А.Энман. Легенда о Ромуле и Реме. Или какую роль бог Пан играет в Римской государственности. Продолжение 2

Начало и Продолжение 1

Бег луперков. Фабии и Квинктилии

Воз­вра­ща­ем­ся к бегу лупер­ков. Этио­ло­ги­че­ский миф Овидия постро­ен на том осно­ва­нии, что побеж­даю­ще­му отряду доста­ва­лось жерт­вен­ное мясо. Этим, веро­ят­но, не огра­ни­чи­ва­лось пре­иму­ще­ство одно­го отряда жре­цов перед дру­гим. Деле­ние их, дума­ем, выхо­ди­ло из того же нача­ла, как деле­ние жре­цов Гер­ку­ле­са. Одна часть, Fa­vii, была выше дру­гой саном. Бег напе­ре­гон­ки слу­жил сред­ст­вом для реше­ния, кому быть стар­ши­ми жре­ца­ми, кому млад­ши­ми. Деле­ние на se­nio­res и iunio­res суще­ст­во­ва­ло еще во вре­мя Цеза­ря¹³, но в то вре­мя состав чле­нов двух отде­ле­ний, веро­ят­но, не изме­нял­ся, что и дока­зы­ва­ет­ся над­гроб­ны­ми над­пи­ся­ми Лупер­ков Fa­bia­ni и Quincti­lia­ni вре­мен импе­ра­то­ров. В преж­ние вре­ме­на, долж­но быть, роль каж­до­го отде­ле­ния мог­ла изме­нять­ся с каж­дым новым риста­ни­ем. Лупер­ка­лии при­над­ле­жа­ли к самым попу­ляр­ным зре­ли­щам Рима; исход риста­ния, без сомне­ния, воз­буж­дал осо­бен­ное любо­пыт­ство наро­да. Неуди­ви­тель­но, что поэто­му и обра­зо­ва­лись назва­ния двух бегу­щих напе­ре­гон­ки отрядов. Успе­ваю­щее отде­ле­ние зва­ли Fa­bii, а по дру­го­му напи­са­ние Fa­vii (Pau­li exc. p.  62. Fa­via­ni et Quin­ti­lia­ni ap­pel­la­ban­tur lu­per­ci, a Fa­vio et Quin­ti­lio prae­po­si­tis suis). Пер­вым пред­во­ди­те­лем это­го отде­ле­ния счи­тал­ся Ромул. Фор­ма Fa­vius хоро­шо подо­шла бы к име­нам при­ем­ных его роди­те­лей, Fa­vo­la (Акка Ларен­ция) и Faus­tu­lus; она так­же под­хо­дит и к сущ­но­сти дела. Fa­vo­la и Faus­tu­lus невоз­мож­но не сопо­став­лять с fa­veo — бла­го­при­ят­ст­вую, спо­спе­ше­ст­вую, fa­vor, faus­tus, счаст­ли­вый, успеш­ный, удач­ный. В таком слу­чае fa­vii назы­ва­лись бы успе­ваю­щие лупер­ки. Если напи­са­ние Fa­bii, засвиде­тель­ст­во­ван­ное руко­пис­ным пре­да­ни­ем у Овидия и Про­пер­ция, вер­нее, то при­дет­ся это сло­во, а веро­ят­но и имя рода Fa­bii, при­со­еди­нить к сло­вам fa­ber, fab­re, af­fab­re — искус­но, лов­ко. Тогда народ успе­ваю­щих име­но­вал бы «лов­ки­ми». Не успе­ваю­щее отде­ле­ние назва­но Quincti­lii, или, по догад­ке Момм­зе­на, Quinctii, что, по наше­му мне­нию, толь­ко дру­гое напи­са­ние, при­спо­соб­лен­ное к име­нам извест­ных рим­ских родов, вме­сто cunctii, cuncti­lii (см. in­qui­li­nus вме­сто in­cu­li­nus, от in­co­la, in­qui­na­re вме­сто in­cu­na­re от cu­ni­re, Equir­ria и Ecur­ria у с.38 Варро­на L. L. 6. 13), от cuncta­ri. Сле­до­ва­тель­но, отста­вав­шие лупер­ки, тише бегаю­щие, име­но­ва­лись «меш­кот­ны­ми»¹⁴.

