А.Энман. Легенда о Ромуле и Реме. Или какую роль бог Пан играет в Римской государственности. Окончание

Начало  Продолжение 1 Продолжение 2

Связь смерти Ромула с празд­не­ством Попли­фу­гий

Отно­си­тель­но леген­ды о смер­ти Рому­ла труд­но будет что-нибудь новое при­ба­вить к пре­вос­ход­но­му раз­бо­ру Швег­ле­ра (R. G. 1, 532—537). Мы поз­во­ля­ем себе при­ве­сти в пере­во­де одно рас­суж­де­ние его, кото­рое осо­бен­но инте­рес­но в отно­ше­нии мето­ди­ки наше­го вопро­са. «Спра­ши­ва­ет­ся, отче­го в мифе кон­чи­на Рому­ла при­хо­дит­ся на празд­не­ство Попли­фу­гий или No­nae Cap­ro­ti­nae? Какая связь меж­ду име­нем или суще­ст­вен­ным зна­че­ни­ем Рому­ла и этим празд­не­ством? К сожа­ле­нию, на этот вопрос нель­зя дать удо­вле­тво­ри­тель­но­го отве­та, в виду пол­но­го мра­ка, кото­рым покрыт для нас древ­ней­ший вид рим­ской рели­гии. Мож­но толь­ко ска­зать одно то, что Ромул свя­зан с празд­не­ством Cap­ro­ti­nae no­nae на том же самом осно­ва­нии, на кото­ром он свя­зан так­же с куль­том Лупер­ка­лий, одно­род­ным с Нона­ми (7-й день марта, мая, июля, октября и 5-й день остальных месяцев – А.К.) празд­не­ством. Невоз­мож­но отри­цать, что некий Ru­mus или Ro­mu­lus, каким бы он ни был в дру­гих отно­ше­ни­ях, ста­рин­ное суще­ство рим­ской рели­гии, кото­рое толь­ко воз­мож­но познать из извест­ных сакраль­ных древ­но­стей». Швег­лер убедил­ся, что миф о кон­чине Рому­ла осно­ван на этио­ло­гии рели­ги­оз­ных обрядов, кото­рые впо­след­ст­вии или были упразд­не­ны, или сде­ла­лись непо­нят­ны­ми.

Из этих обрядов состо­я­ло празд­не­ство Pop­li­fu­gia или No­nae Cap­ro­ti­nae, справ­ля­е­мое в ноны меся­ца Квинк­ти­ла. Цель празд­не­ства заклю­ча­лась в рели­ги­оз­ном очи­ще­нии рим­ско­го наро­да (lustra­tio po­pu­li Ro­ma­ni), а пото­му оно близ­ко схо­ди­лось с Лупер­ка­ли­я­ми¹⁸. И там и здесь встре­ча­ет­ся при­не­се­ние в жерт­ву козы, откуда полу­чи­лись и назва­ния празд­не­ства No­nae Cap­ro­ti­nae, место при­но­ше­ния жерт­вы — ad cap­rae pa­lu­dem, свя­щен­ная смо­ков­ни­ца — cap­ri­fi­cus. На совер­ше­ние сим­во­ли­че­ско­го бега ука­зы­ва­ет имя Pop­li­fu­gia, дав­шее повод к мифу, что народ раз­бе­жал­ся при смер­ти Рому­ла. Ноны Cap­ro­ti­nae и Лупер­ка­лии при­над­ле­жа­ли к одно­му цик­лу люст­ра­ций, к кото­ро­му, веро­ят­но, как мы увидим, мож­но при­чис­лить и риста­ние Кон­су­лий¹⁹. Эта парал­лель­ность была при­чи­ной, что про­ис­хож­де­ние попли­фу­гий в духов­ной тра­ди­ции свя­за­лось с Рому­лом, мифи­че­ским осно­ва­те­лем Лупер­ка­лий²⁰. Отче­го же к это­му празд­не­ству была отне­се­на имен­но смерть Рому­ла, это один из тех пунк­тов, кото­рые, по вер­но­му мне­нию Швег­ле­ра, для нас сде­ла­лись необъ­яс­ни­мы­ми за неиме­ни­ем подроб­ных сведе­ний о ста­рин­ных обрядах празд­не­ства. К тому же и самое этио­ло­ги­че­ское пре­да­ние о кон­чине царя затем­ни­лось вслед­ст­вие заме­ны его новым мифом. В новом вари­ан­те повест­во­ва­лось, что Ромул исчез во вре­мя празд­не­ства, воз­нес­ся на небо и пре­вра­тил­ся в бога Кви­ри­на. Идея обо­готво­ре­ния, гово­рит Швег­лер (R. G. 1, 531), чуж­да ита­лий­ских рели­гий. Она заим­ст­во­ва­на от гре­ков, под вли­я­ни­ем кото­рых, может быть, Энни­ем сочи­нен этот миф. Мы дума­ем, что авто­ру элли­ни­сти­че­ско­го мифа для упо­доб­ле­ния Рому­ла с богом Mars Qui­ri­nus или про­сто Qui­ri­nus при­шел на помощь тот факт, что Рому­ла наравне с богом Мар­сом поче­му-то дру­гим име­нем зва­ли Кви­ри­ном (qui­ri­nus). Обо­готво­рен­ный поэта­ми Ромул-Кви­рин таким обра­зом соеди­нил­ся с богом Мар­сом-Кви­ри­ном²¹.

