Александр Богданов. «Красная звезда»

10. ПРИБЫТИЕ

   Управляемый  ясной  головой  Мэнни  этеронеф  без   новых   приключений
продолжил свой путь к далекой цели. Мне удалось уже сносно  приспособиться
к условиям невесомого существования,  а  также  и  справиться  с  главными
трудностями языка марсиан, когда Мэнни объявил нам  всем,  что  мы  прошли
половину пути и достигли наивысшего предела скорости, которая отныне будет
уменьшаться.
   В точно указанный Мэнни момент этеронеф быстро и  плавно  перевернулся.
Земля, которая давно уже  из  большого  светлого  серпа  успела  сделаться
маленьким, а из  маленького  серпа  -  яркой  зеленоватой  звездой  вблизи
солнечного диска, теперь из нижней части черного шара небосвода перешла  в
верхнее полушарие,  а  красная  звезда  Марса,  ярко  сиявшая  над  нашими
головами, оказалась внизу.
   Прошли еще десятки и сотни часов, и звезда Марса превратилась  в  ясный
маленький  диск,  и  скоро  стали  заметны  две  маленькие  звездочки  его
спутников  -  Деймос  и  Фобос,  невинные  крошечные  планетки,  ничем  не
заслужившие этих грозных имен, означающих по-гречески  "Ужас"  и  "Страх".
Серьезные марсиане оживились и все чаще приходили в  обсерваторию  Энно  -
посмотреть на родные страны. Смотрел и я, но плохо понимал то, что  видел,
несмотря на терпеливые объяснения Энно. Там было действительно  много  для
меня странного.
   Красные пятна оказывались лесами и лугами, а совсем  темные  -  полями,
готовыми к жатве. Города представлялись в виде синеватых пятен,  и  только
воды и  снега  имели  понятный  для  меня  оттенок.  Веселый  Энно  иногда
заставлял меня угадывать, что я вижу в поле аппарата, и мои наивные ошибки
сильно смешили его и Нэтти; я же за это платил им шутками, в свою очередь,
называя их планету царством ученых слов и перепутанных красок.
   Размеры красного диска все более возрастали - скоро он уже во много раз
превосходил  заметно  уменьшившийся  кружок  Солнца   и   был   похож   на
астрономическую карту без  надписей.  Сила  тяжести  тоже  заметно  начала
прибавляться, что было для меня удивительно приятно.  Деймос  и  Фобос  из
светлых точек превратились в крошечные, но ясно очерченные кружки.
   Еще 15-20 часов, и вот уже Марс, как  плоскошарие,  развертывается  под
нами, и простым глазом я вижу больше, чем дают все  астрономические  карты
наших ученых. Диск Деймоса скользит по этой круглой карте, а Фобос нам  не
виден, - он теперь по ту сторону планеты.
   Все радуются вокруг меня  -  я  один  не  могу  преодолеть  тревожного,
тоскливого ожидания.
   Ближе и ближе... Никто не в силах чем бы то ни было заниматься,  -  все
смотрят вниз, где развертывается другой мир,  для  них  родной,  для  меня
полный тайны и загадок. Одного Мэнни нет с  нами  -  он  стоит  у  машины:
последние  часы  пути  самые  опасные,   надо   проверять   расстояние   и
регулировать скорость.
   Что же я, невольный Колумб этого  мира,  не  чувствую  ни  радости,  ни
гордости, ни даже того успокоения, которое должен  принести  вид  твердого
берега после долгого пути по океану Неосязаемого?
   Будущие события уже бросают тень на настоящее...
   Остается всего два часа. Скоро мы вступим в пределы  атмосферы.  Сердце
начинает мучительно биться; я не могу  больше  смотреть  и  ухожу  в  свою
комнату. Нэтти уходит за мною.
   Он начинает со мной разговор - не о настоящем, а о прошлом,  о  далекой
Земле, там вверху.
   - Вы должны еще туда вернуться, когда выполните задачу, - говорит он, и
его слова звучат для меня как нежное напоминание о мужестве.
   Мы разговариваем об этой задаче, о ее необходимости  и  ее  трудностях.
Время незаметно для меня проходит.
   Нэтти смотрит на хронометр.
   - Мы приехали, пойдем к ним! - говорит он.
   Этеронеф  остановился,  сдвигаются  широкие  металлические   пластинки,
свежий воздух врывается внутрь. Чистое  зеленовато-синее  небо  над  нами,
толпы народа вокруг.
   Мэнни и Стэрни выходят первыми, они несут на руках прозрачный гроб, где
лежит оледенелое тело погибшего товарища - Летта.
   За ним выходят другие. Я и Нэтти выходим последними и вместе,  рука  об
руку, идем через многотысячную толпу людей, похожих на него...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1. У МЭННИ

