Александр Елисеев. Велес против Перуна, князья против волхвов

Известный летописный сюжет о смерти Вещего Олега, предсказанной волхвом, видимо, связан с противостоянием двух направлений в славеноросской язычестве: приверженцев Перуна, ипостаси единого бога Сварога, и Велеса, имевшего как светлую, так и темную «змеиную» сторону.

Укус змеи и заговор волхвов

Всем знаком знаменитый летописный сюжет о зловещем предсказании некоего волхва о гибели князя Олега Вещего. Приведём текст полностью:

«И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого прежде поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо спрашивал он волхвов и кудесников: «От чего я умру?». И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, — от него тебе и умереть!»

В.Васнецов. «Встреча Олега с кудесником»

Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше». И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, — на пятый год помянул он своего коня, от которого волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер».

Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: «Неверно говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?»

И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой. И было всех лет княжения его тридцать и три».

Академик Борис Рыбаков отметил:

«В сказаниях о смерти Олега явно ощущается, во-первых, осуждение князя-триумфатора, что выразилось в выборе причины смерти («но примешь ты смерть от коня своего»), а, во-вторых, утверждение могущества сословия волхвов и кудесников: они не побоялись предречь ему такую неблаговидную смерть, и их предсказание неотвратимо сбылось».

Судя по всему, Вещий князь находился в конфронтации с влиятельным жречеством волхвами (возможно, только с частью), которые претендовали на полноту обладания сакральным и даже на политическую власть.

В летописной традиции содержится вполне характерное указание на борьбу двух линий в славеноросском язычестве. Общеизвестное предсказание жреца-кудесника о смерти Олега от собственного коня следует трактовать именно в данном плане. Как представляется, в этой части ПВЛ содержится выпад жречества против Олега.

Покровителем волхвов был славянский бог Велес (ср. «вол» и «вел»), который, согласно реконструкции, имел как раз змеевидную форму. Змея, ужалившая Олега, явно символизирует атаку волхвов. Воины же считали своим «профессиональным» богом Перуна-Громовержца. При этом самого Велеса не следует отождествлять со Змеем: этот бог находился в двух состояниях, змеиным было одним из них.

Две линии в славеноросском язычестве

Князь Олег Вещий, судя уже по своему пророческому прозвищу, реализовал древнейший, нордическо-гиперборейский архетип царя-священника (сверхкаста «Хамса», аполлонического Лебедя). Золотой Век не знал разделения на священников (брахманов) и воинов (кшатриев). Он вообще не знал кастового разделения как такового, оно возникло в процессе инволюции. Но в фигуре правителя, имевшей в традиционном обществе сакральное значение, священническое и воинское часто соединялись.

На Руси княжеский род и был сверхкастой, воспроизводившей гиперборейские реалии.

Само славеноросское слово «князь» происходит от более древнего, праславянского слова *knezd, которое, в свою очередь, следует связать с польским «ксендз», священник. Князь у славенороссов выполнял и священнические функции. Так, в «Саге об Олафе Трюгвассоне» князь Владимир изображён как глава языческого ритуала. То, что Олега называли Вещим – явное указание на пророческое, духовно-метафизическое измерение его статуса.

Можно с полным основанием выделить две метаполитические линии в славеноросской языческой религии. Первая линия – княжеская, священническая и воинская. Автор арабского трактата «Худуд ал-Алам» (Х век) утверждал, что славяне-язычники «считают своей обязанностью по религии служение царю».

Вторая линия – жреческая, клерикальная. Другой арабский автор сообщает, что жители Русии до крайности почитают неких «знахарей», из которых «иные повелевают царем, как будто бы они их (русов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву Творцу их тем, чем пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми».

Совершенно очевидно, что между двумя линиями был мощный конфликт. Судя по всему, в какой-то период жрецы (или их часть) заняли доминирующее положение – потом его потеряли. И Олег Вещий вёл с ними непримиримую борьбу, реализуя древнейший гиперборейский архетип. С этим и связано приведённое выше предсказание волхва.

На темной стороне Велеса

Здесь следует остановиться и поговорить о волхвах. Этногенез западных, поморско-полабских славян происходил при активном участии кельтов, соседствовавших со славянским миром. Понятно, что кельты не могли не оказывать мощнейшее воздействие на данную ветвь славянства. А у кельтов наличествовала мощнейшая жреческая прослойка. И у балтийских славян жрецы также составляли мощную касту, в чём было и кельтское влияние. У руян, населявших нынешний остров Рюген (ФРГ), жрец был центральной фигурой – именно он руководил военным делом. Даже храмы балтийских славян очень похожи на кельтские.

Поморско-полабские славяне активно расселялись в землях восточных славян. Кстати, именно с южного берега Балтийского моря и пришла династия Рюриковичей-Ререговичей.

Можно предположить, что это стало одной из причин непомерного усиления волхвов. Некоторые исследователи даже утверждают, что сословие волхвов возникло в результате «миссионерской» активности кельтских друидов. Так, они констатируют сходство слов «волхв» и «волох», отмечая, что под последним иногда подразумевали кельта.

