Екатерина Дайс. Остановивший Солнце: Мистериальные корни "Старика Хоттабыча"

Лазарь Иосифович Лагин (урожденный — Гинзбург, 1903—1979)

Пусть читатели не посетуют на меня за то,

что я утаю фамилию и профессию человека,

посвятившего меня…

Л.Л.

Любой рождённый в СССР или на постсоветском пространстве легко ответит на два вопроса – кто такой старик Хоттабыч, и сколько лет было его другу мальчику Вольке. Хоттабыч – это добрый джинн; мальчик, вызволивший его из кувшина, – младшеклассник, как его и рисуют на обложках художники-иллюстраторы… Ничего подобного! Хоттабыч – дух не добрый, а злой, по меньшей мере мятежный, Вольке же идёт четырнадцатый год. И история эта не о внезапно свалившейся удаче, а об инициации, которую проходит избранный, о соблазнах, которых он избегает, и о том, что Учитель и Ученик связаны невидимой нитью и всё равно найдут друг друга, какие бы немыслимые расстояния и временные промежутки их не разделяли. Эта книга о том, что мистериальная традиция никогда не прерывается, и даже в самой бездне коммунистического ада неофит найдёт того, кто сделает из него посвящённого.

Обложка первого отдельного издания (1940 г.)

Судя по текстам, оставшимся от советского фантаста Лазаря Лагина, он был не так уж и прост. Наиболее уместно его было бы сравнить с героем романа Михаила Елизарова «Библиотекарь»[1] писателем Дмитрием Громовым, чьи книги после смерти автора обнаружили свой мистический смысл и стали оказывать необыкновенное воздействие на читателей. Например в фантастическом романе «Патент АВ» Лазарь Лагин постоянно обращается к понимающему читателю между строк. Герой этого романа, доктор Стифен Попф, изобретший «Эликсир Береники», влияющий на рост живых существ, признаётся жене: «Твой муж волшебник, маг, колдун, повелитель стихий[2]!» Во все времена, а особенно во времена тоталитарных режимов людям, хотевшим донести до читателей свои мысли, проще было уходить в иносказательные жанры вроде детской литературы и в фантастики. Лазарь Лагин работал в обоих этих жанрах, и до нашего времени дошли его оригинальные, полные мистических идей и сложных историко-культурных аллюзий тексты. В данной статье мы обратимся к детской сказке «Старик Хоттабыч», но, безусловно, романы Лагина ещё ждут своего внимательного исследователя.

«Знай же, о недостойный юнец, что я один из джиннов, ослушавшихся Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Барахию, и тот привёл меня насильно, ведя меня в унижении, против моей воли. Он поставил меня перед Сулейманом, и Сулейман, увидев меня, призвал против меня на помощь Аллаха и предложил мне принять его веру и войти под его власть, но я отказался. И тогда он велел принести этот кувшин и заточил меня в нём[3]…», – повествует о своей судьбе брат Хоттабыча, Омар Юсуф. Эти два джинна были заключены в медном (Омар Юсуф) и глиняном (Гассан Абдуррахман) сосудах и брошены в море и в реку. Не объяснено, правда, каким образом сосуд с Гассаном оказался в Москва-реке, где он был подобран советским школьником, а сосуд в Омаром на Северном Полюсе.

В истории Хоттабыча переплетается много мотивов. Начнём со сказок «Тысяча и одна ночь», чей первый перевод с арабского на русский выполнил Михаил Салье. Восемь томов сказок вышли в издательстве Academia в 1929–1939 годах, причём первые семь – до выхода в свет «Старика Хоттабыча». О некоторых параллелях между этими двумя произведениями стоит сказать особо. В речи Старика Хоттабыча встречаются откровенные отсылки к этим сказкам, например: «И случилась со мной – апчхи! – удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся. Я, несчастный джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – я и брат мой Омар Хоттабович[4]». Один из фрагментов-первоисточников в «Тысяче и одной ночи»: «Клянусь Аллахом, о брат мой, твоя честность истинно велика, и рассказ твой изумителен, и будь он даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы назиданием для поучающихся![5]»

Сюжетное сходство заключается в использовании Лазарем Лагиным «Сказки о рыбаке» из «Тысяча и одной ночи», в которой бедный рыбак вытаскивает из моря медный кувшин с горлышком, запечатанным свинцом, «на котором был оттиск перстня господина нашего Сулеймана ибн Дауда, – мир с ними обоими[6]». В примечании к сказке говорится о том, что речь идёт о Соломоне, сыне Давидове – одном из любимых героев мусульманской повествовательной литературы. «На перстне Сулеймана, по преданию, было вырезано так называемое величайшее из девяноста девяти имён Аллаха, знание которого будто бы давало ему власть над джиннами, птицами и ветрами[7]».

То есть простой советский подросток Волька выступает здесь в роли бедного рыбака, в сети которого попался кувшин с джинном, запечатанным в нём печатью царя Соломона. Момент находки подаётся Лагиным как достаточно тривиальный: «Волька наплавался и нанырялся до того, что буквально посинел. Тогда он стал вылезать на берег. Он уже совсем было вылез из воды, но передумал и решил ещё раз нырнуть в ласковую прозрачную воду, до дна пронизанную ярким полуденным солнцем. И вот в тот самый момент, когда он уже собирался подняться на поверхность, его рука вдруг нащупала на дне реки какой-то продолговатый предмет. Волька схватил его и вынырнул у самого берега. В его руках была склизкая, замшелая глиняная бутылка очень странной формы. Горлышко было наглухо замазано каким-то смолистым веществом, на котором было выдавлено что-то отдалённо напоминавшее печать[8]».

Этот момент столкновения с тайным, сокрытым, очень важен. Обычный на первый взгляд подросток находит сосуд с джинном. И думает, что там – клад, который он непременно сдаст в милицию. А единственный его наградой станет упоминание в газете о том, что «Володя Костыльков – прекрасный ныряльщик[9]».

