viventibus absciso numquam gemmescit, invidia animalis mori se sentientis. Igitur dormientibus amputant… Esse autem candore translucido, nec postea poliri, aut artem admittere»4.
Подобное свидетельство передаёт и Солин (Polyhistor. XXXI):
«exciditur e cerebris draconum dracontias lapis, sed lapis non est nisi detrahatur viventibus: nam si obeat prius serpens, cum anima simul evanescit duritie soluta. usu eius orientis reges praecipue gloriantur, quamquam nullum lenocinium artis admittat soliditate et quicquid in eo nobile est, non manus faciant nec alterius quam naturae candor sit quo reluceat. auctor Sotacus gemmam hanc etiam visam sibi scribit etc» 5.
Как очевидно из сравнения текстов, сочинениями Плиния и Солина пользуется Исидор (Etym. XVI, 14, 7):
«Dracontites ex cerebro draconis eruitur. Quae nisi viventi abscisa fuerit, non ingemmescit; unde et eam magi dormientibus draconibus amputant. Audaces enim viri explorant draconum specus, spargunt ibi gramina medicata ad incitandum draconum soporem, atque ita somno sopitis capita desecant et gemmas detrahunt. Sunt autem candore translucido. Vsu earum orientis reges praecipue gloriantur» 6.
Из «Этимологий», ставших ключевым естественнонаучным сочинением для Средних веков, легенда о драконтите практически без изменений входит в средневековые лапидарии 7, а камень в голове фантастических змееподобных персонажей встречается в средневековых иллюминациях (рис. 1).
Рис. 1. Сражение с драконами. «Le Livre et le vraye hystoire du bon roy Alixandre» (ок. 1420). Британская библиотека, MS Royal 20B XX, fol. 71.
Магические свойства «змеиного камня»
Несмотря на то, что бóльшая часть источников, говорящая о «змеином камне», отмечает прежде всего его красоту, само описание сложнейшей процедуры его добычи показывает, что этот камень должен иметь магические свойства. Единственный античный источник, упоминающий этот камень — Филострат — отсылает к известному по «Государству» Платона рассказу о перстне Гига 8. В этом рассказе однажды после проливного дождя и землетрясения в земле образовалась расселина. В неё спустился лидийский пастух 9, обнаружив внутри медную фигуру коня, «полую и снабжённую дверцами. Заглянув внутрь, он увидел мертвеца, на вид больше человеческого роста. На мертвеце не было ничего, только на руке — золотой перстень». Пастух забрал перстень и обнаружил, что он имеет свойство делать его носителя невидимым. Воспользовавшись этим, пастух проник к царю, «совратил его жену, вместе с ней напал на него, убил и захватил власть» (Plat. Resp. 359d–360b).
Несомненна идентификация этого лидийского пастуха с известным по рассказу Геродота (I, 8–14) Гигом, телохранителем 10 лидийского царя Кандавла, перед которым царь похвалялся красотой своей жены и предложил тайно увидеть её обнажённой; та же, узнав о том, что воин увидел её наготу, предложила ему выбор — убить царя и стать её мужем или быть казнённым самому — Гиг выбрал первый вариант и стал лидийским царём, основателем династии Мермнадов. Сам Платон упоминает чуть позже в «Государстве» (Resp. 612b) кольцо Гига (ὁ Γύγου δακτύλιος), которое обладает теми же свойствами, что и шлем Аида, т. е. делать его носителя невидимым 11. Вряд ли можно сомневаться в том, что и Платон, и Геродот рассказывают две части одной и той же фольклорной истории восточного происхождения, в которой изначально сочетался мотив невидимости и мотив подглядывания 12; тот факт, что Геродот изменяет здесь своей любви к волшебным рассказам и передаёт реалистическую историю, может быть объяснён предположением, что в основе геродотовой истории лежит драматизация 13.
