А.Малахов. «Женевский папа» Жан Кальвин и его «протестантский рай»

Жан Кальвин (1509-1564)

Деятельность любого реформатора, как правило, приводит совсем не к тем результатам, на которые он рассчитывал, и история с Жаном Кальвином, превратившим Женеву в «протестантский рай» и получившим прозвище «женевский папа» — тому пример.

Когда 440 лет назад этот человек скончался, его можно было считать победителем: Кальвину удалось превратить свободомыслящую Женеву в прочное теократическое государство. Можно себе представить, как удивился бы проповедовавший умеренность и благопристойность Жан Кальвин, если бы узнал, что потомки будут говорить о нем как о создателе капиталистической ментальности.

***
Будущий реформатор родился во Франции, в семье церковного чиновника Жерара Ковена, который переделал свою фамилию на латинский манер из Cauvin в Calvinus. Сначала Ковен решил готовить сына к церковной карьере, но потом передумал, и Жан приступил к изучению юриспруденции. Молодой человек слушал лекции в университетах Парижа, Орлеана и Бурже.

Его студенческие годы были временем споров, спровоцированных знаменитыми тезисами Мартина Лютера. Богословие стало модным занятием, в университетах со страстью обсуждали выступления Лютера, его сторонников и противников. Полемические трактаты шли нарасхват.

В 1532 году вышла первая книга Кальвина — комментарий к трактату Сенеки «О кротости». Правда, самому комментатору эта добродетель ни в коей мере свойственна не была.

Ранний протестантизм отказывался от католических обрядов и таинств, и чуть ли не единственной формой религиозной жизни стала проповедь. Попытался проповедовать и новообращенный студент, правда эти его выступления принесли не только успех, но и большие неприятности — в Париже гугенотам жилось неуютно.

Кальвин был вынужден бежать. Он странствовал по Европе и писал свое «Наставление в христианской вере», которое вскоре было издано. Эта книга, ставшая первым изложением принципов реформатского богословия, принесла ему славу как ученому и публицисту.

Летом 1536 года Кальвин проездом оказался в Женеве, где его взял в оборот реформатский проповедник Гийом Фарель, решивший любой ценой заставить известного уже  писателя осесть в Женеве. Так кабинетный мыслитель и толкователь текстов оказался в гуще политической жизни.

***
Расположенная на пересечении торговых путей, Женева славилась не только ярмарками, но и кабаками, театрами и пышными празднествами. Несмотря на то что Реформация, разделившая Швейцарию на протестантскую и католическую части, не способствовала развитию торговли, город процветал. Сама Женева выбрала протестантизм, но произошло это в значительной степени по политическим причинам.

Так сложилось, что борьба городской общины против герцогов Савойских, которым исторически принадлежала эта территория, очень быстро превратилась в борьбу реформатов против католицизма. В результате в список любимых развлечений сторонников независимости моду вошло уничтожение предметов католического культа – скульптур и мощей, которые воинственно настроенные реформаты считали идолами.

Женева сделалась привлекательным местом для протестантских проповедников, которые устремились сюда со всей Европы. Гийом Фарель, приютивший Кальвина, приехал в Женеву в 1532 году и прославился своим агрессивным поведением. Он мог, например, ворваться в храм и, оттолкнув католического священника, начать проповедовать на свой лад.

В Женеве решили, что независимость и Реформация — это почти одно и то же, и предпочли изгнать католическое духовенство.
Принятая по чисто политическим мотивам, новая религия не имела глубоких корней. Противопоставить отвергнутым атрибутам католицизма было нечего: требовалось установить порядок в богослужении и составить ясную формулу веры для народа, а местные проповедники умели лишь обвинять во всех грехах «римского антихриста».

Городу был необходим лидер, способный разъяснять не политические вопросы, а именно религиозные. Не удивительно поэтому, что когда автор нашумевших «Наставлений в христианской вере» оказался в Женеве, Гийом Фарель вцепился в него мертвой хваткой. Он полагал, что будет весьма полезно, если автор знаменитых Institutio religionis christianae продемонстрирует гражданам Женевы, что Реформация — это не политическая независимость, а особое мировоззрение и образ жизни.

Последнее горожане скоро испытали на собственной шкуре.

Свободным городом Женевой управлял городской совет, которым, в свою очередь, управлял Жан Кальвин

Кальвин умел четко формулировать задачи, поэтому, раз решив, как должно выглядеть христианское государство, он стал последовательно и педантично создавать его, не брезгуя никакими средствами.