Надо сказать, что и до Лагина были попытки привнести в современность эту арабскую сказку. Так, викторианский писатель-фантаст Томас Энсти Гатри, писавший под псевдонимом «Ф. Энсти», издаёт в 1900 году повесть «Медный кувшин», главный герой которой – молодой лондонский архитектор, ещё не получивший ни одного заказа и не построивший ни одного здания. Дочь писателя, Наталья Лагина, вспоминала об этом так: «Отец, иронически усмехаясь, говорил, что начитался сказок «Тысяча и одна ночь», потом его обуяли фантазии, а позже ему попалась на глаза какая-то древняя английская баллада «Медный кувшин»[10]».

Гораций (так зовут нашего архитектора) работает помощником своего более удачливого товарища, хочет жениться на прелестной молодой особе, чей отец, профессор-востоковед, однажды посылает его аукцион, где ухажеру удаётся купить лишь старый медный кувшин. В этом сосуде он обнаруживает Факраша-эль-Аамаша, одного из Зелёных джиннов[11]. Свой проступок, повлекший гнев царя Соломона, джинн описывает так: «У меня была родственница, Бидия-эль-Джемаль, которая обладала несравненной красотой и многообразными совершенствами. И так как она, хотя и джиннья, принадлежала к числу верных, то я отправил послов к Сулейману Великому, сыну Дауда, которому предложил её в супруги. Но некий Джарджарис, сын Реджмуса, сына Ибрагима – да будет он проклят навеки! – благосклонно отнёсся к девице и, тайно пойдя к Сулейману, убедил его, что я готовлю царю коварную западню на его погибель… случилось, что Сулейман – мир ему! – внял голосу Джарджариса и отказался от девушки. Более того, он повелел схватить меня, заключить в медный сосуд и бросить в море Эль-Каркар, чтобы я там оставался до Дня Страшного Суда[12]».

Тема свадьбы Соломона возникает здесь не случайно, а в связи с известным эзотерическим сюжетом о его сватовстве к царице Савской, играющим особую роль в масонской мифологии. История царицы Савской известна нам по священной эфиопской книге «Кебра Негаст», Корану, Библии и еврейским преданиям. Отдельные частности варьируются, но в целом суть такова: властительница богатой страны, где было много золота и драгоценностей, захотела получить мудрость царя Соломона и отправилась с визитом в Иерусалим. Там, пройдя несколько испытаний, она заключила брак с царем и впоследствии родила от него сына Менелика, последний известный потомок которого – эфиопский император Хайле Селассие I (1892-1975).

С приездом царицы Савской к царю Соломону связано множество исторических анекдотов, в частности о том, что желая проверить, волосатые ли у его возлюбленной ноги и заканчиваются ли они ослиными копытами, Соломон заставил царицу пройтись до своего трона по стеклу, которая та приняла за воду. Подняв юбки, чтобы не замочить их, царица открыла то, что тщательно скрывала, а именно свою демоническую природу (согласно легендам, она происходила от демонессы Лилит, в арабской литературе её мать была из джиннов). Таким образом становятся понятными несколько мотивов из повести Ф. Энсти «Медный кувшин». А именно, возникающее у джинна навязчивое желание женить главного героя, Горация, на одной из женщин-джиннов, а также то, что отца настоящей невесты Горация джинн превращает в осла. Характерна и профессия Горация, благодаря которой и следует задуматься о масонском измерении этой сказочной повести. В масонской космогонии Бога называют «Великий Архитектор Вселенной», а легендарный первый мастер Хирам был архитектором Храма Соломона. Основатель мартинизма, масон Мартинес де Паскуалли считал Хирама предвестником Сына Божия как Великого Архитектора Новозаветной Церкви. А то обстоятельство, что кувшин в повести был медным (напомним, что Хоттабычу Лагина достался всего лишь глиняный кувшин), отсылает нас к медному озеру Хирама – оригинальному украшению Храма Соломона, которое он, по преданию, сделал.

Ф. Энсти как бы переносит события библейских времен в современную ему викторианскую Англию, показывая, что есть вечные темы, а есть преходящее, сиюминутное. Молодой архитектор, которого хотят женить на джиннье (а по одной из легенд, Хирам также ухаживал за царицей Савской), воплощение масонского мастера с его добродетелями скромности и служения, всё-таки, несмотря на козни джинна, строит свой первый дом, о котором лондонский мэр говорит так: «…Рад видеть восходящую звезду и даже слышал, что дом, который вы построили моему старому приятелю, можно назвать дворцом, истинным чудом, сударь![13]» Но если сравнить эту повесть со «Стариком Хоттабычем», бросается в глаза одна деталь. Сказки «Тысячи и одной ночи» полны эротики, если не сказать, разнузданного секса. Сама интрига закручивается из-за того, что двум царственным братьям изменили жены и один из них, Шахрияр, стал мстить за это всему женскому роду, получая девственниц на одну ночь и убивая их наутро, и в результате в городе не остаётся ни одной девственницы (самые умные убежали). Шахерезада – дочь визиря, последняя девственница, которую тот смог найти, и которую чуть сам не убил заранее, предполагая, что она не протянет и нескольких часов. Но та, начитанная и умная девушка, стала рассказывать Шахрияру сказки, став первым известным в истории женщиной-психотерапевтом (сказки рассказывались на султанской кушетке и были во многом посвящены теме измены, от которой страдал Шахрияр).

Так вот, естественно, что транслируясь в другие эпохи и культуры, арабские сказки привносили свой эротический компонент. И если чего-то и хотел молодой архитектор с поэтическим именем Гораций, то это были две вещи: женитьба на любимой девушке и постройка здания по своему проекту. А удивительное свойство Вольки из «Старика Хоттабыча» заключается в том, что он ничего не хочет. Да, он младше Горация вдвое (Горацию – 28, Вольке – почти 14), однако и в этом возрасте подростки чего-то хотят. И как правило – даже очень сильно… Волька же выводит Хоттабыча из себя тем, что ему невозможно угодить, потому что у него не возникает желаний.