Почему Ромула раздирали на куски? Связь обряда раздирания жертвы с культом Диониса и жизнью Ромула

О смер­ти Рому­ла, одна­ко, име­лось еще дру­гое пре­да­ние, кото­рое, несмот­ря на рацио­на­ли­сти­че­скую окрас­ку, несо­мнен­но, древ­не­го про­ис­хож­де­ния. Рому­ла разди­ра­ли на кус­ки, а окро­вав­лен­ные чле­ны его уно­си­ли по частям и зары­ва­ли на полях и дво­рах. Сце­на эта, пред­по­ла­га­ем, по под­лин­но­му пре­да­нию, про­изо­шла на Мар­со­вом поле, у козье­го болота, во вре­мя люст­ра­ции наро­да в том же месте, где и про­изо­шло, по дру­го­му пре­да­нию, исчез­но­ве­ние царя. В дошед­шей до нас лето­пис­ной обра­бот­ке сце­на разди­ра­ния на кус­ки пере­не­се­на в сенат. Убий­цы — сена­то­ры, кото­рые буд­то бы оже­сто­чи­лись дес­по­тиз­мом Рому­ла в послед­ние годы цар­ст­во­ва­ния. Раз­нес­ли они окро­вав­лен­ные чле­ны домой, спря­тав их в сво­ей одеж­де, а потом тай­ком зары­ли. В этой пере­дел­ке тра­ди­ции зву­чит пле­бей­ская нена­висть к сена­ту и тен­ден­ция очер­нить это бла­го­род­ное собра­ние. Следы пле­бей­ско­го духа замет­ны и в дру­гих чер­тах исто­ри­че­ской обра­бот­ки пре­да­ния о царях. Соглас­но Швег­ле­ру (R. G. 1, 535) мы пола­га­ем, что в осно­ва­нии леген­ды лежал ста­рин­ный жерт­вен­ный обряд, справ­ля­е­мый на празд­не­стве No­nae Cap­ro­ti­nae. Жерт­вою, как и на Лупер­ка­ли­ях, слу­жи­ла коза; она зака­лы­ва­лась ri­tu hu­ma­no в заме­ну чело­ве­ка, для искуп­ле­ния рим­ско­го наро­да. Чтобы зару­чить­ся очи­сти­тель­ной или спа­са­тель­ной силой жерт­вы, каж­дый из при­сут­ст­во­вав­ших ста­рал­ся полу­чить часть жерт­вы, и, уне­ся домой, зары­вал ее у себя на поле и дво­ре. Для это­го, веро­ят­но, разди­ра­ли на кус­ки жерт­вен­ное мясо, что, как извест­но, дела­лось так­же в Гре­ции, в куль­те Дио­ни­са. Как все празд­не­ство, так и этот обряд полу­чил свое нача­ло от Рому­ла. Объ­яс­не­ние при­чи­ны, поче­му разди­ра­ли на кус­ки жерт­ву, пред­став­ля­ю­щую собой чело­ве­ка, после­до­ва­тель­но иска­ли в одном собы­тии жиз­ни Рому­ла, в разди­ра­нии само­го царя. Этим пред­став­ля­лось воз­мож­ным дове­сти до опре­де­лен­но­го кон­ца жиз­не­опи­са­ние героя.

Какое отно­ше­ние Ромул имел к скач­кам — Кон­су­а­лий и Экв­иррий?

Из тра­ди­ции еще мож­но выде­лить одну груп­пу изве­стий, в кото­рых Ромул изо­бра­жа­ет­ся учреди­те­лем древ­ней­ших кон­ных риста­ний (состязания – А.К.) Рима. Эта груп­па заслу­жи­ва­ет вни­ма­ния, тем более, что про­ис­хож­де­ние этих изве­стий у Швег­ле­ра выяс­не­но не совсем удо­вле­тво­ри­тель­но. Кро­ме того, из резуль­та­тов ново­го раз­бо­ра, мож­но наде­ять­ся, про­льет­ся свет и на неко­то­рые необъ­яс­нен­ные до сих пор лич­но­сти, при­бли­жен­ные в леген­де к наше­му герою. По како­му пово­ду, спра­ши­ва­ет­ся, при­пи­са­но Рому­лу учреж­де­ние двух ста­рин­ных рыси­стых бегов, Кон­су­а­лий и Экв­иррий? В связ­ном рас­ска­зе об исто­рии Рому­ла пер­вое справ­ле­ние Кон­су­а­лий явля­ет­ся эпи­зо­дом в ска­за­нии о похи­ще­нии саби­нок. Автор нуж­дал­ся в бла­го­вид­ном пово­де, по кото­ро­му мог­ли бы съе­хать­ся в новый город сосед­ние саби­ны со сво­и­ми семей­ства­ми. Откры­тие инте­рес­ных новых игр ему, веро­ят­но, очень при­го­ди­лось, тем более, что таким обра­зом и объ­яс­ня­лось непо­нят­ное невни­ма­ние роди­те­лей. Саби­ны все пре­да­ва­лись любо­пыт­но­му зре­ли­щу и не дума­ли сте­речь сво­их доче­рей. Вдруг Ромул со сво­и­ми дру­жин­ни­ка­ми бро­си­лись на девиц и увез­ли их. Искус­ст­вен­ный праг­ма­тизм при­цеп­ле­ния пер­во­го пред­став­ле­ния Кон­су­а­лий к уво­зу девиц настоль­ко скрыл­ся от вни­ма­ния зор­ко­го Швег­ле­ра, что он решил­ся пред­по­ло­жить какую-то внут­рен­нюю связь меж­ду тем и дру­гим мифо­ло­ги­че­ским собы­ти­ем. Кон­су­а­лии, рас­суж­да­ет он (R. G. 1, 473 сл.), празд­но­ва­лись в честь бога Кон­са (Con­sus, оттуда Con­su-alia, потом, с пере­хо­дом во 2-ое скло­не­ние, Con­sus, Con­si). Этот бог покро­ви­тель­ст­во­вал рож­де­нию пло­дов и детей. Поэто­му пред­по­ла­га­ли, что пер­вые рим­ские бра­ки состо­я­лись в его празд­ник. Отно­си­тель­но харак­те­ра бога Швег­лер при­во­дит два дово­да. Конс, во-пер­вых, боже­ство под­зем­ное; это вид­но из того, что его жерт­вен­ник (ara Con­si) был зарыт в зем­лю, и откры­вал­ся толь­ко раз в год, к Кон­су­а­ли­ям. Кро­ме того, рим­ляне устра­и­ва­ли игры имен­но под­зем­ным, хто­ни­че­ским боже­ствам в слу­чае