Ilion-skiv. Магическая коммуникация между человеком и реликтовыми чудовищами на примере пермской чуди

Прорезное навершие кресала с сюжетом орнитоморфных существ (лозов?), склонившихся над антропоморфной фигурой. Пермский край. Бронза, литье. Чердынский краеведческий музей

Мифологические предания нарымских селькупов рассказывают о древней птице-змее Минлее – главном божестве, которому поклонялись племена квели (чудь в терминологии селькупов) и который до сих пор покровительствует самим селькупам. Вот как выглядят квинтэссенция этих преданий в изложении профессора кафедры археологии и исторического краеведения Томского государственного университета Галины Ивановны Пелих: «Минлей – могущественный древний дух – крылатый дьявол в образе птицы с железными крыльями. У него рот, как огромная дыра. Минлей очень стар. Он жил еще до всемирного потопа. Квели (древние люди), которые жили на этой земле до селькупов, поклонялись крылатому дьяволу как своему главному богу. Они называли его – Лаб-ира. Когда Минлей махал крыльями, начиналась буря. Когда он раскрывал крылья, начиналось солнечное затмение. Сейчас квели ушли под землю и живут в нижнем мире. Но они продолжают почитать Минлея и приносить ему жертвы. Поэтому Минлей часто уходит в нижний мир и живет там со своим народом. Минлей – бог древнего, уже исчезнувшего народа, но он продолжает забоиться о селькупах. Он защищает их от страшных болещней и эпидемий. Недавно Минлей уничтожил такую страшную болезнь, как цинга. Он долго гонялся за ней, наконец поймал, разрубил на куски своим страшным клювом и проглотил их. Минлей вездесущий дух. Он знает все, что было и что будет. Поэтому шаман, имеющий изображение Минлея, может предсказывать будущее. По словам кетских селькупов, настоящее древнее имя этого могущественного духа – Лаб-ира (орел-старик) или Шелаб (змей-старик). Минлей – подставное имя этого духа, т.к. его настоящее имя селькупы боятся даже произносить»[1].

Для пермского культового литья, авторство которого приписывается чуди, чрезвычайно характерен сюжет, изображающий странных «птиц», снабженных подчеркнуто крупными передними зубами или клыками, крупными лапами, а также характерным затылочным рогом (рогами), свойственным более для иконографии ящера.

Полая объемная пронизка в виде «крылатого пса» с клыками и характерным затылочным рогом (гребнем). Похожие отливки обнаружены во многих местах Прикамья. Бронза, литье, VI–VII вв.[2]

Такие существа принято именовать «крылатыми собаками», хотя они практически в точности передают особенности внешнего облика птерозавров из семейства орнитохейридов (лат. оrnithocheiridae).

Череп тропеогнатуса из семейства Ornithocheiridae. Музей «Человек и природа». Мюнхен, Германия

Крупные рыбоядные орнитохейриды, с размахом крыльев 5–6 метров и мощными зубами, особенно крупными на передних концах челюстей, отличаются характерными костяными гребнями, расположенными на окончании клюва[3], что чрезвычайно сближает их с чудскими «крылатыми собаками». На некоторых современных реконструкциях внешнего облика орнитохейридов присутствует затылочный гребень, также весьма характерный для «крылатых собак». На территории России останки орнитохейридов были обнаружены в Забайкалье, Западной Сибири и Каракалпакии[4].

Тропеогнатус из семейства Ornithocheiridae. Современная реконструкция

Палеонтологи отмечают исключительную редкость остатков птерозавров: их находят, в основном, при многолетней промышленной разработке различных видов каменного сырья либо в результате целенаправленных многолетних поисков коммерческих коллекторов фоссилий[5]. Редко удается получить сколько-нибудь значительный материал по птерозаврам в ходе экспедиций профессиональных палеонтологов, хотя такие местонахождения тоже известны (Каратау, Татал, Урхе, Джаракудук и др.). Важная особенность, определяющая крайнюю редкость ископаемых находок птерозавров, – их довольно низкий «потенциал сохранения» в ископаемом состоянии.

Орнито-зооморфная объемная пронизка с изображением «крылатого пса». Верхнее Прикамье, Пермский край. Бронза, литье, VII в. Пермский краеведческий музей

Трупы птерозавров, с наполненными воздухом полостями в костях и большой кожной мембраной, образующей крылья, обладали плавучестью и часто съедались падальщиками или просто разлагались, не успев попасть в захоронение. Полые тонкостенные кости птерозавров быстро разрушались в сколько-нибудь активной гидродинамической среде осадконакопления и могли попасть в геологическую летопись лишь в относительно спокойных водах. Зубы птерозавров, состоящие, как и у большинства других тетрапод, из дентина и покрытые эмалеподобной тканью, являются наиболее твердой частью их скелета и обладают наибольшим «потенциалом сохранения» в геологической летописи. В ряде местонахождений присутствие птерозавров было установлено в последние годы исключительно или в основном по их зубам[6].