В психологическом плане такое отсутствие желаний соответствует глубокой депрессии, в социальном – развитому социализму. Но перед нами – 1937 год, и мальчик, которому не нужно ничего. Почему?

Попробуем проследить развитие событий. Что предшествовало находке глиняного кувшина, запечатанного печатью Соломона? Переезд. Семья Володи Костылькова переезжала на новую квартиру. В мифологическом смысле переезд равнозначен смерти или, по крайней мере, обряду инициации, воспринимаемому как символическая смерть ребёнка и превращение его во взрослого. Характерен диалог родителей Вольки, появляющийся на первой же странице этой повести: «Нечего спешить, Алёша. Пусть ребёнок ещё немножко поспит – сегодня у него экзамен… – Ну что за чепуха! – ответил за перегородкой отец. – Парню уже тринадцать лет. Пускай встаёт и помогает складывать вещи. У него скоро борода расти начнёт, а ты всё: ребёнок, ребёнок…[14]»

Совершенно очевидно, что герой предъявлен нам в стадии готовности к инициационному переходу из состояния детства во взрослое состояние, и этот момент маркируется связанными с инициацией жизненными событиями. Любой экзамен всегда инициация, любой переезд – это пробное путешествие в царство смерти. Кстати, перед экзаменом Волька идёт на речку, то есть совершает ритуальное очищение. В городских условиях сошла бы и ванна, но река вызывает у читателя образы, связанные с крещением; кроме того, в ней можно найти кувшин со стариком Хоттабычем.

И вот Волька, уже у себя дома, «дрожа от волнения, соскрёб печать с горлышка бутылки[15]». Понятно, отчего он дрожал – на этой печати, согласно объяснениям Хоттабыча, было оттиснуто величайшее из имён Аллаха, но читатель сказки этого не замечает, оставаясь в безопасном пространстве уютного детского мира, в то время как реальность, описываемая автором – это земля, по которой разгуливают древние демоны. Столкновение детского и демонического всегда пугает. Насколько ребёнок, неопытный маг, в состоянии справиться с духом, заточённым в кувшин самим Соломоном? Радует одно: не каждый в состоянии найти такую бутыль, и здесь Волька уподобляется молодому королю Артуру, вытаскивающему из камня меч. Сам факт находки – свидетельство избранности героя, его готовности к совершению магических действий (магических, потому что Хоттабыч – дух, скорее даже демон).

Купание Вольки в Москва-реке, заметим здесь, параллельно купанию Ивана Безродного из «Мастера и Маргариты». Волька купается, скорее всего, на Кремлёвской набережной. Вообще, вся топография «Старика Хоттабыча» связана с районом Тверской улицы, Волька первые годы своей жизни проводит в Настасьинском переулке, знаменитом пышным, напоминающим дворец, зданием Ссудной казны (1913–1916) архитектора Б.М. Нилуса. Но купание поэта Безродного, хотя и близко по своей сути (это тоже ритуальное очищение перед совершением магических действий), в чём-то противоположно по описанию: «Помахав руками, чтобы остыть, Иван ласточкой кинулся в воду. Дух перехватило у него, до того холодна была вода, и мелькнула даже мысль, что не удастся, пожалуй, выскочить на поверхность. Однако выскочить удалось и, отдуваясь и фыркая, с круглыми от ужаса глазами, Иван Николаевич начал плавать в пахнущей нефтью чёрной воде меж изломанных зигзагов береговых фонарей». Это ночное купание летом – примерно в километре-двух от того места, где мог купаться Волька, на Пречистенской набережной, но заметим, как отличается описание Лагина от того, что приводит Булгаков. Это примерно одно и то же время, конец 1930-х; понятно, что вода в центре Москвы уже довольно грязна. Более того, купаться вблизи Кремля было запрещено, но лагинская вода – это вода из детства (в Витебске писатель жил у реки), вода Булгакова пахнет нефтью, это чёрное крещение, единственно уместное в Евангелии от Воланда.

В обоих произведениях есть и внезапное путешествие к морю. В «Мастере и Маргарите» Степан Лиходеев мгновенно переносится из Москвы на берег Ялты. В «Старике Хоттабыче» мальчики и джинн оказываются на берегу Средиземного моря, в благословенной Италии. Судя по предположению Сергея Медведева, в Италии Хоттабыч оказался не просто так, а потому, что его прототипом был русский инженер-авиаконструктор итальянского происхождения барон Роберто Орос ди Бартини (Роберт Людвигович Бартини), работавший по заданию Иосифа Сталина и сконструировавший в частности самолёт, исчезавший из поля зрения при взлёте (чертежи не сохранились)[16]. По мнению Сергея Медведева, барон Бартини, которого называли «русским Теслой», появившись в Москве в начале 1920-х гг., оказал немалое влияние на известных писателей, в том числе и на Михаила Булгакова с его образом Воланда, и на Лазаря Лагина. Ольга и Сергей Бузиновские пишут в своей книге «Тайна Воланда»: «Какие любопытные вещи скрываются в книгах нашего детства! Мало кто помнит, например, что в «Старике Хоттабыче» ковер-самолёт был «поставлен на поплавки» – перед полётом в Италию. Этой темой Бартини занимался в 1928-29 годах: он ставил на поплавки туполевский ТБ-1 и одновременно проектировал свой гидросамолёт МК-1. Переверните: WK-1. Именно так назвал свой «ковёр-гидросамолёт» Волька: ВК-1 – «Владимир Костыльков – первая модель»![17]»

В образе Бартини сливаются воедино традиционные клише авантюриста, барона Мюнхгаузена, рассказывающего небылицы, серьёзного учёного, сумасшедшего профессора, Дон-Жуана и жертвы сталинского террора. Тем не менее, этот физик и философ, оставивший после себя сотни незавершённых проектов и десятки завершённых, в том числе и вертикально взлетающий самолёт-амфибию, напоминающий о ковре-самолёте из «Старика Хоттабыча», не мог не производить впечатления на современников. Кроме всего прочего, Бартини – автор концепции шести измерений времени и пространства, в рамках которой «Прошлое, настоящее и будущее – одно и то же… В этом смысле время похоже на дорогу: она не исчезает после того, как мы прошли по ней и не возникает сию секунду, открываясь за поворотом[18]». В рамках этих представлений логично выглядят и джинн, вылезший из времён царя Соломона, и Воланд, видевший Иисуса. Если знакомство барона Бартини с известными советскими писателями будет каким-то образом подтверждено, перед нами откроется новая грань литературы ХХ века, в котором научная мысль оказывала влияние на художественные концепции.