поваль­ных болез­ней или недо­ро­да хле­ба с целью усми­ре­ния их гне­ва. Во вто­рых, имя con­sus про­из­во­дит­ся от осно­вы su, ge­ne­ra­re, pa­re­re. Мы совер­шен­но соглас­ны, что празд­не­ство Кон­су­а­лий на себе носит все при­зна­ки иску­пи­тель­но­го обряда. Иску­пи­тель­ные жерт­вы по ста­ро­му стро­го­му пра­ви­лу зары­ва­лись в зем­лю; так, напри­мер, зары­ва­ли про­ви­нив­ших­ся веста­лок или чело­ве­че­ские жерт­вы Gal­lus Gal­la, Grae­cus Grae­ca. Этим и объ­яс­ня­ет­ся устрой­ство под­зем­ных жерт­вен­ни­ков в куль­те несколь­ких богов, меж­ду про­чим и Кон­са. Сама по себе эта обрядо­вая чер­та ника­ко­го осо­бен­но­го отно­ше­ния к пло­дам зем­ли или бра­кам не име­ет. Под­черк­ну­тое Швег­ле­ром про­из­вод­ство сло­ва Con­sus так­же сомни­тель­но. Con­suus Con­sus (из Con- so­vus) сбли­жа­ем или с сан­скр. sa­va sa­vi­tar, воз­буди­тель, ожи­ви­тель, или с лат. dēsivāre (из de­se­va­re), de­si­ne­re, греч. (σ)ἐϝάω (Фик, Vergl. Wör­terb. 4-е изд. 1, 563) пустить, отпус­кать. Кон­су­а­лии счи­та­лись празд­ни­ком лоша­дей, мулов и ослов, а Кон­са чти­ли в цир­ке. Под­зем­ный жерт­вен­ник его нахо­дил­ся в кон­це цир­ка близ пово­рот­ных стол­бов (me­tae). Мы име­ем пол­ное осно­ва­ние думать, что основ­ная роль бога и отно­си­лась исклю­чи­тель­но к лоша­дям и скач­кам. Поэто­му гре­ки его и срав­ни­ва­ли со сво­им ска­ко­вым богом Πο­σειδῶν ῞Ιπ­πιος, Nep­tu­nus Eques­ter. При пово­ро­те в цир­ке часто быва­ли несчаст­ные слу­чаи с лошадь­ми и воз­ни­ца­ми, чем, может быть, и объ­яс­ня­ет­ся место­по­ло­же­ние жерт­вен­ни­ка Кон­са. Его гне­ву, может быть, при­пи­сы­ва­лись как эти, так и дру­гие несчаст­ные слу­чаи с лошадь­ми, неожи­дан­ный испуг и бешен­ство лоша­дей. К тако­му харак­те­ру бога хоро­шо подо­шло бы пер­вое из пред­ла­гае­мых нами тол­ко­ва­ний име­ни con­sus — сан­скр. sa­va, воз­буди­тель. Неожи­дан­ное воз­буж­де­ние лоша­дей гре­ки при­пи­сы­ва­ли сво­е­му Τα­ράξιπ­πος, кото­ро­му, подоб­но рим­ско­му Кон­су, устро­ен был жерт­вен­ник на олим­пий­ском ста­дии, где часто пуга­лись и сви­ре­пе­ли участ­ву­ю­щие в бегах лоша­ди. Кро­ме того и его, подоб­но Кон­су, отож­дествля­ли с Посидо­ном ῞Ιπ­πιος. Сле­до­ва­тель­но, Con­sus не был богом рож­де­ния и бра­ков, каким его счи­тал Швег­лер, а про­сто воз­буди­те­лем бешен­ства лоша­дей. Так как все празд­не­ство Con­sua­lia справ­ля­лось в его честь, а име­ло харак­тер люст­ра­ции, то необ­хо­ди­мо заклю­чить, что глав­ная цель была очи­ще­ние лоша­дей для пред­от­вра­ще­ния бешен­ства. У древ­них авто­ров, сколь­ко нам извест­но, не ска­за­но, какая жерт­ва при­но­си­лась это­му богу. В духе рим­ских очи­сти­тель­ных обрядов самой под­хо­дя­щей жерт­вой было при­но­ше­ние одной лоша­ди за всех дру­гих. На голо­ву ее мож­но было сва­лить вину всех и усми­рить гнев Кон­са выда­чей ему винов­ной. Такая жерт­ва дей­ст­ви­тель­но засвиде­тель­ст­во­ва­на: мы име­ем в виду коня, при­но­си­мо­го 15-го октяб­ря в жерт­ву Мар­су. Перед этим на Мар­со­вом поле устра­и­ва­ли скач­ки; на них и опре­де­ля­ли жерт­ву, корен­ную лошадь колес­ни­цы пер­вой при­хо­див­шей к цели. Мы не име­ем пра­ва утвер­ждать, что октябрь­ско­го коня при­но­си­ли в жерт­ву — как пред­ста­ви­те­ля дру­гих, может быть, бое­вых коней. Фест утвер­жда­ет, что это дела­лось ob fru­gum even­tum (Paul. p. 220), пото­му что шею жерт­вы обве­ши­ва­ли хле­ба­ми. Одна­ко, смысл послед­не­го обряда, может быть, совсем не тот. И очи­сти­тель­ную жерт­ву (φαρ­μα­κοί) на Фар­ги­ли­ях обве­ши­ва­ли едой и винов­ным вестал­кам дава­ли хлеб, чтобы не оста­вать­ся вино­ва­ты­ми перед жерт­вою. Мы дума­ем, что и для Кон­су­а­лий скач­ки пер­во­на­чаль­но име­ли вто­ро­сте­пен­ное зна­че­ние, они слу­жи­ли сред­ст­вом для опре­де­ле­ния иску­пи­тель­ной жерт­вы. Рели­ги­оз­ный харак­тер древ­ней­ших ска­чек Кон­су­а­лий и Экв­иррий осо­бен­но под­черк­нут Момм­зе­ном²². При­во­дим мет­кое заме­ча­ние: «лоша­ди, бегаю­щие на этих скач­ках, испол­ня­ли обрядо­вое дей­ст­вие». В сущ­но­сти и все ста­рые состя­за­ния антич­ных наро­дов име­ли рели­ги­оз­ное осно­ва­ние, кото­рое в боль­шин­стве слу­ча­ев еще не выяс­не­но в точ­но­сти. Кста­ти, иссле­до­ва­ние это­го вопро­са мифо­ло­гии, так ска­зать, игр, то есть обрядо­вой сто­ро­ны гре­че­ских и рим­ских игр, мог­ло бы слу­жить инте­рес­ной и бла­го­дар­ной зада­чей для одно­го из наших моло­дых уче­ных.