В рассказе Геродота (который не упоминает мотив невидимости) царица «увидела Гига, когда тот выходил» (ἡ γυνὴ ἐπορᾷ μιν ἐξιόντα). В изначальной фольклорной истории, таким образом, магическое действие кольца (с камнем) разрушается при встрече с женщиной. Точно такую же ситуацию — камень, придающий невидимость, где заклятие разрушается женщиной 14, в пародийном переосмыслении передает Боккаччо (Decam. VIII, 3): над недалёким живописцем Каландрино вознамерился подшутить Мазо дель Саджо, рассказав ему о волшебном камне гелиотропе (elitropia): «кто носит его на себе, пока он при нём, никому не бывает видим». Каландрино идёт в горы со своими друзьями, Буффальмакко и Бруно, которые знают о шутке, и когда Каландрино находит похожий по описанию камень, делают вид, что перестают видеть его. Обрадованный Каландрино приходит домой, где его жена приветствует его. «Когда Каландрино услышал это и догадался, что его увидали, исполнившись досады и печали, принялся говорить: “Ах ты негодная женщина, зачем ты здесь! Ты меня погубила!”». Объясняя друзьям свою находку, Каландрино убеждён, что гелиотроп делал его невидимым, но «эта чертовка, проклятая женщина, вышла мне навстречу и увидела меня, ибо, вы знаете, женщины заставляют всякую вещь утрачивать свою силу» («come voi sapete, le femine fanno perder la virtù ad ogni cosa»). После многих пререканий друзья с большим трудом мирят Каландрино с женой и удаляются, «оставив его сетовать в доме, полном камней» 15.
В рассказе Боккаччо в качестве камня, делающего его носителя невидимым, появляется гелиотроп, полудрагоценный камень зелёного цвета с красными вкраплениями. Магические свойства этого камня (иногда смешивающиеся со свойствами одноименного растения: Isid. Etym. XVII, 9, 37 16) неоднократно упоминаются в античной, средневековой латинской и итальянской литературе. Плиний 17, Марбод 18 и Альберт Великий 19 приписывают гелиотропу прежде всего магическое свойство придавать лучам солнца кровавый оттенок, когда камень опущен в воду. Но уже с Марбода гелиотропу приписывается способность делать невидимым 20, а также защищать от яда 21. Первое свойство особенно часто упоминается в итальянской поэзии 22, а у Данте два этих свойства соединяются в одной из самых ярких сцен «Ада», когда именно в надежде на гелиотроп отказано ворам 23 в «змеином рве».
Tra questa cruda e tristissima copia
corrëan genti nude e spaventate,
sanza sperar pertugio o elitropia
(Inf. XXIV, 91–93) 24
Если монна Тесса, жена Каландрино, видит своего мужа, поскольку «заклятие» утратило свою силу из-за присутствия женщины, то для легенды о Гиге и жене Кандавла сохранилось свидетельство Птолемея Хенна (Птолемея Гефестиона, II в. н. э.), которое представляет силу «змеиного камня» иначе. Согласно Птолемею, «жена Кандавла… приобрела двойные зрачки и очень острое зрение, когда обрела драконтит. Благодаря этому она увидела Гига, уходящего сквозь дверь» 25 .
В эпиграмме Подисиппа (III в. до н.э.), сохранённой Цецем (Chil. 7, 660–669), речь идёт о крошечном изображении колесницы, сделанном на камне, который поэт называет драконтитом: особенный акцент поэт делает на зрении мастера, который «зорок, как Линкей», — и удивляется, как мастер не повредил глаза, выполняя эту работу 26. Без сомнения, эта эпиграмма не только представляет собой похвалу мастеру, но и (в традициях александрийской поэзии) содержит учёный намек на магические свойства камня в его связи со зрением.
В раннем средневековье свидетельств о драконтите достаточно мало; сравнительно распространено это представление в Ирландии: так, в «Пире Брикрена» (VIII в.) глаза Кухулина сравниваются с восемью алыми змеиными камнями 27. В то же время, на континенте предпринимаются попытки идентифицировать загадочный драконтит с одним из более известных камней. В «Алфавитном лапидарии» (первые версии восходят к XII в.) драконтит ассоциируется с карбункулом (это свидетельство восходит к Исидору, который перечисляет драконтит в числе двенадцати видов карбункулов):
Drancontides co est un nom
De pere qui vient de dragon;
Dracontides est nomee
Pur le dragon dunt est trovee;
Es charboncle ad nom en franceis… 28
О магических свойствах карбункула существует значительное количество разнообразных (зачастую противоречащих друг другу) свидетельств; отметим, что Альберт Великий идентифицирует карбункул с рубином 29, а для Исидора главное свойство карбункула — ярко сиять и освещать тьму 30.
