Алексей Комогорцев. Образ реликтового чудовища в истории и культуре

Ящеры в России: свидетельства очевидцев

[1]

Несмотря на то, что не совсем ясно, какая именно река имеется в виду: Волхов (запись начинается с сообщения о событиях в Новгороде) или протекающая в Пскове река Великая, описанное событие явно не относится к числу досужих вымыслов или иносказаний. По мнению авторитетного историка и археолога, академика Б.А. Рыбакова (1908–2001), мы имеем дело с описанием абсолютно реального нашествия неких «речных ящеров»[2].

Семь лет спустя в 1589 году с похожим существом столкнулся и даже несколько пострадал от него направлявшийся в Россию агент Английской торговой компании, дипломат Джером Горсей (сэр Джером Хорси, ок. 1550–1626). В «Записках о России» он рассказывает о загадочном чудовище, «crocodile serpent», убитом его спутниками где-то неподалеку от Варшавы. Зловоние, испускаемое убитым чудовищем, стало причиной болезни Горсея, заставившей его пролежать «много дней» в соседней деревне. Крестьяне оказали путешественнику помощь и «такой христианский почет», что он «чудесным образом» поправился[3].

В 1965 году при разборе документов арзамасской Приказной избы было найдено «Донесение об арзамасском монструозе», представляющее собой доклад в Правительствующий сенат Российской империи об обнаружении похожего чудовища. К сожалению, текст этого донесения сохранился только в записи архивиста В. Шумилова, которую тот сделал в своей рабочей тетради. Хотя в настоящий момент невозможно подтвердить подлинность этого донесения, специалисты отмечают, что правила написания подобных документов, стили и слог безупречно соответствуют своему времени. Вот полный текст документа:

«Донесение об арзамасском монструзе.

В Правительствующий сенат.

Лета 1719 июля 4-го дня. Была в Арзамасском уезде буря великая, и день зделася яко ночь, и много домишек с анбары и всякаго строения снесено, и смерч великий был и град, и многия скоты и всякая живая тварь погибли, и урон великий через то светопреставление имеем. И упал с неба змий, Божиим гневом опаленный, и смердел отвратно. И помня указ Божией милостию государя нашего всероссийскаго Петра Алексиевича от лета 1718 февраля 13-го дня о Куншткаморе и сбору для ея диковин разных, монструзов и уродов всяких человеческаго и скотскаго роду, и каменьев небесных, и разных чудес, змия сего с ужасом великим, замерив, како указ государя велит, бросили в беремянную бочку с крепким двойным вином до особливаго указу Правительствующего сената. А на змия сего указали нам поп деревни Чубарово Феодор Дмитриев да помещик Осип Иванович Лопатин с людишками своими Карпушкой Холяпиным и Петрушкой Забаевым и место указали, где змий сей обретался, и дано им за такое справное старание серебром два рубли, как указ велит, с пошлины с челобитен исковых и явочных и с печатей, и со свадеб иноверческих, и с гербовой бумаги…

А в длину сей монструз от пасти до хвоста спаленнаго в девять аршин и более, а пасть в един аршин и пять вершков, и зубья в пасти той, яко у щуки, но более того и кривые, а спереди еще боле, в два вершка, а крылья, яко у нетопыря, кожаные, и одно крыло от хребта змиева длиной аж в девять аршин и девять вершков, а хвост зело длинен, аж в четыре аршина и пять вершков, а на хвосте лоскут рваной кожаной болтается в двунадесять вершков, а лапы голые с когтями великими, яко у орла и боле. А еще лапы у него на крыльях четырехперстые с когтями ж, а глаза блеклы, но весьма свирепы. И поставлен к монструзу сторож стеречь крепко ту бочку от лихих людей. С податей и пошлин, с мельниц, с мостов и с рыбных ловель положено ему жалование в сорок копеек сверх того, что ему за службу причитается…

А в указе о куриозах, монструзах и диковинах разных государя нашего всероссийскаго сказано, что сие не от диавола, а от хитрости природной и всяких ухищрений натуры. Но из того ж неведомо нам о змиях крылатых и драконах богомерзких и не суть ли они диавольскаго прельщения душ наших грешных православных. И може, как тот поп велит, сие диавольское порождение в церкви проклясть и, очистив скверны, сжечь…

И посему ждем указу Правительствующего сената для обозу со змием в Санктпитербурх в Куншткамору, или в Москву, или в иное место, куда велено будет…  А ежели указу не будет, повеление оказии на Санктпитербурх обоза государева из стран Сибирских со товары и всякой рухлядью, что муромскою дорогою через Арзамас следовать санным путем будет… А денег для обозу в арзамасской канцелярии нету, ибо урон ныне великий был, а пошлинные деньги отправлены в государеву казну сполна, и людишки наши весьма оскудели, и многия промышляют Божиим именем…

Земский комиссар Василей Штыков руку приложил.

Записано архивистом В. Шумиловым в 1965 г.»[4]

О дальнейшей судьбе «арзамасского монструза» ничего не известно. Тем не менее, следующее свидетельство от 26 июля 1889 года фигурирует уже в официальном рапорте петрозаводского уездного исправника В.А. Беляева на имя олонецкого губернатора, сохранившемся в фонде канцелярии губернатора.