Воз­вра­ща­ем­ся к вопро­су: какое отно­ше­ние Ромул имел к скач­кам — Кон­су­а­лий и Экв­иррий? Мы виде­ли, что цель этих двух празд­неств, веро­ят­но, заклю­ча­лась в рели­ги­оз­ном очи­ще­нии лоша­дей посред­ст­вом при­но­ше­ния в жерт­ву одной из них для искуп­ле­ния осталь­ных. Эта жерт­ва самая основ­ная часть обряда; бега, может быть, пер­во­на­чаль­но слу­жи­ли толь­ко для опре­де­ле­ния жерт­вы. Ромул был учреди­те­лем двух важ­ных и ста­рин­ных люст­ра­ций, Лупер­ка­лий и Попли­фу­гий. По пока­за­нию Дио­ни­сия (1, 33), Кон­су­а­лии были устро­е­ны Еван­дром, гре­че­ским осно­ва­те­лем Лупер­ка­лий. Если это не пустое уче­ное заклю­че­ние из неко­то­ро­го сход­ства меж­ду рим­ски­ми Кон­су­а­ли­я­ми и аркад­ски­ми Гип­по­кра­ти­я­ми (Ἱπ­ποκ­ρά­τεια), на кото­рые ука­зы­ва­ет­ся Дио­ни­си­ем, то Лупер­ка­ли­ям и Кон­су­а­ли­ям при­да­ва­ли одно общее нача­ло, как в гре­че­ской леген­де, так и в рим­ской. Это сов­па­де­ние не мог­ло быть слу­чай­ным; оно объ­яс­ня­лось бы толь­ко тем, что меж­ду обо­и­ми празд­не­ства­ми в ста­ри­ну име­лась какая-то тес­ная связь. Отно­си­тель­но это­го мы поз­во­ля­ем себе одну догад­ку. Кро­ме коз на Лупер­ка­ли­ях при­но­си­ли в жерт­ву еще соба­ку. При­не­се­ние в жерт­ву собак, доволь­но часто встре­чаю­ще­е­ся в гре­че­ских куль­тах, име­ло тот смысл, что уби­е­ни­ем одной соба­ки избав­ля­лись все дру­гие от вли­я­ния нечи­стой силы, от бешен­ства. От нечи­стой силы и бешен­ства избав­ля­лись и лоша­ди на Кон­су­а­ли­ях. Не пред­по­ло­жить ли, сле­до­ва­тель­но, что или Кон­су­а­лии в ста­рые вре­ме­на состав­ля­ли часть люст­ра­ции горо­да, или в про­грам­му Лупер­ка­лий когда-то вхо­ди­ло закла­ние лоша­ди с под­хо­дя­щи­ми бега­ми? Напом­ним, что фла­мин Юпи­те­ра, иде­ал рели­ги­оз­ной чистоты, не смел при­кос­нуть­ся к трем живот­ным: козам, соба­кам и лоша­дям. Из этих нечи­стых живот­ных при­но­си­лись в жерт­ву на Лупер­ка­ли­ях козы и соба­ки, отсут­ст­ву­ют толь­ко лоша­ди. А если уже на город­ской люст­ра­ции зани­ма­лись очи­ще­ни­ем нечи­стых домаш­них живот­ных, то, дума­ем, стран­но было бы исклю­чать лоша­дей. Очи­ще­ние лоша­дей, Кон­су­а­лии, мог­ли отде­лить­ся от Лупер­ка­лий и сде­лать­ся неза­ви­си­мым празд­не­ством с тех пор, когда постро­ен был Cir­cus ma­xi­mus для капи­то­лий­ских игр. Кон­су­а­лии поме­ща­лись там удоб­нее, чем на откры­том поле. Точ­но так­же Экв­иррии, до построй­ки цир­ка Фла­ми­ния справ­ля­лись на откры­том Мар­со­вом поле. Они, веро­ят­но, чем-нибудь сопри­ка­са­лись с Кон­су­а­ли­я­ми, подоб­но тому, как город­ские Лупер­ка­лии име­ли отно­ше­ние к заго­род­ным Попли­фу­ги­ям. Из того, что они справ­ля­лись в честь Мар­са, поз­во­ле­но будет пред­по­ло­жить, что очи­ща­лись на них спе­ци­аль­но бое­вые кони.

