Николай Непомнящий. Гуанчи: последние из атлантов. 3. Легенда о Брендане и «блуждающих островах».

Фото 09. Такими первые европейцы увидели канарцев.

В истории открытия и освоения Канарских островов европейцами и выходцами из Северной Африки было три более-менее четко очерченных этапа. Первый охватывает период с глубокой древности до конца XIII века. Второй занимает конец XIII и весь XIV век. Как ни странно, он оказался для географов и историков открытий не менее туманным, чем предыдущий период — в этом мы сейчас убедимся. Третий, последний, этап начался в 1402 году и продолжался целое столетие — ровно столько, насколько хватило сил у канарцев сопротивляться чужеземному вторжению.

События эти достаточно подробно описаны в хрониках.

Пропавшая экспедиция

Впрочем, у нас накопилось слишком много вопросов, остающихся пока без ответа. И вот

— просветление, зацепка. Шведский исследователь Норденшельд заметил: одна из галер

носила название «Аллегранса». Так же называется на старых картах один из мелких

островов Канарского архипелага. Значит, все-таки корабли побывали на Канарах? Но

опять-таки как узнали в Европе о том, что этим именем названа скала в океане? Выходит,

кто-то вернулся. И рассказал о результатах экспедиции. Кто именно — этого мы,

похоже, не узнаем никогда…

Отвлечемся ненадолго и вспомним интересный, но малоизвестный факт.

В «Божественной комедии» Данте есть одно загадочное место, до сих пор вызывающее

многочисленные споры. Из этих стихов можно сделать вывод, что автор был знаком с

реалиями далеких южных земель:

Я вправо к остью поднял взгляд очей,

И он пленился четырьмя звездами,

Чей отсвет первых озарял людей.

Казалось, твердь ликует их огнями;

О северная сирая страна,

Где их сверканье не горит над нами!

Это описание созвездия Южного Креста. В европейской литературе, по официальной

версии, о нем не было сообщений до 1445 года — именно тогда его открыл венецианский

мореплаватель Кадамосто. Откуда Данте мог узнать о нем за 150 лет до Кадамосто? Более

того, как мог он знать о том, что в древности Южный Крест был виден на небе

Средиземноморья? (Но вследствие прецессии исчез за горизонтом еще до наступления

нашей эры.)

Около 3000 года до нашей эры созвездие было видно в небе Балтики, а во

времена Гомера горело над Средиземноморьем. Во времена Птолемея самая яркая звезда

Южного Креста — Альфа поднималась над горизонтом только на шесть градусов.

Поэтому-то Птолемей не уделил Южному Кресту внимания и присоединил его к

созвездию Центавра.

Или эти сведения дошли до Данте с древнейших времен, или… Может, он узнал о них из

трудов арабских географов, у которых на глобусах звездного неба показано это созвездие?

Или другой вариант — шатер императора Фридриха II (1215—1250) из династии

Гогенштауфенов, привезенный из крестовых походов. На нем было изображено звездное

небо, и звезды приводились в движение скрытым механизмом.

Но из этих источников Данте не мог узнать подробности о необычайной красоте Южного

Креста или о том, что раньше он был виден в небе северного полушария. Значит, он

основывался на описании очевидца! Вчитаемся еще в одно место у поэта:

Покинув оком эти пламена,

Я обратился к остью полуночи,

Где колесница не была видна;

И некий старец мне предстал пред очи…

Путеводное созвездие Большой Медведицы, исчезавшее из виду, волновало еще воинов

Александра Македонского: они часто жаловались, что зашли так далеко, что не видно

Большой Медведицы.

Фото 10. Канарцы на страницах древних хроник.

Стихи, где говорится, что Большую Медведицу нельзя увидеть там, где есть Южный Крест, доказывают, что Данте воспользовался свидетельством очевидца. Но кого? Во-первых, арабских купцов, посещавших Цейлон, Индию, Зондские острова, Восточную Африку и, соответственно, Геную. Во-вторых, мог видеть его и Марко Поло, но того мало интересовали созвездия, он их даже не упоминает в своей книге…

Именно здесь могли соприкоснуться судьбы участников пропавшей экспедиции Вивальди

с жизнью Данте.