Кто и за что убил Рема?

Убийство Рема Ромулом

Мы наде­ем­ся, что из дога­док наших отно­си­тель­но древ­не­го вида бега, еже­год­но совер­шае­мо­го лупер­ка­ми, может про­лить­ся немно­го све­та на реаль­ную под­клад­ку мифа о двух леген­дар­ных пред­ста­ви­те­лях двух отде­ле­ний лупер­ков. При этом име­ем осо­бен­но в виду ска­за­ние о смер­ти Рема, один из самых тем­ных пунк­тов леген­ды. Швег­лер (R. G. 1, 438) объ­яс­ня­ет эту леген­ду таким обра­зом: одно ста­рин­ное поста­нов­ле­ние рим­ско­го пра­ва угро­жа­ло смер­тью каж­до­му, кто посме­ет осквер­нить свя­тость город­ской сте­ны. Это пра­ви­ло хоте­ли под­кре­пить каким-нибудь вну­ши­тель­ным при­ме­ром. Поэто­му рас­ска­зы­ва­ли, что осно­ва­тель горо­да даже не оста­но­вил­ся пред убий­ст­вом сво­его род­но­го бра­та, нару­шив­ше­го этот закон, с тем чтобы и впредь всех нару­шаю­щих его пости­га­ло то же нака­за­ние. Швег­лер затем ищет объ­яс­не­ния име­ни Рема, но без резуль­та­та. Имя это, гово­рит он, оста­ет­ся нере­шен­ной загад­кой. С реше­ни­ем ее одна­ко свя­зан и вер­ный взгляд на образ Рема. Рим­ские эти­мо­ло­ги (см. Швег­лер 1, 438) сбли­жа­ли Re­mus с re­mo­ra­ri — отста­вать, меш­кать, оста­нав­ли­вать­ся или оста­нав­ли­вать, задер­жи­вать; re­mo­ra — задерж­ка и re­mo­res aves (Fest. p. 276 r. a. in aus­pi­cio di­cun­tur quae ac­tu­rum ali­quid re­mo­ra­ri com­pel­lunt.). Авен­тин­ская гора и выле­таю­щие с ее сто­ро­ны пти­цы счи­та­лись авгу­ра­ми поче­му-то зло­ве­щи­ми. Одно место горы назы­ва­лось Re­mo­ria, и оттуда, по пре­да­нию, Рем наблюдал несчаст­ные свои ауспи­ции; нако­нец, его и похо­ро­ни­ли на этом же месте. У Псев­до-Авре­лия Вик­то­ра (De orig. gen­tis Rom. 21, 4) встре­ча­ет­ся такое объ­яс­не­ние: Re­mus dic­tus a tar­di­ta­te, quip­pe ta­lis na­tu­rae ho­mi­nes ab an­ti­quis re­mo­res dic­ti [Рем назы­ва­ет­ся от мед­ли­тель­но­сти, посколь­ку люди подоб­ной при­ро­ды древни­ми назы­ва­лись re­mo­res]. Меш­кот­ный, мед­ли­тель­ный пред­во­ди­тель был бы очень под­стать отстаю­ще­му отряду Квинк­ти­ли­ев, но про­из­во­дит­ся ли сло­во Re­mus (род. падеж Re­mi) от ro­mo­ra­ri или re­mo­ris, очень сомни­тель­но или даже невоз­мож­но, как бы в нем ни были уве­ре­ны рим­ские уче­ные. Осно­ва rem- в Re­mus вполне отлич­на от re­mor- (mor-). Из латин­ско­го язы­ка к осно­ве rem- подо­брать мож­но одно толь­ко сло­во re­mu­res (откуда Re­mu­ria) или, по дру­го­му, веро­ят­но народ­но­му, про­из­но­ше­нию, le­mu­res, Le­mu­ria¹⁵. Сло­во re­mu­res — почти­тель­ное назва­ние мерт­вых как si­len­tes, ta­ci­ti, quie­ti. Корен­ное зна­че­ние под­хо­дит к нашим выра­же­ни­ям «покой­ный, покой­ни­ки», как вид­но из срав­не­ния