Алексей Комогорцев. Тайная деятельность Спецотдела и открытия А. Барченко: неизвестные факты

При знакомстве с материалами, изложенными в протоколе допроса Бокия, может сложиться превратное впечатление, что комплекс мероприятий, связанных с исследованием «Древней науки», осуществлялся Спецотделом исключительно по личной инициативе его начальника. В этой связи необходимо напомнить, что начало сотрудничества Барченко и Спецотдела было положено личным указанием председателя ОГПУ Дзержинского, равно, как и то, что Спецотдел подчинялся непосредственно ЦК ВКП(б).

Едва ли даже после смерти Дзержинского столь продолжительные и масштабные исследовательские программы осуществлялись Бокием без ведома и одобрения ЦК. В таком случае это означало бы, что Бокий на своем посту на протяжении многих лет совершал несанкционированные действия, расходуя на них весьма значительные ресурсы и финансовые средства из фондов Спецотдела, что должно квалифицироваться как должностное преступление. Особенно нелепо такое предположение выглядит в свете планомерной работы Барченко по организации съезда (!) адептов «Древней науки» («посвященных в Дюнхор»).

Единственное внятное объяснение указанным нестыковкам состоит в том, что деятельность Спецотдела находилась под непосредственным патронажем неких внутрипартийных элитных групп в ЦК ВКП(б), пребывавших к 1937 году в оппозиции к Сталину и его политическому курсу. Чтобы вывести из-под удара своих высокопоставленных кураторов, Бокий во время следствия взял на себя всю ответственность за организацию «контрреволюционной» деятельности, попытавшись свести ее к созданию чудаковатого «масонствующего сообщества». Возможно, Бокий небезосновательно рассчитывал на последующую поддержку со стороны выгораживаемых им высокопоставленных кураторов из ЦК, или же на некое внезапное изменение общей внутриполитической обстановки в стране.

В этом смысле особое значение имеет устное свидетельство вдовы Барченко Ольги Павловны о том, что, оказавшись в Москве, ее супруг выступал перед членами некого тайного «Кремлевского кружка», куда его ввел секретарь ЦИК СССР А. Енукидзе (1877–1937).

Авель Енукидзе, Иосиф Сталин и Максим Горький на Красной площади, 31 августа 1931

В 1935 году бывший член Центральной контрольной комиссии ВКП(б) (1924–1934) и член ЦК ВКП(б) (1934–1935) Енукидзе стал одним из главных фигурантов т.н. «кремлевского дела», в рамках которого ряд кремлевских служащих (сотрудников кремлевской комендатуры и военнослужащих) обвинялись в создании нелегальной антисоветской организации и подготовке покушения на И. Сталина.

О чрезвычайной влиятельности Енукидзе, бывшего близким другом члена Политбюро ЦК ВКП(б) Г. (Серго) Орджоникидзе (1886–1937), свидетельствует тот факт, что в июне 1936 года на пленуме ЦК ВКП(б) Енукидзе был внезапно восстановлен в партии. Только спустя полгода, 11 февраля 1937 года, за неделю до смерти Оржоникидзе, Енукидзе был арестован.

Наиболее крупными фигурами среди лиц, проходивших по бумагам НКВД в качестве членов «масонской организации» Барченко, кроме самого Бокия, были один из руководителей аппарата ЦК ВКП(б) И. Москвин (1874–1946), заместитель наркома иностранных дел Б. Стомняков (1882–1941), художник Н. Рерих (1874–1947) и его жена, Е. Рерих (1879–1955), участник Центрально-Азиатской экспедиции Рерихов 1927–1928 гг., исследователь тибетской медицины и врач-психиатр К. Рябинин (1877–1955), а также известный советский скульптор С. Меркуров (1881–1952) (двоюродный брат мистика Г. Гурджиева (1877–1949)).

Во второй половине 1920-х годов среди посещавших кружок Барченко, организованный для изучения «Древней науки», фигурировал будущий народный комиссар внутренних дел СССР (1934-1936) и первый советский генеральный комиссар государственной безопасности (1935) Г. Ягода. В июле 1934 года Ягода возглавил НКВД СССР, и его наиболее важную составную часть – Главное управление государственной безопасности (ГУГБ).