О Южном Кресте Данте мог узнать от Корлеоне Вивальди, который отправился на

восточноафриканское побережье, в Могадишо искать своего отца!

Но по-прежнему непостижимым остается тот факт, что Данте знал о прецессии! Ни в

одном литературном источнике не упоминается то, что в минувшем тысячелетии «отсвет

четырех звезд» озарял жителей Средиземноморья. Об этом узнали только ученые дня

сегодняшнего, вооруженные современной вычислительной техникой.

Не случайно мы рассказали эту историю. Она еще раз доказывает, как мало знаем мы о

достижениях древних, насколько поверхностны и условны наши попытки перебросить

мостик от одного события к другому.

Однако вернемся к нашей истории.

Долгое время считали, что братья Вивальди были единственными генуэзскими

путешественниками, отважившимися в конце XIII века пуститься в далекое плавание по

Атлантике. Но внимательное изучение надписей на картах средневековья дало

исследователям еще одно имя — Ланселот. Точнее, Ланчелотто Малочелло. А еще точнее

— Малойзель. И был он вовсе не генуэзец, а уроженец Прованса, а имя Ланселот получил

в честь короля Артура, предание о котором оказало влияние на устные традиции этого

района.

На карте Дульсерта 1339 года, где впервые появляются Канарские острова, рядом с ними

изображен герб Генуи. Есть слова о Ланселоте и в «Книге познания»: «Открыл острова

генуэзец, носивший это имя». В документе 1306 года говорится, что он с двумя другими

купцами нанял в Генуе две галеры, чтобы плыть в Англию за шерстью. Другой документ

утверждает, что он жил на своем острове (Лансароте) 20 лет, а потом вернулся в Геную,

где находился на службе.

Французский исследователь Ла Ронсьер, проанализировав многие источники, нашел такое свидетельство.

По сообщению шербургских моряков, отнесенных непогодой далеко от Испании и

открывших неизвестные острова, генуэзец Малочелло в 1312 году предпринял их захват.

Он высадился на остров, построил там замок и жил в нем до тех пор, пока восстание

местных жителей не вынудило его к отбытию.

А вот иная версия, предложенная французским историком Гравье. Все картографы XIV и

XV веков знали о путешествии Ланселота Малойзеля (его дети жили в Генуе в 1330 году),

давшего имя одному из островов. На Каталонском атласе 1375 года, карте Месии де

Виладесте 1413 года, карте Андреаеа Бенинкассы 1476 года можно в разных модификациях прочесть это имя. Экспедиция могла состояться около 1275 года. По национальности Малойзели — французы, но были гражданами Генуэзской республики. Поэтому на всех картах остров Ланчелотто — генуэзская собственность. Так или иначе, в Европе об этом открытии не знали до 1330 года. Видимо, известие долгое время хранилось в тайне.

В 1338 году, когда Ланчелотто Малочелло перестал служить Генуе, известие это быстро

распространилось по Европе. Именно тогда и появляется название на карте Дульсерта. Да,

скорее всего это был все-таки генуэзец. Ведь «Тюлений остров» Лобос на север от

Фуэртевентуре назван на карте Дульсерта по-итальянски Векки марини — «морские

старцы», то есть тюлени. Дульсерт не подозревал, что те острова, что открыли его

соотечественники в начале XIV века, были известны Плинию Старшему под названиями

Капрария и Канария. Поэтому на его карте вместе с Лансароте и Фуэртевентурой есть и

искаженная Каприция. Он разместил ее там, где сейчас на карте находится Мадейра. Но

он не подозревал тогда о ее наличии. Так родилась небрежность.

Дульсерт связал с названиями Плиния острова, знакомые ему из ирландских саг —

Святого Брендана и Дев. Картографы так и не смогли распознать идентичность вторично

открытых островов тем, что были открыты в древние и античные времена. Все вместе, они

соседствовали на многих картах. Вот почему к середине XIV века на картах значилось

куда больше островов Атлантики, чем было открыто на самом деле.