«В.А. Беляев доносит губернатору, что в последних числах июня 1889 г. в Кондопожской волости, а затем и в городе Петрозаводске распространился слух о появлении какого-то чудовища, называемого «крокодилом», в Чеболукшской губе Онежского озера, расположенной при деревнях Лукин Наволок, Павловичи и Чеболукша (так в рапорте названа деревня Чеболакша, в настоящее время находящаяся в составе Новинского сельского поселения Кондопожского района). Чудовище это якобы видел крестьянин деревни Лукин Наволок Горского общества Кондопожской волости Филипп Копшин.

В связи с тем, что Копшин 30 июня был в Петрозаводске, исправник вызвал его в полицейское управление и расспросил по поводу возникновения таких слухов. Крестьянин пояснил, что 26 июня в 3 часа утра он пошел из Лукина Наволока в находящуюся от него в полугора километрах деревню Чеболакшу, и когда он проходил мимо небольшого заливчика Онежского озера, неподалеку от себя увидел па берегу в траве какое-то чудовище, лежащее головой к суше. Всматриваясь, он обнаружил, что чудище поднимало голову, производило свист и звук, похожий на ржание лошади. Простояв на месте около десяти минут, Копшин из страха не решился продолжать путь, а вернулся обратно домой. Чудовище, насколько он видел, имело вид ящерицы, только громадной величины, около 10 аршин длиной (7,1 метров), голова широкая, плоская и удлиненная, ног четыре, короткие, но толстые, имеющие вид лап язвеца (в скобках исправником указано более распространенное название зтого животного – барсук), хвост длинный, суживающийся к концу, уши небольшие, глаза, как у лошади, наружный цвет темно-серый. Размеры чудовища крестьянин определил через час по приходу вновь на то место, где он его видел, но ни чудовища, ни его следов уже не обнаружить не удалось. При этом Копшин добавил, что “крокодила” видели и другие крестьяне, его соседи.

В дальнейшем следствие проводилось уже на месте приставом 2-го стана Петрозаводского уезда. Эту должность с 4 января 1887 г. по 22 августа 1889 г. занимал бывший старший топограф Олонецкого отряда по составлению и выдаче владенных записей надворный советник П.А Попов. По показанию крестьянина деревни Лукин Наволок Василия Полуянова обнаружилось, что недели за две до Иванова дня вместе с невесткой Федосьей шел из леса с работы домой и придя на пожню, расположенную на западной стороне залива, увидел двигавшееся по траве какое-то чудовище, головы и передней части туловища которого он рассмотреть не мог, так как они находились за кустами, задняя же часть чудища имела плоский вид и постепенно суживалась по хвосту, на конце которого он заметил немного шерсти или пера, поверхность кожи была совершенно черного цвета и покрыта блестящей чешуей вроде рыбьей, ног по причине высокой травы он не заметил. Чудовище это двигаюсь к изгороди, окружающей пожню, почему Полуянов со страха не решился рассмотреть голову, а поспешил к лодке. Чудище издавало звук, похожий на птичий крик и человеческий смех. Звук этот слышала и шедшая с Полуяновым невестка Федосья, но самого «крокодила» не видела, хотя и стояла рядом. Полуянов же рассказал ей о виденном, когда они ехали уже в лодке.

Крестьянин деревни Чеболакши Василий Плечев, работник Филиппа Копшина объяснил, что накануне Иванова дня, 23 июня рано утром еще до восхода солнца возвращался домой с остожья (в рапорте дано пояснение, что так называется огороженное место для просушки хлеба), где находились принадлежащие его хозяину лошади, по проложенной по берегу залива тропинке, с правой стороны от себя услышал крик, похожий на утиный, а затем раздался смех, схожий с человеческим. Взглянув в ту сторону, откуда раздались звуки, увидел в нескольких саженях от себя лежащее на земле какое-то чудовище, серого цвета, с довольно большой круглой головой, конец же хвоста находился в воде, длина от головы до видимой части хвоста до 3 сажень (6,4 м). Чудовище это, выходя постепенно из воды, произвело на Плечева такой страх, так что он, насколько позволяли силы, бросился бежать домой, не успев хорошо его рассмотреть» [5].

На основании различий в описании чудовища (его цвета и размеров) у очевидцев, того факта, что Федосья Полуянова не видела никакого чудища, хотя шла рядом со своим свекром, а также в связи с тем, что «слух о чудовище появился во время Петровского поста перед Ивановым днем, известным как время гаданий и поверий, по прошествии же поста чудовище никому более не показывалось», становой пристав сделал вывод об отсутствии оснований для продолжения дела. Дальнейшего развития рапорт исправника не получил, и документ был включен в состав дела под названием «Бумаги, не требующие дальнейшего производства».