Магическое зрение не только придаётся носителю камня из головы змеи, но свойственно и самой змее. Само греческое слово δράκων, по-видимому, происходит от индоевропейского корня dṛś — «взгляд» 31. Широко известно, что в античных мифах драконам поручается роль охраны сокровищ; таких, как яблоки Гесперид или золотого руна. Эксплицитно о сверхъественном зрении дракона в античных источниках не говорится, но дракон, охраняющий золотое руно, описывается как «постоянно бодрствующий», т. е. не закрывающий глаз (Apollod. I) 32. Тесно связанная со змеями Медуза Горгона не только превращает взглянувших на неё в камень, но и может видеть Персея даже под покровом шлема невидимости (Apollod. 4). В упомянутых выше «Новых рассказах для многознающих» Птолемей Хенн рассказывает о том, что некто Евпомп с Самоса воспитал дикого змея, который имел очень острое зрение и видел на 20 стадиев 33.
Для поздней античности и средневековья хорошо известны легенды о взгляде василиска. Плиний и Исидор отличают василисков от драконов — первые не больше двенадцати пальцев в ширину, на голове у них белая метка, похожая на корону (ср. рис. 2 34), и могут убивать на расстоянии ядом (Plin. NH VIII 33, 78) или взглядом (Isid. Etym. XII, 4, 6). Впоследствии эти характеристики отчасти объединяются — драконы получают способность убивать на расстоянии огнем (у Плиния драконы имеют силу только в хвосте) или ядовитым дыханием. Василиски впоследствии начинают иметь такой же размер, как драконы, гораздо крупнее обычной змеи. «Василиск, — пишет Гугон из Сен-Виктора, — царь змей, одним взглядом убивает человека, дыханием убивает летящих птиц, настолько полон яда, что весь прозрачен, не вредит человеку, если тот первым его увидит 35, правит василиск пустынными песками» 36. В сицилийской поэзии с убивающим взглядом василиска сравнивается взгляд женщины, «полный сладострастия, который повергает мужчину в смятение и иссушает его, словно сено» 37.
Рис. 2. Сражение с василисками. «Le Livre et le vraye hystoire du bon roy Alixandre» (ок. 1420). Британская библиотека, MS Royal 20B XX, fol. 83v.
Магические представления о зрении змеи, безусловно, отражены и в русской народной пословице (зафиксирована у Даля) «Змею до глаз не подымай».
Сверхъестественное зрение может объяснить и ещё несколько соответствий, которые мы находим в литературных и фольклорных источниках. Так, Гиг уже в архаических источниках 38 баснословно богат, как и связанный с ним в легенде Мидас 39. Связь магического зрения и поисков металлов под землёй зафиксирована у Гигина 40 и Цеца 41. В собрании византийских пословиц XV в. Михаил Апостолий (XII, 13) комментирует пословицу «видит острее, чем Линкей» так: «говорят, что Линкей видел под землёй… В действительности же было так. Линкей первым стал искать под землёй медь, серебро и другие металлы…» 42.
В европейских (преимущественно германских) легендах драконы имеют несомненное влечение к золоту. Широко известны легенды о золоте Фафнира («Сага о Вёльсунгах», «Песнь о Нибелунгах»); в «Деяниях данов» Саксона Грамматика Фридлейф убивает дракона ради получения сокровища (Gest. Dan. V). В «Беовульфе» отмечается, что искать клады (собственно, «золото» 43) под землёй — в самой природе дракона:
[ho]r[d on] hrūsan,
warað wintrum frōd
Hē gesēcean sceall
þǣr hē hǣðen gold
(2275-2277) 44
Связь дракона с подземным миром не ограничивается западноевропейским средневековьем. Так, в Корее дракон охраняет шахты и драгоценные камни; «напряжённое отношение к нему — возможно, главная причина, по которой шахты так плохо разработаны в Корее, ведь люди боятся суеверия, что, если тронуть металлы, начнётся бедствие: ведь металлы, как они верят, в особенности являются собственностью жадного духа земли» 45.