Генеалогия Ромула и Рема

Ромул мог счи­тать­ся осно­ва­те­лем ска­чек еще по дру­гой при­чине, по сво­е­му име­ни. Кому все­го более подо­ба­ло устро­ить скач­ки, чем «быст­ро­му», «ско­ро­му?» Какое бы ни было зве­но, соеди­няв­шее про­ис­хож­де­ние Лупер­ка­лий с про­ис­хож­де­ни­ем древ­них кон­ных риста­ний, мы пола­га­ем, что око­ло послед­не­го раз­вил­ся осо­бый цикл мифов, потом при­со­еди­нив­ший­ся к мифи­че­ско­му обра­зу Рому­ла. Из это­го цик­ла про­ис­хо­дит и его гене­а­ло­гия. Ста­рый миф Лупер­ков не забо­тил­ся о том, кто были роди­те­ли близ­не­цов. Для запол­не­ния это­го про­бе­ла теперь пред­став­ля­лось несколь­ко лич­но­стей из мифо­ло­ги­че­ско­го цик­ла двух ска­ко­вых празд­неств. Так мы дума­ем теперь объ­яс­нить двой­ную гене­а­ло­гию наших геро­ев. Пер­вые соста­ви­те­ли лето­пи­си име­ли пред собою две пары роди­те­лей и спра­ви­лись с ними так, что одних выста­ви­ли насто­я­щи­ми, дру­гих при­ем­ны­ми. Послед­ние Фав­стул со сво­ей женой Фаво­лой или Аккой Ларен­ци­ей — Faus­tu­lus и Fa­vo­la, «спо­спе­ше­ст­ву­ю­щий» и «спо­спе­ше­ст­ву­ю­щая», взя­ты из мифо­ло­ги­че­ско­го цик­ла бегов. Это, веро­ят­но, мифо­ло­ги­че­ские или полу­бо­же­ст­вен­ные лич­но­сти, даро­вав­шие бла­го­по­луч­ный и счаст­ли­вый исход состя­заю­щим­ся. Харак­тер боги­ни ясно выде­ля­ет­ся у Акки Ларен­ции. Ей назна­чи­ли осо­бен­ное празд­не­ство — La­ren­ta­lia или La­ren­ti­na­lia. Жерт­ва при­но­си­лась фла­ми­ном Кви­ри­на и пон­ти­фек­са­ми, и почи­та­ли при этом еще Юпи­те­ра, веро­ят­но как отца Гер­ку­ле­са. Свя­ты­ня или свя­тая моги­ла Акки Ларен­ции нахо­ди­лась на Велаб­ре, у подош­вы пала­тин­ско­го хол­ма, extra ur­bem an­ti­quam non lon­ge a por­ta Ro­ma­nu­la (Варрон 6, 24), за ворота­ми ста­рой кре­по­сти. Неда­ле­ко нахо­ди­лась и ara ma­xi­ma, жерт­вен­ник Гер­ку­ле­са Победи­те­ля. С этим богом-покро­ви­те­лем победи­те­лей на играх, Акка Ларен­ция как-то была свя­за­на, как надо думать, по сход­ству обо­юд­ных обя­зан­но­стей — покро­ви­тель­ства победи­те­лям. Зна­че­ние древ­не­рим­ской боги­ни отзы­ва­ет­ся как в име­ни Fa­vo­la Fau­la или Fau­na, так и в дру­гом назва­нии La­ren­tia или La­ren­ti­na (ср. La­ren­ti­na­lia). Осно­ва las встре­ча­ет­ся в име­нах La­res, La­ra, La­run­da и в сло­ве las­ci­vus. Из них La­run­da име­ет вид ста­ро­го при­ча­стия от глаг. осно­вы las, а из при­ча­стия насто­я­ще­го вре­ме­ни la­sent-la­rent обра­зо­ва­лось, по-види­мо­му, La­ren­tia, La­ren­ti­na, как из lu­bent — Li­ben­tia Li­ben­ti­na. Осно­ва las — име­ет­ся в гр. λάω λι­λαίομαι — желать, быть при­хот­ли­вым, сан­скр. lash — того же зна­че­ния, в готск. lus­tus — при­хоть. Сла­вян­ские сло­ва лас­ка, лас­ка­ти, лас­ко­вый дока­зы­ва­ют, что насто­я­щее зна­че­ние осно­вы сво­дит­ся к поня­тию «быть при­вет­ли­вым», а затем и «заис­ки­вать при­вет­ли­во­стью, хотеть, при­охо­чи­вать­ся, быть при­хот­ли­вым, жад­ным» и т. д. Дур­ной отте­нок основ­но­го поня­тия пере­да­ет лат. las-ci­vus, а так­же напри­мер гр. λάσ­τη = πόρ­νη и λάσ-ταυ­ρος = κί­ναιδος. Из того же оттен­ка вышел рас­сказ, что Акка Ларен­ция была me­ret­rix и любов­ни­ца Гер­ку­ле­са. Нуж­но одна­ко думать, что на самом деле