В 80-е гг. прошлого века в Израиле во время археологических раскопок на холме Тель-Гриса (Ал-Джариша, он же Холм Наполеона), расположенном на южном берегу реки Яркон, была найдена печать в виде египетского скарабея, датированная 1300–1150 гг. до н.э., с изображением сцены охоты на козерога.

Печать в виде египетского скарабея (с прорисовкой), обнаруженная во время раскопок на холме Тель-Гриса, 1300–1150 гг. до н.э. Израиль[8]

В качестве охотника выступало существо с крыльями и хвостом, стоящее вертикально на задних лапах[7]. Характерное утолщение на окончании пасти и два крупных гребня или затылочных рога сближают существо, изображенное на печати, с «крылатыми собаками» пермского культового литья из Прикамья и птерозаврами орнитохейридами.

В сообщении из «Повести временных лет», датированном 1071 годом, представлено уникальное описание внешнего облика «чудских богов»: «В то же время, в те же годы, случилось некоему новгородцу прийти в землю Чудскую. И пришел к кудеснику, прося волхвования его. Тот же по обычаю своему начал призывать бесов в дом свой. Новгородец же сидел на пороге того дома, а кудесник лежал в оцепенении, и ударил им бес. И, встав, сказал кудесник новгородцу: “Боги не смеют прийти, – имеешь на себе нечто, чего они боятся”. Тот же вспомнил, что на нем крест, и, отойдя, повесил его вне дома того. Кудесник же начал вновь призывать бесов. Бесы же, тряся его, поведали то, ради чего пришел новгородец. Затем новгородец стал спрашивать кудесника: “Чего ради бесы боятся того, чей крест на себе мы носим?” Он же сказал: “Это знамение небесного Бога, которого наши боги боятся”. Новгородец же сказал: “А каковы боги ваши, где живут?” Кудесник же сказал: “Боги наши живут в безднах. Обличьем они черны, крылаты, имеют хвосты; взбираются же и под небо послушать ваших богов. Ваши ведь боги на небесах. Если кто умрет из ваших людей, то его возносят на небо, если же кто из наших умирает, его несут к нашим богам в бездну”»[9].

Ключом ко всему комплексу перечисленных выше религиозно-мифологических представлений служит сказание селькупов, которое было зафиксировано основоположником селькуповедения, исследователем-этнографом Нарымского края Н.П. Григоровским (1830–1883): «В старину, когда еще здешние инородцы были язычниками, они веровали в одного Бога, местопребыванием которому назначалось небо; но они также веровали, что весь мир населен бесчисленным множеством лозов (духов). Эти лозы были ни злые, ни добрые, но обладали могуществом: силою выше человеческой. Для каждой горы, долины, оврага, ручейка, леса, пролеска – одним словом, для каждой местности был свой лоз. И в настоящее время у каждых юрт есть деревья или кусты, посвященные эти лозам, как будто хранителям. Эти кусты или деревья обвешаны множеством тряпочек, тесемок, ленточек, лоскутков, ремешков, под ними иногда зарывают деньги. Это все подарки и приношения лозу-хранителю и называются кóза (подарок). Даже крещеные остяки и caмоеды, сделав для себя несколько болванчиков из дерева, вроде детских кукол, оденут их, как сумеют, в маленькие платья, посадят их в берестяной бурачок (туесок) и, унеся куда-нибудь в лес, прикрепят к дереву или держат этих истуканчиков дома где-нибудь в скрытном месте. До Бога далека, он на небе, а эти лозы дома, их можно всегда попросить, о чем вздумается, а если не исполнят просьбы и желания, то можно и наказать даже розгою. Во времена язычества в здешней местности были, да и теперь есть, люди, знающиеся с лозами, знахари, они указывают покраденное, предсказывают будущее или даже заставляют лозов приносить требуемые вещи из-за сотен верст. Эти люди иногда показывали любопытствующим своих подручных лозов в виде воробья без перьев, обтянутого черной шкуркой и имеющего перепончатые крылья, как у летучей мыши. Вот эти-то знахари, поживши на свете и послужа своим лозам, требовали от последних за свое служение обратить их в кволикозар[10] на известное число лет, что и исполнялось лозами»[11].