Загадочные «giwoites»

Перечисленные выше происшествия связывает между собой сообщение посла императора Священной Римской империи в России, писателя и историка Сигизмунда фон Герберштейна (1486–1566), относящееся к первой половине XVI века. В «Записках о Московии» («Rerum Moscoviticarum Commentarii», букв. «Записки о московских делах», 1549) Герберштейн упоминает о неких «giwoites» – «змеях на четырех (коротких) лапках, напоминающих ящериц, с черным жирным телом», которых в Жемайтии (северо-западный район современной Литвы) кормили в своих домах и которым «со страхом поклонялись»[6].

Герберштейн пишет: «Эта область изобилует рощами и лесами, в которых иногда можно встретить привидения. Там и поныне очень много идолопоклонников, которые кормят в своих домах [вроде пенатов]  неких змей на четырех [коротких] лапках, напоминающих ящериц, с черным жирным телом, не более трех пядей[7] в длину; называются они Giwoites. В установленные дни они производят в домах очистительные обряды и, когда змеи[8] выползают к поставленной пище, всем семейством со страхом поклоняются им до тех пор, пока те, насытившись, не вернутся на свое место. Если с ними случается какое-либо несчастье, они приписывают это тому, что плохо кормили [и принимали] домашнее божество [змею]. Когда я, возвращаясь из первой поездки в Московию, приехал в Троки, то мой хозяин, [у которого мне случилось остановиться], рассказывал мне, что в тот год, когда я там был, он купил у одного такого змеепоклонника несколько ульев пчел. Своими речами он склонил продавца к истинной вере Христовой и убедил убить змею, которой тот поклонялся. Спустя некоторое время он вернулся туда взглянуть на своих пчел и нашел того человека с обезображенным лицом: рот его [жалким образом] раздвинут был до ушей. На вопрос о причине такого несчастья тот ответил, что этим бедствием он наказан за то, что наложил свои нечестивые руки на божество – змею; так ему приходится искупать свой грех и смывать свою вину. Если же он не вернется к своей прежней вере, то ему предстоит претерпеть много еще более тяжкого. Хотя это случилось не в Жемайтии, а в Литве, я все-таки привожу это в качестве примера»[9].

Обложка книги Записки о Московии Сигизмунда фон Герберштейна (лат. Rerum Moscoviticarum Commentarii), 1549

Написанные на латинском языке «Записки о Московии» Герберштейна, пользовались большой популярностью в Европе и еще при жизни автора выдержали пять изданий, а также были переведены на итальянский и немецкий языки. Именно «Записки о Московии» долгое время служили основным источником знаний европейцев о России.

Автор книги «О крокодилах в России: Очерки из истории заимствований и экзотизмов», российский фольклорист, семиотик и историк культуры, доктор филологических наук К.А. Богданов признает, что Герберштейну, как показывает изучение его исторических и этнографических сообщений, в целом можно верить и «сведения о giwoites им тоже не выдуманы»[10].

Помимо Герберштейна о «giwoites» писал исследователь литовской мифологии, историк и публицист Теодор Нарбут (1784–1864), также относивший их к божествам[11]. Языческое святилище в Вильне, в котором содержали и поклонялись «giwoites», описал польский автор Юзеф Игнацы Крашевский (1812–1887) в работе «Искусство у славян»[12].

О ритуальном поклонении «змеям», считавшимся покровителями семейного очага, в языческой Литве известно из упоминаний позднейших польских хронистов – Яна Ласицкого и Матвея Стрыйковского (сообщавшего, в частности, о подземелье под главным алтарем в Виленской кафедральной церкви, где некогда держали священных «змей»)[13].

Рукопись Стрыйковского, написанная Юргию Олельковичу, в которой упоминаются «giwoites», 1578

Храмовые чудовища

Наиболее ранние следы древнейшей традиции использования существ, имеющих большое сходство с реликтовыми ящерами, в качестве храмовых животных зафиксированы в 14 главе Книги пророка Даниила, где упоминается о живых драконах, содержавшихся при вавилонских храмах: «Был на том месте большой дракон, и Вавилоняне чтили его. И сказал царь Даниилу: не скажешь ли и об этом, что он медь? вот, он живой, и ест и пьет; ты не можешь сказать, что этот бог неживой» (Дан. 14:23–24).

Пророк Даниил и дракон. Миниатюра. Andrea Alciato’s Emblemata. Padua Petro Paulo Tozzi, 1621

Нужно обратить внимание на то, что Герберштейн в своих записках уподобляет загадочных «giwoites» древнеримским Пенатам (лат. Penates, от penus, penetralia – внутренняя, потайная часть жилища, храма) – божествам-хранителям, являвшимся покровителями домашнего очага (dii familiares) и всего римского народа (Penates Publici Populi Romani). Государственные Пенаты римского народа считались одной из главных святыней Рима, залогом его непобедимости и вечности. В торжественных клятвах они призывались вместе с Юпитером. Считалось, что Пенаты были привезены Энеем из Трои сначала в город Лавиний, а потом были помещены в Риме во внутренней части храма Весты. Имена Пенатов и их изображения хранились в тайне от непосвященных, приближаться к ним могли только жрецы и весталки[14]. Напомним, что образ легендарного предка основателей Рима Ромула и Рема, героя Троянской войны Энея, запечатленный в эпической поэме Вергилия «Энеида», играет ключевую роль в формировании всей современной западной идентичности.