Для начала он составил краткое изложение веры и потребовал, чтобы все граждане Женевы присягнули в том, что они верят именно так, а не иначе. Но клятвами и присягами дело не ограничилось. Его ноу-хау сводилось к тому, что церковь и государство преследуют одни и те же цели, поэтому к делу религиозного воспитания граждан следует привлечь органы власти.

Для наблюдения за нравственностью и благочестием горожан были избраны специальные наблюдатели, которые должны были наставлять на путь истинный своих подопечных.

Женева в XVI веке

Фарель и Кальвин произносили увещевательные и обличительные речи в зале заседаний городского совета. В протоколах заседаний зафиксирована масса приговоров, вынесенных под влиянием этих выступлений.

Например, азартного игрока выставили у позорного столба с картами, привязанными к шее. А молодая женщина, явившаяся в церковь с завитыми по моде волосами, была осуждена на несколько дней тюремного заключения, причем в ту же тюрьму отправили и парикмахера, соорудившего ей прическу.

Категорически была запрещена всякая роскошь в одежде, шумные публичные увеселения и танцы. А те, кто осмеливался хранить у себя дома четки и другие предметы старого культа, объявлялись богоотступниками и подвергались серьезным наказаниям.

Через некоторое время стало очевидно, что проповедники переборщили. Жители Женевы, которые в течение многих лет боролись за свободу своего города, почувствовали, что в создаваемом Кальвином «раю» свободой и не пахнет.

Недовольство проявлялось все более открыто. Сидя дома, Кальвин неоднократно слышал крики с призывами утопить чрезмерно ретивых проповедников в реке Роне. До прямого рукоприкладства дело не дошло, но из Женевы ему все-таки пришлось бежать, как тогда казалось, навсегда.

Жан Кальвин и его жена Иделетта де Бюр.

Кальвин стал искать новое место жительства и выхлопотал для себя страсбургское гражданство. Поскольку гражданином Страсбурга мог стать только ремесленник, женевский проповедник записался в цех портных, а вскоре и женился.

Однако жизнь в качестве страсбургского обывателя продолжалась недолго — женевские власти позвали его назад.

Дело в том, что после изгнания Кальвина в городе начались беспорядки, и перед Женевой замаячила перспектива потери независимости. Теперь о железной руке проповедника в городе вспоминали с нежностью и были готовы сделать что угодно для того, чтобы его вернуть.

Он вернулся победителем: городской совет восстановил все законы, отмененные после его изгнания. Город предоставил ему дом с садом и годовое жалование в 500 флоринов, 12 мер пшеницы и 2 ведра вина, а также подарил новый сюртук.

Теперь ничто не могло помешать Жану Кальвину превратить Женеву в самый правильный и счастливый город на свете.
Даже противники находили язык сочинений Кальвина превосходным и сожалели, что талантливый публицист предпочел карьеру диктатора

Вопреки расхожему мнению, Реформация не означала ослабления влияния церкви в повседневной жизни. Как раз наоборот: на смену относительно мягкому контролю католической церкви приходила жесткая регламентация, проникающая во все сферы общественной и частной жизни.

Если католическая церковь осознавала, что она существует в реальном мире, то реформаты не подстраивались под реальность, а перекраивали ее на свой лад. Здесь не было авторитета традиции, а потому воля лидера приобретала статус абсолютной истины.

Поражает скрупулезность, с которой Кальвин организовывал городской быт. Его любовь к составлению бесчисленных законов и инструкций несомненно стала следствием юношеских занятий юриспруденцией.

Кальвин не поленился даже придумать инструкции для пожарной команды и правила для ночных сторожей. Посещение воскресных богослужений было вменено гражданам в обязанность, а чтобы упростить контроль за ее исполнением, каждого женевца приписали к определенному приходу, который и следил за тем, чтобы явка была стопроцентной.

Женевский «кальвинистский рай» представлял собой четко функционирующую организацию. Духовными вопросами ведала коллегия проповедников, а воспитанием горожан — консистория, представляющая собой нечто среднее между светским судом и инквизиторским трибуналом. Каждый член консистории давал присягу, что до последней капли крови будет преследовать богохульство, идолопоклонство, безнравственность и все, что противоречит учению Реформации.

Разумеется, один человек, пусть и харизматический лидер, не в состоянии заставить жить по-новому целый город. Кальвин это прекрасно понимал и воспользовался тем, что в Женеву устремились спасающиеся от преследований сторонники Реформации. Их Кальвин всячески поддерживал, помогая получать женевское гражданство.