Подведём краткие итоги
Драконтит — камень, который добывается из головы змеи, в античности, вероятно, имел две главные функции: делать его носителя невидимым и/или придавать его носителю сверхъестественное зрение (подобное coincidentia oppositorum в целом характерно для фольклорного мышления). В средние века часть сходных с этим камнем свойств обнаруживает гелиотроп (делающий носителя невидимым); в то же время, возможно, именно связью со змеиным камнем объясняется то, что гелиотропу приписывается свойство защищать от яда и затемнять солнце (тьма как противоположность магическому зрению). С другой стороны, в англо-норманских лапидариях с драконтитом прямо ассоциируется карбункул, который находится в голове змеи или другого существа и светится в темноте (то есть предоставляет способность магическим образом видеть во тьме). Ирландский змеиный камень и карбункул светятся алым цветом; в такой же цвет окрашивает свет солнца гелиотроп. Эти камни драгоценны, прекрасны (особенно античный драконтит и карбункул) и желанны.
С чем связана ассоциация прекрасного магического камня с ужасным змееподобным чудовищем? К. Г. Юнг в «Символах трансформации» описывает дракона как «символ бессознательного, прекрасно выражающий внезапные и неожиданные проявления последнего, его болезненное и опасное вмешательство в нашу жизнь и пугающие следствия этого» 46. Подобно змее и тому, кто носит камень из головы дракона, бессознательное скрыто и большую часть времени невидимо. В то же время, как и змеи, которые «знают все тайны, являются источником всей мудрости и могут предвидеть будущее» 47, и носитель волшебного камня, обладающий сверхъестественным зрением, бессознательное способно видеть дальше и глубже структур сознания. Опасное таит в себе награду для тех, кто преодолевает страх, и без понимания собственного бессознательного, наиболее глубинной структуры психики, невозможна гармонизация индивида. Жемчужина, ассоциирующаяся с драконом на Востоке, «мани» (मिण), символизирует именно эту гармонию 48. Схожий символический смысл, как автор попытался продемонстрировать в этой обзорной статье, лежит и в основе образа драгоценного камня в голове змееподобных существ, появляющегося в европейском фольклоре.
Примечания:
1. Подобные легенды рассказываются и о целом ряде других животных: жабе (ср. знаменитое шекспировское «Sweet are the uses of adversity which, like the toad, ugly and venomous, wears yet a precious jewel in his head»: As You Like It, I, 1; образ утерян в переводе В. В. Левика), петухе (см.: Duffin C. J. Alectorius: The Cock’s Stone // Folklore. Vol 118. 2007. P. 325–341) и пр.
2. Mooney J. Myths of the Cherokee. New York, 1900. P. 298-300 (Âgän-uni’tsï’s Search For The Uktena). Большое количество параллельных свидетельств о волшебных змеях приведено в: Blust R. The Origin of Dragons // Anthropos. Bd. 95. H. 2. 2000. S. 519–536, однако с выводами исследователя можно согласиться далеко не во всем.
3. «Говорят, будто в головах у горных змей хранятся светловидные камни, переливающиеся всеми цветами радуги и обладающие сокровенною силой — вроде того, который был, якобы, в перстне у Гига» (пер. Е. Г. Рабинович).
4. «Драконтит, или драконция (dracontia), происходит из головного мозга дракона, но если не отрезать голову ещё живому дракону, то он так и не обретает форму драгоценного камня — из-за злобы животного, чувствующего, что умирает. Поэтому [камень] вырезают из спящих змей… [Согласно Сотаку,] этот камень прозрачного цвета, и не допускает ни полировки, ни обработки» (здесь и в случаях, когда переводчик не указан, перевод автора).
5. «Добывают из мозга дракона камень драконтий (dracontias), но камнем он становится лишь в том случае, если его извлекают из живых драконов, поскольку если змея умрёт раньше, то вместе с тем, как она испустит дух, уходит и твёрдость камня. Им часто похваляются восточные цари, поскольку его твердость не поддаётся никаким ремесленным прикрасам, и всё то, что в нём прекрасно, создается не обработкой, и сияет он не чем иным, как своим естественным блеском. Автор Сотак пишет, что видел этот камень…».
