А.Энман. Легенда о Ромуле и Реме. Или какую роль бог Пан играет в Римской государственности

Про­ис­хож­де­ние и раз­ви­тие леген­ды о близ­не­цах (Ромуле и Реме – А.К.), кото­рым при­пи­сы­ва­лось осно­ва­ние Рима, до сих пор долж­но счи­тать откры­тым вопро­сом, несмот­ря на то, что на реше­ние это­го вопро­са потра­че­но нема­ло уче­но­го труда. Иссле­до­ва­те­ли вопро­са обра­ща­лись к услу­гам раз­лич­ных отрас­лей нау­ки, наде­ясь, что из них про­льет­ся свет на тем­ное осно­ва­ние леген­ды. Раз­би­ра­лась она с точ­ки зре­ния срав­ни­тель­ной мифо­ло­гии Швар­цем, гре­че­ской поэ­зии — Зелин­ским и Три­бе­ром, архео­ло­гии — Кула­ков­ским, тео­рии государ­ст­вен­но­го пра­ва — Момм­зе­ном. Каж­дый из них разъ­яс­нил ту или дру­гую чер­ту леген­ды, но общее про­ис­хож­де­ние ее оста­лось по-преж­не­му тем­ным. Не най­де­но тако­го исход­но­го пунк­та, из кото­ро­го мог­ли раз­вить­ся все глав­ные чер­ты леген­ды. Искать его в сто­роне вполне бес­по­лез­но; не сле­до­ва­ло остав­лять доро­гу Швег­ле­ра, имев­ше­го в виду не один или два отдель­ных пунк­та, а всю леген­ду. По его при­ме­ру мы счи­та­ем необ­хо­ди­мым разо­брать всю леген­ду по частям и опре­де­лить, какие из них могут быть при­зна­ны древ­ней­ши­ми… Мысль Швег­ле­ра такая. В обра­зе Рому­ла, каким его изо­бра­жа­ет лето­пис­ная тра­ди­ция, необ­хо­ди­мо раз­ли­чать два эле­мен­та. Одна часть пре­да­ния обра­зо­ва­лась из отвле­чен­но­го поня­тия осно­ва­те­ля-эпо­ни­ма горо­да Рима. Он стро­ит город по всем необ­хо­ди­мым пра­ви­лам. Потом он уста­нав­ли­ва­ет все поли­ти­че­ские и воен­ные осно­вы государ­ства, ведет пер­вые вой­ны с сосед­ни­ми наро­да­ми, празд­ну­ет пер­вый три­умф, добы­ва­ет пер­вые spo­lia opi­ma и тому подоб­ное. Все эти фак­ты извле­че­ны из поня­тия вооб­ра­жае­мо­го осно­ва­те­ля воин­ст­вен­но­го рим­ско­го государ­ства. От это­го отвле­чен­но­го эле­мен­та зна­чи­тель­но раз­нит­ся вто­рая, мифо­ло­ги­че­ская часть леген­ды; у нее совер­шен­но дру­гой харак­тер, а сле­до­ва­тель­но и дру­гое про­ис­хож­де­ние. Вол­чи­ца-кор­ми­ли­ца, грот Лупер­ков, руми­наль­ская смо­ков­ни­ца, Фав­стул, Акка Ларен­ция, разди­ра­ние Рому­ла у козье­го болота в день No­nae Cap­ro­ti­nae — все эти эле­мен­ты ска­за­ния не про­изо­шли из толь­ко что упо­мя­ну­то­го отвле­чен­но­го поня­тия, но из мифо­ло­гии. «Они, без сомне­ния, — заклю­ча­ет Швег­лер, — заим­ст­во­ва­ны из кру­га идей, свя­зан­ных с куль­том Фав­на-Лупер­ка».

