Г.И. Королев. Герб Москвы: Змий или Дракон?
Из истории герба Москвы
Герб Московского княжества
Изображения драконов часто встречались и встречаются на различных гербах, флагах и т.п. Наглядным тому подтверждением может служить герб России и герб Москвы. По замечанию В. В. Похлебкина. «в русской эмблематике дракон полностью отождествлялся со змеем. как эмблемой сил, противостоящих Руси… Такая теологическая трактовка оказала глубокое влияние на применение эмблемы дракона как в средневековом, так и в современном европейском искусстве… и даже в современных представлениях людей».
В Московском княжестве образ пешего змееборца впервые встречается на монете князя Ивана II Красного (Красивого) (1353-59 гг.). На печати сына Дмитрия Донского Василия Дмитриевича изображен всадник с копьем, направленным вниз, в то место, где должен быть змей. И, наконец, на монетах того же Василия Дмитриевича, и особенно его сына Василия Васильевича Темного, эмблема приобретает вид, близкий к тому, что позднее утвердился в качестве московского герба.
Окончательное утверждение всадника-змееборца как герба Московского княжества произошло при Иване III (княжил с 1462 по 1505 гг.) и совпало по времени с завершением объединения основной части русских земель вокруг Москвы. При сыне Ивана III Василии III эта печать была полностью сохранена, заменено лишь имя князя. Только при Иване Грозном, первом русском князе, принявшем в 1547 году царский титул, на золотой булле 1562 года двуглавый орел занимает главное положение, а всадник, как герб Московского княжества, переходит на грудь орла. Эта композиция сохраняется и на Большой государственной печати 1583 года, и на всех последующих Больших государственных печатях Руси и России.
О том, как объясняли современники значение фигуры всадника-змееборца на печатях и монетах XV-XVII веков, опубликованы письменные свидетельства, позволяющие сделать однозначный вывод — русские источники считали всадника изображением князя или царя, и только иностранцы называли московского всадника святым Георгием. Послы Ивана Грозного на вопрос Александрийского патриарха: «На кони де благоверный царь на сей печати?», отвечали: «Государь на коне». Известна цитата из летописи: «При великом князе Василье Ивановиче бысть знамя на деньгах: князь великий на коне, а имея меч в руце и оттоле произваша деньги копейныя».
В 1728 году возникла необходимость составить гербы на знамена полков, размещенных по разным городам России. В мае 1729 года они были представлены в военную коллегию и удостоились высочайшего утверждения. Сенатский указ об этом последовал 8 марта 1730 года. Первым в списке утвержденных был государственный герб. Часть его описания посвящена московскому гербу: «…в середине того орла Георгий на коне белом, побеждающий змия, епанча и копье желтые, венец желтый же, змий черный, поле кругом белое, а в середине красное». С этого момента и вплоть до начала XX века всадник на московском гербе официально именуется святым Георгием.
В указе 1781 года об утверждении гербов Московской губернии описание московского герба почти полностью повторяет описание 1730 года: «Москва. Святой Георгий на коне против того же, как в середине Государственного герба, в красном поле, поражающий копьем черного змия». Герб Москвы просуществовал в таком виде до 1856 года, когда в результате реформы в русской геральдике, проведенной по указанию царя Николая I, герольдмейстером Кене был значительно изменен герб Московской губернии.
Основное изменение герба — всадник был повернут в другую сторону. По правилам западноевропейской геральдики живые существа (всадник, зверь) должны быть повернуты только в правую геральдическую (левую для зрителя) сторону. Это древнее правило было установлено для того, чтобы всадник или, например, лев, изображенные на щите рыцаря, который он держал у левого своего бока, не казались убегающими от противника. Плащ всадника вместо желтого стал лазоревым (синим), дракон из черного превратился в золотого с зелеными крыльями, а белый конь назван серебряным.