Орнито-зооморфные объемные пронизки с изображением «крылатых псов» (лозов?). Пермский край. Бронза, литье, VII в. Пермский краеведческий музей

В качестве наглядной иллюстрации к этому преданию Григоровский приводит следующий случай: «В 1874 году весною в юртах Костенкиных Чаинской волости умерла древняя старуха инородка. Она говорила, что ей около 120 лет, но на самом деле ей было едва ли не более. Лет 17 она вышла замуж, и когда ее, обвенчанную уже, привезли из юрт Паскоевых в юрты Костенкины, тогда, по ее рассказам в селе Новоильинском был только еще один дом. А в селе Новоильинском ныне собственно крестьянских дворов 60 и 140 душ годных работников муж. пола; все эти души народились от трех лиц, переселившихся сюда из Кети. Означенная старуха инородка, умершая в 1874 году, рассказывала своему внуку, живущему и ныне, что она, выйдя замуж, застала в живых престарелую мать своею свекра, которая зналась лозами. Однажды летом, когда вся семья их была где-то на рыбном промысле, a дома оставались одни малолетки с бабушкою, последняя пошла купаться на реку Чаю, немного повыше юрт, и все малолетки пошли за нею. Раздевшись и вошедши по грудь в воду, cтapyxa сказала своим внучатам, дожидавшим ее на берегу, что она домой уже не пойдет, a сделается кволикозаром и будет жить в реке. После этою старуха нырнула в глубину и более уже на показывалась. Ребятишки долго ждали бабушку на берегу, но не могли дождаться. Стало вечереть, и они отправились без бабушки домой. Когда же воротились все домашние, то дети рассказали им как бабушка пошла купаться, что сказала им, войдя в воду, как она нырнула, и как они ждали ее и не могли дождаться. Ha другое утро домашние собрали всех юрточных жителей, чтобы искать неводом утопленницу, но в невод попала огромнейшая щука и сразу прорвала его. Прерванная дыра была величиною более маховой сажени[12], и по этому можно было судить о величине щуки, которую юрточные жители все единогласно признали за кволикозар и перестали с тех пор искать в воде старуху. После того и течение 20 лег в реке Чае водился этот кволикозар, и многие юрточные жители видали его, когда он всплывал наверх и выставлял из воды свою спину, как большую опрокинутую лодку, покрытую серебристой чешуей. Легенда об этом еще доныне живет в устах народа»[13].

Пластина с фигурами мужчины и женщины, сидящих на ящере (кволикозаре?) с прорисовкой. Подчеремский клад, правый берег р. Подчеремы, 1929. Бронза. IV-V вв. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Символическое изображение магической коммуникации между «знающим» человеком (шаманом) и чудскими «крылатыми собаками» (лозами в терминологии нарымских селькупов), получило отображение на многочисленных образцах прорезных наверший кресал, относящихся к пермскому звериному стилю и содержащих сюжет «человек между двух птиц».

В наиболее классической форме этот сюжет представлен на т.н. «рукояти кресала с антропоморфной фигурой и птицами» (2-я половина X – начало XI вв. Пермский краеведческий музей № 11348/10).

Прорезное навершие кресала. Орнито-зооморфные существа (лозы?) с характерными затылочными рогами (гребнями?), склонившиеся над антропоморфной фигурой. Орнаментировано с двух сторон. С. Редикор Чердынского р-на Пермской обл. Бронза, литье, Х в. Пермский краеведческий музей

Официальное описание этого сюжета выглядит следующим образом: «Рукоять кресала арочной формы двухсторонняя прорезная. Образована фигурами двух хищных птиц, склонившихся к центральной антропоморфной фигуре, между головами птиц петля для подвешивания. Антропоморфная фигура изображена в фас в полкорпуса, опущенные руки с тремя пальцами касаются основания рукояти. Голова с треугольным подбородком, лоб, нос и контур лица даны в более высокой плоскости, чем область вокруг носа, что подчеркивает антропоморфный характер изображения. Плечи прямые. Фигура декорирована двумя дуговидными линиями, которые с рук переходят на грудь и соединяются, образуя острый угол. Туловище имеет вид узкого столбика. Птицы орлиноголовые, в профиль, со сложенными крыльями, крупными клювами и когтистыми лапами. Глаза птиц показаны углубленным контуром, на шеях и плечах кружки с точкой в центре. Крылья декорированы двумя дуговидными рядами “жемчужин”, “штаны” на бедрах подчеркнуты продольными желобками и поперечными насечками. В основании рукояти горизонтальная полоса, разделенная прямыми насечками на квадратики»[14].

Выделим несколько принципиально важных деталей, о которых не говорится в описании. Во-первых, «клювы» или морды «птиц», склонивших свои головы к человеку, плотно соприкасаются с его головой в районе ушей, словно птицы что-то ему нашептывают. Во-вторых, рукоять кресала образована не просто «фигурами двух хищных птиц», как об этом сказано в описании, а их сомкнувшимися над головой человека огромными затылочными рогами (гребнями?), которыми на сегодняшний день не обладает ни одна известная науке птица.