Из двух сло­ев пре­да­ния, отме­чен­ных Швег­ле­ром, вто­рой, в кото­ром Ромул изо­бра­жа­ет­ся осно­ва­те­лем рим­ско­го государ­ства, более позд­не­го про­ис­хож­де­ния. Он не тре­бу­ет даль­ней­ше­го раз­бо­ра, в виду сде­лан­но­го уже Швег­ле­ром. О пер­вом же слое, назван­ном у него мифо­ло­ги­че­ским, Швег­лер не выска­зал­ся опре­де­лен­но и не довел раз­бо­ра его до какой-нибудь точ­но отме­чен­ной цели. Поэто­му мы и счи­та­ем бли­жай­шей обя­зан­но­стью сво­ей оста­но­вить­ся на этой части вопро­са, зада­ва­ясь рас­смот­ре­ни­ем тех отно­ше­ний, в кото­рых нахо­дит­ся ска­за­ние о близ­не­цах к куль­ту бога Лупер­ка, празд­не­ству Лупер­ка­лий и духов­ной кол­ле­гии бра­тьев Лупер­ков.

Какое отношение имели Ромул и Рем к культу бога Луперка (Пана), празднеству Луперкалий и духовной коллегии братьев Луперков

Начи­на­ем с бога Лупер­ка, в честь кото­ро­го празд­но­ва­лись Лупер­ка­лии. Ему посвя­ще­на одна заме­ча­тель­ная ста­тья Унге­ра (Rhein. Mus. т. 36, стр. 50 сл.), резуль­та­ты кото­рой мы поз­во­ля­ем себе повто­рить в крат­ких сло­вах. Культ Лупер­ка был сосре­дото­чен в одном свя­щен­ном гро­те (Lu­per­cal), лежав­шем на склоне Пала­тин­ско­го хол­ма. Об име­ни бога древ­ние авто­ры доволь­но стран­но рас­хо­дят­ся. Назы­ва­ли его Lu­per­cus, то есть, по вер­ной догад­ке Унге­ра, бере­гу­щий от пор­чи (lues (lua) пор­ча, уни­что­же­ние, и par­co = coer­ceo)¹. Дру­гие авто­ры его назы­ва­ют Фав­ном, а гре­че­ские Паном. Это сбли­же­ние, веро­ят­но, объ­яс­ня­ет­ся тем, что жре­цы бога, лупер­ки, носи­ли мехо­вое обла­че­ние, похо­жее на пас­ту­ше­ский костюм. Гре­че­ские уче­ные пере­нес­ли этот костюм и на само­го бога Лупер­ка, сбли­жая его затем с богом-пас­ту­хом Паном, соот­вет­ст­ву­ю­щим опять ита­лий­ско­му Фав­ну. В совер­шен­но дру­гом све­те тот же бог явля­ет­ся в уче­ном пока­за­нии Вер­ги­лия (Aen. 8, 630 fe­ce­rat et vi­ri­di fe­tam Ma­vor­tis in antro pro­cu­buis­se lu­pam), если в нем Ma­vor­tis отно­сит­ся к antro, а не к lu­pam. Ото­жест­вле­ние Лупер­ка с Мар­сом дока­зы­ва­ет воин­ст­вен­ный харак­тер мни­мо­го Пана-Фав­на. Пока­за­ние Вер­ги­лия тем заме­ча­тель­нее, что, по сооб­ще­нию ком­мен­та­то­ра Сер­вия, весь эпи­зод у Вер­ги­лия есть под­ра­жа­ние Эннию. Сер­вий ссы­ла­ет­ся еще на дру­гих авто­ров, соглас­ных с Вер­ги­ли­ем или Энни­ем отно­си­тель­но воин­ст­вен­но­го харак­те­ра бога (Ad. Aen. 8, 443 al­li deum bel­li­co­sis­si­mum). Дру­гие, нако­нец, назы­ва­ют его Inu­us. Таин­ст­вен­ность мно­го­имен­но­го бога Унге­ром объ­яс­ня­ет­ся тем, что он счи­тал­ся осо­бен­ным защит­ни­ком Пала­тин­ской кре­по­сти от напа­де­ний непри­я­те­лей. Насто­я­щее имя тако­го бога-защит­ни­ка дер­жа­лось