Распоряжением мэра Москвы «О восстановлении исторического герба Москвы» 23 ноября 1993 года столице был возвращен ее древний герб. В положении о гербе сказано: «На темно-красном щите (отношение ширины к высоте 8:9) развернутый вправо Георгий Победоносец в серебряных доспехах и лазоревой приволоке (мантии) на серебряном коне, поражающий золотым копьем черного змия». Итак, снова на гербе святой Георгий.
Змий или Дракон?
В описании московского герба, утвержденного в 1781 г., противник всадника назван змием1. Во второй половине XIX в. фантастическое существо, поражаемое всадником, стали именовать драконом2. Коль скоро одна и та же фигура называется по-разному, то возникает вопрос о смысле различия.
В гербоведческой литературе имеются краткие высказывания о «змие» и «драконе». А.Б. Лакиер, касаясь западноевропейских гербовых фигур, писал о драконе как эмблеме «нечистой силы, язычества, невежества» в виде грифона с лапами, языком-жалом, крыльями летучей мыши и рыбьим хвостом3. Кстати, утверждение о рыбьем хвосте неверно. Рыбий хвост оканчивается хвостовым плавником раздвоенной формы, которого у дракона нет. У дракона — драконий хвост (с одной стреловидной лопастью). Примечательно, что по поводу пресмыкающегося в русском эмблематике Лакиер хотя и употреблял слово «дракон»4, чаще пользовался словом «змей» (и «змий»)5, не считая цитат.
Объяснение символики «змея» по смыслу то же, что и объяснение «дракона»: «орудие злого духа при грехопадении прародителя нашего»6. Отдельного описания «змея» у него нет. По П.П. Винклеру, «дракон (символ силы и могущества)… изображается с головою и ногами орлиными, туловищем крокодила и крыльями летучей мыши». «Змия крылатого (символ зла и смуты)» Винклер не описал7. Возможно, как и Лакиер, он не видел разницы между изображениями «дракона» и «змия».
Разницу между изображениями «дракона» и «змия» усматривал Ю.В. Арсеньев. Имея в виду западноевропейский материал, Арсеньев характеризовал «дракона» как существо двулапое, с хвостом «вместо задних лап», а «крылатого змея» — как существо о четырех лапах, забыв, видимо, упомянуть хвост8. Отметим, что, подгоняя под приведенное различие между «драконом» и «змием», Арсеньев назвал драконом казанское двулапое крылатое пресмыкающееся, в описании 1781 г. названное змием 9.
Занимаясь в настоящей статье эмблемой из московского герба, мы будем иметь в виду далее русскую традицию, в нужных случаях все же привлекая термины чужеземной эмблематики. Московский герб происходит от изображений на печатях. Ранние известные ныне изображения фантастического существа на печатях относятся ко временам сидения князя Ярослава Всеволодовича в Новгороде (1215-1236) и его сына Александра Невского, сначала новгородского князя, а затем великого князя владимирского (1236-1263). На печати первого Св. Феодор колет противника копьем, а на печати второго тот же святой еще и держит коня в поводу10.
На московских печатях всадник появился в конце XIV в. Сначала он наносил удар копьем по неизображенному врагу11. В последней трети XV в. сего врага стали изображать регулярно. Древнерусское напечатное пресмыкающееся изображалось одинаково: с двумя лапами, с крыльями, длинной шеей и длинным извивающимся хвостом без «драконьего» окончания. Технические и стилистические различия сейчас нет надобности учитывать.
Рассматриваемое существо фигурирует в древнерусском искусстве — в иконописи, в книжной миниатюре. Оно изображалось в сюжетах Св. Георгия («чудо Георгия о змие»). В Радзивилловской летописи, сохранившейся в списке конца XV в., имеются миниатюры с этим существом, в одном случае участвующим в искушении благочестивого человека (ползущая змея, не то лев, не то барс, и крылатое, двулапое, изрыгающее племя пресмыкающееся), а в другом — символизирующее половцев, разбитых русскими князьями в 1112 г. (бескрылое, безлапое, извивающееся животное, поражаемое одним из воинов) 12.