В год 1341-й и позже

Заглянем в начало нашего повествования. Мы привели там строки из письма

флорентийских купцов, видимо, известных Джованни Боккаччо. Об этом плавании

историки узнали в 1827 году, когда библиотекарь из Флоренции Себастьяно Чиампи

обнаружил и опубликовал документ, принадлежавший, по всей видимости, перу

великого писателя. Из него видно, что моряки открыли 13 островов — населенных и

необитаемых.

«Принимая во внимание то обстоятельство, что эти острова расположены к Нам ближе,

чем к любому другому государству, и что они могут быть покорены Нами легче всего, Мы

обратили на них Наше внимание, и так как Мы желаем осуществить Наш план, то послали туда много Наших людей и некоторые суда, чтобы ознакомиться с природой страны. Они высадились на острове и насильно увезли оттуда людей, животных и другие ценные вещи, которые они большой радостью доставили в Наше королевство…»

Может показаться странным, что письмо это папе Иннокентию VI написал 12 февраля

1345 года португальский король Аффонсу IV, хотя известно, что открыли их в очередной

раз итальянцы. Дело вот в чем. Подобно тому, как английский король Алфред Великий

брал на службу опытных норманнских мореплавателей, португальские короли

усиленно привлекали на службу итальянских мореходов в XIV веке.

В те времена генуэзские, флорентийские и венецианские мореходы намного превосходили в искусстве мореплавания остальные народы Средиземноморья. Они же доставляли лучшие карты.

Аффонсу снарядил экспедицию на португальские деньги, на судах развевались

португальские флаги, офицерами и матросами были уроженцы Апеннинского

Полуострова. Флорентиец Ангелино де Теггиа де Корбицци — командиром, генуэзец

Николлозо да Рекко — главным кормчим.

Открытие 1341 года имело значительные политические последствия. 15 ноября 1344 года

папа Клементий VI передал в Авиньоне вновь открытые острова Луису де ля Серда,

правнуку кастильского короли Альфонса X, в качестве ленного владения – государства

«Фортуния». Однако новоиспеченный «король» так и не увидел своего «королевства» —

он погиб в битве при Креси в 1346 году.

Кому же отдать острова? Вопрос долгое время оставался открытым. Для подтверждения

своих притязаний португальский король Аффонсу IV послал папе карту островов,

состоящую из чудовищной смеси античных и средневековых названий.

Очередное «открытие» Канар имело большой резонанс в Европе. Каравеллы, гонимые

северным ветром, стали частыми и далеко не всегда желанными гостями на архипелаге…

Между 1341 и 1402 годами Канарские острова не раз становились объектом нападения

корсаров всевозможного происхождения — генуэзцев, нормандцев, норманнов, выходцев

из Кастилии и с берегов Бискайского залива. История сохранила их имена. Позже вышли

даже книги о морском пиратстве на Канарских островах.

В ту эпоху суда из Средиземноморья плавали и дальше Канар. Если верить каталанскому

атласу 1375 года, выходец из Майорки Жан Ферре предпринял 10 августа 1346 года, в

день Святого Лаврентия, плавание к Золотой реке. Его судно изображено в 80 лье к югу от

«мыса Вугетдер» у устья «Риу де Ор». На других картах есть и легенда об этом

предприятии: река Ведамель (Золотая), как ее именовали генуэзцы в XIII веке,

унаследовав сведения от арабов, такая широкая и глубокая, что по ней могут пройти

самые крупные суда мира.

Достиг ли Ферре своей конечной цели? И что это была за цель? Никто не знает. Ясно

одно. Предприниматели, оснащавшие суда и пускавшие их в дальние плавания, не

бросали денег на ветер. Они твердо знали, куда шли их люди. Так что район Золотой реки

в Западной Африке был хорошо известен генуэзцам на заре морской экспансии этой

республики.