в тайне, чтобы непри­я­те­ли не мог­ли выма­нить его из кре­по­сти и при­влечь на свою сто­ро­ну, как, напри­мер, сде­ла­ли сами рим­ляне во вре­мя оса­ды Вей, при­нудив Юно­ну Реги­ну перей­ти на свою сто­ро­ну. Когда ста­рая Пала­тин­ская кре­пость (Var­ro de l. l. 6, 34 an­ti­quom op­pi­dum Pa­la­ti­num) дав­но поте­ря­ла свое зна­че­ние или пере­ста­ла суще­ст­во­вать, тогда, по мне­нию Унге­ра, более не скры­ва­ли име­ни бога Inu­us (Liv. 1, 5, 2). Об этом боге извест­но, что он счи­тал­ся защит­ни­ком так­же и дру­гих кре­по­стей, где его тоже упо­доб­ля­ли Фав­ну-Пану. Так, поэт Рути­лий Нама­ци­ан (I, 231) опи­сы­ва­ет изо­бра­же­ние Инуя с рож­ка­ми на голо­ве и в костю­ме пас­ту­ха, сто­яв­шее перед ворота­ми ста­рой раз­ру­шен­ной кре­по­сти в южной Этру­рии, Castrum Inui. Дру­гой Castrum Inui лежал близ Ардеи. У ворот воз­дви­га­ли ста­тую бога, по вер­но­му заме­ча­нию Унге­ра, пото­му, что там ему все­го луч­ше было испол­нять роль защит­ни­ка горо­да или кре­по­сти (prae­si­dium ur­bis, castri). Это­му имен­но богу, дума­ет Унгер, покло­ня­лись рим­ляне, упо­вая на него как на защит­ни­ка пала­тин­ской кре­по­сти от непри­я­те­лей, поче­му свя­той грот его и нахо­дил­ся близ ста­рин­ной свя­ты­ни Вик­то­рии, где одна тро­пин­ка (cli­vus Vic­to­ria) поз­во­ля­ла непри­я­те­лям под­ни­мать­ся на вер­ши­ну хол­ма. Зна­че­нию бога долж­но было соот­вет­ст­во­вать и зна­че­ние его име­ни. Мы, несо­глас­но Унге­ру, про­из­во­дим сло­во Inu­us от осно­вы i-, «идти», с суф­фик­сом насто­я­ще­го вре­ме­ни, и отъ­и­мен­ной при­ме­той u (v) (ср. сан­скр. in inv застав­лять кого-нибудь ходить, при­во­дить в ход, гнать). На бога-защит­ни­ка кре­по­сти, зна­чит, воз­ла­га­ли осо­бен­ную обя­зан­ность — отго­нять насту­паю­щих непри­я­те­лей, застав­лять их ухо­дить или отсту­пать. По мне­нию Унге­ра, Пала­тин­ский бог-защит­ник близ­ко схо­дил­ся с капи­то­лий­ским Ve­dio­vis. Ему как и Лупер­ку, и нико­му дру­го­му, при­но­си­ли в жерт­ву коз, hu­ma­no ri­tu, в заме­ну чело­ве­че­ских жертв. так­же счи­тал­ся устра­ши­те­лем непри­я­те­лей, что выхо­дит из фор­му­лы закли­на­ния, сооб­щае­мой Мак­ро­би­ем². Моли­лись ему, чтобы он все­лил в непри­я­те­лей «бег­ство, страх и ужас». Кро­ме Капи­то­лия, у него была еще вто­рая свя­ты­ня на ост­ро­ве на Тиб­ре, куда мог­ло пере­пра­вить­ся непри­я­тель­ское вой­ско. Впо­след­ст­вии к нему там при­со­еди­ни­ли Аскле­пия; оче­вид­но, от него ожи­да­ли защи­ты не толь­ко от вра­гов, но и от дру­гих наваж­де­ний и болез­ней. Эта вто­рая сто­ро­на зна­че­ния повто­ря­ет­ся и у Пала­тин­ско­го бога, как вид­но из дру­го­го име­ни его Lu­per­cus и из обрядов, совер­шае­мых его жре­ца­ми, лупер­ка­ми.