Злая сила в облике крылатого, летающего, с одной или несколькими головами пресмыкающегося представлена в русском фольклоре под названием «змея», «змеи», «Змей-Горыныча». Например: «Вылетал-то тут змеинище Горыныще. Веют крылья его гумажные, Звенят его хоботы железные» и «Как вспорхнула змея со сырой земли, Полетела змея по-под небеса»13 и т. п. Констатировав большое сходство, а скорее тождество между изображениями пресмыкающегося, как в изобразительном смысле, так и в его значении (злая, враждебная сила), в древнерусском сфрагистическом и прочем искусстве, рассмотрим его наименование в письменных источниках.
В источниках до XVIII в., касающихся эмблем, пресмыкающийся враг всадника называется змием: «Воин вашего пресветлаго царскаго величества седяй на коне и копием змия побеждая» (о государственном гербе) 14, «под конем змия», «змия с крыльями» (о знаках на пушках в описи Тулы 1676 г.)15 и др. В текстах, не связанных с эмблематикой (описанием эмблем), слово «змий» встречается с XI в. Во включенной в «Изборник» 1073 г. статье «О образех» византийского писателя IX в. Георгия Хировоска слово «Инословие» (т.е. «аллегория.») объяснено так: «Слово бо акъi змии есть, на диавола же иноречьнh змьемъ нарицаема разумhваемъ».16
В Библии, изданной в 1663 г., употребляется только слово «змий» (и «змия»): «и пород их изыдет змия паряща» (Ис. 14, 29), «и будет село змием» (Ис. 34, 15), «и се змий велик чермен (красен — Г. К.) имея глав седмь и рогов десять, и на главах его седмь венец» (Апок. 12, 9), «и вложен (низвергнут — Г. К.) бысть змий великий, змий древний, нарицаемый диавол и сатана» (Апок. 12, 9).
Слово «змий», как и «змея», принадлежит к общеславянскому языковому фонду17 и, следовательно, восходит к глубокой древности.
Слово «дракон» в русском языке зафиксировано, как заимствованное из греческого языка, лишь с XVI в., а именно, начиная с текстов, переведенных Максимом Греком18. Языковеды уже отмечали, что это слово употреблял Андрей Курбский. Так, в послании старцу Васьяну он писал: «О горе нам! Како не зрим прилежно мысленным своим оком древняго дракона, врага нашего бодрого, и никогда же спящаго… Он бо древле праотцем завистию во Едеме смерть сотвори»19. Это вариация на тему библейского рассказа о змие — искусителе Адама и Евы (Быт. З). «Дракон» Курбского означает то же, что и «змий» («змей»). В одном из переводных романов (в списке XVII в.) отмечен оборот: «Брунцвик … виде зверя льва и драка змия»20. «Драк» (вариант «дракона») уточнен здесь как вид «змия», или, иначе говоря, «драк» пояснен как «змий».
В древнегреческих текстах слово «drakwn» обозначало сказочное пресмыкающееся21, относившееся к змеям. Общим названием змей было «ojix». О принадлежности «дракона» к змеям говорит дважды употребленное поэтом Гесиодом (VIII-VII вв. до н.э.) в «Рождении богов» («Теогонии») словосочетание «змей-дракон»22.
Интересные данные о понимании переводчиками греческих слов «drakwn» и «ojix» доставляет Библия.
В Библии 1663 г., воспроизводящей Острожскую Библию Ивана Федорова 1581 г., оба слова передавались «змием». Так, особенно примечательно, в пророчестве о поражении («низвержении») злого существа это существо описано следующим образом: «змий великий, змий древний, нарицаемый диавол и сатана» (Апок. 12, 9). Тот же оборот содержится в исправленной Библии 1756 г. издания. В синодальном переводе на русский язык (1876-1878 гг.), употребляемом и в современных переизданиях (например, 1988 г.), стоят слова «великий дракон, древний змий», соответствующие греческому тексту со словами «drakwn» и «ojix».