Однако такое утверждение представляется явной натяжкой, ведь жреческие прослойки возникают внутри любого этноса и любой цивилизации. Вместе с тем в «народной» этимологии могло произойти отождествление указанных двух слов – ввиду сходства в социальном поведении, а также – в ходе непосредственных контактов кельтских и славянских жрецов.

Обращает внимание сходство в названии волхвов – «служителей Велеса» и филидов – одной из прослоек кельтского жречества. Корни «вол»/«вел» и «фил» этимологически теснейшим образом связаны.

При этом можно и нужно предположить, что сословие волхвов претерпело некую значимую метаморфозу. Согласно реконструированному Основному Мифу индоевропейцев (отлично сохранившемуся у славян) именно Перун (Громовержец) вступает в космический поединок со змеевидным Велесом (подземным Противником). Велес – не Змей, он принимает змеевидную форму. Это, как и его пребывание в Подземелье, является результатом пленения.

Он вступает в бой с Перуном, повинуясь некоей «программе». После победы Громовержца освобождается захваченный змеевидным противником скот. Освобождается и сам Велес – скотий бог.

Славенороссы, как очевидно, поклонялись именно светлой стороне Велеса – бога урожая (был обычай оставлять последний сноп – «Волосу на бородку»). Но волхвы (судя по всему, какая-то их часть) пошли по пути инверсии, поклоняясь именно тёмному, хтоническому Велесу – повелителю Нави.

«Велес был богом богатства, скотоводства, может быть, плодовитости, – пишет Б. Рыбаков. – Выражение идеи богатства при посредстве полисемантичного слова «скот» (равнозначного латинскому «pecunia» – «скот», «богатство») ведет нас в совершенно определенную историческую эпоху, когда главным богатством племени были именно скот, стада крупного рогатого скота, «говяда», т. е. в бронзовый век.

Однако помимо указания на скотоводство и богатство, имя Велеса имеет ещё один семантический оттенок – культ мертвых, предков, душ умерших. На это указал ещё А. Н. Веселовский, приведя ряд балтийских параллелей (welis – литовск. – покойник, welci – души умерших)».

Жрецы ухватились именно за эту «функцию» Велеса. Они посчитали, что именно Велес в своей навьей, подземной, «теневой» ипостаси сможет даровать им мощнейшую хаотическую Силу, способную менять мир по своему усмотрению, творить его заново и обретать в нём положение абсолютных, бессмертных владык.

Таким образом, жрецы отвернулись от Духа и выбрали Душу и Велеса – в тёмной его ипостаси – как персонификацию Нави. Это было следствием инволюции язычества, которое теряло свою духовную составляющую.

Волхвы изначально были священническим сословием, сосредоточенным на мистерии освобождения и возрождения Велеса, его устремления из мира Души к миру Духа. Возможно, это было одним из течений в жречестве (существовали и другие). Как бы то ни было, волхвов (всех или часть) прельстила именно тёмная сторона Велеса, которой они и стали поклоняться – в надежде на обретение безмерной Силы.

Адепты тёмного Велеса и убили Олега Вещего. А образ черепа указывает на то, что в формате инверсии, в рамках подрывного культа, Конь символически умирал – вместе со всем культом, который оказывался перехвачен волхвами-заговорщиками.

В 1-й Новгородской летописи содержится важное уточнение о смерти Олега: «друзии же сказають, яко идущу ему за море и уклюну и змиа в ногу и с того умре». За море – это означает к варягам, в земли балтийских славян. Там Олег и повстречался с адептами тёмного Велеса, которые выдавали себя за адептов Перуна, на самом деле искажая его образ.

Многобожная реформа и закат славеноросского единобожия

«За море» отправляется и князь Владимир Святославович – во время усобицы между сыновьями Святослава Игоревича, борющимися за власть. Оттуда он возвращается с варягами, садясь на княжеский стол в Киеве. И первым же делом новый князь проводит религиозную реформу:

«И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля Русская и холм тот. Но преблагий Бог не захотел гибели грешников, и на том холме стоит ныне церковь святого Василия, как расскажем об этом после».

Велес в указанный пантеон включён не был, что заставляет предположить, что реформа была осуществлена «перунистами». Весьма возможно, что именно ложными – теми, от рук которых погиб Олег, будучи, как и Владимир, «за морем».

Сама реформа имеет сугубо инверсивный характер. На первое место был поставлен Перун – один из богов. Между тем, славеноросская религия предполагала единобожие – боги были эманациями, проявлениями, «функциями» Единого Бога (одно из его имён – Сварог). Таким образом, Владимир пытался утвердить на Руси «чистое» многобожие, что было существенной инволюцией – в сравнении с прежней версией. И Русь могла бы очень долгое время находиться под игом многобожничества, если бы Владимир вскоре не выбрал христианство.