Обряды Луперкалий

Обряды Лупер­ка­лий, о кото­рых при­хо­дит­ся при­ба­вить несколь­ко слов, извест­ны нам в том виде, в каком они совер­ша­лись к кон­цу рес­пуб­ли­ки и в пер­вом сто­ле­тии пери­о­да импе­ра­то­ров. Соимен­ные с богом жре­цы, lu­per­ci, ger­ma­ni Lu­per­ci, дели­лись на два отряда: Fa­bii, Fa­via­ni (Paul. p. 88) и Quincti­lii, Quin­ti­lia­ni. Еже­год­но в меся­це фев­ра­ле они соби­ра­лись для справ­ле­ния празд­не­ства в гро­те Лупер­ка, где и при­но­си­ли в жерт­ву коз и соба­ку. Затем они при­во­ди­ли двух отро­ков и при­кла­ды­ва­ли к их лбам кро­ва­вый жерт­вен­ный нож, после чего кровь сти­ра­лась очи­сти­тель­ной шер­стью, смо­чен­ной в моло­ке, а отро­ки долж­ны были при этом сме­ять­ся. При­кла­ды­ва­ние кро­ва­во­го ножа, без сомне­ния, слу­жи­ло заме­ной при­не­се­нию их в жерт­ву, на самом деле, может быть, совер­шав­шей­ся в преж­ние вре­ме­на. Улыб­кой жерт­вы выра­жа­ли, что не сер­дят­ся за то, что их уби­ва­ют. После это­го жерт­во­при­но­ше­ния лупер­ки съе­да­ли жерт­вен­ное мясо и, раздев­шись, опо­я­сы­ва­лись козьи­ми шку­ра­ми, бра­ли рем­ни, выкро­ен­ные из шку­ры, и бега­ли кру­гом поме­рия, древ­ней пре­дель­ной чер­ты Пала­тин­ской кре­по­сти. При этом они рем­ня­ми били встреч­ных людей, осо­бен­но жен­щин, а уда­ры эти, по веро­ва­нию рим­лян, очи­ща­ли от вся­кой пор­чи, а в осо­бен­но­сти избав­ля­ли жен­щин от непло­д­ли­во­сти или облег­ча­ли им роды. Кро­ме бега вокруг поме­рия, бега­ли и по «свя­щен­ной доро­ге» до фору­ма и обрат­но. Вся цель обряда сво­ди­лась, по пока­за­нию Варро­на, к очи­ще­нию древ­ней­ше­го Пала­тин­ско­го горо­да, и конеч­но и жите­лей его (De l. l. 6, 34 lu­per­cis nu­dis feb­rua­tur po­pu­lus, id est lustra­tur an­ti­quom op­pi­dum Pa­la­ti­num, gre­gi­bus hu­ma­nis (?) cinctum)³. Очи­ще­ние про­из­во­ди­лось козьи­ми шку­ра­ми, поэто­му и носив­ши­ми обрядо­вое назва­ние feb­rua. Бегая с ними вокруг горо­да, лупер­ки сооб­ща­ли очи­ще­ние все­му обе­гае­мо­му про­стран­ству. Кро­ме того уда­ра­ми очи­ща­лись и отдель­ные обы­ва­те­ли, желав­шие осо­бен­но зару­чить­ся спа­са­тель­ной силой. Очи­сти­тель­ные обряды — та часть празд­не­ства, кото­рая осо­бен­но под­чер­ки­ва­ет­ся в нашем пре­да­нии. Они поль­зо­ва­лись боль­шой попу­ляр­но­стью и дер­жа­лись дол­го даже после введе­ния хри­сти­ан­ства, пока не запре­тил их око­ло 500 г. Р. Хр. папа Гела­сий. К ним и отно­си­лись име­на бога Lu­per­cus, жре­цов Lu­per­ci и само­го празд­не­ства Lu­per­ca­lia. Мы одна­ко виде­ли, что у это­го deus bel­li­co­sis­si­mus были и дру­гое имя и дру­гая обя­зан­ность, защи­та Пала­тин­ской кре­по­сти от непри­я­те­лей. Как отра­жа­лась в куль­те и обрядах эта сто­ро­на бога, об этом в нашем пре­да­нии почти нет ника­ких сведе­ний. Мы откла­ды­ва­ем попыт­ку на осно­ва­нии неко­то­рых остав­ших­ся сле­дов и ана­ло­гий вос­пол­нить этот про­бел и, по при­ме­ру Швег­ле­ра, ста­вим вопрос: какие отно­ше­ния близ­не­цов к куль­ту Лупер­ка? В осо­бен­но­сти спра­ши­ва­ем, не объ­яс­ня­ют­ся ли неко­то­рые части леген­ды о близ­не­цах из име­ю­щих­ся нали­цо обрядов и при­над­леж­но­стей свя­щен­но­дей­ст­вия кол­ле­гии Лупер­ков, учреж­де­ние кото­рой почти еди­но­глас­но при­пи­сы­ва­ет­ся в пре­да­нии Рому­лу и Рему. Пунк­ты сопри­кос­но­ве­ния обрядо­вой сто­ро­ны Лупер­ка­лий с леген­дой для нагляд­но­сти рас­смот­рим каж­дый в отдель­но­сти.