Не только научная, но и библейская. Недаром в самом псевдониме «Лазарь Лагин» есть отсылка к истории о воскрешении Лазаря Иисусом. Имя Лазарь говорит само за себя, а в фамилии Лагин некоторые исследователи видят каббалистическую игру (число 33 записывается буквами «ламед» (30) и «гимел» (3) и читается – «лаг»)[19], говорящую нам о земной жизни Иисуса. Позволим себе не согласиться с версией М. Короля, который объясняет данный псевдоним, как зашифрованный возраст автора. В таком случае Лагин мог бы пользоваться им не более года. Возможно, кстати, что речь здесь вовсе не в возрасте, а, например, в 33 ступени посвящения, высшей в масонстве. Автор, зашифровывающий свой градус, который уже не будет меняться – это более вероятно.

«…А потом отдал приказ джиннам, и они понесли нас и бросили брата моего в море, а меня – в реку, из которой ты, о благословенный спаситель мой… извлёк меня[20]». Нам представляется, что совсем не случайно Хоттабыч называет Вольку «спасителем». В христианстве так называют Мессию – идеального царя, который придёт в Конце времён и принесёт избавление. Он должен быть потомком царя Давида, происходить из рода Давидова или следовать духу его правления.

Волька в каком-то смысле выступает в роли Мессии последних времён. Ещё раз посмотрим на историческую ситуацию. 1937 год, разгар массовых репрессий, атеистическая страна. И в этой ситуации писатель-фантаст создаёт детскую сказку, в которой к на первый взгляд простому советскому мальчику попадает в руки древний дух. В этом сюжете много от традиционых историй, связаных с инициацией, прежде всего, истории Мерлина и короля Артура. Но отметим, что не только Хоттабыч учит мальчика, но и мальчик образовывает своего Учителя (под присмотром Вольки Хоттабыч выучивает «Букварь»). И мы замечаем, что Хоттабыч далеко не во всём осведомлён. Так, из-за него Волька проваливается в экзамене по географии, начиная нести полную чушь: «Горизонтом, о высокочтимый мой учитель… я осмелюсь назвать, с твоего позволения, ту грань, где хрустальный купол небес соприкасается с краем Земли[21]». И бред тут состоит даже не столько в «крае Земли», сколько в самом перенесении мистических отношений пары Учитель – Ученик в профанное пространство средней школы. От Хоттабыча же Волька получает истинное знание, недаром у него сразу же начинает расти борода. Символ мужественности и зрелости, борода придаёт Вольке комический вид, однако в символическом смысле она означает обретение гнозиса, недаром Лагин пишет об этом, используя евангельскую лексику: «Из зеркала на него глядело уродливое существо: в коротких штанишках, в пионерском галстуке и с бородой апостола на розовом мальчишеском лице[22]» (разрядка моя – Е.Д.).

Понятно, что на эту лексику никто не обращает внимания, так же как на фразы Ильфа и Петрова вроде: «Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень» (разрядка моя – Е.Д.), также восходящие к Новому Завету. Или на «всё тайное становится явным» в «Денискиных рассказах» В. Драгунского. Но в результате, целый пласт «Старика Хоттабыча» мы пропускаем незамеченным. Так, сцена в парикмахерской, в результате которой смеявшиеся над бородой Вольки парикмахеры и просто случайные прохожие превратились в стадо баранов, приобретает новые, библейские, коннотации.

Баранов встречает на улице Александр Никитич, работающий в научно-исследовательском институте овцеводства. Он говорит милиционеру: «Я узнаю вот этого молоденького барашка, я веду над ним наблюдения уже не первый месяц», – и забирает всё стадо к себе в институт, решая зарезать одного из животных, чтобы проверить качество мяса. Когда он возвращается домой, то обнаруживает свою жену в слезах: пропал их сын, приятель Вольки. И вот, когда через три дня малое заклятие Хоттабыча утрачивает силу, сотрудник института находит в стойлах около двадцати голых мужчин и одного мальчика, своего сына.

«Я же ещё третьего дня на улице прыгал вокруг тебя, – оправдывался Серёжа, – ты даже сказал тогда милиционеру, что уже давно ведёшь наблюдения над этим молодым барашком – надо мной, значит. Вот я и думал, что ты меня узнал.[23]»

Так история Авраама и сына его Исаака, с жертвоприношением и внезапной милостью Иеговы, позволившего заменить мальчика на барана, превращается в анекдот о том, как двадцать прохожих превратили в этих же самых животных.

В Первом Строительном переулке Хоттабыч меняет перед рассветом старые дома на новые, воздвигая на месте четырнадцати «мрачноватых, серых многоэтажных домов, похожих на огромные кирпичные ящики[24]» четыре громадных белых мраморных дворца. «Первый дворец был из драгоценного розового мрамора. Его восемь тяжёлых резных дверей, изготовленные из сандалового дерева, были украшены серебряными гвоздями и усыпаны серебряными звёздами и ярко-алыми рубинами. Второй дворец был из голубоватого мрамора. В нём было десять дверей из редчайшего эбенового дерева… Посреди третьего дворца был просторный бассейн, а в нём плескались золотые рыбы, каждая величиной с доброго осетра[25]». Четвёртый был похож на станцию метро «Киевский вокзал», но не в этом дело. А в том, что всё это великолепие, возведённое в честь пионера Вольки, было отголоском Храма Соломона, построенного, кстати, на горе Мориа – месте жертвоприношения Исаака. Редкие сорта деревьев, особенно эбеновое, которое употреблялось в древности для хранения ценных магических предметов. Эбеновое дерево в мистериальной традиции противопоставляется слоновой кости и оказывается связано с царицей Савской, статуэтками Чёрных мадонн, привезенных в Европу тамплиерами, и с Марией Магдалиной в её ипостаси «жены Иисуса». В каком-то смысле, оно представляет из себя маркер мистериальной традиции и, встречаясь в тексте, указывает нам на то, что здесь идёт речь о чём-то тайном, скрытом от непосвящённых. По одной из версий Ковчег Завета был сделан из эбенового дерева и, если Лагин имел это в виду, то, несомненно, увязывал со шкатулкой, напротив, из слоновой кости, в которую Соломон положил один свой текст, о котором мы расскажем позднее.