Ясно, что речь идет об одном существе, которое в роли искусителя Евы (Быт. 3, 1) выступает под названием «ojix» — «змий» — «змей». В Библии 1756 г. регулярно употребляется слово «змий». Есть одно исключение. В рассказе о том, что Господь мечом поразит, словами перевода, «левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис. 27, 1), в Библии 1756 г. для всех трех существ употреблено слово «драконт» соответственно греческому тексту. Отметим, что в 12-ой главе Апокалипсиса, в которой говорится о том же самом пресмыкающемся, в переводе оно 5 раз названо драконом и 3 раза змием.
В древнерусских записях сказания «Чудо Георгия о змие» греческому «drakwn» соответствует «змий»23. Описанный там змий, по выражению одной из рукописей XVI в., вышел из озера, «пущая грозный яд с пламенем огненым»24. Это вполне привычный фольклорный образ огнедышащего «змея» («дракона»).
В источниках XVIII в. тоже встречаются переводы иноязычных «драконов» русским «змием». Так, в описании государственного герба, сделанного Ф. Санти в 1722 г. на французском языке, стоит «dragon». В переводе же, сделанном, видимо, вскоре после сочинения Санти, это слово передано как «змий»25. В книге профессора Ф.Г. Дильтея, напечатанной параллельно на французском и русском языках, в описании московского герба стоят слова «dracon» и «змея»26. Для обозначения все той же фигуры слово «змий» употреблялось и независимо от переводческих нужд. Например, в описании герба Воейковых упоминается о «двух змиях» («без крыл» и «с крыльями»)27.
У меня нет сведений о том, почему в XIX в. змия переименовали в дракона. Скорее всего потому, что слово «дракон» уже вошло в широкое употребление. Возможно, в переименовании проявилась начавшаяся тогда модернизация в геральдике, отчасти понимавшаяся как сближение с западноевропейскими геральдическими обычаями и терминами. Может быть, желали усилить различие в именовании фантастического существа и реальной змеи. Не исключено, что слово «дракон» должно было подчеркнуть грецизацию всадника, т.е. и всей композиции.
История употребления слов «дракон» и «змий» показывает, что ими обозначалось одно и то же существо. Проведенное Арсеньевым различие между существами по числу их лап несущественно и, во всяком случае, в русской эмблематической традиции отсутствует. Вообще, именование московской гербовой фигуры «драконом» или «змием» так же зависело от сочинителей описаний, как и употребление этих слов в переводах древнегреческих произведений от переводчика, скажем, XX в. Приведу примеры. В трагедии Эсхила «Семеро против Фив» слово «drakwn» в изданиях 1937 и 1978 гг. передано «змеем» (в суждении Этеокла, что Паллада спасет город, и в характеристике Тидея).
Во второй же строфе «Персов» в 1937 г. напечатано «змей», а в 1978 г. — «дракон». Различаются переводы «drakwnqomilon» в «Просителях» — «поганых змиев» (в 1937 г.) и «клубок драконов» (в 1978 г.). В «Жертве у гроба» (или «Хоэфорах») в издании 1978 г. при справедливом сравнении женщин с Горгоной «drakwosin «переведено как «и змеи в волосах»28. Сочинители описаний герба и переводчики пользовались теми словами, какие употреблялись в их время. Если в XIX-XX вв. были обиходны одновременно два слова, то они выбирали одно из них.
В заключение «змеиность» дракона подтвердим его библейским родословием: «Из корня змеиного выйдет аспид, и плодом его будет летучий дракон», или, по-старинному, «от племене бо змиина изыдет пород аспидск, и пород их изыдет змия паряща» (Ис. 14, 29).
Примечания:
1. ПСЗ. 1-е собр. СПб., 1830. Т. 21. ? 15304.
2. См., например: ПСЗ. 3-е собр. СПб., 1888. Т. 6. ? 1439а.
3. Лакиер А.Б. Русская геральдика. М., 1990. С. 45.