В относящемся к 1555 году протоколе заседания городского совета содержится запись о предоставлении гражданства 300 эмигрантам. Мотивация — эти люди необходимы «для защиты правительства».

Получившие гражданство эмигранты исполняли при Кальвине роль штурмовиков — своего рода народной гвардии. В Женеве они были чужаками, что, понятно, способствовало их сплочению.

Личная власть «женевского папы» (так Кальвина называли недоброжелатели) была фактически неограниченной. Институты городского самоуправления ни одного решения не принимали без санкции вождя и учителя. Тотальный контроль, который Кальвин установил в Женеве, объяснялся его представлениями о человеческой природе.

Кальвин в Женеве

По мнению «женевского папы», человек по своей природе склонен ко злу, поэтому государство должно помочь ему оставаться хорошим христианином. Светская власть обязана карать не только за серьезные проступки вроде убийства и воровства, но и за безнравственное поведение.

Кальвин был убежден, что добро должно иметь кулаки, а государственная власть — быть строгой и чуждой милосердия: лучше осудить невиновного, чем оставить без наказания виноватого.

И женевские власти послушно следовали этому принципу — так, в 1542-1546 годах в городе было вынесено 58 смертных приговоров и принято 76 решений об изгнании. Для вынесения приговора было достаточно подозрения, а доказывать вину было совсем не обязательно. В тюрьме мог оказаться, например, извозчик, в сердцах обругавший свою заупрямившуюся лошадь.

Страсть к роскоши, которой отличались богатые женевцы, в прямом смысле выжигалась каленым железом. По своему обыкновению, Кальвин не просто ее осудил, но придал этому осуждению форму законодательного акта. Закон подробнейшим образом регламентировал малейшие детали быта, определяя цвет и фасон костюмов, качество материи, предельно допустимый размер женской прически и даже максимальное количество блюд на пирах.

В городском архиве хранится приговор, по которому трех кожевенников отправили в тюрьму на хлеб и воду «за распутство», которое заключалось в том, что они съели за завтраком 48 пирожков.

Под запретом оказались танцы, музыка, пение светских песен, свадьбы следовало играть без особого шума. Женева лишилась театральных представлений и народных празднеств, которыми еще совсем недавно гордилась. Закрыты были и все трактиры. Единственным местом, где дозволялись застолья, стали так называемые духовные казино, где можно было чинно общаться под наблюдением следящего за благопристойностью хозяина.

Те, кто не хотел постоянно ходить с постным выражением лица, получили название либертинов. В реальности подрывная деятельность либертинов сводилась к скабрезным шуткам, да еще к тому, что имя Кальвин они использовали в качестве собачьей клички. Такие издевательства вызывали у «женевского папы» приступы ярости. Однажды во время проповеди он даже потребовал казни 700 слишком уж веселых молодых людей.

Основания для всех своих реформ Кальвин искал в Библии, которая, по его мнению, перевешивала все аргументы католиков

Вышколенные Кальвином проповедники были готовы до последнего вздоха сражаться с обжорами, вольнодумными парикмахерами и любителями посмеяться. Правда, вскоре выяснилось, что рисковать жизнью ради паствы никто из них не готов.

В 1542 году, во время эпидемии чумы, когда горожане пытались организовать помощь умирающим, лишь один женевский проповедник по имени Бланше согласился посещать чумной госпиталь.

Бескомпромиссные женевские проповедники говорили, что «лучше отправятся на виселицу или к дьяволу, чем в этот зачумленный госпиталь». Тогда городской совет собрал специальное заседание, на котором потребовал, чтобы духовенство послало кого-нибудь в больницу — «за исключением Кальвина, который необходим церкви и в советах которого нуждаются».

Однако коллегия проповедников предложила поручить это дело какому-то заезжему французу. Через весь город к зданию городского совета прошла процессия проповедников, впереди которой шел сам «женевский папа».

Войдя в зал заседаний, участники этой своеобразной демонстрации заявили, что хотя обязанность их заключается в том, чтобы служить церкви и в хорошие, и в дурные дни, они отказываются идти в госпиталь, так как Бог не даровал им достаточно мужества, и просят извинить их.

Выслушав проповедников, совет принял замечательное решение: «молиться Богу о ниспослании им впредь большего мужества», а пока прибегнуть к услугам предложенного проповедниками француза.