Сопоставляя «giwoites» и «коркодилов» из Псковской летописи в контексте славянской языческой религии и мифологии, Рыбаков справедливо полагает, что за этими образами должны стоять какие-то реальные земноводные («огромная ящерица, водившаяся в Восточной Европе вплоть до XVI века»[15]), послужившие «исходным материалом для образа более значительного бога озера, реки или всего подземно-подводного мира»[16]. По его мнению, «образ такой ящерицы был конкретизацией очень архаичных представлений о Ящере, хозяине подземно-подводного мира»[17].

Заметим, что в случае с «giwoites» и «коркодилами» из Псковской летописи речь никак не может идти о хорошо известных современной науке крокодилах, волей случая оказавшихся в североевропейских широтах, поскольку для поддержания их нормальной жизнедеятельности необходима постоянная температура воздуха и воды не ниже 22º С.

Драконы, получившие широкую популярность в дальневосточных традициях (китайской, монгольской, тибетской, японской и др.), обходят это естественное ограничение способностью впадать в сезонную зимнюю спячку, которая является частью более широкого круга поверий об уходе на зимовье (под землю, в горы, в воды морей и водоемов) рептилий и амфибий[18]. Примечательно, что обитающий то в воздухе, то в воде дальневосточный дракон «покрыт чешуей, как рыба, и одарен крыльями, как птица, но всем телом он походит, по изображениям китайцев, на крокодила»[19].

Какие бы реальные реликтовые чудовища ни скрывались за мифологической оболочкой «змея», «ящера» или «дракона», различные изводы этого образа продолжают существовать и оказывать существенное влияние в качестве одной из универсальных культурных констант, зафиксированных в языке, фольклоре, религии и литературе самых разных народов Старого и Нового Света. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что для большинства архаических культур образ реликтового чудовища («змея-дракона-ящера») устойчиво ассоциируется с истоками человеческой цивилизации, а различные его модификации стали одним из краеугольных камней различных национально-религиозных и культурных идентичностей. Это утверждение вполне актуально и для среды славянских народов.

Китайские ящеры: миф или реальность?

Заметному оживлению образа реликтового чудовища на рубеже XX–XXI вв. немало способствовали впечатляющие успехи Китайской Народной Республики. Аспирант Института Дальнего Востока РАН, сотрудник Центра сравнительного изучения цивилизаций Северо-Восточной Азии В.В. Ступникова отмечает, что за последние 3–4 десятилетия китайскими исследователями было издано гигантское количество работ, посвященных образу дракона: «Для большинства китайских исследователей происхождение образа дракона означает выявление истоков формирования и особенностей самого китайского этноса, а также осознание его единства. В некоторой степени, китайский дракон – это образ-воспоминание, длящееся мифотворчество, “концепт коллективной идентичности”. <…> Воспроизводство древней символики, в частности, символа дракона, насыщение символами культурной сферы, единство их понимания зачастую имеет своей целью объединение людей. Фразы типа «восьмитысячелетняя культура китайского дракона», «Китай – родина дракона», «мы – дети дракона» – все это использование древнего символа дракона в качестве инструмента формирования национального сознания»[20].

О традиционном значении символизма дракона в Китае красноречиво свидетельствует указ, выпущенный после прихода к власти династии Тан (618–907), в соответствии с которым дракон стал олицетворять императора и его двор и таким образом окончательно закрепился в качестве национального символа Срединной империи. Дракон изображался на флагах, штандартах, и на прочих императорских регалиях – троне, корабле, кровати. Все предметы обихода, утварь, одежда, посуда, музыкальные инструменты, предназначенные для использования императором и членами его семьи, а также архитектурные постройки, мебель, предметы искусства во дворце украшались символом дракона. Изображения дракона с пятью когтями могли носить только император, его супруга и принцы 1–2 рангов. Принцам 3–4 рангов было разрешено использование дракона с четырьмя когтями, в то время как принцам 5 ранга и некоторым официальным лицам дозволялось использовать в качестве эмблемы змеевидного дракона с тремя когтями. Простолюдинам категорически запрещалось носить одежды с изображением дракона – нарушение запрета каралось смертной казнью. Вплоть до падения монархии (династия Мин) в 1911 году это животное считалось родоначальником императорской власти, а император получал статус «живого воплощения дракона»[21].

Дракон и воин. роспись гробницы династии Хань 3 в. до н. э. – 3 в. н. э.

Сегодня дракон является общепризнанным символом китайской нации, а сами китайцы отождествляют себя с «потомками (детьми) дракона»[22]. Образ дракона стал неотъемлемой частью разветвленной системы китайских тайных обществ. Считается, что ядром небезызвестных китайских «триад» являются т.н. «драконы» – китайские военные кланы «глубокого залегания», сложившиеся в материковом Китае, на Тайване, и в заморской диаспоре, начиная с Опиумных войн середины XIX века[23].