со сло­ва­ми греч. ἠρέ­μα — спо­кой­но, тихо, ἠρε­μαῖος, гот. ri­mis — покой, лит. rimstu rim­ti — быть спо­кой­ным, тихим, отды­хать, сан­скр. ram — пере­ход, оста­но­вить, задер­жать, непе­ре­ход, оста­но­вить­ся, быть спо­кой­ным¹⁶. На осно­ва­нии этих дан­ных мы не сомне­ва­ем­ся, что re­mus — ста­рин­ное имя при­ла­га­тель­ное со зна­че­ни­ем спо­кой­ный, тихий. Тихий пред­во­ди­тель опазды­ваю­щих Квинк­ти­ли­ев уби­ва­ет­ся, по одно­му рас­про­стра­нен­но­му вари­ан­ту пре­да­ния, Целе­ром, «ско­рым», а по дру­го­му Фаби­ем, пред­ста­ви­те­лем дру­го­го отде­ле­ния лупер­ков; по третье­му же вари­ан­ту, поль­зу­ю­ще­му­ся наи­боль­шим авто­ри­те­том, род­ным бра­том Рому­лом. Коле­ба­ние тра­ди­ции обык­но­вен­но, в том чис­ле и Швег­ле­ром (R. G. 1, 389), тол­ку­ет­ся в том смыс­ле, что рим­ляне, желая облег­чить вину бра­то­убий­ства, сва­ли­ли ее на Целе­ра. Но откуда же взял­ся этот Целер? Его обык­но­вен­но выда­ют за эпо­ни­ма и мифи­че­ско­го пред­ста­ви­те­ля рим­ской кон­ни­цы, так как в ста­рые вре­ме­на всад­ни­ки назы­ва­лись ce­le­res. Но какая там мог­ла быть кон­ни­ца до осно­ва­ния горо­да? Все дей­ст­вие про­ис­хо­дит сре­ди пас­ту­хов, поэто­му и Фабий, напри­мер, Рема уби­ва­ет rut­ro pas­to­ra­li. Если тре­бо­ва­лось под­ста­вить толь­ко на место Рому­ла како­го-нибудь дру­го­го пас­ту­ха, то поче­му же при­ду­ма­ли для него имя Целе­ра, а не какое-нибудь дру­гое? Мы дума­ем пото­му, что имя при­ла­га­тель­ное ce­ler одно­го зна­че­ния со сло­вом ro­mu­lus. Послед­нее обра­зу­ет­ся из суф­фик­са mu­lus, как ae-mu­lus, sti(g)-mu­lus, cu-mu­lus и т. п., и осно­вы rōs, кото­рая встре­ча­ет­ся так­же в греч. ῥώομαι быст­ро дви­гать­ся, мчать­ся, стре­мить­ся, бегать (аор. стр. зал. ἐρ-ρώσ-θην, ср. ἀρ-ρωσ-τός, ῥωσ-τήρ, ῥωσ-τι­κός, ῥω(σ)-ρός σφοδ­ρός) др.-в.-н. rōsc, rōsci, be­hen­de, has­tig, fri­sch. Из слов латин­ских сюда, веро­ят­но, долж­но отне­сти ro­ra­rii, как в ста­ри­ну зва­ли лег­ко­во­ору­жен­ных, пото­му что они быст­рым набе­гом сво­им на непри­я­те­ля откры­ва­ли бит­ву (см. ve­li­tes, ve­lox, от ve­hi). Шипя­щее s в ros-mu­lus исчез­ло перед m, как напри­мер в сло­вах omen (др. лат. os­men у Варро­на de l. l. 6, 76. 7, 97), vo­mer (из vos­mer), и т. д. Мы не отри­ца­ем, что глав­ной при­чи­ной пред­по­чте­ния, давав­ше­го­ся рим­ски­ми исто­ри­ка­ми име­ни Целе­ра перед име­нем Рому­ла, было жела­ние изба­вить осно­ва­те­ля горо­да от бра­то­убий­ства, но воз­мож­ность заме­ны одно­го име­ни дру­гим была дана оди­на­ко­вым смыс­лом того и дру­го­го. Пер­во­му авто­ру вари­ан­та, долж­но быть, еще было небезыз­вест­но зна­че­ние нари­ца­тель­но­го име­ни ro­mu­lus.