Версию, наиболее близкую к преданию о лозах, выдвинула археолог, кандидат исторических наук Г.Ф. Корзухина (1906–1974), высказавшая предположение, что в рисунке воспроизведен скандинавский миф о боге Одине и двух воронах, согласно которому птицы облетали весь свет и сообщали Одину о событиях в мире[15]. Однако ни единого огнива с Одином в Скандинавии, Финляндии или Прибалтике не было найдено. Еще один шаг в правильном направлении был сделан старшим научным сотрудником Отдела археологии Восточной Европы и Сибири Государственного Эрмитажа и хранителем фондовой коллекции «Древности раннего железного века Приуралья» Е.И. Оятевой (1923–2021), когда она высказала мнение, что «пара птиц на рукояти огнива образует как бы защитную рамку вокруг человека. Птицы выступают в качестве его защитника, помощника, что предполагает тотемическое происхождение сюжета»[16].

Таким образом можно с уверенностью заключить, что сюжет пермского культового литья «человек между двух птиц» действительно представляет собой символическое изображение магической коммуникации между «знающим» человеком (шаманом) и «крылатыми собаками», тождественными лозам из предания селькупов.

Характерно, что со временем этот сюжет в пермской культовой металлопластике претерпевает весьма существенные изменения – кардинальным образом уменьшаются размеры «птиц», к тому же у них практически полностью исчезают «рептильные» черты, характерные для пермских «крылатых псов» (зубы, затылочные гребни/рога).

«Личина с серебряной пластиной на лбу и двумя говорящими птицами» [17]

Непосредственный аналог представленного выше сюжета пермского культового литья обнаруживается в древнеегипетской традиции. В египетском варианте этого сюжета в качестве сверхъестественных помощников условного «жреца» (шамана?) изображаются египетские боги Гор и Сет, представленные в виде двух сфинксов.

Пектораль с двумя сфинксами, представляющими Гора и Сета. Среднее царство, 12 династия. XIX в. до н.э. Музей Уильяма Джозефа Майерса. Итонский колледж, Великобритания [18]

Примечательно, что в египетском варианте сюжета, изображающего коммуникацию человека (шамана?) с его сверхъестественными покровителями/помощниками в облике Гора и Сета, на голове человека присутствуют два больших, завивающихся на концах рога. В этом смысле заслуживает внимания, что рога (рог) являются не только характерным атрибутом чудских «крылатых собак» и ящеров-мамонтов, но и занимают особое место в религиозно-иерархических представлениях селькупов: слово «рогатый» означает «главный», «верхний», «самый мудрый» и «начальник». Председателя сельсовета в селе Ратта до сих пор называют омтый олый кум – «рогатой головы человек». У селькупов существует предание, в котором рассказывается, что когда-то змеи были рогаты, то есть занимали главенствующее положение в иерархии духов[19].

Перечисленные выше параллели свидетельствуют не только о глубокой древности рассматриваемой нами шаманской традиции, но и говорят о широком распространении ее отдельных ветвей.

Мотив превращения знахаря в кволикозара перекликается с известным мотивом гибели чуди, представляемой как ее буквальное превращение в «ящериц». Автор многочисленных работ, посвященных мифологии коми, кандидат филологических наук П.Ф. Лимеров указывает, что в различных вариантах преданий это превращение обусловлено тем, что сама чудь, якобы, была «из рода ящериц и жила под землей»[20]. Последнее представление в очередной раз указывает на существование тотемической связи между чудью и реликтовым ящером в его подземно-подводной («мамонт-зверь» и «мамонт-рыба») или воздушно-небесной («крылатые собаки») ипостасями.

Мотив превращения в чудовище хорошо согласуется с новогородской легендой о сыне Словена Волхве (Волхе), превращавшемся в «коркодела», известной по русским летописным записям XVII века. Предание о Волхе-крокодиле содержится в «Повести о Словене и Русе», вошедшей в «Новгородский летописец» – начальную часть патриаршего летописного свода («Сказании о начале Руския земли и создании Новаграда и откуда влечашася род словенских князей») со второй половины XVII века.