О настроениях Ягоды в тот момент свидетельствовал позднее начальник Секретно-политического отдела НКВД Г. Молчанов (1897–1937): «В 1934 г. Ягода неоднократно указывал мне на необходимость проведения более либерального курса в нашей карательной политике. Мне, например, запомнился разговор, который мы вели летом 1934 г. на водной станции “Динамо”. В этом разговоре Ягода прямо мне сказал, что пора, пожалуй, прекратить расстреливать людей».

Не стоит сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что вплоть до ареста Бокия его учреждение контролировало всю шифропереписку и ведало допуском к секретной информации. Следовательно, Бокий располагал сведениями о первых лицах СССР, в том числе и о Сталине, и теоретически мог использовать их в политической борьбе. Равно как и то, что в рамках обширных научно-технических исследований Спецотдела разрабатывалась технология управляемых взрывов на расстоянии.

О том, что в данном случае речь идет не об утопических прожектах, а о вполне реальном изобретении, свидетельствует трагическая история выдающегося русского ученого М. Филиппова (1858–1903), занимавшегося экспериментами по передаче энергии взрыва на расстояние (т.н. «луч Филиппова») и скончавшегося при невыясненных обстоятельствах в своей домашней лаборатории. Документы и приборы Филиппова были изъяты полицией после его смерти и считаются в настоящий момент утраченными.

М.М. Филиппов

Об открытии Филиппова стало известно из письма, посланного им 11 июня 1903 года за день до смерти (!) в редакцию газеты «Санкт-Петербургские ведомости»:

«В ранней юности я прочел у Бокля, что изобретение пороха сделало войны менее кровопролитными. С тех пор меня преследовала мысль о возможности такого изобретения, которое сделало бы войны почти невозможными.

Как это ни удивительно, но на днях мною сделано открытие, практическая разработка которого фактически упразднит войну. Речь идет об изобретенном мною способе электрической передачи на расстояние волны взрыва, причем, судя по примененному методу, передача эта возможна и на расстояние тысяч километров, так что, сделав взрыв в Петербурге, можно будет передать его действие в Константинополь. Способ изумительно прост и дешев.

Но при таком ведении войны на расстояниях, мною указанных, война фактически становится безумием и должна быть упразднена. Подробности я опубликую осенью в мемуарах Академии наук. Опыты замедляются необычайною опасностью применяемых веществ, частью весьма взрывчатых, как треххлористый азот, частью крайне ядовитых».

Друзья Филиппова рассказали, что первые опыты он поставил еще в финском Териоки (ныне Зеленогорск), в годы высылки за связь с социал-демократическими кругами. Всего Филиппов провел 12 опытов, которые дали ему основание считать задачу решенной. Предстоял последний, 13-й лабораторный эксперимент, после которого ученый собирался на несколько дней выехать во Францию для консультаций с известным химиком М. Бертло (1827–1907), одним из крупнейших исследователей взрывчатых веществ.

Еще одно свидетельство о мирном варианте изобретения Филиппова исходит от М. Горького:

«Тот факт, что консерватизм мещанского мышления задерживал развитие технической культуры, слишком хорошо известен, но все-таки я напомню, что принцип паровой машины был открыт за сто двадцать лет до нашей эры – до P.X. – и почти две тысячи лет не находил практического применения; фонограф в форме змей был изобретен во II веке нашей эры Александром Абонтейским и служил ему для «предсказания будущего»;

факты такого рода насчитываются сотнями, все эти факты изобличают постыднейшее невнимание мещанства к работе исследующей мысли, – последний из них таков: в текущем году Маркони передал по воздуху электроток из Генуи в Австралию и зажег там электрические лампы на выставке в Сиднее. Это же было сделано двадцать семь лет тому назад у нас литератором и ученым М.М. Филипповым, который несколько лет работал над передачей электротока по воздуху и в конце концов зажег из Петербурга люстру в Царском Селе.

На этот факт не было обращено должного внимания, Филиппова через несколько дней нашли в его квартире мертвым, аппараты и бумаги его арестовала полиция».

Все эти факты говорят о том, что Спецотдел Бокия был причастен к далеко не безобидным, а самым что ни на есть передовым (даже по меркам нашего времени!) военным разработкам.