В литературе ХХ века эбеновое дерево возникает в повести Джона Фаулза «The Ebony Tower», где под «башней из чёрного дерева» подразумевается истинная возлюбленная героя, способная открыть в нём скрытые таланты. Драгоценные металлы и камни – напоминают нам о роскоши Иерусалимского храма, построенного Хирамом. Точно также как Адам был Первочеловеком, Хирама можно назвать Первостроителем у масонов; отсюда и название этого места – Первый Строительный переулок, превращённое писателем в аллюзию.

Заметим, что со времени постройки дворцов Хоттабыч начинает называть Вольку царственным юным пионером Волькой ибн Алёшей, «благороднейшим и славнейшим из отроков этого города», «красавцем из красавцев», «умнейшим из умных» и проч, и проч., а не только «прекрасным ныряльщиком», как Волька думал о себе. Один из признаков Мессии заключается в том, что он восстановит Иерусалимский Храм, разрушенный в 586 г. до н.э. (Первый Храм, построенный Соломоном) и в 70 г. н.э. (Второй Храм Зоровавеля). Но в Вольке победила пионерская сторона его души, и этот символический Храм сердца Хоттабыча, то есть четыре прекрасных мраморных дворца, был также разрушен. Возможно, в сознании Лазаря Лагина и Михаила Булгакова разрушенный Иерусалимский Храм соотносился с отсутствовавшим в топографии Москвы с 1931 года Храмом Христа Спасителя. Характерно, что Иван Бездомный купается на набережной рядом с Патриаршьим мостом, а Иерусалимский Храм описывается в главе о временах Иисуса: «…перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и, самое главное, с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотой драконовой чешуею вместо крыши – храмом Ершалаимским[26]…»

Старик пытается выполнить следующее условие, определяющее Мессию: он приводит во двор к Вольке слонов, верблюдов и ослов. (По преданию Мессия должен прибыть на осле или на облаке, в зависимости от поведения народа). Но Волька коварно выбирает для катания верблюда! Кстати, заголовок, который мерещится ему звучит так: «Богачам-рабовладельцам, слоновладельцам и верблюдовладельцам не место в рядах пионеров[27]!» А ословладельцам, вероятно, место.

Когда Хоттабыч попадает в цирк, он действует подобно Воланду, профессору чёрной магии, то есть совершает настоящие чудеса вместо обычных фокусов. При этом в «Старике Хоттабыче» на арене присутствуют двое молодых людей, считавших себя «специалистами циркового дела и тонкими знатоками чёрной и белой магии[28]». Однако никакого «трахтибидоха» в тексте изначально нет. На самом деле джинн колдует таким образом: «Вместо ответа Хоттабыч, кряхтя, приподнялся на ноги, вырвал из бороды тринадцать волосков, мелко их изорвал, выкрикнул какое-то странное слово «лехододиликраскало» и, обессиленный, опустился прямо на опилки, покрывающие арену[29]».

Поэт Михаил Король первым обратил внимание на то, что Лехо доди ликрас кало – это «традиционное ашкеназийское произношение стиха Леха доди ликрат кала “Иди, мой друг, навстречу невесте!” Стихи, которые каждый богобоязненный еврей с чувством и очень громко распевает каждую пятницу вечером. Напомним продолжение – пней шабес некабело (с тем же ашкеназийским прононсом) – “встретим лик Субботы”[30]».

Осмелимся предположить, что в качестве невесты, как и в повести Ф. Энсти «Медный кувшин», подразумевается царица Савская, адресат и героиня «Песни Песней» Соломона.

В этом смысле очень интересен эпизод с кольцом, которое Хоттабыч принимает за перстень Соломона. В комиссионном магазине старик видит, как некто покупает это кольцо, и следует за человеком (гражданином Хапугиным) до самого дома. Однако жена Хапугина выбрасывает кольцо, которое затем поднимает джинн. О чём нам напоминает этот эпизод? Конечно же, о фрагменте из священной эфиопской книги «Кебра Негаст» (Слава царей). Вот этот фрагмент, в котором рассказывается о том, как царица Савская отправляет в путь своего сына Менелика, передавая ему кольцо Соломона: «And the Queen took the young man aside and when he was alone with her she gave him that symbol which SOLOMON had given her, that is to say, the ring on his finger, so that he might know his son, and might remember her word and her covenant which she had made [with him], that she would worship God all the days of her life, she and those who were under her dominion, with all [the power] which God had given her. And then the Queen sent him away in peace[31]…»

А на кольце Хапугина, которое стал носить старик Хоттабыч, внутри было написано: «Носи, Катя, на здоровье. Вася Кукушкин[32]».

Еще один библейский эпизод связан с посещением Хоттабычем, Волькой и его друзьями итальянского города Генуя (на том самом ковре-гидросамолёте, о котором мы говорили в связи с изобретателем Бартини). Характерно, что биограф Бартини отмечает, что над письменным столом ученого висели две фотографии, на одной из которых «был снят молодой гордый барон Роберто в энергичном байроновском полуобороте – беззаботный наследник богатого отца. В 1922 году в Генуе, во время международной конференции, очаровательный барон умело, в несколько дней, расположил к себе русского князя Феликса Юсупова, савинковца, террориста, одного из убийц Распутина, и помог боевикам компартии сорвать савинковский план покушения на делегатов России[33]», в том числе и на Ленина.