Язычество хоть и проиграло, но продолжало жить в рамках «двоеверия». Часть волхвов взяла на вооружение доктрины манихейства. В «Повести временных лет» содержится любопытный рассказ о беседе княжеского воеводы Яна Вышатича с пленёнными языческими волхвами (событие датируется 1071 г.) Волхвы познакомили его со своей точкой зрения на сотворение человека:

«Бог мылся в бане, вспотел, отёрся ветошкой и бросил её с неба на землю. И заспорил сатана с Богом, кому из неё сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а Бог душу в него вложил. Потому, когда умирает человек, в землю идёт его тело, а душа к Богу».

Очевидно, что речь шла о новом для Руси учении, которое подделывалось под язычество (где у славян действительно был некоторый дуализм Белобога и Чернобога). Сохранялись тут и элементы велесизма. Вышатич приказал повесить волхвов на дубе; ночью на дерево взобрался медведь, растерзал и съёл повешенных. Согласно «Основному Мифу», Велес принимал форму не только змея, но и медведя. Сам Противник взбирается на Древо Миров – для того, чтобы одолеть Громовержца, чьим деревом являлся именно дуб.

В дальнейшем волхвы-неоязычники поднимали типично коммунистические восстания. В «Повести» читаем:

«В то же лето (1024 год – А. Е.) поднялись волхвы в Суздале, избивали зажиточных людей, по дьявольскому научению и бесовскому действию, говоря, что они держат обилие. Был мятеж великий и голод по всей стране…»

Тут необходимо вспомнить, что такие революции устраивали и манихеи. Так, в V в. н. э. персидский жрец Маздак, находясь под влиянием идей Мани, сумел внушить царю Каваду мысль о необходимости уравнительного раздела имущества. Перед нами леворадикальная нигилистическая мироотрицающая анти-система, которая в XIX-XX веках наносила мощнейшие удары по традиционному укладу и была активно задействована мировой плутократией.

Две линии кшатриев

В своём противоборстве князья и волхвы опирались на две метаполитические линии в кшатризме. Историк Сергей Алексеев отмечает наличие двух типов воинских братств, существовавших у древних славян.

Первый тип составляли отряды воинов-кузнецов, для которых центральным был культ Сварога – Кузнеца. А Сварог («Небесный») – одно из имён Единого Бога. Таким образом, данное воинское братство защищало и утверждало ценности единобожия (разумеется, в языческом формате). Именно на «кузнецов» и опирались те князья, которые вели свое происхождение от Даждьбога – божества солнечного света («даждьбожьи внуки» «Слова о полку Игореве») и сына Сварога.

Вторая линия – воины-«оборотни», «волчьи отряды», находящиеся в лесных братствах. Эти бойцы практиковали звериную магию, которая усиливала животное начало в человеке. Главным для «воинов-волков» был культ Велеса – в его «змеиной» ипостаси.

«Кузнецы» и «лесники» враждовали друг с другом, что и нашло свое отражение в фольклоре. Так, у западных славян существовал миф о Божьем Ковале. С. Алексеев пишет:

«В… позднем фольклорном тексте рассказывается о борьбе избранного князем «коваля» Радара (вероятно, от древнего княжеского имени Radomerъ) с «королем» Ляхом и его подручным «Змеем Краговеем», разорявшим Волынь. Как и в других версиях мифа, в этой радар хитростью захватил Змея в своей Кузне. Затем князь пропахал на своем пленнике «межу до самой Вислы». В данном сюжете заметна оппозиция Царственного Кузнеца и Змеиного Лжецаря, угнетающего и разорявшего народ».

Братство Кузнецов было затронуто инверсией. Здесь возникло течение, «раскалывающее» Единое Божество и ставящее на первый план Перуна, который был его «функцией». Самого Единого славяне называли также и Родом, выступавшим как Громовержец. Перун же был его «функциональным» выражением.

Русские сказания описывают противостояние Бога (Белобога – еще одно имя Единого) и дьявола (Чернобога) в начале творения. Белобог сотворил Громовержца, который уже непосредственно сражался с Чернобогом – сорок дней и ночей.

Адепты перунизма данную функцию отделили от Единого и абсолютизировали, став поклоняться ему как отдельному и верховному божеству. Данной инверсией и воспользовались адепты тёмного Велеса, которые навязывали его культ – под видом культа Перуна. Под влияние перунизма попал и Владимир, который пытался утвердить верховенство бога-функции – до того, как принял решение отказаться от язычества. И не исключено, что по пути «перунизма» его направляли тайные адепты Велеса-Змея.

Литература:

«Язычество Древней Руси» – М., Наука, 1987

«Язычество древних славян». – М., Наука, 1981

«Славянская Европа V-VI веков». – М., Вече, 2005

Источник

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

Публикация на Тelegra.ph

Еще по теме:

Велес. Существовал ли такой бог у славян?

Русская Правда и Кривда, денежный змей и «неправедное богатство»

Древнерусские волхвы и волхование в домонгольский период