7. Винклер П.П. фон. Гербы городов, губерний, областей и посадов Российской Империи, внесенные в Полное собрание законов с 1649 по 1900 год. СПб., б. г. С. 38.
8. Арсеньев Ю.В. Геральдика: Лекции, читанные в Московском археологическом институте в 1907 — 1908 году. М., 1908. С. 191, 192.
9. На толкованиях Винклера и Арсеньева о «змие» и «драконе» недавно останавливалась Е.И. Каменцева. См. ее: История и символика герба Москвы Вестник геральдиста. 1990. ? 1. С. 4.
10. См.: Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. В 2 т. М., 1970. Т. 2. ?? 368, 369, 374-378.
11. Так он изображался на монетах и много позднее.
12. Радзивилловская, или Кенигсбергская, летопись. [СПб.], 1902. Т. 1. Лл. 114, 155.
13. Добрыня Никитич и Алеша Попович Изд. подгот. Ю.И. Смирнов и В.Г. Смолицкий. М., 1974. С. 45, 41.
14. Баранович Л. Меч духовны. Киево-Печерская лавра, 1666. С. [5].
15. Дополнения к Актам историческим. СПб., 1875. Т. 9. С. 27-28.
16. Изборник Святослава 1073 года: Факсимильное издание. М., 1983. Л. 237 об.
17. Этимологический словарь русского языка Под ред. Н.М. Шанского. М., 1975. Т. 2. Вып. 6. С. 99.
18. Там же. М., 1973. Т. 1. Вып. 5. С. 182-183.
19. Русская историческая библиотека. СПб., 1914. Т. 31. Сочинения князя Курбского. Стб. 387.
20. Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1977. Вып. 4. С. 349.
21. Это слово и производные от него см.: Дворецкий И.X. Древнегреческо-русский словарь Под ред. С.И. Соболевского. М., 1958. Т. 1. С. 425. Я пользовался греческой Библией изданий 1570 г. (Антверпен, с параллелями на нескольких языках) и 1821 г. (Москва).
22. Эллинские поэты в переводах В.В. Вересаева. [М.], 1963. С. 179, 195.
23. См. греческие и русские тексты: Рыстенко А.В. Легенды о Св. Георгии и драконе в византийской и славяно-русской литературах. Одесса, 1909.
25. РГАДА. Ф. 171. Оп. 1. Е. х. 1. Л. 1 об.; Ф. 286. Оп. 1. Е. х. 61. Л. 110 об.
26. Дильтей Ф.Г. Опыт российской географии с толкованием гербов и с родословием царствующего дому… М., 1771. С. 308, 309.
27. Общий гербовник дворянских родов Всероссийской Империи. [СПб., 1798]. Ч. 2. ? 50.
28. Эсхил. Трагедии. М.; Л., 1937; Эсхил. Трагедии. М., 1978. Греческий текст см.: Aeschylus. Tragoediae. Lipsiae, 1910. ©1998 Дизайн, разработка,сопровождение ИТЦ Мэрии www.itc.ru Информация Абонентской Службы Мэрии; Отдела информации Управления делами Мэрии Москвы;
Г.И. Королев, д.и.н.,
(журнал «Гербоведъ» № 27, 1998г.)