В любом другом случае такая демонстрация наверняка подорвала бы доверие к духовенству, однако созданная Кальвином организация имела достаточный запас прочности. Проповедники-отказники как ни в чем ни бывало продолжали воспитывать жителей Женевы.

Кальвин отказался от всего, что было дорого католичеству, но собственную инквизицию создавал по образцу католической

В отличие от Лютера Кальвин считал, что решение, будет ли человек спасен или осужден на вечные муки, принимается еще до его рождения. Никакие добрые дела не могут повлиять на этот не подлежащий обжалованию приговор. Жаловаться на его несправедливость, по мнению Кальвина, бессмысленно: не жалуются же животные на то, что они не родились людьми!

Отсюда следует, что церковь не может помочь своим членам спастись, при этом, по учению Кальвина, изначально избранные находиться вне церкви не могут.

Для каждого приверженца кальвинизма ключевым является вопрос — «избран ли я? как мне удостовериться в своей избранности?»

И здесь на помощь приходит еще одна идея Кальвина, согласно которой мир существует исключительно ради славы Господа. И чуть ли не единственным способом обеспечить такое существование Кальвин считал успешную профессиональную деятельность христиан. Таким образом, профессиональная самореализация становится надежным свидетельством того, что человек относится к числу избранных. Личный успех воспринимается как подтверждение избранности, а нежелание работать — как грех.

Один из позднейших реформатских проповедников писал:

«Если Бог указует вам путь, следуя которому вы можете без ущерба для души своей и не вредя другим, законным способом заработать больше, чем на каком-либо ином пути, и вы отвергаете это и избираете менее доходный путь, вы тем самым препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания, вы отказываетесь быть управляющим Бога и принимать дары его для того, чтобы иметь возможность употребить их на благо Ему, когда Он того пожелает».

Это уже что-то принципиально новое для христианства. Если в системе католических ценностей бедность является благом, то здесь в ней видят желание нанести урон славе Божией. Меняется отношение к нищенству, в котором теперь видят грех и нежелание трудиться.

Конечно, Кальвин, считавший, что «народ надо держать в бедности, иначе он перестанет быть покорным», не собирался реабилитировать накопительство. Однако впоследствии оказалось, что именно аскетическому направлению протестантизма, и в первую очередь кальвинизму, мир обязан тем, что в общественном сознании стремление к обогащению из порока превратилось в добродетель.

Отношение к накопительству до Реформации было не таким, как сейчас. Мораль одинаково осуждала и разбой, и дачу денег в рост, и те, кто решался посвятить себя этим видам деятельности, оказывались вне нравственных устоев.

Реформация начала постепенно менять негативное восприятие богатства.

Именно благодаря протестантизму в общественном сознании в качестве идеала утвердился образ кредитоспособного добропорядочного человека, а труд и процветание стали цениться куда больше, чем молитва и пост.

Б. Франклин

В этом отношении интересно читать сочинения Бенджамина Франклина, который в свободное от писания американской конституции время любил поучать молодежь. Среди прочего, из под его руки вышли «Советы молодым торговцам», которые поразительно похожи на протестантские сочинения.

«Нужно,— писал Франклин,— считаться с самыми незначительными поступками, от которых зависит кредит. Стук вашего молотка в пять часов утра или в девять часов вечера, услышанный кредиторами, заставит их подождать еще шесть месяцев после срока; но если они увидят вас за бильярдом или услышат ваш голос в кабачке в то время, когда вы должны работать, то они пошлют за своими деньгами на следующий же день и будут их требовать, пока не получат все».

Деловым качествам протестантов отдавали должное даже их противники. Испанцы еще в XVII веке говорили, что кальвинизм как ничто другое способствует развитию торгового духа.

***

Лидеры Реформации хотели увеличить роль церкви в жизни общества, но добились прямо противоположного. Начатый ими процесс разрушения традиционных ценностей быстро стал необратимым, и в итоге богатство и накопительство перестали нуждаться в каких бы то ни было идеологических подпорках.

Итак, сколь это ни парадоксально, господствующее ныне мировоззрение появилось благодаря человеку, строившему не общество потребления, а теократическое государство.

Источник

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

Публикация на Тelegra.ph

Еще по теме:

Исторические последствия протестантского переворота

Протестантизм как актуальный политический инструмент

Как индульгенции превратились в отпущение грехов

• Ключевые слова: Кальвин,протестант,рай,