Отношения Ромула и Рема к культу Луперка (Пана)

1) Смо­ков­ни­ца Руми­ны (fi­cus Ru­mi­na­lis), боги­ни-покро­ви­тель­ни­цы корм­ле­ния, нахо­ди­лась неда­ле­ко от грота Лупер­ка, под­ле малень­кой свя­ты­ни боги­ни. Под смо­ков­ни­цей пас­ту­ха­ми при­но­си­лось в жерт­ву моло­ко за бла­го­по­лу­чие живот­ных-сосун­ков⁴. Веч­но зеле­не­ю­щее дере­во, из кото­ро­го выде­ля­ет­ся сок, похо­жий на моло­ко, мог­ло слу­жить самым под­хо­дя­щим сим­во­лом достат­ка в моло­ке. При­но­си­лось в жерт­ву моло­ко, чтобы его с излиш­ком доста­ва­лось сосун­кам. Подоб­ный обряд справ­лял­ся еще на Мар­со­вом поле, у козье­го болота, под смо­ков­ни­ца­ми, назы­вае­мы­ми «козьи­ми» (cap­ri­fi­cus), в день No­nae Cap­ro­ti­nae. На жерт­ву употреб­ля­ли пря­мо сок смо­ков­ниц. Под дере­вья при этом сажа­ли слу­жа­нок, оде­тых в пла­тья гос­пож, то есть пред­став­ляв­ших послед­них. Цель обряда, оче­вид­но, состо­я­ла в том, чтобы обес­пе­чить рим­ским мат­ро­нам во вре­мя корм­ле­ния посто­ян­ное и обиль­ное при­бы­ва­ние моло­ка. Кро­ме того, в том же месте в этот день справ­ля­ли так назы­вае­мые Pop­li­fu­gia, очи­ще­ние рим­ско­го наро­да как вой­ска, для чего при­но­си­лась в жерт­ву коза, — отто­го это место на Мар­со­вом поле и полу­чи­ло назва­ние cap­rae pa­lus, — а разди­рае­мые на кус­ки чле­ны козы слу­жи­ли сред­ст­вом очи­сти­тель­ным, подоб­но сди­рае­мым с коз шку­рам на Лупер­ка­ли­ях. Об обрядах этих Pop­li­fu­gia нам еще при­дет­ся гово­рить по пово­ду леген­ды о смер­ти Рому­ла. Мы кос­ну­лись их здесь пото­му, чтобы из ана­ло­гии трех дей­ст­вий, справ­ля­е­мых в No­nae Cap­ro­ti­nae, люст­ра­ции, при­но­ше­ния в жерт­ву козы, очи­ще­ния все­го наро­да и осо­бен­но очи­ще­ния мат­рон-кор­ми­лиц под смо­ков­ни­ца­ми, уста­но­вить внут­рен­нюю связь совер­шае­мой под смо­ков­ни­цей Руми­ны жерт­вы pro lac­ten­ti­bus с общим очи­ще­ни­ем Лупер­ка­лий. По пока­за­нию Варро­на, жерт­ва под смо­ков­ни­цей Руми­ны при­но­си­лась за сосун­ков живот­ных; мы пола­га­ем одна­ко, что этим не исклю­ча­лись и жерт­во­при­но­ше­ния за груд­ных мла­ден­цев⁵. Во вся­ком слу­чае смо­ков­ни­ца Руми­ны нахо­ди­лась в сосед­стве грота Лупер­ка, отче­го и веро­ят­но, что она при­над­ле­жа­ла к спе­ци­аль­ной обста­нов­ке куль­та это­го бога и его празд­не­ства⁶. Древ­нее пре­да­ние соеди­ня­ет эту смо­ков­ни­цу с леген­дой о двух осно­ва­те­лях кол­ле­гии Лупер­ков и справ­ля­е­мо­го ею празд­не­ства. Свя­тость дере­ва объ­яс­ня­лась в этио­ло­ги­че­ском мифе тем, что пер­вы­ми кор­ми­лись под ним близ­не­цы Ромул и Рем. Неко­то­рые из древ­них уче­ных про­из­во­ди­ли имя Ro­mu­lus от ru­ma, жен­ская грудь, так как в про­сто­на­род­ном про­из­но­ше­нии часто сме­ши­ва­лись зву­ки ū и ō⁷. Швег­лер (R. G. I 420) поэто­му пред­по­ла­га­ет, что тол­ко­ва­ние име­ни Ro­mu­lus в смыс­ле «груд­ной мла­де­нец» было пря­мым пово­дом к обра­зо­ва­нию леген­ды о корм­ле­нии близ­не­цов. Это одна­ко не совсем веро­ят­но, пото­му что не один Ромул, но и Рем по пре­да­нию был корм­лен под смо­ков­ни­цей Руми­ны. Из пред­по­ла­гае­мой Швег­ле­ром эти­мо­ло­гии древ­ние мог­ли выве­сти толь­ко тот факт, что Ромул мла­ден­цем был корм­лен, если этот факт нуж­дал­ся в дока­за­тель­стве, а не корм­лен под смо­ков­ни­цей Руми­ны. Так как и свя­ты­ня, и смо­ков­ни­ца Руми­ны нахо­ди­лись у грота Лупер­ка, а устрой­ство Лупер­ка­лий при­пи­сы­ва­лось близ­не­цам, то, во-пер­вых, жерт­во­при­но­ше­ние моло­ком pro lac­ten­ti­bus ста­ли при­пи­сы­вать тем же близ­не­цам. Рому­лу и Рему при­пи­сы­ва­ли пер­вое устрой­ство это­го жерт­во­при­но­ше­ния (см. Плин. Hist. nat. 14, 14, 88 Ro­mu­lum lac­te, non vi­no li­bas­se, in­di­cio sunt sac­ra ab eo insti­tu­ta, quae ho­die cus­to­diunt mo­rem). Во-вто­рых, зада­лись вопро­сом, по како­му пово­ду, за каких мла­ден­цев близ­не­цы при­нес­ли первую такую жерт­ву богине корм­ле­ния, на что был один ответ: в память того, что они сами мла­ден­ца­ми была корм­ле­ны под смо­ков­ни­цей боги­ни. Этим, конеч­но, не исклю­ча­ет­ся, что потом в созву­чии Ro­mu­lus и ru­ma нахо­ди­ли извест­ное под­креп­ле­ние вер­но­сти этио­ло­ги­че­ско­го ска­за­ния о корм­ле­нии.