В «Мазуринском летописце» Иосифа Сназина («Книга, глаголемая летописец великия земли Росиския, великого языка словенского, от коле и в кои лета начаша княжити», 31 том Полного собрания русских летописей) это предание изложено следующим образом: «Великий князь Словен поставил град Словенск, ныне называемый Великий Новгород. С того времени новопришельцы скифы начали называться словенами, и реку, в озеро Ильмень впадающую, назвали по имени жены Словена Шелони. Именем же его младшего сына Волховца назвали Оборотную протоку, которая истекает из Волхова и ниже впадает в него вновь. Больший же сын Словена был бесоугодник и чародей и своими бесовскими ухищрениями превращался в лютого зверя крокодила, залегал в реке Волхов путь водный и непокоряющихся ему которых пожирал, которых опрокидывал и топил»[21].

По всей видимости, под «непокоряющимися» понимались все те, кто отказывались приносить соответствующее жертвоприношение (дань) речному «хозяину».

Помимо «Мазуринского летописца» «Сказание», содержащее рассказ о Волх(ов)е, представлено в рукописном «Цветнике» (1665), «Хронографе» (1679), поздних дополнениях к спискам Холмогорской и Никаноровской летописей, а также в ряде более поздних летописных памятников конца XVII – начала XVIII века, в т.ч., в виде фрагментов и отдельных мотивов, например, в «Летописи о построении града Суздаля» или в «Историчествующем древнем описании славенороссийского народа» иеродиакона Тимофея Каменевич-Рвовского (1684–1699). В ряде эпизодов «Сказание» обнаруживает свою зависимость от изданного в 1674 году и переизданного с дополнениями в 1680 году Киево-Печерским архимандритом Иннокентием Гизелем «Синопсиса, или Краткого описания о начале славянского народа», источниками которого послужили польские хроники, главным образом – «Хроника» историка и дипломата Матвея Стрыйковского. «Сказание» наряду с «Синопсисом» послужило источником для изложения ранней истории в «Подробной летописи Российского государства» – обширной компиляции начала XVIII века.
Вот фрагмент «Сказания» из «Цветника», повествующий о дальнейшей судьбе князя Волхова: «Сего же ради люди, тогда невегласи, сущим богом окаянного того нарицаху… И баснословят о сем Волхве невегласи, глаголюще: “В боги сел”. <…> Наше же христианское истинное слово… О сем окаянном чародеи и волхве – яко зло разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтании бесовскими окаянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на брег против волховного оного городка, иже ныне зовется Перыня. И со многим плачем от невеглас ту погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою. И могилу ссыпаша над ним вельми высоку, яко есть поганым. И по трех убо днех окаянного того тризнища просядеся земля и пожре мерзкое тело коркоделово. И могила его просыпася над ним купно во дно адово, иже и доныне, якоже поведают, знак ямы тоя стоит не наполняйся»[22].

Помимо легенды о Волх(ов)е, сюжет о славянском речном божестве-ящере («коркоделе») известен также по русской вставке в перевод «Беседы Григория Богослова об испытании града» по списку XI века: «Ов (некто, некоторый) требу створи на студеньци (у родника) дъжда искы от него, забыв, яко бог с небесе дъждь даеть. Ов не сущим богом жьрет и бога створышаго небо и землю раздражаеть. Ов реку богыню нарицаеть и зверь, живущъ в ней, яко бога нарицая, требу творить»[23].

Историк и археолог, академик АН СССР и РАН Б.А. Рыбаков (1908–2001) обращает внимание, что автор вставки признает существование в воде некого «зверя», не соглашаясь только с приписываемым ему божественным статусом. Легенда о Волх(ов)е может содержать в своей основе важнейшее свидетельство о существовании скифо-славянской ветви шаманской традиции, связанной с фигурой реликтового ящера. Такое предположение убедительно подкрепляется выводами Рыбакова, которому принадлежит наиболее подробная реконструкция славянского культа подземно-подводного ящера, подробно изложенная в книге «Люди и динозавры».

Изображения, представленные на прорезных навершиях кресал позволяют, помимо прочего, получить представление о габаритах пермских «крылатых собак» (лозов в терминологии селькупов), едва ли не в два раза превышающих человеческий рост.

В этом смысле весьма важными представляются неоднократные упоминания в арабских дорожниках (!) X-XI вв. об огромных водоплавающих «птицах», обитающих в дельте Волги и способных похитить человека: «В пределах Хазарана[24] есть водоплавающая птица, которую называют… (название опущено), каждая как огромный слон. Люди, которые птицу эту раньше не видели, когда наливают воду, думают, что это – шатер тюрков [-кочевников]. Когда [птицы] видят корову или осла, утаскивают и съедают. Похищают также людей с земли, поднимают их высоко в воздух, затем отпускают. Они падают на землю и разбиваются. Птицы опускаются вниз и съедают. ‘Абдаллах Искафи рассказывает: “В одном месте я увидел двадцать [таких] птиц, но меня они не тронули. Я сошел с коня. При мне было оружие. Хотел было там провести ночь, но не посмел остаться дольше и покинул то место!”».