La­ren­tia, La­ren­ti­na (как и La­res, La­run­da) ука­зы­ва­ло на при­вет­ли­вый, бла­го­склон­ный харак­тер боги­ни, что и выра­жа­лось дру­гим име­нем fa­vo­la, то есть fa­vens. Леген­да о ней сли­лась с леген­дой о неко­ей Ta­ru­cia или Tu­ra­cia. У Акки, кро­ме любов­ни­ка Гер­ку­ле­са и мужа Фав­сту­ла, еще вто­рой любов­ник и муж Ta­ru­tius, Tar­ru­cius (Тарутий был богатым, пожилым и бездетным человеком и владельцем большого поместья. Его часто называет этруском – А.К.). Насто­я­щей фор­мой мы счи­та­ем Ter­ru­cius, Ter­ru­cia, а фор­му Tar­ru­cius при­спо­соб­лен­ной к име­ни рода Ta­ru­tius²³. При­вет­ли­вая Ларен­ция мог­ла и отка­зы­вать­ся от бла­го­склон­но­сти; к этой про­ти­во­по­лож­ной сто­роне отно­сил­ся эпи­тет ter­ru­cia, «устра­шаю­щая», чем она и муж ее Ter­ru­cius сбли­жа­ют­ся с Кон­сом (бог подземного мира? – А.К.), рим­ским Τα­ράξιπ­πος. К этой сто­роне ее харак­те­ра, веро­ят­но, отно­си­лось и жерт­во­при­но­ше­ние 15-го декаб­ря. Уми­ло­сти­ви­тель­ная жерт­ва, кото­рая выли­ва­лась в под­зем­ную яму, похо­жую, веро­ят­но, на яму Кон­са, напо­ми­на­ла уми­ло­сти­ви­тель­ную же жерт­ву покой­ни­це (pa­ren­ta­tio). Неда­ле­ко от мни­мой моги­лы Ларен­ции нахо­ди­лась еще так назы­вае­мая cu­ria Ac­cu­leia, в кото­рой чти­ли двух богинь, Волу­пию и Анге­ро­ну (см. Прел­ле­ра, R. M. 2, 36). В них повто­ря­ют­ся две сто­ро­ны Акки: Vo­lu­pia — обра­ды­ваю­щая боги­ня, а An­ge­ro­na (от an­ge­re) — устра­шаю­щая, дума­ем, лоша­дей. На ста­рое назна­че­ние это­го свя­щен­но­го дома (cu­ria) про­ли­ва­ет­ся свет от име­ни ac­cu­leia. Напо­ми­на­ем древ­не­ла­тин­ские глос­сы у Пла­ци­да (acu pe­dum, ve­lo­ci­ta­te pe­dum, и acu­pe­dius, от осн. ac — быть ско­рым). Сюда навер­ное отно­сит­ся и имя Ac-ca, при­ла­га­тель­ное с суф­фик­сом — co (см. cas-cus, spur-cus, pau-cus, par-cus и т. п.), «ско­рая». Ac­cu­lei­us посред­ст­вом суф­фик­са eius или ejus (см. Pom­pei­us, Sau­fei­us, Atei­us) про­из­веде­но от ac-cu­lus или ac-cu­la. Может быть, этот свя­щен­ный дом про­сто древ­няя свя­ты­ня Акки. Мы все эти остат­ки почи­та­ния ска­ко­вых божеств счи­та­ем следа­ми того, что имен­но в этом месте, до построй­ки может быть цир­ка, справ­ля­лись скач­ки пала­тин­ских граж­дан. Место как раз под­хо­дит к необ­хо­ди­мым усло­ви­ям. Оно нахо­ди­лось когда-то за ворота­ми, por­ta Ro­ma­nu­la или Ro­ma­na, кото­рые, может быть, обя­за­ны сво­им стран­ным име­нем этим бегам (ср. lu­di Ro­ma­ni, и ro­mu­lus ско­рый, ro­ma бег?). Оттуда вела доро­га (cli­vus Vic­to­riae) на пала­тин­скую гору до свя­ты­ни Вик­то­рии, нахо­дя­щей­ся опять совсем неда­ле­ко от Лупер­ка­ла. Как бы то ни было, мы пола­га­ем, что одна мать Рому­ла доста­лась ему из куль­та, свя­зан­но­го со ста­ры­ми скач­ка­ми Велаб­ра, кото­рые по все­му веро­ят­но заме­ня­ли Кон­су­а­лии. Ста­рой полу­за­бы­той богине ска­чек справ­ля­ли pa­ren­ta­tio, при­чем поми­на­ли, веро­ят­но, и мужа ее Фав­сту­ла. Устрой­ство этой жерт­вы, как и всей обста­нов­ки ска­чек, при­пи­сы­ва­лось Рому­лу. Мы счи­та­ем веро­ят­ным, что при­чи­ну, поче­му он устро­ил pa­ren­ta­tio Акке и Фав­сту­лу, нахо­ди­ли в том, что они были его роди­те­ля­ми (pa­ren­tes).