   На первое время я поселился у  Мэнни,  в  фабричном  городке,  центр  и
основу которого составляет большая химическая  лаборатория,  расположенная
глубоко под землею. Надземная часть  городка  разбросана  среди  парка  на
протяжении  десятка  квадратных  километров:  это  несколько   сот   жилищ
работников лаборатории, большой Дом собраний. Потребительный склад - нечто
вроде  универсальной  лавки  и  Станция   сообщений,   которая   связывает
химический городок со всем остальным миром. Мэнни  был  там  руководителем
всех работ и жил вблизи от общественных зданий, рядом с главным спуском  в
лабораторию.
   Первое, что меня поразило в природе Марса и с  чем  мне  всего  труднее
было освоиться, - это красный цвет  растений.  Их  красящее  вещество,  по
составу  чрезвычайно  близкое  в  хлорофиллу  земных  растений,  выполняет
совершенно аналогичную ему роль  в  жизненной  экономии  природы:  создает
ткани растений за счет углекислоты воздуха и энергии солнечных лучей.
   Заботливый Нэтти предлагал мне  носить  предохранительные  очки,  чтобы
избавиться от непривычного раздражения глаз. Я отказался.
   - Это цвет нашего социалистического знамени, - сказал я. - Должен же  я
освоиться с вашей социалистической природой.
   - Если так, то надо признать, что и в земной флоре есть социализм, но в
скрытом виде, - заметил Мэнни. - Листья земных растений  имеют  и  красный
оттенок - он только замаскирован гораздо более сильным зеленым. Достаточно
надеть очки из стекол, вполне  поглощающих  зеленые  лучи  и  пропускающих
красные, чтобы ваши леса и поля стали красными, как у нас.
   Я не могу тратить время и место на  то,  чтобы  описывать  своеобразные
формы растений и животных на Марсе или его атмосферу, чистую и прозрачную,
сравнительно разреженную, но богатую кислородом, или его небо, глубокое  и
темное, зеленоватого цвета, с похудевшим солнцем и  крошечными  лунами,  с
двумя яркими вечерними или утренними звездами - Венерой и Землей. Все  это
странное и чуждое тогда,  прекрасное  и  дорогое  мне  теперь,  в  окраске
воспоминаний, не так тесно связано с задачами моего повествования. Люди  и
их отношения - вот что всего важнее для меня;  и  во  всей  той  сказочной
обстановке именно они были всего фантастичнее, всего загадочнее.
   Мэнни  жил  в  небольшом  двухэтажном   домике,   по   архитектуре   не
отличавшемся от  остальных.  Самая  оригинальная  черта  этой  архитектуры
заключалась в прозрачной крыше из нескольких громадных пластинок  голубого
стекла. Прямо под этой крышей помещалась спальня и  комната  для  бесед  с
друзьями.  Марсиане  проводят  часы  отдыха  непременно   среди   голубого
освещения, ради его успокаивающего действия, и не находят  неприятным  тот
мрачный  для  нашего  глаза  оттенок,  который   это   освещение   придает
человеческому лицу.
   Все рабочие комнаты - кабинет, домашняя лаборатория, комната  сообщений
- находились в нижнем этаже, большие  окна  которого  свободно  пропускали
волны беспокойного красного света,  отброшенного  яркой  листвой  деревьев
парка. Этот  свет,  который  во  мне  первое  время  вызывал  тревожное  и
рассеянное  настроение,  для  марсиан  является  привычным   возбуждением,
полезным при работе.
   В кабинете Мэнни было много книг и различные  приборы  для  письма,  от
простых   карандашей   до