В «Аджа´иб Ал-Махлукат» Захарии Казвини мы находим: «Н. Хамадани называет птицу “огромная хазарская птица” и приводит рассказ со слов некоего купца: “Один купец рассказал: Я был в Хазаране. Посмотрев на берег, увидел шатры, которые двигались. Я направился к ним. Они все поднялись в воздух…”»[25].

В современной Якутии ходят рассказы о гигантской «птице», достигающей двухметрового роста, размахом крыльев около четырех метров. Житель Якутска А.Н. Ефремов в статье «Гигантские птицы в небе Якутии» приводит следующий рассказ сотрудницы Якутского НИИ туберкулеза (ЯНИИТ) Степаниды Колесовой (фамилия изменена): «Это произошло летом 1998-го года в Усть-Янском районе Якутии. Отец Степаниды – Петр Петрович с родственником выехали на лошадях из посёлка Сайылык для осмотра сенокосных угодий. Они были уже довольно далеко от посёлка, и когда проезжали болотистое место, метрах в ста от себя увидели нечто похожее на силуэт медведя. Конечно же, поначалу так и решили – медведь, ибо в этих местах не может быть другого животного подобных размеров. “Медведь” вел себя спокойно, явно не боялся людей, и люди особо не переживали: чувства опасности от этого животного вроде-бы не исходило. Вело оно себя не агрессивно, хоть и наблюдало за людьми. Но вдруг существо встрепенулось и раскинуло в стороны… раскинуло в стороны крылья! Это была гигантская птица! Вот теперь не только люди, но и лошади испугались по-настоящему: когда птица выпрямилась, рост у нее на вид оказался метра полтора, а размах крыльев около четырех метров. Но птица не взлетела, а вновь сложила крылья и, кажется, просто разглядывала людей. Теперь её вид напоминал силуэт совы – без особо выделяющегося клюва и практически без шеи. Какого цвета было оперение – выяснить не удалось, просто темно-серый силуэт на фоне зеленой травы. По возвращении домой, когда Петр Петрович, еще охваченный суеверным страхом и ужасом, в подробностях рассказывал домочадцам об этой кошмарной птице, он особо подчеркивал, что эта встреча не к добру, скоро быть худу: никогда еще, ни в этой местности, ни в других селениях, о подобной птице и слыхом не слыхивали, и разговоров не было. В тот же год Петр Петрович умер, на следующее лето скончался его брат».

Еще раз напомним нашему уважаемому читателю, что, по мнению современных палеонтологов, перьевой покров был типичным не только для предков птиц, относящихся к кладе теропод, или хищных динозавров, но и для многих других разновидностей динозавров.

В качестве своеобразного, но весьма говорящего за себя комментария к пассажу информанта о том, что «ни в этой местности, ни в других селениях, о подобной птице и слыхом не слыхивали, и разговоров не было» Ефремов без каких бы то ни было пояснений приводит малый герб современного города Якутска, который невольно заставляет припомнить крылатую фразу незабвенного В.С. Черномырдина: «Никогда такого не было и вот опять!».

Малый герб города Якутска Республики Саха (Якутия)

Современный герб Якутска был утвержден в качестве основного символа города 14 сентября 2012 года решением Якутской городской Думы. Согласно официальному геральдическому описанию, на гербе изображено: «В серебряном поле – черный орел, летящий влево, имеющий одно крыло опущенное, а другое воздетое, и поддерживающий лапами обращенно сидящего, с опущенным хвостом, червленого соболя». Не секрет, что современный герб Якутска был создан на основе печати Якутского острога, известной с XVII века и Высочайше утвержденной 26 октября 1790 года императрицей Екатериной II. В описании печати по росписи 1682 года мы вроде бы не находим ничего принципиально нового. Оно гласит: «На великой реке Лене в Якутском остроге печать государева – орел поймал соболя»[26].

Печать Якутского острога, 1682

Однако, на наш взгляд, на гербе Якутского острога от 1682 года в паре с «орлом» фигурирует не «соболь», а куда более крупное животное. При этом иконографический канон, в котором исполнен старый якутский герб, весьма напоминает соответствующий месопотамский канон, в котором изображалась чудовищная «птица» Анзуд, «терзающая» различных животных, включая львов.