В свете предположения о принадлежности высокопоставленных кураторов Спецотдела из ЦК ВКП(б) к среде внутрипартийной антисталинской оппозиции весьма показательна подозрительная нерасторопность Бокия по вопросу об организации встречи Барченко с В. Молотовым (1890–1986) и К. Ворошиловым (1881–1969), на которой самым решительным образом настаивал, вероятно, что-то заподозривший Барченко.

Андреев пишет:

«Несмотря на ужесточение политического режима в стране – показательные процессы, первые волны массовых репрессий, антирелигиозную вакханалию, Барченко не отказался от добровольно взятой на себя просветительской миссии и с завидным упорством продолжал добиваться встречи с руководителями советского государства.

В начале 1936 г. он настойчиво просил своего патрона, Г.И. Бокия, в то время возглавлявшего 9-й отдел ГУГБ НКВД, свести его с Молотовым и Ворошиловым, но Г.И. выполнить эту просьбу явно не торопился. Досадуя на медлительность Бокия и, возможно, подозревая его, как и Тамиила (прозвище А. Кондиайна), в измене, А.В. Барченко обратился тогда за помощью к другому своему покровителю – Ф.К. Шварцу, работавшему фоторепортером “Союзфото” в Ленинграде.

“Карлуша” срочно выехал в Москву, встретился с Бокием и Барченко и получил от последнего пакет с “докладом о науке Дюнхор” для передачи Ворошилову. Но усилия Шварца также не увенчались успехом – на прием к наркому обороны ему попасть не удалось. Правда, адъютант Ворошилова Хмельницкий пообещал передать своему шефу пакет Барченко.

Весной 1937 г. А.В. Барченко снова вызвал Шварца в Москву, где дал ему новое, еще более ответственное поручение – на этот раз без согласования с Бокием – встретиться со Сталиным!

“Барченко информировал меня о трудностях проникновения в круги руководителей партийных и советских работников, высказывал неудовлетворенность деятельностью Бокия, который недостаточно энергично добивается выполнения его, Барченко, указаний и не может добиться встречи со Сталиным. Тогда я изъявил желание взяться за выполнение этого задания. Барченко дал согласие и при этом заявил: «Постарайся добиться встречи со Сталиным»”.

Но и эта попытка закончилась неудачей. “Я два раза пытался попасть на прием к Сталину, – сообщил следователю Шварц, – первый раз в конце апреля я дал телеграмму на имя Сталина с просьбой принять меня. Ответа на эту телеграмму я не получил, тогда в июне месяце я лично сам поехал в Москву с целью добиться приема, но к Сталину меня не допустили, и я уехал из Москвы, не выполнив поручения Барченко. <…> При встрече со Сталиным я хотел рассказать ему о существовании древней науки и убедить его в необходимости личного свидания с Барченко”».

Из сообщения Шварца со всей очевидностью вытекает, что Барченко был уверен в полной неосведомленности Сталина и его ближайшего окружения о деятельности Спецотдела в области изучения «Древней науки». По понятным причинам складывающееся положение дел ставило под недвусмысленную угрозу не только лично Барченко, но и перспективу всей его дальнейшей исследовательской работы.

Арест и последующая гибель Барченко повлекла за собой утрату всего созданного им в 1920–1930-е годы. Как сообщили Андрееву в 1999 году в Центральном архиве УФСБ РФ, изъятые при аресте Барченко личные документы, различная переписка и монография (диссертация) «Введение в методику экспериментальных воздействий объемного энергополя» (а вместе с ними, вероятно, и другие работы, включая трактат о древней науке «Дюнхор» и книгу воспоминаний «В поисках утерянной истины») были уничтожены в 1939 году.

По мнению Андреева, должна была сохраниться официальная документация, осевшая в государственных (ведомственных) архивах. Например, материалы ВИЭМовской лаборатории Барченко, которые могли пролить свет на нейроэнергетические исследования Барченко. К сожалению, их следы до сих пор не обнаружены.

Кое-что об этих исследованиях известно из письма Барченко, написанного им из Лефортовской тюрьмы 24 декабря 1937 года, в котором ученый просит наркома внутренних дел Н.И. Ежова обратить внимание на исключительную ценность своей научной работы:

«…в свое время мне удалось открыть физическое явление, не учтенное, не описанное современной наукой. Разработкой этого открытия я с начала революции посвящал большую часть своих жизненных интересов и времени. В момент моего ареста я заканчивал во Всесоюзном институте экспериментальной медицины организацию лаборатории, имевшую целью углубить практическую проверку моих научных построений, уже увенчавшихся в корне экспериментальным успехом в 1935 г., в бывшей моей лаборатории в МЭИ, в моих домашних работах.