Итак, наши путешественники оказались в Генуе, на берегу моря. Хоттабыч деловито превратился в рыбу, вильнул хвостом и отправился в морскую пучину на поиски брата Омара. Трое подростков – Серёжа, Женя и Волька – сидели на берегу, Хоттабыч не возвращался, хотя прошёл целый день. Голодные и обеспокоенные, мальчики увидели трёх рыбаков и попросили у них поесть. Когда вкуснейшая уха была съедена, Вольку послали за новой порцией рыбы, чтобы сварить ещё ухи. И вот в сетях он увидел рыбку, которая так трепетно забилась, что вызвала у него чувство жалости и Волька выпустил её в море. Неожиданно рыбка превратилась в Хоттабыча, который произнёс при вызволении из рыбьего тела: «Да будет благословен день твоего рождения, о добросердечный сын Алёши! – растроганно провозгласил старик, стоя по пояс в воде. – Ты снова спас мне жизнь[34]».

И дальше Хоттабыч называет Вольку своим «многократным спасителем». Что заставляет вспомнить о словах Иисуса «идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф. 4, 19.) Хоттабыч, попавшийся в сети, как рыба, уподобляется пойманной душе, которую спаситель Волька освобождает от ада, подобно Иисусу. В этом смысле интересно замечание о. Якова Кротова: «Иногда выражение “ловцы человеков” понимают в современном духе: нужен крючок, наживка и т.п. Но Иисус обращался к тем, кто ловил сетью. Тут нет ни наживки, ни крючка, но есть большая круглая сеть с грузилами. Тут не заманивают рыбу, а окружают. В отличие от ловли удочкой, ловля сетью – работа, причем часто с ничтожным к.п.д. Ловля удочкой – всегда в одиночку, ловля сетью – только вместе. Уильям Лейн предполагал, что тут может быть намёк на страшный суд, тогда ловля людей противоположна ловле рыбы: рыбу ловят, чтобы зажарить и съесть, людей – чтобы спасти от огня геенны [35]».

Сам по себе Хоттабыч фигура непростая. В нём соединились наши представления о Востоке, о ветхозаветной и арабской мудрости. Но откуда Лагин взял это имя для своего персонажа? Не восходит ли оно к имени Старца Горы, предводителя ассасинов, известного своим интересом к гностическому мировоззрению и алхимическим практикам – Хасану ибн Саббаху? Кстати, когда Хоттабыч ищет своего брата, джинна Омара, у нас возникает предположение о связи между его братской привязанностью и тем, что школьными друзьями Хасана ибн Саббаха были «не менее выдающиеся личности – Омар Хайям, в будущем знаменитый поэт и учёный, и Низам аль-Мульк, ставший позднее великим визирем при дворе турецкого султана и заклятым врагом исмаилизма. Поскольку трое приятелей заключили между собою договор, что первый, кто сумеет добиться успеха, поможет и всем остальным, то на первых порах Хасан ибн Саббах пользуется услугами Низама, активно делавшего государственную карьеру[36]». Однако впоследствии пути Низама и Хасана разошлись, и государственный чиновник начал за начинающим мистиком настоящую охоту. Ведя подпольный образ жизни в течение десяти лет, Хасан ибн Саббах распространял, в которой было много турок, о том, что «турки произошли не от Адама, подобно всем людям, а от злых духов – джиннов и пери[37]». Возможно, это и послужило толчком для создания образа Гассана ибн Хоттаба – обвиняющий других людей в том, что они джинны, сам превращается в джинна в детской сказке. А «скрытый имам» – в заключённого в глиняном кувшине на тысячелетия джинна.

И вот в Арктике мальчики и Хоттабыч наконец-то находят кувшин с братом Омаром, который оказывается очень зловредным и доводит всех до белого каления. Даже миролюбивый Волька не выдерживает, и произносит страшные и грубые слова: «В таком случае, трепещи, о презренный джинн! – вскричал Волька самым страшным голосом, каким только мог. – Ты меня вывел из себя, и я вынужден остановить солнце. Оно не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Трепещи и пеняй на себя[38]!» Неплохая цитата из Ветхого Завета, да? А именно, здесь Волька уподобляется Иисусу Навину, в битве с язычниками произнесшему: «Стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла…» («Книга Иисуса Навина», 10.12-13).

Интересно, что изо всех даров, которые Хоттабыч – золотая рыбка предлагал подросткам, они не взяли ничего, кроме трёх больших морских биноклей, в которые любили смотреть на Луну. И в этом их пренебрежении мирскими сокровищами, сходным с тем, что было у ассасинов Старца Горы, и внимании к Солнцу и Луне, подчёркиваемому автором в речи Омара («О, сколь приятно, я полагаю, это времяпрепровождение… Я не могу без похвалы говорить об этом высокополезном ночном светиле, которое я лично ставлю куда выше солнца. Что солнце? Солнце светит днём, когда и без него светло. А что бы мы с вами делали, если бы ночью не светила Луна?[39]»), мы видим отгадку истинного значения этого произведения.

В самом известном европейском гримуаре «Ключ Соломона», невероятно популярном, по словам брата Марсия[40], у средневековых магов, первоначально написанном на еврейском языке для сына Соломона Ровоама, а потом переведённом на латынь раввином Абогназаром, содержатся ответы на тёмные места «Старика Хоттабыча». Один из основателей Герметического ордена Золотой Зари, Сэмюэль Мазерс, писал о «Ключе…» как о подлинном творении Соломона, которому приписывали многие эзотерические тексты. Кроме того, «магические способности Соломона неоднократно упоминаются в сказках «Тысячи и одной ночи»[41].»

И вот перед нами этот древний манускрипт, обращённый к сыну как к ученику. Своё обретение знания Соломон описывает через общение с ангелом, возвестившим: «О Соломон! Твоя мольба к Всевышнему не пропала втуне, ибо ты не просил ни долгой жизни, ни богатства, ни победы над своими врагами, но просил мудрости для себя, дабы вершить правый суд[42]».

