И.П. Шмелёв. Архитектор фараона. С.-Петербург, 1993

В своей книге архитектор И.П. Шмелёв проводит исследование композиционного строя деревянных панелей, обнаруженных в Саккара в начале XX века, в многоплановом аспекте. Автор аргументированно обосновывает, что композиция панелей (ХХVII в. до Р.Х.; правление фараона Джосера), представляют собой целостную систему, излагающую «нормы пропорционирования (согласованные с темперацией звукоряда) в режиме золотого сечения. В композициях досок также изображены измерительные инструменты, среди которых «магический» жезл (египтологи считают, что это символ знатности) является уникальным измерительным приспособлением.

Составленный из двух частей, он образует совмещенную парную меру, о чем история не сохранила никаких свидетельств. Известный востоковед, академик Б. Пиотровский, по поводу наблюдений И. Шмелёва сказал: «Результаты исследования сомнений не вызывают и представляют заметное достижение научной мысли в области истории мировой культуры».

В процессе исследования И. Шмелёв приходит к неожиданным выводам о личности древнеегипетского зодчего Хеси-Ра (именно в его склепе были найдены резные доски), как о человеке, внесшем неоценимый вклад в систему тайных знаний, которые старательно оберегались древнеегипетскими жрецами. По этой причине системное изложение основ теории гармонии, отражающей принципы мироустройства, оказалось записанным не иероглифическим текстом, а завуалированными приемами геометрии — такова версия И. Шмелёва. Ибо язык геометрии — это неуничтоженный язык Вселенной, что и позволило автору предлагаемого издания извлечь код, которым зашифрована целостная система гармонии. Обширный спектр знаний, которыми владел древнеегипетский зодчий, видимо, послужил поводом не распространять действительный социальный статус Хеси-Ра , дабы не было «утечки информации».

Читатель, сосредоточенно и непредвзято наблюдающий за ходом суждений автора исследования, сопоставляя его логические посылки с прилагаемыми иллюстрациями, получит возможность самостоятельно убедиться в достоверности «текста», столь долго хранившего «молчание».