См. еще:
В. Инюшин. Герой и Змей: Великая битва
Элен. Двуглавый орёл в геральдике и мифологии
- герб Москвы,змий,дракон,герб Московского княжества,Георгий Победоносец
6 comments
Leave a reply
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Большое спасибо, очень интересная статья. Однако, автор не докопался до истоков образа змееборца. Они широко использовались во 2 и 1 тысячелетиях до н.э. и особенно в начале нашей эры. Одним таким змееборцем был Митра, поражающий сначала быка, потом подменившего его змея-дракона Гочихара. Этим змеем был Яхве, о чем до нас даже дошли надписи на амулетах. Этот змей, дракон, должен спуститься в наш мир в конце времен, чтобы наказать погрязших в грехах людей (чем не библейский Яхве). Митра был Баалом-солнцем. Аналогичную функцию уничтожителя змей играл фракийско-фригийский бог Сабазий (тот же Баал-Зевс), который верхом на коне топтал змея (Яхве?). В христианской иконографии образ конного всадника, прототипом для которого могли стать (и скорее всего стали) Митра и Сабазий, был весьма популярен — помимо многочисленных икон, посвященных Георгию Победоносцу, существуют изображения св. Мартина в образе всадника и даже Иисуса Христа, в образе конного воина, повергающего Антихриста (у врат церкви в Лидде). То есть, в христианской иконографии образ Георгия Победоносца, повергающего змея был дан в зеркальном, перевернутом или черном (если сравнивать с Древами жизни и Смерти Каббалы) свете, что, собственно, характерно и для всего остального (Христос стал “героем”, уничтожающем свое друидическое наследи)
Наиболее архаичный слой преданий о змееборческом подвиге св. Георгия Победоносца представлен иконографическим сюжетом известной фрески из храма святого Георгия в Старой Ладоге («Чудо Георгия о змие», XII век) и раскрывающем его содержание духовном стихе о Егории Храбром и Елизавете Прекрасной. На фреске святой змееборец изображается совершенно безоружным и всего лишь сопровождает женщину с княжеским венцом на голове, которая мирно ведет на поводу ящероподобного «змея», покорно ползущего за ней, вытянувшись во всю длину своего тела. Аналогичный сюжет представлен на новгородской иконе XIV века «Чудо Георгия о змие, с житием в 14 клеймах», хранящейся в Русском музее Санкт-Петербурга.
По своему основному содержанию сюжет, представленный на фреске из Ладоги XII века и новогородской иконе XIV века, перекликается с сюжетом иранской печати периода династии Сасанидов, правивших Новоперсидским царством в III-VII вв., на которой божественный герой в виде конного воина с крыльями стоит на семиглавом змее, упираясь длинным тупым (!) жезлом в центр его тела: не убивая чудовище, а словно бы смиряя его. Семиглавое чудовище здесь тождественно иранскому змею Срвару (aži srvara), «коней пожиравшему, мужей пожиравшему, по которому яд тек в палец толщиной, желтый».
Наиболее ранние следы подобной традиции обнаруживаются в Древнем Египте. В тексте мифа об истреблении человечества, высеченном в гробницах фараонов Сети I (ок. 1313–1292 гг. до н.э.) и Рамсеса III (ок. 1198–1167 гг. до н.э.), встречается упоминание о неких «заклинающих», владеющих «словами власти» (хекау), с помощью которых сам бог Ра оберегался от нападения змей. Собираясь покинуть Землю и взойти на небо, правивший Египтом бог Солнца, царь Ра призывает к себе бога Земли Геба и обращается к нему со следующими словами: «Да поразят змей твоих, находящихся в тебе! Вот они будут страшиться меня, пока я существую. Ты ведь знаешь все волхвование их. Пойди же к месту, где находится отец мой Нун, и скажи ему: «Остерегайтесь змей и в земле и в воде!». И да опишешь ты гнезда змей твоих, находящихся в тебе, говоря: «берегись, да не повредите вы кому-нибудь». И да знают они, что хотя и удаляюсь я, все же я сияю над ними. Если же желают они отца, вот будешь ты отцом в земле этой вечно». Далее Ра говорит Гебу: «Остерегайся заклинающих, знающих слова свои: вот заклятие мое собственное там, и вот никто не разделит его со мною в величии, бывшем до меня. Я подчиню их сыну моему Осирису, и детей их будут стеречь, и покорны будут сердца князей и из-за чар тех, которые творят по желанию своему по всей земле силою заклятий своих, которые в них». Заслуживает внимания, что «заклинающие» описываются здесь не только как носители особых внутренних качеств («слова власти заключены в их телах»), но и люди обладающие большой степенью независимости («поступают сообразно своему желанию по всей земле»).