Из материалов, взятых при моем аресте, известно, что в силу определенных причин, примерно за два года до моего ареста, я вынужден был уничтожить часть научного материала, в том числе и чертежи, освещающие пути практического приложения моего открытия».

Далее Барченко сообщает Ежову:

«…мною к моменту ареста были полностью теоретически и в значительной части экспериментально проработаны до степени, дающей возможность немедленной коллективной экспериментальной проверки, нижеследующие положения:

1) в результате проработки вопроса об энергетических факторах структуры жизнедеятельного вещества обнаружены конкретные пути энергорегуляции жизнедеятельности простейших, в том числе бактерий. Разработка этих путей может вооружить современную науку чрезвычайно мощным орудием как по линии терапии, так и по линии обороны от биологических методов войны;

2) в результате проработки того же вопроса … обнаружены пути энергорегуляции гиперплазии (разрастания клеток), не учтенные в современной науке в борьбе со злокачественными опухолями. В результате параллельной проработки вопроса о факторах повышенной сопротивляемости жизнедеятельного вещества обнаружен конкретный математический проекционно-геометрический механизм, обеспечивающий подбор наивыгоднейших архитектурно-строительных конструкций, в том числе позволяющий найти ключ к антисейсмическим зданиям;

3) не в силу мистической чудесности, а в силу того, что колебательно-вихревые (квантово-волновой процесс) и … [пропуск текста] неучтенные черты которого обнаружены моим открытием, являются универсальным корнем всех без исключения случаев видоизменения энергии. Практическое приложение открытия в принципе универсально».

Нам остается лишь строить догадки какое именно универсальное «открытие» пытался сохранить для человечества Барченко.

Отдельный интерес вызывает медицинская составляющая «Древней науки» Барченко, вызывающая непосредственные аналогии с целительскими практиками, имевшими активное хождение в аскетических сектах ессеев и терапевтов, где широко практиковался культ рефаимов.

Из записок Э. Месмахер-Кондиайн известно, что Барченко считал человеческий организм гармоничным целым, общее состояние которого зависит даже от состояния отдельной клетки:

«Человеческий организм обладает всеми необходимыми свойствами, чтобы противостоять любой болезни, любой инфекции, для этого надо лишь, чтобы человек обладал здоровой, гармоничной аурой (электромагнитным полем). У нормально развитого человека, живущего в нормальных условиях, вдали от железа, окружающее его электромагнитное поле непроницаемо ни для каких микробов. Если все-таки человек заболел, то следует только помочь организму; укрепить его для борьбы с болезнью. Организм сам обладает всеми необходимыми возможностями побороть болезнь. Первым безоговорочным условием и требованием A.В. было – убрать все железо из комнаты. Главное – железные кровати и пружинные матрацы. Железо размагничивает организм».

Месмахер-Кондиайн перечисляет некоторые способы лечения Барченко:

«Весной 1922 г. в Мурманске А.В. вылечил Колосова Григория Григорьевича от последней стадии туберкулеза. А.В. взял Колосова из больницы в безнадежном состоянии. Врач дал расписку, что он от больного отказывается. А.В. давал ему 10 свежих сырых куриных яиц и прописал солнечные ванны. Для этого клал его обнаженного на солнце при морозе в защищенном от ветра месте, во дворе, начиная с нескольких минут. Через месяц или полтора Колосов настолько поправился, что самостоятельно поехал в Крым долечиваться.

А.В. вылечил девочку анемичную, туберкулезную, очень слабую. Велел проветривать помещение, на весь день выносил ее на улицу, отменил диету. Давал морковный сок, 2 стакана в день, фрукты, ягоды, овощи, сырую воду. К концу лета девочка поправилась, бегала, собирала ягоды, цветы. Это было в Юрьевце, на Волге. Лида Маркова была туберкулезная, не могла лежать, даже спала в полусидячем положении. Она принимала солнечные ванны в красной кумачовой рубахе с «форточкой» на селезенке. Тоже морковный сок, фрукты, овощи, гимнастика. Она поправилась, только всегда была слабенькая.