Если при­нять во вни­ма­ние три вари­ан­та тра­ди­ции об убий­це Рема, то они сво­дят­ся к тому пре­да­нию, что Рема, то есть тихо­го, слу­жив­ше­го при­ме­ром пер­во­го Квинк­ти­лия, чле­на отряда отстаю­ще­го при беге лупер­ков, убил «ско­рый» или поспе­ваю­щий пер­вым Фавий. Мы пола­га­ем, что фак­ти­че­ская под­клад­ка это­го этио­ло­ги­че­ско­го рас­ска­за состо­я­ла в обы­чае уби­вать одно­го из отряда Квин­ти­ли­ев, веро­ят­но того, кто бегал всех тише и послед­ний при­хо­дил к цели. Так это было, как мы виде­ли, в игу­вий­ском люст­ра­ци­он­ном обряде, где при­но­си­ли в жерт­ву трех отста­вав­ших от дру­гих телят, кото­рые заме­ни­ли собой чело­ве­че­ские жерт­вы. Такой же спо­соб опре­де­ле­ния жерт­вы суще­ст­ву­ет поныне в народ­ных празд­не­ствах Южной Гер­ма­нии, где, по ста­рин­но­му обы­чаю, посред­ст­вом бега напе­ре­гон­ки назна­ча­ют того из участ­ни­ков игри­ща, кото­рый под­ле­жит при­но­ше­нию в жерт­ву. Уби­ва­ли ли при этом в Риме чело­ве­ка в древ­ней­шее вре­мя или заме­ня­ли уби­е­ние сим­во­ли­че­ским обрядом, это для цели наше­го объ­яс­не­ния без­раз­лич­но. В том и дру­гом слу­чае для объ­яс­не­ния обряда вымыш­лен рас­сказ, что уби­е­ние лупер­ка совер­ша­ет­ся в под­ра­жа­ние уби­е­нию одно­го род­но­го бра­та дру­гим, одно­го ger­ma­nus Lu­per­cus дру­гим.

Очистительная жертва

Жертвоприношение луперков

Очи­сти­тель­ная или иску­пи­тель­ная жерт­ва (κά­θαρ­σις, lustra­tio), как извест­но, зани­ма­ет очень вид­ное место в рели­гии древ­них наро­дов. Каж­дое бед­ст­вие посла­но каким-нибудь боже­ст­вом, кото­рое раз­гне­ва­лось на отдель­ных людей или на какое-нибудь чело­ве­че­ское обще­ство. Раз­гне­ван­ное боже­ство не при­ми­рит­ся, пока не выда­дут, не при­не­сут в жерт­ву ему винов­но­го.