2) К леген­де о корм­ле­нии близ­не­цов под смо­ков­ни­цей Руми­ны при­ба­вил­ся дру­гой эле­мент — вол­чи­ца-кор­ми­ли­ца. Из боль­шо­го чис­ла объ­яс­не­ний это­го мифо­ло­ги­че­ско­го фак­та, нам кажет­ся, самое про­стое и веро­ят­ное объ­яс­не­ние, най­ден­ное Г. Иор­да­ном⁸. Lu­per­cus на вид такое же умень­ши­тель­ное сло­во от lu­pus, как nov-er­ca от no­va. В lu­per­ci поэто­му усмат­ри­ва­ли «вол­чат» (Wölflin­ge, по пере­во­ду Иор­да­на). По какой при­чине, спра­ши­ва­лось, пер­вых бра­тьев Лупер­ков, Рому­ла и Рема, назва­ли вол­ча­та­ми? Насто­я­щи­ми дете­ны­ша­ми вол­чи­цы они по здра­во­му разу­му не мог­ли быть, сле­до­ва­тель­но, были при­ем­ны­ми. Их под свя­щен­ной смо­ков­ни­цей Пала­ти­на кор­ми­ла при­ем­ная мать, вол­чи­ца. Леген­да эта, как извест­но, не моло­да; она вполне при­ня­та была уже в 286 г. до Р. Хр., когда эди­лы Гней и Квинт Огуль­нии воз­двиг­ли под смо­ков­ни­цей брон­зо­вый памят­ник вол­чи­це с близ­не­ца­ми. Таким обра­зом, одна важ­ная чер­та леген­ды лег­ко объ­яс­ня­ет­ся из это­го тол­ко­ва­ния име­ни жре­цов-лупер­ков.