Вто­рые роди­те­ли близ­не­цов — Марс и Рея или Илия. Эта мать счи­та­лась албан­кой. Мы при­хо­дим к одно­му из самых тем­ных пунк­тов леген­ды. Как объ­яс­нить албан­ское про­ис­хож­де­ние близ­не­цов? Если поло­жить­ся на гос­под­ст­ву­ю­щую тео­рию, то нет ника­ких осо­бен­ных затруд­не­ний. Совре­мен­ные кри­ти­ки согла­си­лись усмат­ри­вать в пре­да­нии об албан­ской родине про­дукт поли­ти­че­ской тен­ден­ции. Аль­ба Лон­га счи­та­лась быв­шей сто­ли­цей или гла­вой латин­ско­го сою­за. Рим со вре­ме­нем занял подоб­ное поло­же­ние в Лаци­у­ме. Желая при­дать при­тя­за­ни­ям Рима более закон­ный вид, пер­вый лето­пи­сец или кто бы то ни был выду­мал, что Рим албан­ская коло­ния, а осно­ва­те­ли и пер­вый царь его был род­ст­вен­ни­ком и наслед­ни­ком аль­бан­ских царей. Но если автор лже­и­сто­ри­че­ско­го рас­ска­за дей­ст­ви­тель­но поста­вил себе ту зада­чу, кото­рую ему при­пи­сы­ва­ют, то, долж­но при­знать­ся, он выпол­нил зада­чу хуже, чем мож­но было бы ожи­дать. В уста­но­вив­шем­ся уже у Фабия Пик­то­ра рас­ска­зе, со дня осно­ва­ния Рима не обра­ща­ет­ся ни малей­ше­го вни­ма­ния на Аль­бу Лон­гу. Ни сло­ва нет о дру­же­ских и союз­ни­че­ских отно­ше­ни­ях меж­ду дву­мя горо­да­ми, кото­ры­ми под­твер­жда­лось бы, что Рим вто­рая Аль­ба Лон­га. Албан­ская цар­ская дина­стия выми­ра­ет с Нуми­то­ром, Ромул, закон­ный наслед­ник — ничем не заяв­ля­ет о сво­их пра­вах. Толь­ко позд­ней­ше­му авто­ру, Плу­тар­ху (Ромул 27), нако­нец при­хо­дит в голо­ву мысль о пра­вах наслед­ства; он пер­вый сооб­ща­ет, что Ромул сам отка­зал­ся от наслед­ства. Меж­ду Аль­бой и Римом не суще­ст­ву­ет даже con­nu­bium, ина­че Ромул и рим­ляне не похи­ти­ли бы девиц. Рим­ская лето­пись воз­вра­ща­ет­ся к Аль­бе толь­ко по слу­чаю цар­ст­во­ва­ния третье­го царя. Этот царь начи­на­ет вой­ну, заво­е­вы­ва­ет и раз­ру­ша­ет Аль­бу Лон­гу, а жите­лей пере­се­ля­ет в Рим на целий­скую гору. Дав­но заме­че­но, что этот рас­сказ вполне опро­вер­га­ет исто­рию про­ис­хож­де­ния Рому­ла и Рема из Аль­бы, или наобо­рот. Раз­ру­ше­ние мет­ро­по­лии коло­ни­ей неслы­хан­ное и невоз­мож­ное дело. Автор цар­ской исто­рии, без сомне­ния, про­сто так ска­зать зара­пор­то­вал­ся, из чего и вид­но, что он по отно­ше­нию к Аль­бе Лон­ге не руко­во­дил­ся ника­ким осо­бен­ным умыс­лом. Если он хотел бы выста­вить Рим наслед­ни­ком прав Аль­бы Лон­ги, он оста­но­вил­ся бы или на пра­вах наслед­ства — Рим в каче­стве коло­нии наслед­ник сво­ей мет­ро­по­лии, или Ромул наслед­ник сво­его деда, послед­не­го царя албан­ско­го — или же на пра­вах заво­е­ва­ния. Но он ни о пер­вом, как мы виде­ли, ни о дру­гом не думал. Аль­ба после раз­ру­ше­ния, по дан­ным лето­пи­си, даже не при­со­еди­ня­ет­ся к вла­де­ни­ям рим­лян, а оста­ет­ся в руках лати­нов (pris­ci La­ti­ni); автор лето­пи­си сле­до­ва­тель­но отнес­ся рав­но­душ­но и к пра­вам заво­е­ва­ния. Итак, или автор исто­рии царей в ска­за­нии о про­ис­хож­де­нии Рому­ла и Рема вооду­ше­вил­ся мыс­лью пред­ста­вить их и осно­ван­ный ими город наслед­ни­ка­ми Аль­бы, но скры­вал эту мысль, или совре­мен­ные кри­ти­ки, про­сто-напро­сто, под­со­вы­ва­ют ему умное наме­ре­ние, кото­ро­го нико­гда у него не было. Аль­ба Лон­га игра­ет в сущ­но­сти очень неваж­ную роль в исто­рии бра­тьев. Леген­да о них цели­ком состав­ле­на из этио­ло­ги­че­ских моти­вов, при­мы­каю­щих к фак­ти­че­ским рим­ским учреж­де­ни­ям; в каж­дой чер­те она носит на себе отпе­ча­ток узких мест­ных инте­ре­сов. Рож­де­ние близ­не­цов в Аль­бе Лон­ге до такой сте­пе­ни чуж­дая чер­та, что про­из­во­дит впе­чат­ле­ние како­го-то недо­ра­зу­ме­ния. Ниже мы бли­же позна­ко­мим­ся с при­чи­на­ми недо­ра­зу­ме­ния, кото­рым вызва­ны албан­ские эпи­зо­ды цар­ской исто­рии. Здесь мы огра­ни­чим­ся несколь­ки­ми сло­ва­ми. Рас­сказ о раз­ру­ше­нии Аль­бы и пере­се­ле­нии албан­цев на целий­скую гору, как и почти все части цар­ской исто­рии, этио­ло­ги­че­ское, пояс­ни­тель­ное ска­за­ние. Пояс­ня­е­мое таким рас­ска­зом дан­ное все­гда какой-нибудь имев­ший­ся нали­цо мест­ный факт. В этом слу­чае таким фак­том нуж­но при­знать житель­ство албан­цев на целий­ском хол­ме. Насе­ле­ние это­го хол­ма