Но вина послед­не­го может иску­пить­ся так­же и смер­тью или кро­вью дру­го­го чело­ве­ка или живот­но­го, кото­рые тогда берут на себя вину или на кото­рых она пере­но­сит­ся. Эта заме­на осо­бен­но необ­хо­ди­ма, если про­ви­ни­лось целое обще­ство. Или винов­ный не уби­ва­ет­ся, уби­е­ние заме­ня­ет­ся обли­ва­ни­ем кро­вью, или кровь заме­ня­ет­ся чем-нибудь похо­жим, крас­ною мате­ри­ей, крас­ным вином и т. п. Нако­нец, запят­нав­ший себя виною чело­век очи­ща­ет­ся лав­ром, шку­ра­ми, шер­стью, водою или дру­ги­ми мно­го­чис­лен­ны­ми очи­щаю­щи­ми сред­ства­ми. В извест­ные сро­ки про­из­во­дит­ся очи­ще­ние всей общи­ны, все­го горо­да или наро­да. Народ, очи­щая себя от всей вины и избав­ля­ясь от вся­кой беды, молит богов, чтобы они при­зна­ли винов­ны­ми и кара­ли нис­по­сла­ни­ем беды не его, а чужих. Берут пред­ста­ви­те­лей чужо­го наро­да, на них пере­но­сят всю свою вину и выда­ют их как повин­ную жерт­ву богам. Осо­бен­но важ­но это во вре­мя вой­ны или перед нача­лом вой­ны; боги нака­зы­ва­ют винов­ный народ пора­же­ни­ем, неви­нов­ный, чистый награж­да­ют победою. Мы виде­ли, как про­сто и ясно выра­жа­лась эта идея в молит­вах и обрядах игу­вий­ской люст­ра­ции. В люст­ра­ции пала­тин­ско­го горо­да и его общи­ны это очи­ще­ние от воз­мож­ной неуда­чи в слу­чае вой­ны, веро­ят­но, не отсут­ст­во­ва­ло. Дильс (Si­byl­li­ni­sche Blät­ter, стр. 53) чело­ве­че­скую жерт­ву Лупер­ка­лий сопо­став­ля­ет с обы­ча­ем, неод­но­крат­но при­ме­няв­шим­ся в Риме во вре­мя вой­ны или перед вой­ной, при­но­сить жерт­ву и зары­вать в зем­лю двух пред­ста­ви­те­лей ино­стран­но­го наро­да (Grae­cus Grae­ca, Gal­lus Gal­la). Этим Дильс объ­яс­ня­ет и чис­ло двух жертв Лупер­ка­лий: как в ионий­ской люст­ра­ции Θαρ­γή­λια, при­но­си­ли в жерт­ву и там δύο ἄνδρας, ἕνα μὲν ὑπὲρ τῶν ἀνδρῶν, ἕνα δὲ ὑπὲρ γυ­ναικῶν [двух муж­чин, одно­го за муж­чин, а дру­го­го за жен­щин]. Заме­на жен­щин муж­чи­на­ми, дума­ем, объ­яс­ня­лась бы теми же тре­бо­ва­ни­я­ми при­ли­чия, как и испол­не­ние жен­ских ролей в теат­ре муж­чи­на­ми. Таким обра­зом, соглас­но пред­по­ло­же­нию Диль­са и ана­ло­гии игу­вий­ско­го обряда, в празд­не­стве Лупер­ка­лий две или одна чело­ве­че­ская жерт­ва пред­став­ля­ла непри­я­тель­ский народ, на кото­рый рим­ляне пере­но­си­ли свою вину, а вслед­ст­вие это­го, и воз­мож­ную неуда­чу вой­ны. Неуда­ча мог­ла быть дво­я­кою: или рим­ское вой­ско мог­ло тер­петь пора­же­ния на поле сра­же­ния, или город мог под­вер­гать­ся оса­дам. Те же две воз­мож­но­сти пред­у­смот­ре­ны в игу­вий­ском цере­мо­ни­а­ле: сна­ча­ла освя­ща­лись трое ворот кре­по­сти, в кото­рые мог­ли вторг­нуть­ся непри­я­те­ли, потом очи­щал­ся народ, постав­лен­ный в строй. Ста­рая Рому­ло­ва lustra­tio exer­ci­tus совер­ша­лась в празд­не­ство Pop­li­fu­gia на Мар­со­вом поле, откуда высту­па­ло вой­ско на вой­ну. Люст­ра­ция Лупер­ка­лий отно­си­лась к пала­тин­ской кре­по­сти; тут вполне было на сво­ем месте освя­ще­ние ворот или кре­пост­ной сте­ны, кото­рое долж­но было обес­пе­чить их от втор­же­ния непри­я­те­ля. Миф об уби­е­нии Рема, по наше­му пред­по­ло­же­нию, воз­ник ради этио­ло­ги­че­ско­го объ­яс­не­ния при­но­ше­ния в жерт­ву чело­ве­ка жре­ца­ми-лупер­ка­ми. При этом, жерт­ва пред­став­ля­ла непри­я­те­ля. Вся тра­ди­ция соглас­но гово­рят, что Рем убит по той при­чине, что он не ува­жал постро­ен­ных Рому­лом укреп­ле­ний. По одним, он пере­ско­чил через ров, по дру­гим, через сте­ну, изде­ва­ясь, таким обра­зом, над ничтож­но­стью кре­по­сти. Два самых авто­ри­тет­ных для нас пред­ста­ви­те­ля пре­да­ния, Энний и Ливий, наме­ка­ют на дру­гую при­чи­ну. У пер­во­го (Ann. v. 100 Mülller) Ромул, уби­вая бра­та, про­из­но­сит: «Ни один смерт­ный это­го впредь не будет делать без­на­ка­зан­но, и не ты, ибо за это в нака­за­ние мне отдашь свою теп­лую кровь». У Ливия (1, 7, 3) Ромул гово­рит: «Так будет поступ­ле­но с каж­дым, кто пере­ско­чит через мою сте­ну». Итак, в лице Рема пре­да­ет­ся смер­ти каж­дый непри­я­тель, кто посме­ет забрать­ся за кре­пост­ную сте­ну. Уби­е­ни­ем Рема довер­ша­ет­ся укреп­ле­нием Рима, cae­so moe­nia fir­ma Re­mo (Про­пер­ций 3, 9, 50). На самом деле не по при­ме­ру Рема уби­ва­ли непри­я­те­ля, пося­гаю­ще­го на без­опас­ность кре­по­сти, а наобо­рот, уби­е­ние Рема при­ду­ма­но для пер­во­го при­ме­ра уби­е­ния непри­я­те­ля или пред­став­ля­ю­ще­го непри­я­те­ля чело­ве­ка в обрядах Лупер­ка­лий. Уби­е­ние совер­ша­ет­ся Рому­лом пото­му, что он мифи­че­ский обра­зец пер­во­го началь­ни­ка Фаби­ев, стар­ших лупер­ков, а сле­до­ва­тель­но всей кол­ле­гии. Веро­ят­но, обрядо­вое уби­е­ние чело­ве­че­ской жерт­вы на самом деле при­над­ле­жа­ло к обя­зан­но­стям началь­ни­ка Фаби­ев; поэто­му в дру­гом вари­ан­те убий­цей явля­ет­ся Fa­bius dux, prae­po­si­tus Fa­bio­rum¹⁷.