Один из ведущих современных специалистов в области истории литературы, искусства и культуры Китая, доктор филологических наук, профессор М.Е. Кравцова в учебном пособии «Мировая художественная культура. История искусства Китая» осторожно озвучивает версию, согласно которой образ дракона-луна, играющий «ключевую роль в китайской образной системе, и в целом в культуре», не только вобрал в себя черты различных животных, но «все же восходит к некоему единому и реальному существу отряда ящеров, наподобие игуаны или ископаемых рептилий».

Рельеф с изображением дракона Эпоха Цинь, 3 в. до н.э. (221 – 207 гг. до н.э.) 118 х 37 х 17 см. Кирпич. Сиань, Китай, Департамент культурных ценностей.

Професссор Кравцова пишет: «Еще один возможный ключ к разгадке образа лун дает обнаруженное относительно недавно (1971) на территории провинции Хэнань погребение, которое датируется IV тысячелетием до н.э. и относится к позднеяншаоскому культурному кругу. Слева и справа от костяка усопшего расположены выложенные из ракушек фигуры двух зооморфных существ. Семиотические особенности самого погребения: его крестообразная форма, характер трупоположения (головой строго на юг), и расположение скелетов сопогребенных людей – дают основание соотнести его с пятичленной космологической моделью. И тогда эти ракушечные фигуры оказываются прототипами Бирюзового дракона и Белого тигра (непосредственные воплощения дракона-луна – АК). Изображение “дракона” с достаточной долей очевидности воспроизводит представителя хищных ископаемых ящеров – с огромной, наподобие квадрата, головой, мощными челюстями, приземистыми лапами с острыми когтями и длинным хвостом, заканчивающимся шипами. Кроме того, оно выполнено в столь натуралистической и детализованной манере, что производит впечатление сделанного с натуры либо, в крайнем случае, исходя из визуального опыта недавних предшествующих поколений. Согласно тезису о соответствии пятичленной космологической модели естественному географическому пространству, логично предположить, что местом обитания этого существа должен быть район нижнего течения Хуанхэ, климатические и природные условия которого (тропические леса, полноводная река, изобилие добычи) вполне могли обеспечить выживание какого-то вида ископаемых рептилий вплоть до неолитической эпохи. Это существо должно было быть на тот момент самым сильным и свирепым хищником, поэтому его и почитали вначале в качестве владыки местности, a затем и покровителя верховной власти. Закономерно задаться вопросом: не оно ли фигурирует в облике “чудовища” на лянчжуских нефритах? И не означает ли изображение “царя” как бы сидящего на нем, что лянчжусцы умели ловить и приручать это существо? Тогда легенды о ручных драконах древних правителей и в самом деле приобретают определенную историчность» (Кравцова М.Е. Мировая художественная культура. История искусства Китая: Учебное пособие. – СПб.; – М.; – Краснодар: Лань, Триада, 2004. – 960 с. С. 386-387.).

Азиатские рептилии

Наряду с драконом, огромной популярностью на всей территории современной Азии пользуется чудовищная морская амфибия Макара, напоминающая своим внешним обликом одновременно крокодила и дельфина с чешуйчатым телом. Изображения и скульптуры Макры можно встретить в Индии, Непале, Шри-Ланке, Бирме, Таиланде, Камбодже, Малайзии, Индонезии, Вьетнаме, Китае и Японии.

В индийской традиции Макара считается сильнейшим водным существом и выступает в роли ездового животного («ваханы») повелителя мирового океана, небесных, земных и подземных вод Варуны. Часто сопоставляемая с библейским Левиафаном, Макара следующим образом характеризуется в Бхагават-Гите: «Макара среди рыб, словно Ганга среди прочих рек, словно Рама среди прочих воинов»[24]. Считается, что Варуна единственный, кто может контролировать Макару. В Бхагавата-пуране[25] макары (во множественном числе) упоминаются среди хищников, напавших на риши Маркандея – ведийского мудреца из рода Бхригу, почитаемого во всех основных направлениях индуизма (Бхагавата-пурана 12.9.16). О значении Макары свидетельствует тот факт, что в джайнской мифологии[26] она является символом подземных божеств Ваюкумара, живущих в подводных пещерах и приводящих в движение «частицы мира»[27].

Варуна верхом на макаре. Галерея живописных миниатюр. Майсор, XVIII век

Криптозоологи[28] полагают, что непосредственным прототипом Макары послужили гигантские плиозавры (лат. Pliosaurus), относящиеся к высшим хищникам, питавшимся морскими рептилиями и другими водными позвоночными. В числе возможных прототипов Макары называется также, обитавший на территории современного Пакистана т.н. «ходящий кит» (лат. Ambulocetus natans), являющийся, по мнению современных ученых, переходной формой между наземными четвероногими млекопитающими и современными китообразными[29].

О прецедентности образа дракона для лингвистической культуры Кореи свидетельствует тот факт, что первый литературный памятник корейской письменности называется «Ода драконам, летающим в небесах» (1447)[30].