при­над­ле­жа­ло к три­бе люце­ров и назы­ва­лось тоже Al­ba­ni. Когда воз­ник вопрос, как эти Al­ba­ni мог­ли попасть в Рим, то реши­ли, что они потом­ки быв­ших жите­лей извест­ной Аль­бы Лон­ги. На месте Аль­бы горо­да не было, веро­ят­но пото­му, что это нико­гда не был город, а свя­щен­ный округ, вро­де Олим­пии. Автор исто­ри­че­ской обра­бот­ки цар­ской леген­ды отсут­ст­вие горо­да объ­яс­нил раз­ру­ше­ни­ем. Тогда и объ­яс­ня­лась при­чи­на житель­ства албан­цев в Риме. Оста­но­вим­ся на дан­ном фак­те, засвиде­тель­ст­во­ван­ном луч­шим вос­про­из­веде­ни­ем лето­пи­си, рас­ска­зом Ливия (1, 30), на фак­те, что жите­ли Целия счи­та­лись албан­ца­ми. Тогда совер­шен­но пра­виль­но будет задать­ся вопро­сом, не отно­си­лось ли ска­за­ние об албан­ском про­ис­хож­де­нии Рому­ла к албан­цам, жите­лям Целия. Одна гене­а­ло­гия Рому­ла выведе­на из этио­ло­гии празд­не­ства Кон­су­а­лий и при­над­ле­жав­ше­го к нему куль­та Акки Ларен­ции. Не выведе­на ли гене­а­ло­гия, кон­ку­ри­ру­ю­щая с пер­вой, так­же из этио­ло­гии албан­ских то есть целий­ских ска­чек? Рому­лу ведь при­пи­сы­ва­лось осно­ва­ние еще дру­гих ска­чек, Экв­иррий. Об этом празд­не­стве у нас очень мало изве­стий. Справ­ля­лось оно в два сро­ка, в нача­ле вес­ны, 27-го фев­ра­ля, и 14-го мар­та, в честь Мар­са, за горо­дом, на боль­шом Мар­со­вом поле (Cam­pus Mar­tius). В слу­чае навод­не­ний это­го поля, Экв­иррии пере­но­си­лись на малое Мар­со­во поле (Mar­tia­lis cam­pus, cam­pus mi­nor) нахо­див­ше­е­ся на целий­ском хол­ме²⁴. Целий в древ­ние вре­ме­на так­же лежал за горо­дом; Мар­со­во поле его отно­си­лось к древ­ней­ше­му пала­тин­ско­му горо­ду, как позд­нее Мар­со­во поле на Тиб­ре к рас­ши­рен­но­му горо­ду Сер­вия Тул­лия. Празд­но­ва­ние Экв­иррий на целий­ском поле, в осо­бен­ных слу­ча­ях, веро­ят­но сохра­ни­лось от тех вре­мен, когда эти скач­ки посто­ян­но на нем совер­ша­лись. Обрядо­вая обста­нов­ка это­го празд­не­ства целий­ских албан­цев, по нашей догад­ке, пода­ла повод к воз­ник­но­ве­нию вто­рой, албан­ской гене­а­ло­гии близ­не­цов; кон­ку­ри­ро­вав­шей с той гене­а­ло­ги­ей, кото­рая извле­че­на была из куль­то­вой сто­ро­ны дру­гих, пала­тин­ских ска­чек. Албан­ская мать Рому­ла любов­ни­ца Мар­са, чти­мо­го на Экв­ирри­ях как и двой­ник ее, Акка Ларен­ция, любов­ни­ца дру­го­го бога ска­чек, Гер­ку­ле­са. Любов­ни­ца Мар­са назы­ва­ет­ся Ilia, что невер­но про­из­во­ди­лось от Ili­um, вслед­ст­вие чего и свя­за­ли про­ис­хож­де­ние мни­мой албан­ской дина­стии с тро­ян­цем Эне­ем. На самом деле это сло­во, надо пола­гать, древ­не­ла­тин­ское. Зна­че­ние его выяс­нит­ся из срав­не­ния срод­ных слов дру­гих язы­ков: древ­не­нем. īlan eilen спе­шить, гр. ἰλύ­μενον = ἐρχό­μενον (Иси­хий). Дру­гое назва­ние той же боги­ни Rēa, из reia, сбли­жа­ем с сан­скр. rī бегать, застав­лять бежать, давать сво­бо­ду бегать. От той же осно­вы rei (бегать, течь, уте­кать)²⁵, веро­ят­но, про­из­во­дят­ся ri­vus и rēus, «φεύγων». Два име­ни боги­ни выра­жа­ют сино­ни­мич­ные поня­тия; послед­ние состав­ле­ны по тому же прин­ци­пу, как напри­мер Aius Lo­cu­tius или Vi­ca Po­ta, An­na Pe­ren­na и т. п. Мы не сомне­ва­ем­ся, что Илия или Рея²⁶ была совер­шен­но такая же боги­ня-покро­ви­тель­ни­ца бегов и ска­чек, как и Акка Ларен­ция. Как этой богине, так, веро­ят­но, и Илии при­но­си­лись роди­тель­ские жерт­вы (pa­ren­ta­lia), учреж­де­ние кото­рых при­пи­сы­ва­лось Рому­лу. Вслед­ст­вие это­го жите­ли Целия ее счи­та­ли мате­рью Рому­ла, а отцом его Мар­са, кото­ро­го чти­ли на Экв­ирри­ях, как покро­ви­те­ля бое­вых коней (equ­us bel­la­tor).

Кро­ме роди­те­лей, род­ных и при­ем­ных, Рому­лу из мифо­ло­ги­че­ско­го цик­ла, свя­зан­но­го с древ­ней­ши­ми свя­щен­ны­ми скач­ка­ми, доста­лась, может быть, еще супру­га, Гер­си­лия. Мы виде­ли, что рядом с Аккой Ларен­ци­ей или Фаво­лой, бла­го­при­ят­ст­ву­ю­щей успе­ху на скач­ках, при­зна­ва­лась еще вто­рая боги­ня Анге­ро­на, устра­шаю­щая стре­мив­ших­ся к цели лоша­дей. То же поня­тие, кажет­ся, выра­жа­лось и сло­вом her­si­lia, если его сопо­ста­вить с hor­reo (вме­сто hor­seo, ср. сан­крит. harsh, воз­буж­дать­ся, harshu­la, воз­буж­даю­щий).

Источник