Ключ Соломона, содержащий в себе все тайны Вселенной, после его смерти положили в ларец из слоновой кости и поместили в гробницу Соломона, чтобы он не попал в руки недобрых людей. Мы видим забавную параллель этому в «Старике Хоттабыче», когда «отец, засучив рукава и по-сапожницки набрав полный рот гвоздей, заколачивал ящики с книгами и в спешке заколотил в одном из них учебник географии, хотя даже ребёнку ясно, что без учебника сдавать экзамен невозможно[43]». Гримуар – это учебник по магии, заколоченный в могильный ящик, а Волька – юный адепт, маленький Воланд, которого, по мнению джинна, ждёт великое будущее. Более того, джинн обещает сделать Вольку и его друзей шейхами, царями или принцами, но и от этого подросток отказывается. Ему не нужно мирских богатства и власти, потому что у него уже есть всё. Например, бинокль для наблюдения за Луной, ведь «когда ты захочешь познать Магические Искусства и Науки, необходимо рассчитать порядок часов и дней и положение Луны, поскольку без этого ты не добьёшься ничего[44]».

Купание Вольки в реке перед экзаменом восходит к магическому требованию, изложенному в этом гримуаре: «Завершив молитву, Мастер должен выйти из воды и облачиться в одеяние из белого полотна, чистого и незапятнанного; затем ему следует вместе с Учениками отправиться в тайное место[45]…» Роль учеников в «Старике Хоттабыче» выполняли друзья Вольки Серёжа и Женя; последний, с говорящей фамилией Богорад, составлял пару с ненасытным материалистом Феоктистом Хапугином (Феоктист означает «созданный богом»), получившим в конце концов по заслугам.

Далее в гримуаре следуют разнообразные заклинания, призванные заставить духов служить адепту. Но Волька в них не нуждался, потому что дух служил ему по доброй воле. Однако на одно из заклинаний, похожее на каббалистическое, в котором перечисляются «Божественные Имена, соответствующие десяти сефирот[46]», следует обратить внимание. Вообще Имя Бога, как средство для укрощения духов, появляется в этом гримуре неоднократно, в частности, в одной из молитв: «Ниспошли нам, о Господи, Своё Святейшее Имя[47]». В светском контексте божественное имя появляется в похожем на заклинание цикле «Стихов к Блоку» Марины Цветаевой, обыгрывавшей мотивы владения и овладения через называние по имени. Но вернёмся к этому каббалистическому по своему духу «Заклинанию». Всего в нём десять имён, два из которых важны для понимания «Старика Хоттабыча».

«Заклинаю вас всемогущим Именем ЭЛОХИМ ГИБОР (ELOHIM GIBOR), являющим Силу Бога, Господа Всемогущего, карающего преступления грешных, взыскивающего за беззаконие отцов с детей до третьего и четвёртого колена, – Именем, кое Исаак призвал и был сочтён достойным спастись от Меча отца своего Авраама[48]».

«И наконец, заклинаю всех вас, непокорные Духи, пресвятым Именем Бога АДОНАИ МЕЛЕХ (ADONAI MELEKH) – Именем, кое Иисус призвал и остановил движение Солнца пред лицом своим силою Метатрона…[49]»

Понятно, что эти библейские эпизоды использованы в «Старике Хоттабыче» не случайно, а для того, чтобы создать тайный мистериальный пласт в детской сказке о том, как советский мальчик встретил древнего джинна. И на этом, тайном уровне, знание географии становится необходимым для того, чтобы правильно вызывать духов. («О Демоны, в какой бы части мира вы не находились! Заклинаю вас снова и всеми силами принуждаю вас, чтобы вы не могли укрыться ни в воздухе, ни в огне, ни в воде, ни на земле, ни в любой части вселенной, ни в любом укромном месте, которое может привлечь вас; но чтобы вы явились незамедлительно, дабы исполнить наше желание и всё то, что мы потребуем от вашей покорности[50]».)

Кроме того, из текста «Большого ключа Соломона» можно узнать, к какому типу духов относился Хоттабыч. По нашему мнению, это описание говорит само за себя: «Духи, созданные из паров Солнца, предстают в прекрасном и величавом облике, но преисполнены гордыни, тщеславия и высокомерия. Они умны, из чего следует, что это именно их перечисляет Соломон в своей «Книге Украшений, или Красоты». Им свойственна показная роскошь и тщеславие в одежде, и они радуются многочисленным украшениям; хвастаются обладанием мирской красотой и бахвалятся всевозможными украшениями и наградами. Вызывать их следует лишь при ясной, спокойной и приятной погоде[51]». В этой картинке любой легко узнаёт Хоттабыча.

***

Итак, перед нами яркое свидетельство изящной интеллектуальной игры, проходившей на грани смертельного риска. Книга, содержавшая в себе эзотерические знания, оказавшаяся популярной в стране победившего материализма. Если бы её прочли адекватно при жизни писателя, ему было бы несдобровать. Но, может быть, он и рассчитывал на то, что никто не сможет прочесть эту книгу адекватно? Или надеялся, что под маской детской сказки эта история инициации переживёт и Советский Союз, и его атеистических воинов?

Известно, что начиная с 1960-х отдельные интеллектуалы давали свои прогнозы о том, сколько десятилетий ещё продержится СССР. И некоторые угадали с точностью до нескольких лет. Но думал ли об этом Лазарь Лагин в конце 1930-х? И зачем он, буквально рискуя жизнью, зашифровал в детской сказке множество библейских сюжетов, эзотерических идей, отсылок к мистическим практикам? Быть может, существует некая внутренняя потребность говорить о тайном? Или любой эзотерик, как профессионал в своЁм деле, обязан стремиться передать своё знание? Мне кажется, все эти вопросы важны и в наше время. Каким образом Лагин, находившийся в гораздо худшей ситуации, чем мы сейчас, с помощью смеха преодолел свой страх? Отчасти его спасало то, что ни в то время, ни позднее у этой книги о волшебной паре – демоне и его ученике, останавливающем Солнце, – не было понимающих читателей, а если они и были, то молчали. Можно представить, с каким трепетом последние московские тамплиеры и розенкрейцеры передавали друг другу истрёпанные томики «Старика Хоттабыча», как смеялись они и как плакали.