В современном Вьетнаме в процессе социализации детей для формирования основ национальной идентичности широко используются такие традиционные мифические персонажи как «король-дракон», «мать-фея», позиционируемые как буквальные предки нации. На всех уровнях государственной системы образования вьетнамских детей учат помнить о «прекрасном происхождении нации», к которой они принадлежат, гордиться этим и проявлять солидарность со всеми народами Вьетнама, т.к. все народы страны, согласно официальной трактовке «древних преданий», имеют общих предков и рассматриваются как «дети дракона и феи». Через почитание мифических предков у юных вьетнамцев формируется общая эмоциональная связь с легендарным периодом национальной истории, возникает чувство внутригрупповой солидарности, и в результате происходит сложение основ национальной идентичности[31].

Драконы в европейской и ветхозаветной традиции

«Чудовищный» символизм не чужд и народам англо-саксонского мира. В «Истории королей Британии» (лат. Historia Regum Britanniae; в русском переводе – «История бриттов»), написанной около 1136 года Гальфридом Монмутским, «красный дракон» символизирует бриттов, а «белый дракон» – саксов, т.е. германцев[32].

Король Вортигерн в Динас Эмрис, иллюстрация «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского

Наиболее известный и влиятельный ближневосточный дракон в облике «древнего змия, называемого диаволом и сатаною» (Откр. 12:7–9) прочно утвердился в метафизическом ядре авраамических религий. В Книге Бытия прямо говорится, что в наказание за искушение человека «древний змий» был вынужден «ходить на чреве своем» (Быт. 3:14). О том, что до проклятия «змий» передвигался как минимум на двух конечностях, свидетельствует раввинистическая традиция, зафиксированная в мидрашах и таргумах: «Рабби Гошая Раба сказал: Восхитителен был он, стоящий [прямо], как тростник, и ноги были у него» (Берешит Раба 19:1)[33]. Недюжинные интеллектуальные способности «древнего змия» не составляли тайны ни для создателей Книги Бытия («Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог», Быт. 3:1), ни для более поздних комментаторов Торы, описывающих эдемского «змия» как существо, которое «обладало даром речи и по своим умственным способностям превосходило всех других животных»[34]. Средневековый ученый, раввин, философ и толкователь Торы Авраам бен Меир ибн Эзра (1089–1164) без обиняков пишет: «Змей был говорящим и прямоходящим, а Тот, Кто наделил человека разумом, наделил им и змея»[35]. Согласно ветхозаветной эзотерической традиции, не Адам, а эдемский прямоходящий «змий» являлся настоящим отцом Каина, не без основания считающегося одним из духовных прародителей современной Западной цивилизации[36]. Известный представитель цфатской каббалистической школы Моше Кордоверо (1522–1570) в работе «Пальма Дворы» писал: «Знай, что Каин был воплощением зла и происходил от Змея»[37]. Аналогичная традиция зафиксирована в Книге Зогар (1.35b), Мишне (Сота 10б) и Книге Бахир (Бахир, 200)[38].

Искушение Евы в Эдемском саду. Рисунок из средневекового трактата «Зерцало человеческого спасения» («Speculum humanae salvationis»), XIV в. Мюнхен, Германия.

Известный эпизод с искушением Адама и Евы содержит важное указание на то, что человек на протяжении всей своей последующей истории обречен сосуществовать с «древним змием» и его потомством («семенем»), а также определенным образом с ним взаимодействовать: «вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3:15).

Об устойчивости таких представлений недвусмысленно свидетельствуют известные слова Иисуса Христа, адресованные полемизирующим с ним фарисеям: «вы от нижних, Я от вышних» (Ин. 8:23); «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44).

В христианской традиции указанное представление получило развитие в виде последовательности эсхатологических событий, изложенных в одной из наиболее загадочных книг Нового Завета – Откровении святого Иоанна Богослова: поражение зверя и лжепророка; временная связанность сатаны, который, как мы уже говорили, есть ни кто иной, как «дракон, змий древний» (Откр. 12:9; 20:2); воскресение праведных (т.н. первое воскресение); сошествие на землю небесного града Иерусалима; установление тысячелетнего Царства Христа и святых; и наконец последнее восстание народов Гога и Магога, обольщенных непосредственно освобожденным «драконом, змием древним, который есть диавол и сатана» (Откр. 20:1-9). 

Гюстав Доре Видение Даниила о четырех животных. Гравюра, 1866

Образ реликтового чудовища в той или иной форме представлен практически во всех известных культурах, а это говорит о том, что мы имеем дело с некой объективной реалией настоящую природу которой человечеству еще только предстоит понять. Разумеется, если оно того пожелает…

Подробнее читайте А. Комогорцев, А. Жуков. Код чуди: исчезнувшая цивилизация Русского Севера, 2022

Примечания:

[1] Псковские летописи. Вып. 2 [Текст] / Под ред. А.Н. Насонова; Акад. наук СССР. Ин-т истории. – М.: Изд-во Академии наук, 1955. – 364 с. С. 263.

[2] Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. – М.: Наука, 1987. С. 281.

[3] Horsey J. Travels // Rude & Barbarous Kingdom. Russia in the Accounts of Sixteenth Century English Voyagers / Ed. L. E. Berry and R. O. Crumney Madison: Univ. of Wisconsin Press, 1968. P. 354.