Чем еще соприкасаются миф о Ромуле и Реме и обряд Луперкалий

Ромул и Рем/Луперкалии

Обсуж­дая воз­мож­ность объ­яс­не­ния неко­то­рых пунк­тов мифа о близ­не­цах из таких дан­ных обрядо­вой сто­ро­ны лупер­ка­лий, кото­рые не име­ют­ся нали­цо в наших непол­ных и срав­ни­тель­но позд­них изве­сти­ях, но име­лись, по всей веро­ят­но­сти, во вре­мя воз­ник­но­ве­ния мифа, мы по догад­ке при­бав­ля­ем еще сле­дую­щие пунк­ты сопри­кос­но­ве­ния меж­ду обряда­ми и леген­дой:

7) При люст­ра­ции пала­тин­ской кре­по­сти, Lu­per­ca­lia, в ста­ри­ну чита­лись молит­вы боже­ствам Иную (пала­тин­ско­му Ведио­ви­су) и  Пре­стане. Про­си­ли их взять под свою защи­ту насе­ле­ние кре­по­сти и наве­сти на непри­я­те­лей страх и бег­ство. Покло­не­ние Ведий­о­ви­су и Пре­стане, по пре­да­нию, уста­нов­ле­но было Рому­лом, осно­ва­те­лем кол­ле­гии лупер­ков и Лупер­ка­лий.

8) На Лупер­ка­ли­ях два отде­ле­ния лупер­ков состя­за­лись в беге. Победи­те­ли полу­ча­ли жерт­вен­ное мясо. Леген­да гово­рит, что в пер­вый раз, по слу­чай­ной при­чине, Ромул и Рем, каж­дый со сво­и­ми това­ри­ща­ми-пас­ту­ха­ми, побе­жа­ли от Лупер­ка­ла. Одна часть пас­ту­хов — фабии — пер­вые при­бе­жа­ли обрат­но и взя­ли себе, как победи­те­ли, жерт­вен­ное мясо; дру­гая часть пас­ту­хов опозда­ла и оста­лась без мяса.