Лазарь Лагин, ставший крёстным отцом для Аркадия и Бориса Стругацких (именно он подобрал выкинутую в издательскую корзину рукопись «Страна багровых туч»[52], принадлежавшую писателям-фантастам, в чьём более позднем творчестве можно проследить следы масонско-тамплиерского мифа[53]), ещё раз показывает нам эфемерность такого понятия как «детская литература». В неё, отчаявшись и боясь, или, наоборот, понимая, что будущее за детьми, уходят самые закоренелые мистики. И оказывается, что наши дети вырастают на сказках, написанных учениками Гурджиева («Мэри Поппинс» Памэлы Треверс), тайными гностиками («Снежная королева» Ганса Христиана Андерсена), или открытыми суфиями («Подвиги несравненного Ходжи Насреддина» Идрис Шаха). И мы должны понимать, что тайная, мистериальная традиция европейской культуры превосходно себя чувствует в таких жанрах, куда не доходит мрачная проповедь и проза жизни.

Советское государство, чей символ – пятиконечная звезда – был не только изображён на печати Соломона, но и являлся символом посвящения в орден ассасинов Старца Горы, с неизбежностью сталкивалось с такими насмешками и «фигами в кармане». До нас они доходят как части мозаики, из которой складывалась культура – наполовину забытая, наполовину разрушенная, но полная тайных смыслов. И мы должны беречь это богатство, прошедшее через годы испытаний и сохранившее в себе всё очарование вымысла и всю глубину мистических откровений, до сих пор не до конца раскрытых, но от этого не менее притягательных.

[1] Подробнее см. Дайс Е. Библиотекарь из Наг-Хаммади. // Русский журнал. 25.10. 2012. URL: http://www.russ.ru/pole/Bibliotekar-iz-Nag-Hammadi
[2] Лагин Л. Патент «АВ». М.: “Ad Marginem”, 2003. С.23.
[3] В угоду советской цензуре Лазарь Лагин вынужден был переделать первоначальный текст своей повести. Мы пользуемся первым вариантом, вышедшим в 1938 году.
[4] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 6-7.
[5] Книга тысячи и одной ночи. В 8 томах. Пер. с арабского М.А. Салье. М., 1958. Т.1. С. 25.
[6] Там же. С.40.
[7] Там же.
[8] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 5.
[9] Там же.
[10] См. Козлова С. Старик Хоттабыч ХХIII веке. URL: http://www.e-slovo.ru/236/8pol1.htm
[11] Энсти Ф. Медный кувшин. Сказочная повесть. URL: http://lib.rus.ec/b/79257/read#t1
[12] Там же.
[13] Энсти Ф. Медный кувшин. Сказочная повесть. URL: http://lib.rus.ec/b/79257/read#t1
[14] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 1.
[15] Там же. С.6.
[16] См. Медведев С. Невероятные приключения барона в России. // Знак вопроса. №4, 2012. Сс. 47-57.
[17] Бузиновская О., Бузиновский С. Тайна Воланда. URL: http://www.gramotey.com/?open_file=1269024015
[18] Там же.
[19] Король М. Старик Хоттабыч нас заметил. // Букник. 02.08. 2007. URL: http://booknik.ru/publications/all/starik-hottabych-nas-zametil/
[20] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 7.
[21] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 9.
[22] Там же. С. 13.
[23] Там же. С. 49.
[24] Там же. С. 55.
[25] Там же. С. 56.
[26] Булгаков М. Мастер и Маргарита. М.: «АСТ», 2011. С. 48.
[27] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. Сс. 62-63.
[28] Там же. С. 80.
[29] Там же. С. 82.
[30]Король М. Старик Хоттабыч нас заметил. // Букник. 02.08. 2007. URL: http://booknik.ru/publications/all/starik-hottabych-nas-zametil/
[31] The Kebra Nagast, by E.A. Wallis Budge, [1932] / URL: http://www.sacred-texts.com/chr/kn/kn033.htm
[32] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 92.
[33] Чутко И. Красные самолёты. URL: http://www.svavia.ru/info/lib/bartini/bartini4.html
[34] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 150.
[35] Кротов Я. К Евангелию. URL: http://krotov.info/yakov/essai/ev_mt/04_19.htm
[36]Хасан ибн Саббах (ок.1055-23.05.1124): Оккультный революционер. URL: http://www-free-info.narod2.ru/stati/kto_est_kto_v_mir_ezoteriki/hasan_ibn_sabbah/
[37] Там же.
[38] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 201.
[39] Там же. С. 210.
[40] Брат Марсий. Предисловие к русскому изданию. // Большой Ключ Соломона. Истинная магическая книга иезуитов. Пер. с англ. творческой групы «Телема» и А. Блейз. М.: «Ганга», 2008. С. 8.
[41] Мазерс С. Предисловие. // Там же. С. 17.
[42] Вступление. // Там же. С. 22.
[43] Лагин Л. Старик Хоттабыч. М., 2001. С. 201. Сс. 1-2.
[44] Большой Ключ Соломона. Истинная магическая книга иезуитов. Пер. с англ. творческой групы «Телема» и А. Блейз. М.: «Ганга», 2008. С. 31.
[45] Там же. С. 37.
[46] Там же. С. 50.
[47] Там же. С. 42.
[48] Там же. С. 51.
[49] Там же. С. 52.
[50] Там же.
[51] Там же. С. 141.
[52] Рюхель Ф. Лазарь Лагин. URL: http://fantlab.ru/autor533
[53] См. Дайс Е. Масонский миф в романе братьев Стругацких «Град обреченный» (Доклад о масонстве у Стругацких, прочитанный на первом фестивале фантастической и метареалистической литературы “Карпатская Мантикора” в Ивано-Франковске 22 июля 2011.) URL: http://liter.net/=/Eka/articles/strugackie_grad.htm