В этом смысле характерно, что в отличие от царского двора митрополичий двор как минимум с большим подозрением относился к сюжету борьбы святого со змеем. Иконы Георгия-змееборца верхом на коне имелись во множестве провинциальных церквей, но отсутствовали в храмах государственного значения. На иконах Московского Кремля и Троице-Сергиевой лавры Георгий изображался исключительно стоя. Пропп следующим образом комментирует это обстоятельство: «Культ Георгия-змееборца не признавался официальным православным богословием. Георгий-змееборец вошел в культ вопреки церковному руководству. Мы имеем прямые данные о запрещении культа Георгия церковными властями. Но никакие запрещения не могли препятствовать его широкому распространению». Как и на Западе, решающую роль в распространении культа святого Георгия на Руси играют дружинно-княжеские круги, эстафету которых впоследствии принимает царский двор.
Спасибо, очень интересная информация. Мне этот сюжет сейчас представляется основополагающим в свете вскрывшихся данных о том, что нами сейчас правят змеи, которые создали все религии мира. И добрый бог с треугольным нимбом – это на самом деле змей. И не важно какой – Яхве или Баал. Разница между ними не так уж и велика, хотя именно последнего называют дьяволом.
Вызывает тревогу тот факт, что до меня уже несколько раз доходила информация о том. что змеи хотят выйти из летаргической спячки и вернуться на землю. Я начинаю догадываться, что для них каким-то образом губительно солнце и ультрафиолет (они ушли из нашего мира, когда появилось солнце). Может поэтому его сейчас пытаются закрыть. Большая программа по геоинженирингу, А заодно и освобождают место на земле
Только не совсем змеи. В книге «Теозоология, или Наука о содомских эффлингах и об Электроне Богов. Введение в древнейшее и новейшее Мировоззрение и опровержение обвинений, предъявляемых в адрес князей и наследственных аристократов» (1904) немецкий ариософ и член небезызвестного «Общества Туле» Ланц фон Либенфельс (1874–1954) пишет, что Эдемский «змий-искуситель» являлся разновидностью динозавра. При этом он был разумным, говорящим, а потому в терминологии Либенфельса «человекоподобным существом», стоящим выше Адама, а значит одновременно и «богоподобным или богоравным существом» . Либенфельс отождествляет динозавров с «прото-богами» или, согласно его терминологии, «божественно-животными (теозоологическими) существами с электробиотическими органами», к которым он относит и самого ветхозаветного Иегову .
Поколение богов (буквально «богозверей», или «зверобогов»), по его мнению, являлось наиболее ранней и высшей формой жизни (греч. Theozoa). Ссылаясь на позицию известных американских ученых-палеонтологов Генри Фэрфилда Осборна (1857–1935) и Роя Чепмена Эндрюса (1884–1960), Либенфельс утверждает, что «двуногие формы динозавров, от которых лишь впоследствии произошли и отделились четвероногие, явились исходной формой прачеловека (греч. Anthropozoa)» .
В этом смысле весьма примечательно, что согласно последним находкам палеонтологов, сделанным на территории современной Гренландии, самая древняя разновидность динозавров, существовавшая около 214 млн лет назад в т.н. поздний триасовый период, представлена двуногим травоядным динозавром Исси Саанек (букв. «Холодная кость»). На сегодняшний день именно эта разновидность динозавров считается палеонтологами предшественником самых крупных наземных животных, когда-либо существовавших на земле. Согласно оценкам ученых, взрослые особи динозавров Исси Саанек достигали длины от 3 до 10 метров. Новый гренландский динозавр отличается от всех других завроподоморфов, обнаруженных до сих пор, однако, имеет сходство с динозаврами, обнаруженными немногим ранее в Бразилии, такими как Macrocollum и Unaysaurus. Вместе с платеозаврами из Германии они образуют группу платозавридов: относительно небольших двуногих, размерами не превышающими 10 метров .