В 1360 году два судна бросили якорь на острове Гран-Канария в бухте Гандо. По

преданиям гуанчей, эти суда с жителями Каталонии и Майорки пришли из Арагона.

Гуанчи жили тогда вдали от берегов, в глубине острова. Пираты углубились до Тельде.

Там гуанчи атаковали их и захватили в плен, в то время как люди на судах, едва заслышав

шум боя, снялись с якоря и ушли. С пленниками обращались весьма гуманно, потому как,

пишет Абреу де Галиндо, у них был обычай обращаться так с побежденным противникам.

О последующей их судьбе ничего не известно. В 1377 году судно Мартина Руиса де

Авенданьо, уроженца побережья Бискайского залива, было выброшено на берег острова

Лансароте. Жители приняли Авенданьо весьма доброжелательно, и правитель канарцев

Зонзамас предоставил ему свое жилище. Дальнейшая судьба его туманна. Если верить хронисту Педро де Кастильо, другая высадка имела место в 1382 году на Гран-Канарии, в ущелье Гиггуада.

Некто Франсиско Лопес, направляясь из Севильи в Галисию, попал в жестокий шторм, и его корабль прибило к острову. Гуартанеме (король) принял его хорошо, и Лопес со спутниками 12 лет жили дарами скотоводства, которыми щедро снабжали их жители. Они преподавали молодым островитянам христианскую религию и кастильское наречие. Но однажды они завели связь с пиратами из Испании, и канарцы убили их. Испанцам удалось оставить записки, которые попали в 1404 году в руки Гадифера де ля Саля, когда тот впервые побывал на Гран-Канарии.

Бонтье и Леверье, монахи, сопровождавшие экспедицию Бетанкура, увидели в этой казни

вероломство гуанчей. Оценка эта неточна. Дело в том, что жители островов сильно

страдали от нападений пиратов, поэтому они совершили акт мести и наказали гостей,

которые их предали.

Фото 11. Памятник гуанчи.

Четыре года спустя, в 1386 году, дон Фернандо Ормель, граф Уреньи, напал на остров Гомера. Разграбив селения, он все же попал в плен к местному правителю Амалагуйе. Тот, проявив мягкость, которой пираты явно не заслуживали, отпустил пленников и разрешил им вернуться на родину.

В 1385 году эскадра из пяти каравелл под командованием Фернана Перазы Мартеля вышла из Кадиса в направлении Канар и марокканских берегов. Проходя вдоль берегов Африки, Пераза видел пик Тейде на Тенерифе, но не отважился подойти к берегам этого острова и высадился на Лансароте.

Жители, не подозревая о грозившей опасности, вышли на берег. Островитян осыпали градом стрел. Пераза набрел на ближайшее селение, захватил жителей, чтобы продать в рабство,— 170 человек, среди которых оказались Гуартанеме с женой. Их увезли в Испанию как военный трофей. Об этом рассказали Абреу де Галиндо и Бьера-и-Клавихо.

В 1386 году на Канары для учреждения христианства были отправлены 13 орденских

братьев, которых в 1391 году убили канарцы. Это послужило поводом к истребительным

стычкам 1393 года, когда один из правителей гуанчей был доставлен в качестве пленника

в Испанию.

В том же, 1393 году несколько андалусийцев и других искателей приключений с

побережья Бискайского залива собрались в Севилье и с благословением Энрике III

отплыли с эскадрой из пяти судов. Они напали на жителей Лансароте, разрушили

несколько селений, пленили правителя и, набив трюмы, вернулись в Севилью, где

выручили много денег от проданного. Они рассказали красочно о том, с какой легкостью им удалось добиться побед и породили у других зависть к подобного рода предприятиям.

Той первой высадкой на Лансароте руководил нормандец по имени Серван.

Однако то был только пролог кровавых событий, которые произошли в следующем, XV

столетии и стали роковыми для коренного населения островов.

Продолжение следует…

См. Глава 4. Деяние доброго рыцаря Жана де Бетанкура. Или начало конца канарцев.