9) Бежав­шие в двух отрядах лупер­ки полу­чи­ли свои име­на от ско­ро­сти бега. Ско­рее добе­гаю­щих до цели зва­ли fa­bii (лов­кие), тише бегаю­щих — cuncti­lii, quincti­lii (меш­кот­ные, мед­ли­тель­ные). Мифи­че­ским пред­во­ди­те­лям доста­лись име­на соот­вет­ст­ву­ю­щие: началь­ни­ка лов­ких наиме­но­ва­ли Fa­bius (лов­кий) или Ro­mu­lus (быст­рый) или Ce­ler (ско­рый), началь­ни­ка тише бегаю­щих, «мед­ли­те­лей» — Re­mus (тихий).

10) Одно отде­ле­ние лупер­ков было выше саном дру­го­го. Состя­за­ни­ем реша­лось, кому быть выше. Поспев­шее к цели отде­ле­ние (fa­bii) полу­ча­ло пре­иму­ще­ство перед побеж­ден­ны­ми. Мифи­че­ский пред­во­ди­тель фаби­ев, Ромул, изо­бра­жа­ет­ся в пре­да­нии бра­том, более важ­ным, чем Рем, пред­во­ди­тель опазды­ваю­щих.

11) На Лупер­ка­ли­ях при­но­сил­ся в жерт­ву один чело­век, впо­след­ст­вии при­ба­вил­ся вто­рой, пред­ста­ви­тель жен­ско­го пола. В ста­ри­ну эта чело­ве­че­ская жерт­ва изби­ра­лась из чис­ла лупер­ков. Состя­за­ние в беге счи­та­лось самым спра­вед­ли­вым сред­ст­вом опре­де­ле­ния жерт­вы. Жерт­вой счи­тал­ся наи­бо­лее отста­вав­ший из квинк­ти­ли­ев, или пред­во­ди­тель отста­вав­ше­го отде­ле­ния. Уби­вал или при­тво­рял­ся, что уби­вал жерт­ву началь­ник победи­те­лей, стар­ше­го отде­ле­ния жре­цов. В леген­де Рем (тихий), пред­ста­ви­тель квинк­ти­ли­ев (мед­ли­те­лей), уби­ва­ет­ся быст­рым (Ce­ler, Ro­mu­lus) или началь­ни­ком фаби­ев (Fa­vius, prae­po­si­tus Fa­via­no­rum).

12) Чело­ве­че­ская жерт­ва Лупер­ка­лий совер­ша­лась с целью доста­вить общее бла­го­по­лу­чие рим­ля­нам и горо­ду Риму. Бла­го­по­лу­чие горо­да, глав­ным обра­зом, зави­се­ло от недо­ступ­но­сти укреп­ле­ний. При­но­си­мый в жерт­ву пред­став­лял собой непри­я­те­ля, на кото­ро­го сва­ли­ва­ли всю беду и неуда­чу в слу­чае оса­ды Рима. Рем изо­бра­жа­ет­ся в леген­де про­тив­ни­ком постро­ен­но­го бра­том горо­да. Он через сте­ну втор­га­ет­ся в город. Ромул его уби­ва­ет в при­мер непри­я­те­лям, угро­жаю­щим недо­ступ­но­сти кре­пост­ной сте­ны.

История Ромула и Рема и основание Рима

Итак, две­на­дцать пунк­тов леген­ды о близ­не­цах более и менее явно отно­сят­ся к лупер­кам и справ­ля­е­мо­му ими празд­не­ству.