3) Лупер­ки носи­ли офи­ци­аль­ное назва­ние ger­ma­ni Lu­per­ci. Кро­ме них из чле­нов рим­ских духов­ных кол­ле­гий при­зна­ва­лись бра­тья­ми толь­ко frat­res Ar­va­les. О послед­них у позд­них авто­ров упо­ми­на­ет­ся леген­да, что пер­вы­ми чле­на­ми были Ромул с один­на­дца­тью бра­тья­ми, сыно­вья­ми Акки Ларен­ции, кото­рой сам Ромул при­хо­дил­ся нерод­ным сыном. Для объ­яс­не­ния при­чи­ны назва­ния frat­res таким обра­зом был сочи­нен миф о две­на­дца­ти родо­на­чаль­ни­ках кол­ле­гии, при­хо­див­ших­ся друг дру­гу, хотя и не род­ны­ми, бра­тья­ми. Родо­на­чаль­ни­ков бра­тии Лупер­ков выда­ва­ли за двух кров­ных бра­тьев-близ­не­цов, frat­res ger­ma­nos duo ge­mi­nos, una mat­re na­tos et pat­re uno uno die, гово­ря сло­ва­ми Плав­та о близ­не­цах Менех­мах. При­чи­ну, поче­му два учреди­те­ля кол­ле­гии изо­бра­жа­лись имен­но близ­не­ца­ми, мы усмат­ри­ва­ем в этио­ло­гии титу­ла ger­ma­ni. Эта при­чи­на будет, кажет­ся, гораздо про­ще, чем выдви­ну­тое для объ­яс­не­ния Момм­зе­ном двое­вла­стие кон­су­лов.

4) Лупер­ки дели­лись на два отде­ле­ния или отряда, Fa­bii и Quincti­lii. При­чи­ну деле­ния иска­ли в том, что каж­дый из двух близ­не­цов набрал себе това­ри­щей и началь­ст­во­вал над ними. Дуа­лиз­му чле­нов кол­ле­гии таким обра­зом отве­чал дуа­лизм пер­вых мифи­че­ских пред­во­ди­те­лей или учреди­те­лей. Пре­да­ние у Овидия (Fas­ti 2. 359—378), вполне, так ска­зать, про­пи­тан­ное этио­ло­ги­че­ски­ми моти­ва­ми, Фаби­ев отво­дит Рему, Квинк­ти­ли­ев Рому­лу. Но остал­ся след дру­го­го пре­да­ния у Иеро­ни­ма (Chr. p. 329 Re­mus с.28 rut­ro pas­to­ra­li a Fa­bio Ro­mu­li du­ce oc­ci­sus est): Фабии тут наобо­рот това­ри­щи Рому­ла, а не Рема. Мы потом подроб­нее оста­но­вим­ся на отно­ше­нии двух бра­тьев к под­чи­нен­ным отрядам лупер­ков. Пока огра­ни­чим­ся ука­за­ни­ем, что при­чи­на удво­е­ния осно­ва­те­лей кол­ле­гии дана была в двой­ст­вен­но­сти кол­ле­гии. Ромул и Рем мог­ли бы быть и не бра­тья­ми или близ­не­ца­ми, если это не потре­бо­ва­лось бы титу­лом ger­ma­ni. Для объ­яс­не­ния име­ни двух отрядов, напри­мер, обра­зо­вал­ся вто­рой этио­ло­ги­че­ский миф (Pau­li exc. p. 88 Fa­via­ni et Quin­ti­lia­ni ap­pel­la­ban­tur lu­per­ci, a Fa­vio et Quin­ti­lio prae­po­si­tis suis). Тут бра­тья Ромул и Рем заме­ня­ют­ся дву­мя пред­во­ди­те­ля­ми, кото­рые не бра­тья.