По мнению Либенфельса, боги, представлявшие собой «древние племенные формы рода человеческого и человеческих рас», обладали более совершенными «электрическими органами чувств», оказывающими «удивительное воздействие на некоторые жизненные процессы». К числу рудиментов таких древних органов Либенфельс относит: гипофиз; щитовидную железу; главную кость бедренной области позвоночного столба; надпочечник, являющийся «древнейшим образованием, находящимся в связи с некоторыми органами рыб и земноводных»; шишковидную железу (рудимент теменного глаза стегоцефалов), рассматриваемую автором наряду с гипофизом в качестве электрического (или магнитного) органа. Благодаря силам и свойствам их телесных органов, «нашим богозвериным пращурам» были известны беспроводное электричество и его энергетические законы. Боги являлись «не только живыми электрическими приемными станциями, но и электрическими энергопроизводящими и энергопередающими станциями». Развивая свою мысль, Либенфельс обращает внимание на совершенно бесполезные, на первый взгляд, панцири с пластинами и колючками у динозавров, служившие, по его мнению, «в качестве выступов и поверхностей, генерирующих электроэнергию» .
К числу вполне вещественных представителей «изначальной, древней фауны» Либенфельс относит также различные виды ангелов (серафимов, херувимов, архангелов, властей, сил, начал, господств и престолов), которых он отождествляет c «небесными чудовищами» (ассирийск. «иссури шамии»), «священными животными», или «животными Божиими»: «Уже Штаде замечает, что серафим(ы) суть небесные “змееподобные демоны”. <…> Наивысшим среди всех ангелов является Сам Бог, он есть Иссури-эль, Бог-иссури. <…> Иегова есть высшее из всех “хайим”, то есть, из всех человекоподобных существ первобытного мира. Его явления повергает всех в страх и ужас. Но ведь и мы, современные палеозоологи, назвали эти существа “динозаврами”, то есть “страшными (вызывающими страх, вселяющими страх) ящерами”!» .
Чрезвычайно смелые отождествления Либенфельса подкрепляется свидетельством каббалистической традиции, согласно которой Каин, зачатый от Эдемского «змия» (по версии Либенфельса, «человекоподобного динозавра»), а также его потомки своим внешним обликом были подобны богам/ангелам: «И она (Ева) видела, что его (Каина) подобие – это не подобие людей, а подобие богов. И она пророчествовала и сказала: я получила человека с богом (Быт. 4:1)» . Аналогичная традиция зафиксирована в Книге Зогар (1.35b), Мишне (Сота 10б) и Книге Бахир (Бахир, 200) . «Рабби Иосе сказал, что когда потомки Каина ходили по земле, то они разгладили лицо земли и что они имели сходство и с тем, что ввыси – с ангелами небесными, и с тем, что внизу – с людьми» (Зогар, Берешит A, 464).
В этом смысле весьма показательно толкование Большого мидраша на Книгу Бытия, согласно которому только три первых поколения людей (Адам, Сиф и Енос) имели образ и подобие Бога, а последующие поколения имели вид неких «кентавров»: «Аббу Когена Барделу спросили: [Почему Писание перечисляет] Адама, Сифа и Еноса, а потом замолкает? – До того времени они создавались по образу и подобию [Божию], ответил он, а с того времени создавались кентавры» (Берешит Рабба, 23.6) .
Все же не думаю, что это динозавры, хотя, как знать. Вот что наги, почти определенно. Морские многоголовые чудовища. Но уже в кайнозое прилетели почти такие же. Хираньякша, Хаягрива, Сусанао, тот же Энки, Дагон… Никто их не видел, только по скульптурам можно судить. И в первую очередь, по индийским, где все сохранилось в первозданном виде. А там наги и люди считают себя потомкани нагов. И огни нагов на Меконге. То есть живы змеюки. А вот динозавры ли это, или новые морские змеи. Х.З.
Ну наги тоже могут оказаться разновидностью динозавров. Просто мы кроме останков динозавров ничего пощупать не можем…