Птица Анзуд (Имдугуд) в виде «леонтоцефального орла». Вотивный рельеф, алебастр. Лагаш, 2550-2500 г. до н.э. Лувр, Париж

Своим внешним обликом месопотамский Анзуд более соответствовал пернатому дракону, и по своим основным функциям/качествам совпадал с основными характеристиками древнекитайского дракона Таоте. В точно таком же иконографическом каноне представлено огромное пернатое существо, охотящееся на козерога с печати обнаруженной на холме Тель-Гриса (Израиль), близкое по своим внешним характеристикам к т.н. «крылатым собакам» пермского культового литья, в свою очередь, тождественным селькупским лозам и, одновременно, «ископаемым» птерозаврам из семейства орнитохейридов.

Далее Ефремов приводит свидетельство охотников Н. Федосеева, Л.А. Маркова и Р. Беланя в начале 2000-х годов в таежной местности Бяс-Кель во время охоты на оленя обнаруживших заброшенное гнездо, принадлежащее «невероятно огромной птице». В гнезде, свитом из хвороста, толстых сучьев и валежника на самой вершине высокой и необычайно толстой старой сосны, свободно могли разместиться три-четыре взрослых человека. На земле под гнездом охотники обнаружили целый завал довольно больших костей, принадлежащих оленям, диким козам и лосятам.

В 2007 году «ясным зимним солнечным днем» все тот же Р. Белань вместе с Э. Степаненко на границе Хангаласского и Алданского районов Якутии снова столкнулись с огромной «птицей»: «Машина медленно продвигалась по заснеженной проселочной дороге. Вдруг поверх машины, на мгновение заслонив солнечный свет, что-то мелькнуло, – низко, над самой машиной и далее по-над вершинами деревьев беззвучно летел некий объект. Это была гигантская птица! Друзья опешили, машина была остановлена, заглушен мотор. Через некоторое время птица скрылась из виду. Надо признать, поначалу Эдику показалось – пролетел дельтапланерист. Но в глухой тайге и тем более в морозную стужу – дельтаплан? Когда объект ушел в сторону от слепящего солнца, стали различимы редкие и малые по амплитуде взмахи птичьих крыльев. Роману поначалу от неожиданности тоже примерещился крылатый человек, как он позже говорил “чуть ли не Икар” – это от того, что размеры туловища вполне соответствовали. И до сих пор, кстати, он не уверен, что бы это могло быть, так как в серо-пепельном силуэте он не различил клюва. В показаниях друзей имеются также различия в описании размера размаха крыльев: у Романа – метра четыре-пять, у Эдика – примерно четыре. Но размер туловища в описании стабилен – со взрослого человека! Итак, крылатое существо стремительно снизилось и скрылось за верхушками деревьев. Послышался треск ломаемых сучьев – в безмолвии зимней тайги звуки слышны идеально, – это хищник заметил дичь, и, не давая возможности преследуемой добыче скрыться, не разбирая пути обрушился на нее».

В том же самом 2007 году история с огромными «птицами» приобрела нешуточные размахи. Нерюнгринский район Якутии подвергся буквальному нашествию гигантских «птиц», внезапно нападавших на оленьи стада и истребляющих оленят. Директору МУП «Иенгра» даже пришлось обратиться в администрацию района с просьбой выделить прицелы ночного видения для истребления «пернатых чудовищ». Эта проблема решалась на правительственном уровне, но однозначного ответа на вопрос – к какому именно виду принадлежат эти «птицы» найден не был. По словам Ефремова: «Ученые полагают, что около 200 таких особей могут скрытно обитать в якутской тайге»[27].

Литература:

[1] Селькупская мифология. / Сост. Г.И. Пелих. – Томск: Изд-во ТГУ, 1998. – 79 с. С. 66–67.
[2] По изданию: Оборин В.А., Чагин Г.Н. Чудские древности Рифея. Пермский звериный стиль. – Пермь. 1988. С. 70.
[3] Ископаемые позвоночные России и сопредельных стран. Ископаемые рептилии и птицы. Часть 1. Отв. ред. М.Ф. Ивахненко и Е.Н. Курочкин. Справочник для палеонтологов, биологов и геологов. – М.: ГЕОС, 2008. – 348 с. С. 327.
[4] Аверьянов А.О., Лещинский C.B., Скучас П.П., Резвый A.C. Зубы птерозавров из нижнего мела России и Узбекистана. // Современная герпетология. 2003. Т. 2. С. 5–11.; Аверьянов А.О. Орнитохейриды (Pterosauria, Ornithocheiridae) середины мела России и Узбекистана. // Палеонтол. журн., 2007а. № 1. С. 75–82.; Аверьянов А.О., Ярков А.А. О существовании гигантского летающего ящера (Pterosauria) в конце позднего мела в нижнем Поволжье // Палеонтол. журн., 2004. № 6. С. 78–80.
[5] Фоссилии (лат. fossilis – ископаемый, окаменелость в палеонтологии) – ископаемые остатки организмов или следы их жизнедеятельности, относящиеся к прежним геологическим эпохам.
[6] Аверьянов А.О., Лещинский C.B., Скучас П.П., Резвый A.C. Зубы птерозавров из нижнего мела России и Узбекистана.
[7] Scarabs from recent excavations in Israel by Raphael Giveon, 1988, p. 70–71.
[8] По изданию: Giveon Raphael Scarabs From Recent Excavations in Israel. Gottingen, 1988. Р. 70-71.
[9] Повесть временных лет. / Пер. с древнерусского Д.С. Лихачева, О.В. Творогова. Коммент. А.Г. Боброва, С.Л. Николаева, А. Ю. Чернова при участии А.М. Введенского и Л.В. Войтовича. Ил. М.М. Мечева. – СПб.: Вита Нова, 2012. – 512 с. С. 119.
[10] Григоровский пишет: «У нарымских инородцев (селькупов – авт.) мамонт называется козар и по поверьям бывает двух родов: сурикозар (мамонт-зверь) и кволикозар (мамонт-рыба)» (Григоровский Н.П. Очерки Нарымского края. Записки Зап-сиб. Отд. ИРГО, кн. IV, 1882).
[11] Григоровский Н.П. Очерки Нарымского края. Мнения и предания о мамонте у нарымских инородцев. // Земля колпашевская: сборник научно-популярных очерков / под ред. Я.А. Яковлева; Администрация Колпашевского района; Томский государственный историко-архитектурный музей. – Томск: Издательство Томского университета, 2000. – 596 с. С. 265–266.
[12] Маховая сажень – древнерусская единица измерения, соответствующая расстоянию между концами средних пальцев раскинутых в стороны рук (ок. 1,76 метра).
[13] Григоровский Н.П. Очерки Нарымского края. Мнения и предания о мамонте у нарымских инородцев. С. 266–267.
[14] Кулябина Н.В. Наследие камской чуди: Пермский звериный стиль: Из собрания Пермского краеведческого музея: Каталог. / Под ред. Г.Н. Чагина. – Пермь. 2013. – 268 с. С. 243.
[15] Корзухина Г.Ф. Об Одине и кресалах Прикамья // Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. – М. 1977. С.158-162.
[16] Письмо E.И. Оятевой Л.A. Голубевой от 6.VI.1991 г. // Голубева Л.А., Варенов А.Б. Новое об огнивах с бронзовыми рукоятями. // Российская археология. № 4, 1993. – М. С. 106.
[17] По изданию: Эренбург Б.А. Загадки и мифы звериного стиля. / Эренбург Б.А. – Пермь: Сенатор, 2017. – 56 с. С. 50.
[18] URL: http://www.joanlansberry.com/setfind/12d-pect.html
[19] Традиционное мировоззрение селькупов: представления о круговороте жизни и душе. – СПб.: Петербургское Востоковедение, 2008. – 304 с. С. 76.
[20] Лимеров П.Ф. Мифология загробного мира. – Сыктывкар: Изд-во КНЦ УрО РАН, 1998; Коми-пермяцкие предания о Кудым Оше и Пере-богатыре / Сост. М.Н. Ожегова. – Пермь, 1971.
[21] Карамзин Н.М. История государства Российского в 12-ти томах. Т. I. – М., 1989. С. 196, Прим. 70.
[22] «Цветник» 1665 г. Рукопись б. Синодальной библиотеки. // Сперанский М.Н. Русская устная словесность. — М., 1917. C. 303–304.
[23] Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь. – СПб., 1914, С. 93–94.
[24] Согласно версиям арабских источников, Хазаран – восточная (торговая), или западная часть города Итиль, располагавшегося в дельте реки Волги и являвшегося столицей Хазарского каганата. По другой версии, Хазаран – отдельный город, находившийся к востоку от Итиля.
[25] Аджа’иб Ад-Дунья. (Чудеса мира). – М.: Наука. 1993. // URL: https://drevlit.ru/texts/ch/chudesa1.php#28
[26] Демин Э.В. Печати и гербы Селенгинска. // Бурятия-2007: Календарь знаменательных и памятных дат. / Отв. Рыгзенова О.Ж., Тумунова Э.Ф. – Улан-Удэ: Министерство культуры и массовых коммуникаций Республики Бурятия, 2006. С. 148–173; Соболева Н.А. Российская городская и областная геральдика XVII-XIX веков. – М.: «Наука», 1981. – 264 с. С. 207–208.
[27] Ефремов А. Гигантские птицы в небе Якутии. // Тайны ХХ века. № 28 июль 2014. // URL: http://samlib.ru/e/efremow_a_n/gigantskiepticy.shtml