5) Ромул и Рем со сво­и­ми това­ри­ща­ми до осно­ва­ния горо­да вели пас­ту­ше­скую жизнь. Обрядо­вый костюм лупер­ков, опо­я­сы­ва­ние меха­ми, напо­ми­нал собой пас­ту­ше­ский костюм. Кро­ме того, под смо­ков­ни­цей Руми­ны у грота Лупер­ка при­но­си­лись, по сло­вам Варро­на, осо­бые жерт­вы рим­ски­ми пас­ту­ха­ми. Устрой­ство этих жертв, а далее и всех дру­гих пас­ту­ше­ских празд­неств, напри­мер Пали­лий, при­пи­сы­ва­лось близ­не­цам, в осо­бен­но­сти Рому­лу. Обрядо­вая обста­нов­ка Лупер­ка­лий таким обра­зом явля­ет­ся пер­вым источ­ни­ком и этой чер­ты леген­ды.

6) Заро­ды­шем горо­да Рима вполне спра­вед­ли­во счи­тал­ся an­ti­quom op­pi­dum Pa­la­ti­num. Досто­вер­ность это­го пре­да­ния или убеж­де­ния не ума­ли­лась бы даже в том слу­чае, если во вре­мя Цице­ро­на, напри­мер, не оста­лось бы ника­ких остат­ков Пала­тин­ских стен или если най­ден­ные в 60-х годах наше­го сто­ле­тия на Пала­тине гро­мад­ные кам­ни не ока­за­лись бы остат­ка­ми той сте­ны, како­вы­ми счи­та­ет их боль­шин­ство архео­ло­гов. Для рим­лян, как и для нас, суще­ст­во­ва­ние Пала­тин­ско­го укреп­лен­но­го город­ка доста­точ­но уста­нов­ле­но тем, что до вре­мен импе­ра­то­ров в духов­ной тра­ди­ции име­лись вес­кие дан­ные о про­тя­же­нии Пала­тин­ско­го поме­рия. Память об этой пре­дель­ной чер­те древ­ней­ших укреп­ле­ний долж­на была дер­жать­ся, пото­му что по ней еже­год­но совер­шал­ся бег лупер­ков. Чер­та поме­рия отме­че­на была кам­ня­ми, а жре­цы следи­ли за тем, чтобы эти межи не сдви­га­лись со ста­ро­го места. Все, что зна­ли о древ­ней­ших укреп­ле­ни­ях Рима, таким обра­зом с дав­них пор сосре­дото­чи­ва­лось в беге лупер­ков. Поме­рий пре­вра­тил­ся в обрядо­вую при­над­леж­ность Лупер­ка­лий. Кто, сле­до­ва­тель­но, зада­вал­ся вопро­сом, кем был очер­чен древ­ней­ший поме­рий Рима, тому есте­ствен­но было выве­сти заклю­че­ние, что это было сде­ла­но тем же самым лицом, кто пер­вый устро­ил бег лупер­ков вокруг поме­рия. Если при­знать пре­да­ние, что кол­ле­гия лупер­ков была учреж­де­на дву­мя лица­ми, пред­во­ди­те­ля­ми двух отрядов, соутроб­ни­ка­ми (ger­ma­ni), то этим же двум учреди­те­лям Лупер­ка­лий при­шлось бы при­пи­сать очер­че­ние древ­ней­ше­го поме­рия, а так как po-moe­rium без сте­ны (moi­rus, mu­rus) вещь невоз­мож­ная, то ему же при­над­ле­жа­ла и построй­ка древ­ней­шей город­ской сте­ны, осно­ва­ние древ­ней­ше­го Рима. Миф об осно­ва­нии Рима не нуж­да­ет­ся ни в каком дру­гом объ­яс­не­нии, кро­ме того, кото­рое выте­ка­ет из обста­нов­ки свя­щен­но­дей­ст­вия лупер­ков и этио­ло­ги­че­ско­го ее объ­яс­не­ния.

Источник

Продолжение

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco

Публикация на Тelegra.ph