6. «Драконтит извлекается из мозга драконов. Но если он не вырезан, пока змея ещё жива, он не принимает форму камня; поэтому-то волхвы вырезают его из спящих драконов. Дерзкие же мужи находят пещеру драконов, рассыпают там волшебные травы, наводящие на драконов сон, и когда те погружаются в сон, отсекают им голову и извлекают камни. Суть же эти камни прозрачного блеска. Особенно похваляются ими восточные цари».
7. См.: Henkin L. J. The Carbuncle in the Adder’s Head // Modern Language Notes. Vol. 58. No. 1. 1943. P. 37–38. Ft. 14–19 [описательно]; Heather P. J. Precious Stones in the Middle-English Verse of the Fourteenth Century, I // Folklore. Vol. 42. No. 3. 1931. P. 217–264 [в числе прочих магических камней].
8. Сюжеты, связанные с мифологическим субстратом легенды о Гиге, уже рассматривались автором настоящей статьи на страницах «Нового Гермеса»: Андерсен В. В. Мифологические основы предания о лидийском царе Гиге // Новый Гермес. No1. 2007. С. 10–16 [библиография сюжета и рассмотрение мифологических мотивов легенды].
9. Согласно убедительному предположению Виганда, в: «εἰ αὐτοῖς γένοιτο οἵαν ποτέ φασιν δύναμιν τῷ Γύγου τοῦ Λυδοῦ προγόνῳ γενέσθαι» имя Гига следует читать как глоссу к «τῷ προγόνῳ τοῦ Λυδοῦ»; т.е.: «предок лидийца [Креза]». См.: Smith K. F. The Tale of Gyges and the King of Lydia // The American Journal of Philology. Vol. 23. 1902. P. 261–282; 361–387 [наиболее целостное исследование сюжета о Гиге и Кандавле; обсуждение текста Платона на с. 267–268].
10. Безусловно, версия о пастушеском происхождении Гига является более древней. Весьма учёное обсуждение мотива пастуха, становящегося царём, см.: Fauth W. Zum Motivbestand der platonischen Gygeslegende // Rheinisches Museum für Philologie. N. F. Bd. 113. 1970. S. 10–13.
11. Шлем Аида и его свойства многократно упоминаются; см, напр.: Ε 845; Lucian. Bis. Acc. 21. Само имя «Аид» убедительно производится от и.-е. *n̥-wid ‘незримый’ (Ivanov V. V. Old Novgorodian Nevide, Russian nevidal’ : Greek ἀίδηλος // UCLA Indo-European Studies. Vol. 1. Los Angeles, 1999. P. 283-292).
12. Параллели: K 1349.10 и D 1361.17 Thompson. О том, что Геродот и Платон рассказывают две части одной легенды, см.: Андерсен В. В. Указ. соч.; Smith K. F. Op. cit.
13. Возможно, «Трагедия о Гиге», фрагмент которой с одного из оксиринхских папирусов был опубликован Э. Лобелем в 1950 г. (Lobel E. A Greek Historical Drama // Proceedings of the British Academy. XXV. 1950), авторство которой приписывают Фриниху (Page infra) или Иону (Raubitschek infra). За раннюю датировку трагедии выступают: Page D. A New Chapter in the History of Greek Tragedy. Cambridge, 1951. P. 46; Raubitschek A. E. Gyges in Herodotus // Classical Weekly. Vol. 48. 1954. P. 48–50; Snell B. Gyges und Kroisos als Tragödienfiguren // Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik. Bd. 12. 1973. S. 197–205. Ряд исследователей высказывается и в пользу поздней датировки трагедии: Latte K. Ein antikes Gygesdrama // Eranos. Bd. 48. 1950. S. 136–141; Lesky A. Das hellenistische Gyges-Drama // Hermes. Bd. 81. 1953. S. 1–10. Композиция рассказа Геродота о Гиге заставляет думать, что здесь историк пользуется драматическим сочинением (обсуждение и библиография: Raubitschek A. E. Op. cit. P. 49), но этим ли? Сохранившийся фрагмент описывает переживания королевы — персонажа, который совершенно остается вне фокуса рассказа «отца истории».