Из две­на­дца­ти дан­ных пунк­тов мог уже сло­жить­ся связ­ный исто­ри­че­ски рас­сказ, кото­рый по объ­е­му мало отли­чал­ся от дошед­шей до нас исто­рии близ­не­цов. Недо­ста­ва­ло, глав­ным обра­зом, толь­ко нача­ла, исто­рии рож­де­ния бра­тьев, и кон­ца, смер­ти Рому­ла. Все ска­за­ние созда­но из этио­ло­гии; оно име­ет пояс­ни­тель­ный харак­тер. Автор леген­ды не зада­вал­ся целью или, по край­ней мере, не глав­ной целью его было раз­га­дать осно­ва­ние Рима; зада­ча его опре­де­ля­лась жела­ни­ем пред­ста­вить в виде ска­за­ния про­ис­хож­де­ние кол­ле­гии лупер­ков и их свя­щен­но­дей­ст­вия. По сво­е­му духу это ска­за­ние очень похо­же на ска­за­ние о Фер­то­ре Резии, тоже состав­лен­ное из этио­ло­ги­че­ских момен­тов жре­че­ской исто­рии. Нача­ло всех состав­ных частей куль­та пере­но­си­лось полу­на­уч­ной фан­та­зи­ей авто­ра в жизнь двух леген­дар­ных пер­вых пра­ви­те­лей лупер­ков и обу­слов­ли­ва­лось лич­ны­ми их при­клю­че­ни­я­ми. Мы не сомне­ва­ем­ся, что эта основ­ная леген­да обра­зо­ва­лась сре­ди самих лупер­ков, это свя­щен­ное пре­да­ние бра­тии о сво­их нача­лах.

Луперк-Фавн-Пан

Наша гене­ти­че­ская тео­рия сов­па­да­ет с тео­ри­ей Швег­ле­ра в том, что и он исход­ным пунк­том древ­ней­ше­го соста­ва леген­ды счи­тал культ Фав­на Лупер­ка. Швег­лер опре­де­лил и вто­рой слой, в кото­ром раз­ви­ва­лась подроб­ная кар­ти­на цар­ской дея­тель­но­сти Рому­ла, как осно­ва­те­ля и пер­во­го царя Рима. Ника­кая пол­ная исто­рия Рима не мог­ла обой­тись без этой исто­рии его цар­ст­во­ва­ния. Необ­хо­ди­мо поэто­му пред­по­ло­жить, что эта исто­ри­че­ская обра­бот­ка обра­за леген­дар­но­го пра­ви­те­ля лупер­ков в общих чер­тах была сде­ла­на уже пер­вым соста­ви­те­лем лето­пис­ной исто­рии, кото­рый в пер­вый раз к ней при­ба­вил древ­ней­шую неле­то­пис­ную исто­рию царей. Он оста­вил нетро­ну­той древ­нюю леген­ду, сли­вая ее в одно целое с новым исто­ри­че­ским обра­зом царя, им же выра­ботан­ным. На каком осно­ва­нии он пер­вым царем назна­чил имен­но Рому­ла, нами уже было ука­за­но. Глав­ным пово­дом, дума­ем, слу­жи­ло пре­да­ние лупер­ков, что мифи­че­ским пер­вым пра­ви­те­лем кол­ле­гии был про­веден поме­рий, по кото­ро­му бега­ли лупер­ки. Поме­рий без город­ской сте­ны немыс­лим; поэто­му реши­ли, что и сте­на была постро­е­на тем же Рому­лом. До нас дошла, как извест­но, еще вто­рая леген­да об осно­ва­нии Лупер­ка­лий, сочи­нен­ная каким-то гре­че­ским авто­ром — ска­за­ние об Еван­дре; хотя оно совер­шен­но неза­ви­си­мо от леген­ды лупер­ков, но и это­му мифо­ло­ги­че­ско­му осно­ва­те­лю Лупер­ка­лий в то же вре­мя при­пи­са­но осно­ва­ние пер­во­го горо­да на пала­тин­ском хол­ме. Сов­па­де­ни­ем двух легенд дока­зы­ва­ет­ся, что то и дру­гое собы­тие поне­во­ле долж­но при­пи­сать одно­му и тому же дея­те­лю. При­ба­вим, нако­нец, что и для леген­ды об уби­е­нии Рема суще­ст­во­ва­ние город­ской сте­ны слу­жит необ­хо­ди­мым усло­ви­ем.

Источник

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

Публикация на Тelegra.ph