[4] Блохин Л. Моя коллекция рукописей: 52. 1719 г. Донесение об арзамасском монструзе. // URL: https://www.proza.ru/2013/12/04/493

[5] Соколов А.С. «Крокодил» в Чеболакше. Необычное расследование петрозаводского уездного исправника В.А. Беляева. // Краеведческие чтения: материалы XII научной конференции (14-15 февраля 2018 г.) / Нац. б-ка Респ. Карелия; [сост. В.Я. Ягодкина]. – Петрозаводск, 2018. – 293 с. С. 55–57. // URL: http://library.karelia.ru/media/kraeved_chten2018/53/index.html#zoom=z

[6] Герберштейн С. Записки о Московии: В 2 т. / Под ред. А.Л. Хорошкевич. – М.: Памятники исторической мысли, 2008. Т. I: Латинский и немецкий тексты, русские переводы с латинского А.И. Малеина и A.B. Назаренко, с ранненововерхненемецкого A.B. Назаренко. – 776 с. С. 487, 489.

[7] 60–75 см.

[8] Здесь и далее слово «змея» Герберштейн употребляет для обозначения ящероподобных существ – Giwoites.

[9] Немецкая редакция «Записок о Московии» отличается некоторыми существенными деталями, которые выделены полужирным шрифтом: «Эта область изобилует рощами и лесами, а также болотами и озерами, в которых как рассказывают иногда можно встретить привидения. В этих уединенных местах и поныне очень много идолопоклонников, одни почитают огонь, другие – деревья, солнце или луну; другие же держат своих богов в своих домах [вроде пенатов]  неких змей на четырех [коротких] лапках, напоминающих ящериц только крупнее, с черным жирным телом, около трех пядей в длину; называются они Giowites. Другие зовут их Jastzuka, иные же – Szmya. У них есть свое время, когда они кормят своих богов: посреди дома ставится молоко, а сами они располагаются на коленях по лавкам; тут появляется змея и шипит на людей, как рассерженный гусь, – и тогда люди молятся и поклоняются ей со страхом. Если с ними случается какое-либо несчастье, они обвиняют себя будто бы плохо кормили [и принимали] домашнее божество [змею]. Когда я, возвращаясь из первой поездки, в Московию, приехал в Литву, в Вильну, и поехал посмотреть на буйволов за четыре мили оттуда в Троки, то мой хозяин, [у которого мне случилось остановиться], рассказывал мне, что несколько недель до моего приезда, он купил у одного крестьянина в лесу несколько ульев пчел и оставил их на сохранение у этого крестьянина. А у этого крестьянина был в доме такой бог. Своими речами он склонил продавца к истинной вере Христовой и убедил убить змею, которой тот поклонялся. Спустя некоторое время он вернулся туда взглянуть на своих пчел и нашел того человека с обезображенным лицом: рот его [жалким образом] раздвинут был до ушей. Тот сказал ему: “Вот что ты со мной сделал. Если ты мне поскорее не поможешь, мне придется снова помириться с богом (змеей) и взять себе одного в дом”. Хотя это случилось не в Жемайтии, а в Литве, я все-таки привожу это в качестве примера» (Herberstein S. Moscovia der Hauptstat in Reissen. Wien, 1557.).

[10] Богданов К.А. О крокодилах в России. Очерки из истории заимствований и эк­зотизмов. – М.: Новое литературное обозрение, 2006. – 352 с. С. 166.

[11] Teodora Narbuta dievi // Literatūrzinātne, folkloristika, māksla / Под ред. Ausma Cimdiņa. – Рига: Латвийский университет, 2008. – 232 с. С. 93.

[12] Kraszewski J.I. Sztuka u Słowian, szczególnie w Polsce i Litwie przedchrześcijańskiej. Wilno, 1860. С. 130, 319.

[13] См.: Mierzynski A. Mythologiae lithuanicae monumenta // Zrodla do mytologii litewskej od Tacyta do konca XIII weku. T I. Warszawa, 1896; Bruckner A. Starozytna Litwa: ludy і bogi; szkice historyczne і mitologiczne. Warszawa, 1904; Stryjkowski Maciej, O początkach, wywodach, dzielnościach, sprawach rycerskich i domowych sławnego narodu litewskiego, żemojdzkiego i ruskiego, przedtym nigdy od żadnego ani kuszone, ani opisane, z natchnienia Bożego a uprzejmie pilnego doświadczenia. Оprac. Julia Radziszewska, Państwowy Instytut Wydawniczy, Warszawa 1978. – 762 с. С. 284.

[14] Штаерман Е.М. Пенаты. // Мифы народов мира. Энциклопедия. Электронное издание. – М.: «Советская энциклопедия», 2008. С. 794.

[15] Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. С. 135.

[16] Там же. С. 281.

[17] Там же. С. 135.

[18] Неклюдов С.Ю. Многоликий дракон. // In Umbra: Демонология как семиотическая система. Альманах. Выпуск 6 / Отв. ред. и сост.: Д.И. Антонов, О.Б. Христофорова. – М.: «Индрик», 2017. – 344 с. С. 179.