14. Ср. C 181.1-12 Thompson.
15. Пер. А. Н. Веселовского.
16. В письме правителям и народам Италии Данте сравнивает правосудие с «гелиотропом, ослабевшим без солнца» («iustitia, sine sole quasi eliotropium hebetata»); без сомнения, прав В. Чоффари, убедительно показывающий, что здесь Данте имеет в виду растение, а не камень (Cioffari V. A Dante Note: Heliotropium // Romanic Review. Vol. 28. 1937. P. 59–62). Hebeto применительно к гелиотропу тогда следует понимать как «переставать двигаться» (ср. Plin. NH XVI, 125). Современники употребляют этот глагол прежде всего в значении «притупляться, ослабевать»: притупляется ум, зрение, свет («lux… lumine hebetato per vitream egreditur», Абсалон из Сен-Виктора), топор («securis… petra hebetatur», Гугон из Сен-Виктора). В русском переводе И. Н. Голенищева-Кутузова (Данте Алигьери. Малые произведения. М., 1968. С. 368) «справедливость, как подсолнух, чахла без солнца», однако подсолнечник (Helianthus annuus) был завезён в Европу только в середине XVI в.
17. «Heliotropium nascitur in Aethiopia, Africa, Cypro, porraceo colore, sanguineis venis distincta. causa nominis, quoniam deiecta in vas aquae, fulgore solis accidente, repercussu sanguineo mutat eum, maxime Aethiopica» (NH XXXVII, 60, 165); также Solin. XXVI, 37.
18. Ex re nomen habens est eliotropia gemma, // Quae solis radiis in aqua subjecta vacillo, // Sanguineum reddit mutato lumine solem, // Eclipsimque novam terris effundere cogit. // Denique post modicum vas ebullire videbis, // Aspergique foras subitae scaturiginis imbrem, // Ut fit cum nimbis distillat turbidus aer. (Marbod. Liber lapidum. XXIX; Patrologia Latina 171. Col. 1757A-B).
19. «Eliotropia lapis est viridis fere smaragdo similis, respersus sanguineis guttis. Hunc eliotropiam dicunt esse vocatum necromantici, qui est gemma Babylonensis: quia si ungatur succo herbae eiusdem nominis, et in vas aqua plenum remissus, facit sanguinem solem videri sicut si pateretur eclipsim. Cuius causa est: quia totam aquam ebullire facit in nebulam, quae inspissando aerem impedit solem videri…» (De mineralibus, II, 2).
20. При соединении с растением гелиотропом:
«Nam si jungatur ejusdem nominis herba,
Carmine legitimo, verbo sacrata potenti,
Subtrahit humanis oculis quemcunque gerentem» (Marbod. Loc. cit.)
21. У Марбода (loc. cit): «pellitque venena». Ассоциация со змеёй, появляется, по всей видимости, только у Данте.
22. Напр., Mare Amoroso 239-240: «e io tenessi in mano l’aritropia, / che fa’ ciascun sì che non fia veduto». Также см. прим. 23.
23. В итальянской традиции гелиотроп известен как «камень воров» (Чекко д’Асколи: con questa può, chi vòle, esser furo»; подробнее см. Basile infra; ср. такой же контекст у Платона в Resp. 360b). Б. Базиле справедливо видит в приведённых стихах Данте особую (но, отметим, справедливую) жестокость: Basile B. Dante, Boccaccio e elitropia // Filologia e critica. Vol. 30. 2005. P. 268.
24. «Средь этого чудовищного скопа // Нагой народ, мечась, ни уголка // Не ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа» (пер. М. Л. Лозинского).
25. «ὡς ἡ Κανδαύλου γυνὴ… ἣν καὶ δίκορον καὶ ὀξυωπεστάτεν φασὶ γενέσθαι, τὸν δρακοντίτην κτησαμένην λίθον, διὸ καὶ αἰσθήσθαι τὸν Γύγεν ἐξιόντα διὰ τῶν θυρῶν»: Scriptores poeticae historiae Graeci. Ed. A. Westermann. Braunschweig, 1843. S. 192.