В Костроме женщина теряла зрение. Она долго лечилась и очень много лекарств принимала, главным образом, глазные капли. А.В. все лекарства отменил и сказал: надо лечить организм. Глаза были сильно воспалены. Он заваривал ochradia oficinalis (араука?) и делал примочки. У нее было больное сердце и расстройство обмена веществ. [Давал ей] морковь с кожицей. Женщина стала видеть без очков. Стала чувствовать себя хорошо.

В 1919 или 1920 г. А.В. вылечил молодую женщину от саркомы легких. Она выплевывала куски легкого, была безнадежна. А.В. поселил ее на Алексеевской, и там она принимала летом солнечные ванны. Чем он ее еще лечил, не знаю. Но знаю, что она поправилась.

На Волге в селе Спасском жил дядя Ал. Васю, мужчина 50 лет, крестьянин. Болела рука, тыльная сторона. Около месяца лечился у врача. Сделалась гангрена. Рука отмирала, страшно гноилась. Врач собирался отнимать руку. А.В. взялся ее вылечить. Мужик приходил каждый день. А.В. обрабатывал руку, очищал, промывал и на улице, уложив руку неподвижно, освещал солнцем через лупу, начав с 1 минуты довел минут до 10, постепенно приближая лупу. А.В. поставил условие – не пить, не курить и руку держать на перевязи в полном покое. Через 3 недели рана покрылась молодой кожей, боли прекратились. Вскоре мужчина стал работать в колхозе».

Месмахер-Кондиайн пишет, что самым эфективным средством лечения Барченко считал росу: «С вечера на лужайке на 8 колышках натянуть 2 простыни, лучше полотняные, немного выше травы. До восхода солнца снять одну простыню, намокшую росой, завернуть в нее больного с головой и тепло укутать. Больному пролежать так завернутому 2 часа. Вторую простыню отжать в чистую стеклянную посуду и дать выпить больному».

За два года до ареста Барченко, тяжело заболел – на ноге образовалась флегмона, и врачи настоятельно советовали ему лечь в больницу. Иначе, говорили они, вы можете умереть. Барченко на это возразил: «Я умру тогда, когда больше не буду нужен своей работе». И стал лечить себя сам, как это делал и раньше, спиртовыми компрессами. Вскоре опасная болезнь отступила.

В 1998 году в материале «Искатели Шамбалы» Шишкин писал:

«В 1957 году, в эпоху реабилитаций, сын Барченко Светозар обратился к бывшему руководителю Главнауки, старому большевику Федору Николаевичу Петрову, когдато покровительствовавшему Барченко, с просьбой разыскать научные труды отца. После некоторых расспросов старый коммунист намекнул сыну репрессированного, что “там” научные исследования Барченко считаются еще “живыми”. Что могут означать эти слова сегодня? Александр Васильевич занимался весьма заманчивой для политиков областью человеческого знания – он изучал электрический потенциал живой клетки, телепатию и различные гипнотические состояния.

P.S. Как стало известно автору этих строк из источника, пожелавшего остаться неназванным, недавно одна из президентских структур запросила материалы лаборатории Барченко из Главного управления охраны РФ. Остается ждать результатов».

Литература:

Шишкин О. Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999

Андреев А., Бережков В. Оккультисты Лубянки

Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. – М.: РОССПЭН, 2012

Шишкин, Олег Анатольевич. Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса.

Оскотский З. Сверхоружие, от которого отказался Николай Второй. // «Нева» № 5, 2003. // URL: http://lit.lib.ru/o/oskotskij_z_g/filippov.shtml

Горький А.М. Беседы о ремесле (1930). // Собрание сочинений в 30 томах. Т. 25. – М: Государственное издательство художественной литературы, 1953

Оккультные силы СССР. – СПб.: Северо-Запад, 1998

Еще по теме:

А. Комогорцев. Новая Атлантида: цивилизация потопа 2.0

Алексей Комогорцев. Спецотдел Глеба Бокия, Шамбала-Дюнхор и орден розенкрейцеров

Экспедиция Барченко, ядерные взрывы в Хибинах и Чивруайская трагедия – звенья одной цепи?..