[19] Банзаров Д. Черная вера, или шаманство у монголов // Банзаров Д. Собрание сочинений. – М., 1955. С. 64.

[20] Ступникова В.В. К вопросу о происхождении образа китайского дракона. // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. № 8. – Киров, 2015. С. 21–26.

[21] Поляков Е.Н., Кочерыгина К.Б. Образ священного дракона в искусстве Древнего Китая. // Вестник Томского государственного архитектурно-строительного университета. № 2 (23), 2009. С. 22–39.; Хань Дуньшэн Образ Дракона в китайской и русской языковой картинах мира. Выпускная квалификационная работа. Красноярский государственный педагогический университет им. В.П. Астафьева. Факультет филологический. Выпускающая кафедра современного русского языка и методики. – Красноярск, 2018. – 49 с. С. 5.

[22] До того, как первый император Поднебесной Желтый государь Хуанди, правивший предположительно с 2698 по 2598 год до н.э., объединил Китай главным тотемом китайцев был медведь. После этого китайцы начали поклоняться дракону, изображавшемуся с головой медведя и телом змеи.

[23] Девятов А. Драконы и Скифская линия. // URL: https://www.peremeny.ru/books/osminog/9467; Девятов А. Зеленый дракон лучший друг Красного дракона. // URL: https://www.peremeny.ru/books/osminog/14516

[24] Меренкова О.Н. Макара и водное пространство в индийской культуре. // Азиатский бестиарий: Образы животных в традициях Южной, Юго-западной и Центральной Азии: сборник научных статей / Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН. – СПб.: Кунсткамера: МАЭ РАН, 2009. С. 143–150.

[25] Бхагавата-пурана – один из восемнадцати главных древнеиндийских санскритских текстов (пуран), рассказывающий об историческом развитии Вселенной и содержащий обширные сведения по индуистской философии, метафизике и космологии.

[26] Джайнизм – одна из ведущих древнеиндийских религий, претендующая на роль самой древней религии. Считается, что джайнистские библиотеки – старейшие в Индии (The Jain Knowledge Warehouses: Traditional Libraries in India, John E. Cort, Journal of the American Oriental Society, Vol. 115, No. 1 (January – March, 1995), pp. 77-87).

[27] Волкова О.Ф. Джайнская мифология. // Мифы народов мира. Энциклопедия. С. 306.

[28] Криптозоология («изучение скрытых животных», от др.-греч. κρυπτός – «тайный, скрытый» и зоология) – неакадемическое направление, предметом которого является целенаправленный поиск животных, считающихся легендарными или несуществующими, включая животных, которые в настоящее время считаются вымершими, а также животных, существование которых считается невозможным в данной географической местности по причине того, что она находится на значительном расстоянии от ареала их естественного обитания.

[29] «MAKARA»: i DINOSAURI nelle SCRITTURE VEDICHE by Shifu Shi-Heng-Chan, «Centro Culturale Shaolin di Milano». // URL: https://medium.com/our-world-social-mudec/makara-i-dinosauri-nelle-scritture-vediche-81e3b4f6e7cf

[30] Крюкова Г.М. Образ дракона в диалоге культур. // Вестник Иркутского государственного технического университета. № 5 (64), 2012. С. 324–331.

[31] Григорьева В.Н. «Дети дракона и феи»: роль мифических предков в формировании национальной идентичности у детей в современном Вьетнаме. // Вьетнамские исследования. Вып. 5: Национальные интересы и традиции Вьетнама. Под ред.: В.М. Мазырин, Е.В. Кобелев, Г.М. Локшин. – М.: ИДВ РАН, 2015. С. 281–299.

[32] Гальфрид Монмутский История бриттов. Жизнь Мерлина. – М.: «Наука», 1984. С. 74–75.

[33] Мидраш раба [Великий мидраш]: в 10 т. / Пер. с иврита Я. Синичкин, А. Членова. Т. 1. – М.: Книжники; Лехаим. 2012. – 880 с. С. 279.

[34] Пятикнижие и гафтарот. Ивритский текст с русским переводом и классическим комментарием Сончино. Комментарий составил д-р Й. Герц главный раввин Британской Империи. Пер. текста Торы П. Гиль Пер. комментария З. Мешков М. – Иерусалим: Гешарим, 1999. – 1456 с. С. 20.

[35] Тора с комментариями рабби Аврагама Ибн-Эзры: в 5 т. Т. 1: Берешит. – М.: Книжники, Лехаим, 2014. – 632 с. С.116.

[36] Катасонов В.Ю. Метафизика истории. / Предисл. С.Г. Лаковский / Отв. ред. О.А. Платонов. – М.: Институт русской цивилизации, 2017. – 400 с.

[37] Moses Cordovero The Palm Tree of Deborah. Trans. Louis Jacobs, New York Sepher-Hermon Press, 1960.

[38] БАХИР. Сияние. – М., 2002. С. 134–137.

Публикация на Тelegra.ph

• Ключевые слова: образ реликтового чудовища