26. «οὐ ποταμὸς κελάδων ἐπὶ χείλεσιν ἀλλὰ δράκοντος
εἶχέ ποτ’ εὐπώγων τόϝδε λὶθον κεφαλή
λευκὰ φαληριόωντα· τὸ δὲ γλυφὲν ἅρμα κατ’ αὐτοῦ
τοῦθ’ ὑπὸ Λυγκείου βλέμματος ἐγλύφετο
ψεύδεϊ χειρὸς ὅμοιον, ἀποπλασθὲν γὰρ ὁραται
γλύμμα, κατὰ πλατέος δ’οὐκ ἂϝ ἴδοις προβόλου.
ἦ καὶ θαῦμα πέλει μόχθου μέγα πῶς ὁ λιθουργός
τὰς ἀτενιζούσας οὐκ ἐμόγησε κόρας».
Текст эпиграммы приводится по: Gutzwiller K. J. Cleopatra’s Ring // Greek, Roman and Byzantine Studies. Vol. 36. No. 4. 1995. P. 387 (там же см. обсуждение магических свойств драконтита применительно к этому и нескольким другим текстам).
27. «Ocht n-gemma deirg dracondai for lár a da imlisen» (Fled Bricrend 52; Irische Texte. Ed. E. Windisch. Leipzig, 1880. S. 279).
28. Далее следует рассказ о том, как добывать карбункул; он соответствует тексту Исидора. См.: Studer P., Evans J. Anglo-Norman Lapidaries. P., 1924. P. 229.
29. De mineralibus II, 2, 3. Ср. в одном из французских лапидариев: «rubi escharbuncle» (рассмотрение связи рубина и карбункула см. в: Austin H. D. Dante and the Mineral Kingdom // Roman Philology. Vol. 4. 1950/1951. P. 111–113). Также см. общую работу: Kitson P. Lapidary tradition in Anglo-Saxon England. Part I, the background; the Old English Lapidary: Anglo-Saxon England. Vol. 7. 1978. P. 9–60. Part II, Bede’s Explanatio Apocalypsis and related works: Anglo-Saxon England. Vol. 12. 1983. P. 73–123.
30. Etym. XVI, 14, 1.
31. Frisk H. Griechisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg, 1960. s. v. δράκων.
32. «Методика» усыпления змей в этой связи не может не напомнить сюжет об усыплении Аргуса игрой на сиринге (а также — в изысканно литературном изложении Овидия — рассказом о нимфе Сиринге: Met. I, 668–722). Ср. превосходный образ Данте, восходящий к «Метаморфозам»: «li occhi spietati udendo di Siringa» (Purg. XXIX, 65; образ утерян в переводе М. Л. Лозинского).
33. «καὶ ὡς Εὐπόμπου τοῦ Σαμίου, ὃς δράκοντα θηρίον τέρας ἔτρεφεν ἄπιστον καὶ εἰπεῖν καὶ ἀκοῦσαι, τούτου τοῦ Εὐπόμπου παῖδα Δράκοντα τοὔνομα ὀξυωπέστατον γενέσθαι φασίν, ὡς διὰ σταδίων κ’ θεορεῖν ῥᾳδίως» (Scriptores poeticae historiae Graeci. Ed. A. Westermann. Braunschweig, 1843. S. 187). При том, что текст Птолемея нельзя использовать для реконструкции сколь-либо связных мифологических сюжетов, совпадение в двух независимых частях его текста змеи и острого зрения представляется неслучайным.
34. Корона на голове василиска, вероятно, идентифицирует его как царя змей; в то же время, на эту иконографию, безусловно, оказывает влияние иконография апокалиптического дракона (Откр 12:3).
35. Такое же представление о волке: Serv. ad Ecl. 9, 53; Isid. Etym. I, 37; XII, 2, 24; возможно, Dante. Inf. I, 53–54.
36. «Basiliscus rex est serpentum, solo visu hominem interficit, flatu necat aves volantes, adeo veneno plenus est, quod totus perlucet, prior visus ab homine non nocet homini, et vacua regnat basiliscus arena (Patrologia Latina 177. Col. 138C-D)».
37. «Lo badalisco en li ogli si porta lo veneno // col vardar alci omini, de questo non è meno. // E l’oclo de la femina è de luxuria pleno, // vardando l’om confondelo e ‘l seca como feno». Antonelli R. I poeti della scuola siciliana. Vol. I. Milano, 2009. P. 591. За любопытнейшие сведения о василиске в сицилийской поэзии автор благодарен Е. Золотайкиной. Стоит отметить, что в приведённом стихотворении зрение василиска определённо связывается со сладострастием. Связь сексуальной сферы и зрения в античности хорошо известна (примеры см., напр.: Devereux G. The Self-Blinding of Oidipous in Sophokles: Oidipous Tyrannos // JHS. Vol. 93. 1973. P. 41 sq.), как и связь змеи и пола (например, варианты легенды о Тиресии и змеях: Hyg. 75; Tzetz. Sch. ad Lyc. Alex. 683; Eusth. Ad λ 492).
38. «οὔ μοι τὰ Γύγεω τοῦ πολυχρύσου μέλει»: Archil. fr. 19 West. Трезвый критический взгляд на сообщение Геродота о том, что Архилох написал целую поэму о Гиге, см.: Hauvette A. Archiloque, sa vie et ses poésies. P., 1905. P. 16–22. Гораздо менее убедительна интерпретация fr. 23 West как части этой предполагаемой поэмы: Clay J. S. Archilochus and Gyges: An Interpretation of Fr. 23 West // Quaderni Urbinati di Cultura Classica. Vol. 24. No. 3. 1986. P. 7–17.
39. О Мидасе см.: Андерсен В. В. Указ. соч. С. 15–16; ср. Plin. NH XXIII, 4, 8: «Midae quidem anulum, quo circumacto habentem nemo cerneret, quis non etiam fabulosiorem fateatur».
40. «Линкей видел всё скрытое под землёй, и темнота ему нисколько не мешала. Другие говорят, что Линкей ночью ничего не видел. Про него говорили, что он видит под землёй, поскольку он знал месторождения золота; и так как он спускался и неожиданно вдруг видел золото, пошел слух, что он видит под землёй» (Hyg. Fab. 18). Пер. Д. О. Торшилова.
41. «Τοῦτο δὲ περὶ τοῦ Αἰγύπτου παιδὸς Λυγκέως ἔφασαν εἶναι, ὅτι καὶ τὰ ὑπὸ γῆν ἔβλεπε, διὰ τὸ ἐφευρεῖν πολλὰ τῶν μετάλλων» (Schol. ad Lycophr. Alexandra 553).
42. Μιχαηλου Αποστολιου Παροιμιαι. Lyon, 1553. P. 145.
43. Эгидий де Вадис, алхимик XVI в., в таблице «Tabula, diversorum metallorum vocabula, quibus usi sunt veteres ad artem celandam, explicans», сопоставляет дракона с золотом (змею — с серебром, а василиска — со ртутью). Об Эгидии см.: Lexikon des Mittelalters. v. Aegidus de Vadis. Таблица: Theatrum Chemicum. Vol. 2. Strasbourg, 1613. P. 114.
44. «Он [дракон] должен искать сокровище под землёй, где он охраняет языческое золото, старый годами». «To this elemental creature popular imagination attributed one trait — a single-minded guardianship of his treasure, with no utilitarian motive: ‘it profits him nothing’, ne byð him wihte ðy sel (2277)» (Sisam K. Beowulf’s Fight with the Dragon // The Review of English Studies, N.S. Vol. 9, No. 34. 1958. P. 134).
45. Ingersoll E. Dragons and Dragon Lore. New York, 1928. P. 88.
46. Jung C. G. Symbols of Transformation. New York, 1956. P. 374.
47. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999. С. 166.
48. О семантике жемчужины в индоевропейском контексте см.: Шауб И. Ю. Яйцо-жемчужина на картине Пьеро делла Франческа «Мадонна герцога Урбинского». Семантика и истоки мотива // Шауб И. Ю. Италия — Скифия. М.—СПб.—Свято-Алексиевская Пустынь, 2008. С. 116-117.
- В.В. Андерсен,«Драгоценный камень,в голове дракона»
Leave a reply
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.